Синдром благодарности

Денис снова хочет встретиться с Ольгой. Поэтому ищет какие-то интересные места — он уже точно знает, что здесь, в Орландо, куча всяких достопримечательностей. И останавливается пока на Волшебном Королевстве — он помнит, как Петровой понравилось в парке Гарри Поттера. Проверяет, что именно есть в этом месте — пишет, что его основал Дисней как нечто похожее на Диснейленд в Калифорнии. И убеждается, что им подходит. Иванов ведь считает, нет, убеждён, что каждый взрослый хочет побывать в Диснейленде. Даже самый нудный. Просматривает список событий и натыкается на шоу диснеевских злодеев. Сразу же убеждается, что это им подходит. Ведь таких, как они, достаточно часто считают плохими. Нет, Денис не отрицает, что в чём-то такие люди правы. Но иногда воспринимает это как личное оскорбление. Смотрит, когда именно будут эти самые лиходеи, и решает сразу набрать Ольгу, чтобы дать ей время подготовиться. Звонит, удивляясь, что у неё самые простые скучные гудки, а не какая-то музыка играет на фоне. Ждёт, пока она поднимет трубку, причём внезапно долго. Уже собирается прекратить звонок, как всё-таки слышит голос с незнакомыми ленивыми интонациями: — Алло. Кто это? — Привет, Оль. Это Денис. И удивляется, когда последующие слова сказаны каким-то злым тоном: — Что тебе нужно? Снова оживить? Иванов сдерживает желание объяснить — если бы надо было именно это, то вряд ли бы он мог об этом сказать. Но, видимо, до неё и самой доходит, так как она спрашивает всё с той же злостью в голосе: — Так чего всё-таки надо? Денис мямлит, как никогда у него не получалось изобразить, даже когда было нужно: — Я… хотел бы с тобой встретиться. — Для чего? Иванов собирается с духом и уже более уверенным тоном отвечает: — Просто прогуляться в парк развлечений. И получает шок, когда слышит просто ледяным тоном: — Меня это не интересует. И сразу сигнал об окончании звонка. Денис думает, что же такое случилось, перебирает варианты, один другого глупее — она занята, он ей больше не нравится, у неё ПМС, вот почему она такая злая… И в результате решает снова перезвонить когда-нибудь ещё. Вдруг она передумает? Женщины — такие непостоянные создания. А пока поживёт без неё. Хоть и будет скучно, ведь пока ни работы, ни учёбы. Спустя пару дней заканчивается это «пока». В очередной скучный вечер опять с книгой Кинга и бокалом вина в руке — надоедает такая жизнь, хочется хоть чем-то её разбавить — к нему стучатся в дверь. Денис смотрит в глазок — он снова выделяется, далеко не каждая дверь Школы отличается такой деталью, однако для него это вынужденная мера. И видит смутно знакомого парня. Открывает дверь, — как он может этого не сделать здесь? — и парень, в котором Иванов узнаёт Брюса, входит. И предупреждает: — Я ненадолго. Всего лишь хочу вас кое к кому проводить. Денис еле сдерживает радостный возглас, хотя по сияющим глазам всё равно всё видно, когда он спрашивает: — К Элайдже? Он хочет дать мне новую работу? Да, ему действительно хочется чем-то заняться. Но Брюс его почти разочаровывает, когда качает головой и отвечает: — Нет. В этой раз не к господину Майклсону. Но по поводу работы вы правы. Я должен вас отвести к директору нашего издательства, мистеру Джеку Брауну. Иванов выходит из комнаты, еле вспомнив, что надо бы взять ключ. А то мало ли кто может пробраться. Хотя заклинанием можно открыть дверь, даже запертую на тысячу замков. Так что ключ в Школе — тоже не самая необходимая вещь. Они проходят несколько коридоров, прежде чем останавливаются у неприметной двери. Незаметной в прямом смысле — Денис вряд ли бы её увидел, если бы оказался здесь один. Брюс стучится, и она открывается. Привычно для Школы за ней никто не стоит. А где-то с середины комнаты слышно приятный баритон: — Здравствуйте, ребята. Денис, входите. Брюс, можете быть свободны. Брюс кланяется и выходит. А Иванов думает, каково ему — быть некой такой Иридой, вестницей богов. Однако мужского пола. И да, Денис знает греческие мифы. Денис проходит дальше по пушистому бежевому ковру. Рассматривает комнату, и понимает, что оказался в почти двойнике кабинета Майклсона — те же деревянные панели на стенах, тяжёлый письменный стол почти посредине комнаты и шкаф с книгами их издательства. Иванов подходит к столу. Мужчина, сидящий за ним, жестом приглашает его сесть, и представляется: — Я Джек Браун, директор нашего издательства. И протягивает руку для