Синдром благодарности

На следующий день после Ольгиного дня рождения Денис хочет ей перезвонить и куда-то позвать. Он надеется, что теперь-то она с ним пойдёт — но всё-таки не уверен, несмотря на клятву. Однако вскоре понимает, что это слишком рано. Они ввалились вчера в её комнату без предупреждения, заставили её при всём нежелании с ними общаться. Так что он считает, что один день для таких событий — слишком мало. Вот он и ставит напоминалку: набрать Петрову через пять дней — он думает, этого достаточно. И с чистой совестью принимается за биографию очередного известного наёмника. И вроде бы даже вспоминает, что слышал эту фамилию на парах истории наёмничества. По крайней мере, имя Боб Денар ему о чём-то говорит. Несколько дней он снова работает, пока не получает очередной почти чистый лист. И какое совпадение — это происходит, именно когда он хочет позвонить Ольге. Так что он с чистой совестью, не оглядываясь на недоделанную работу, берёт телефон и ищет в списке контактов её номер. И набирает. Слушает пару десятков биений сердца гудки, а после — Thirty Seconds to Mars. И радуется, когда ему уже другим тоном, более жизнерадостным, чем предыдущие разы, отвечают: — Алло. Привет, Денис. — Привет, Оль. Пару десятков секунд они оба молчат — Иванов обдумывает, что бы ещё сказать, он ведь всё-таки за это время извёлся и даже не всегда верил, что ему ответят, несмотря на магию — причина же молчания Ольги ему неизвестна. Но всё же он вздыхает в трубку и предлагает: — Давай куда-нибудь сходим. Петрова пару секунд, видимо, обдумывает его приглашение, и он уже начинает волноваться, пока она не отвечает: — А почему бы и нет? — помолчав пару мгновений, она добавляет: — Только место выбираю я. Денис запоминает — обязательно спросить у неё, чем же ей не угодили те места, которые он предлагал — и соглашается: — Хорошо. Куда и когда ты бы хотела пойти? Ольга снова молчит пару десятков секунд, а потом всё тем же полным жизни, в отличие от предыдущих их разговоров, голосом отвечает: — Сегодня ночью. На крышу. С меня — еда и напитки, с тебя — пледы. Иванов кивает, как обычно, забывшись, что его не видят, и всё-таки вспомнив, соглашается: — Давай. До ночи. — Ага. Петрова отключается. А Денис роется в шкафу, пытаясь найти пледы среди всего вороха вещей — у него тёплой одежды много, вечно мёрзнет. Наконец-то вытаскивает их и кладёт на кровать. И задумывается, слушается ли Ольга Алину. И со всего получается, что да. По крайней мере, не звучит уже по телефону таким угрюмым социофобом, как те два раза, и соглашается встретиться, в отличие от всё тех же раз. Так что Иванов в который раз убеждается, что магические обещания действуют, и радуется этому, ведь у него есть новое занятие в довольно скучной, как ему кажется, жизни в Школе без заданий. Ближе к вечеру он переодевается в более тёплую одежду — он ведь не знает, какая ночью здесь погода, точнее, никак не может привыкнуть к климату Флориды. Берёт заговорённый моток ниток — он же не точно помнит расположение комнаты Ольги — пледы и выходит из комнаты. Закрывает на ключ. Когда проходит мимо гостиной, удивляется, увидев братьев Джеймсонов — неужели они круглосуточно здесь сидят? И один из них, наверное, почувствовав его нервозность, желает ему удачи. Он его благодарит и уже спокойнее направляется дальше. Моток приводит его прямо к двери Петровой. Денис стучится, и дверь открывается. Он входит, попутно разглядывая, не изменилось ли что-то за те несколько дней, которые он не был здесь. И понимает — да, кое-что поменялось. Уже нет того запаха сигарет, который он вдыхал тогда, комната выглядит