рукопожатия. Они пожимают друг другу руки, и Иванов присматривается к новому знакомому. И ему кажется, что он видит или близнеца Майклсона, или же его самого, почему-то решившего подшутить над ним. Всё те же черты лица, каштановые волосы и строгая одежда. Пока Денис мысленно их сравнивает, господин Браун спрашивает: — Вы ведь знаете, что у нас есть своё издательство? Иванов решает ограничиться кивком, и Джек продолжает: — Так вот, мы собираемся расширить рынок продаж. И для этого нам нужны люди, владеющие разными языками на приличном уровне. Денис копается в своих знаниях и, почти не найдя таковых, неуверенно отвечает: — Но при чём тут я? Я-то знаю только английский и русский. Браун выглядит злым — нахмуренные светло-русые брови, сверкающие из-под них карие глаза, — когда спрашивает его: — И насколько хорошо вы знаете эти языки? Иванов честно пытается вспомнить свой уровень, и когда он отвечает, то вполне уверен в собственных словах: — Ну, на достаточно приличном уровне. Морщинки возле глаз Брауна разглаживаются, и звучит он уже гораздо спокойнее и доброжелательнее, когда продолжает разговор: — Вот и хорошо, что вы это признаёте. А то я устал от всякого кокетства. Неожиданно для Дениса Джек поднимается всё с той же злостью в глазах и принимается расхаживать по небольшой комнате. Иванов невольно любуется пружинистой походкой взрослого тигра. Браун произносит уже с другого конца своего кабинета, взмахнув рукой, видимо, кого-то передразнивая: — Ну что вы! Я не умею стрелять. Я не умею убивать. Я не умею корректировать. Я не умею писать. Вероятно, передумав, он возвращается на своё место за столом и улыбается Денису: — А вот вы не такой. Сразу признаёте свои способности. И это прекрасно. Так что, надеюсь, вы поможете нашему издательству? Иванов кивает. Ему почему-то не хочется собственным голосом прерывать поток словоизлияний Брауна. И он убеждается в собственной правоте, когда тот объясняет ему: — У нас, конечно, есть артефакты, которые переводят. Но это бездушные механизмы, работающие на магии примерно так же, как работает печально известный Гугл-переводчик. Вы ведь знаете, как он работает? Денис снова кивает. Разумеется, он слышал легенды о бездарности всяческих сайтов для перевода и даже сам смеялся, нет, ржал, над некоторыми их вариантами. Так что он немного меняет позу в неожиданно для него — он привык к стульям в таких комнатах — удобном кресле и готовится слушать явно разошедшегося Брауна дальше. И тот не заставляет себя долго ждать, продолжая: — Поэтому нам и нужны люди, хоть немного… хотя вру, хорошо знакомые с разными языками. Вы ведь из таких? Почему-то Иванову кажется, что на этот раз обойтись одним кивком не получится. Вот он и рассказывает: — Я когда-то очень хорошо учился в русскоязычной школе. Мама была, а может, и до сих пор работает учителем именно русского языка, и всегда помогала мне в учёбе. И ещё прошла со мной углубленный курс. — Охотно верю. А вы не думаете, что растеряли навыки? И вообще, были ли у вас они? Денис смотрит на него, наверняка, он думает, удивлённым взглядом. Ведь он искренне не понимает, что Джек имеет в виду под навыками. Впрочем, тот сразу же разъясняет: — Вы ничего не читаете на русском языке? Иванов качает головой. И, судя по всему, этот международный жест остаётся понятным Брауну, ведь тот продолжает: — И замечаете какие-то опечатки, ошибки? Денис кивает. А Браун несколько мгновений смотрит на него изучающим взглядом, и предлагает: — Я вам дам тестовое задание. Постарайтесь выполнить его как можно скорее. Он протягивает невзрачную синюю папку и продолжает: — И можете идти. Браун нажимает какую-то кнопку на столе и говорит: — Брюс, пожалуйста, проводите моего гостя. И взмахом руки открывает дверь. Иванов послушно выходит, попрощавшись на пороге. И уже когда как всегда молчаливый Брюс доводит его до двери, понимает, что ни сам не спросил, с какими книгами ему придётся работать — вдруг там много специфических терминов? — ни ему почти ничего не рассказали о предстоящей работе. Но он решает обо всём подумать завтра, кладёт оказавшуюся тонкой папку на стол и раскрывает недочитанную книгу, рассудив вполне справедливо, что если с затеей Брауна всё выгорит, то на чтение ему останется гораздо меньше времени. А спустя некоторое время ловит себя на мысли, что рад, что о нём вспомнили. А то бы так и загнулся в этом неожиданно для его понятий о наёмниках скучном месте.