убранной, а не как тогда. Только вот нет Ольги. Иванов уже собирается позвать её или выйти — он не думает, что вежливо находиться в помещении, когда хозяина или хозяйки там нет. Но тут Петрова выходит из какой-то двери, которую он раньше не замечал. И Денис её сначала не узнаёт — да, он её видел и с короткими волосами, и с длинными. А тут невольно присвистывает — он видит сногсшибательную девушку с каштановыми локонами, большими карими глазами. Переводит взгляд ниже — и восхищается неожиданно для её роста длинными ногами. И смотрит на изящную фигурку в чёрном платье с большим вырезом. И за разглядываньем чуть не пропускает, когда изменившаяся Ольга извиняющимся тоном лепечет: — Привет, Денис. Я тут не успела подготовиться к встрече. Другим была занята. Иванов её не понимает — как это не успела приготовиться? Подобрала платье, нанесла макияж — да, он отсюда видит, на ней тонны косметики — всякие там туши, подводки, помада... благодаря которым её глаза выглядят больше и выразительней, а губы — восхитительно пухлыми, так и прося поцеловать их. Он уже собирается спрашивать, к чему это она не подготовилась, но она его опережает, объяснив: — Я не успела ничего на кухне захватить. Я помню, что мы договаривались, что я что-то возьму… Денис перебивает её: — Ничего страшного. Главное, что ты подумала о себе. Правда, после этой реплики он задумывается, что она может звучать упрёком. Однако сам успокаивает себя — он ведь не хотел в чём-то её упрекнуть. Она каким-то странным для него тоном, почти зомбированным, говорит: — Мне врач говорила, что надо каждый раз, когда выходишь из комнаты, краситься и одеваться красиво. Это благотворно влияет на состояние. Иванов кивает, и снова до него доходит, что это звучит слишком заученно. Он хочет всё-таки расспросить её о такой странной терапии. Но пока чувствует, что рано. Он не ощущает себя настолько близким ей, чтобы задавать подобные вопросы. Они проходят полпути до той лестницы на крышу в неуютном для Иванова молчании. Денис не находит, что бы сказать ещё, а Ольга предлагает: — Может, зайдём на кухню, что-то возьмём? Иванов не против, да и это бы немного разрядило обстановку, однако он вспоминает их предыдущий разговор на крыше, вот и отказывает: — Ты ведь тогда говорила, что не ешь так поздно. Петрова неожиданно для него смеётся. Причём снова странным смехом. И продолжает: — Да-да, помню. — Останавливается и предлагает оглядеть себя с вызовом: — И мне это идёт на пользу, или я ошибаюсь? Денис подтверждает. Ольга снова начинает идти, и он подстраивается под её не слишком-то лёгкие шаги, прислушиваясь к цоканью каблуков, неожиданно громкому для застелённого коврами пола. Так они проходят всю дорогу до знакомой с предыдущего раза лестницы. Иванов радуется про себя, что помнит дорогу и не пришлось обращаться к всезнающим братьям Джеймсонам. Петрова начинает подниматься, и он невольно за ней следит, любуясь, но всё же до него доходит, и он её останавливает: — Ты точно сможешь подняться на этих каблуках? Ольга оборачивается с немым вопросом в глазах, который он интерпретирует как «Чё ты несёшь?», однако почти сразу же со счастливым выражением лица снимает туфли и с благодарностью в голосе отвечает: — Спасибо, что сказал. Я бы на них не долезла. Я ведь не модель, чтобы постоянно ходить на каблах. — после, помолчав немного, уточняет: — А как ты догадался? Денис качает головой и сам задумывается, хотя почти сразу же находит причину: — Слышал где-то, что на них ходить очень сложно. И когда увидел их на тебе… Петрова перебивает его: — Сразу же пожалел? Иванов кивает. Ольга же снова ступает на лестницу. Он — за ней. И уже через пару минут они оказываются на самом верху Школы. Денис сразу же расстилает пледы, и они устраиваются на них. Иванову почему-то кажется, что что-то с предыдущего раза здесь поменялось. Он встаёт и проходит пару шагов по крыше. И вскоре понимает, что он прав — недалеко от того места, где он расстелил пледы, лежат пара почти таких же и стоит столик с бутылкой шампанского и тарелкой с фруктами. Он невольно смеётся — всё-таки Школа заботится о своих обитателях. Неужели это место стало популярным? Петрова тоже встаёт и подходит к нему. Неожиданно на столике появляется и ваза с букетом роз цвета крови. Ольга тоже не может сдержать смеха, и он понимает, что у них всё же есть что-то общее. Она подходит ближе к столику, наклоняется к цветам и вдыхает их аромат. Причём так долго, что Денису начинает казаться, что она задохнулась. Он уже собирается отвести её от вазы, но она оборачивается к нему и смотрит каким-то шалым взглядом — как от алкоголя или от наркотиков. И спрашивает: — Интересно, я могу их забрать? Иванов пожимает плечами, но спустя пару секунд, тем не менее, чувствует необходимость объяснить свой жест: — Они ведь появились, когда ты подошла. Так что, думаю, они твои. Ольга пару раз проводит по шёлку лепестков и с явным сожалением во взгляде возвращается к пледу. Располагается на нём и хлопает ладонью по второму, приглашая. Денис послушно садится на своё место. Петрова же предлагает: — Давай кое-что обсудим. Иванов кивает. Ольга же каким-то неожиданно для него уверенным и опять-таки странным тоном продолжает: — Надо поговорить о наших отношениях. Иванов с явно заметными для вероятного слушателя в голосе нотками удивления спрашивает: — А между нами есть какие-то отношения? Ему мерещится, что Петрова еле сдерживает желание сделать что-то странное — вскочить со своего места, например — когда отвечает: — Но я думала… мы встречаемся. Денис старается в этот раз передать всё своё изумление голосом и взглядом, когда объясняет: — Я просто считал — мы общаемся, нам приятно это общение — и не больше. Сейчас Ольга всё-таки встаёт, наверное, чтобы собраться с мыслями, и проходит несколько шагов вокруг их тёплого гнёздышка, снова вдыхает аромат роз и возвращается на место, тяжело дыша, будто пробежала марафон. И опять странным для Иванова тоном предлагает: — Может, всё-таки будем встречаться? Денис пожимает плечами — ему всё равно, он рад с ней пообщаться и так — и отвечает: — Давай. И уже более живым голосом Петрова требует: — Только без всех этих парков. Иванов искренне взволнованным тоном уточняет: — Тебе не понравилось? Её голос снова звучит подозрительно для Дениса: — Почему же? Очень понравилось, — она вздыхает и добавляет: — Просто слишком много людей. — Не любишь такого? — Ненавижу. Иванов очень хочет обнять её. Но не решается — он всё-таки не самый смелый парень в этой Вселенной. Вместо этого отвечает: — Как я тебя понимаю. Ольга смеётся и продолжает: — Вот и пересеклись два воробушка-социофобушка. Да мы просто обязаны встречаться! Денис умом понимает, что это шутка, хоть и не ожидал её от Петровой, но сердце ему подсказывает подтвердить: — Конечно. Ты ведь не против? Петрова смотрит на него уже серьёзным, задумчивым взглядом и соглашается: — А почему бы и не попробовать? Давай, — и продолжает спустя пару десятков мгновений: — Только я существо крайне нудное. Иванов подавляет желание дать ей пять и вместо этого просто признаётся: — Как будто бы я очень весёлый и смешной. Они пару мгновений молчат, и Ольга всё же произносит уже голосом, похожим на её собственный, как кажется Денису, причём даже улыбается, неожиданно для него: — Всё-таки мисс Лилс права. Надо с кем-то общаться, нужно кого-то приятного себе найти… Иванов пару секунд думает, уточнять ли, однако вскоре решается: — И нашла кого-нибудь такого? Петрова пару раз кивает. И объясняет вещи, которые были бы очевидны кому-то более уверенному в себе, чем Денис: — Например, тебя, Гермиону, Адриана… Да даже мисс Лилс и Элайджа вполне подходят. Иванов задумывается — ему кажется, что одно имя он не услышал. Вот и уточняет почти робко: — А Алина считается? Ольга снова кивает. И тараторит, объясняя: — Мы с ней давно знакомы. Учились вместе. И с тех пор общаемся. — И даже ни разу не ссорились? Петрова заметно оживляется, когда отвечает: — Представляешь, да. Вот иногда и хочется поругаться с ней, а не получается. Вот такие вот мы существа, — продолжает с лукавой улыбкой: — И ты принадлежишь к таким, как мы. Денис смотрит на неё наверняка офигевшим взглядом, когда просит объяснить: — Ты правда так считаешь? — Ага. Вот вроде и хотелось тебя послать, когда ты звонил — но что-то останавливало. И снова хочу с тобой посидеть где-то под звёздами. Ты ведь заметил, как здесь красиво? Иванов впервые за всю ночь поднимает взгляд на небо — раньше он смотрел или Ольге в глаза, или на крышу. И признаёт: — Да, здесь прекрасно. И город мне нравится. Только звёзды какие-то незнакомые. Петрова соглашается: — Ага. Вроде бы они в разных полушариях разные. А мы ведь из другой страны. — Из других стран. Ольгин голос звучит немного смущённо, когда она отвечает: — Угу. Денис уже не знает, о чём говорить, и кое о чём вспоминает и оглядывает крышу. Петрова замечает его беспокойный взгляд и спрашивает: — Что-то случилось? Причём голос её для Иванова звучит обеспокоенно. Вот он и отвечает, хоть какой-то отдалённой частью разума и понимает, что несёт чушь: — Мне странно, что здесь так светло. На улице ведь уже давно ночь. Ольга пожимает плечами, мол, не знаю, но всё же добавляет к жесту слова, которые для них — жителей Школы — уже давно могут стать объяснением любому чудачеству: — Это же Школа. Иванов смеётся, хоть это и не было шуткой. Петрова же зевает, культурно прикрыв рот ладонью, и после смотрит на дисплей мобильного, и сразу же начинает прощаться: — Я бы с тобой посидела подольше. Ты ведь входишь в мой список приятных людей и прочих существ. Но хочу немного поспать. Денис встаёт и всё-таки решается спросить: — Ты хочешь со мной общаться? Но ведь раньше не хотела. Ольга снова опускается на плед — она уже встала перед этим — и объясняет: — Понимаешь… Вообще-то я очень труслива. Иванов действительно удивлён, когда отвечает: — Я что-то так не думал. У тебя ведь такая специфическая работа… — Но она не предполагает контакта с оружием и опасности. В отличие от твоей. Денис никак не может собраться с мыслями, так что сам себе кажется косноязычным, когда объясняет свою позицию: — Ты ведь вполне можешь исцелять кого-то на поле боя. То есть ты вполне можешь быть в опасности. Петрова смотрит на него таким взглядом, что он уверен — она о таком не думала — и её голос звучит так, будто теперь всё же задумалась: — Ты прав. Но здесь и по-другому может быть. Нас наоборот учили телепортироваться и помогать, когда уже всё закончилось. Ну, как с тобой. Иванов действительно задумывается о таких ситуациях — он ведь не учился владению исцеляющей магией — и высказывает то, что вертится у него на языке: — Значит, вас берегли от опасности. Ольга смотрит на него ошарашенным взглядом и, наверное, сама не замечает, когда начинает грызть ноготь большого пальца на левой руке. Однако вскоре отвечает, невнятно, из-за пальца во рту: — Знаешь, я об этом как-то не задумывалась, — и, сказав это, видимо, замечает, что делает что-то не то, ведь продолжает, уже перестав питаться ногтями: — Когда-то мама учила меня, что это очень невежливо — грызть ногти. Денис искренне радуется похожести их родителей, когда восклицает: — Моя меня тоже! А ещё она запрещала показывать одним пальцем — мол, это тоже грубо. — О, это тоже! Я думала — избавилась от этих привычек: я же и не кусаю больше ногти, и указываю на что-то целой ладонью. Иванов невольно хохочет и сквозь смех произносит: — Как и я. И неожиданно для самого себя предлагает: — Дай пять! Ольга слушается. И задумчивым тоном спрашивает: — Но как это у меня снова проявилась эта привычка? Денису этот вопрос не кажется риторическим, вот он и отвечает: — Просто ты удивилась. Сильные эмоции вызывают странные реакции. Петрова соглашается. А он задаёт мучившие его вопросы: — Ты всё-таки хочешь со мной встречаться? И предлагаешь, хоть и называешь себя трусливой? Ольга кивает. И объясняет спустя пару секунд: — Мне кажется, я стала смелее. Денис делает попытку пояснить, которая со стороны вполне может показаться несмешной шуткой: — Инъекции смелости? Петрова задумчиво отвечает: — А знаешь, нечто похожее. Мне пару дней ставили уколы. После отказались, и с тех пор я буду жить на таблетках. Вдруг это побочный эффект от чего-то из них? Желание общаться, смелость, — и более грустным тоном добавляет: — Закончится курс — и я снова буду не вылезать из комнаты и всех посылать, — и уже весёлым голосом продолжает: — А пока надо пользоваться возможностью. Живи сегодняшним и всё такое. Ты же мне в этом поможешь? Иванов и правда не знает, что ей ответить. Впрочем, у него же есть желание с ней встречаться? Разумеется, есть! А под влиянием чего — это уже другой вопрос. Вот он и отвечает спустя пару долгих биений сердца, и его голос звучит действительно радостно: — Конечно. Всё, мы теперь встречаемся. Ольга подходит к нему. Денис не знает зачем, пока она не приседает рядом с ним — он ведь по-прежнему сидит на пледе — и не прикасается губами к его губам. Сначала Иванов никак не реагирует — его это в самом деле удивляет — а когда уже почти отвечает, она отходит от него и ещё более весёлым тоном объясняет: — Закрепим наши отношения. Снова смотрит на телефон и прощается, а Иванов остаётся на крыше. Он запоздало вспоминает, что, может, не помешало бы её провести — он так понимает отношения — но когда подходит к лестнице, Ольги уже не видно внизу. Видимо, телепортировалась. Денис возвращается, замечает, что цветы на месте в вазе, садится обратно на свой плед и смотрит вдаль, на ночной Орландо. И размышляет, что же сейчас случилось. И кажется ему, что кто-то ему говорит давно забытым громким, любящим голосом отца — мол, хватай свой шанс, парень, а то убежит. Однако Иванову всё равно интересно, как мог человек — он даже в мыслях поправляет себя, маг — за такое короткое время так поменяться. И решает спросить об этом у психиатра Ольги, хоть её и не знает. Правда задумывается о врачебной тайне — вдруг ему ничего не скажут? Но всё же решается уточнить. А пока любуется ночными небом и городом. И убеждается, что тот никогда не спит — он светится яркими огнями даже теперь, в такой поздне-ранний час. Видно каждую улицу, каждый дом как на ладони — и знакомые ему парки, безлюдные в это время. И он вспоминает приятные моменты, проведённые там. Хотя вскоре, налюбовавшись, Денис чуть ли не засыпает на крыше. Но, спустя буквально пару минут дремоты, слышит голос, на этот раз уже похожий на мамин: «Уже поздно, иди спать», и задумывается, не начинаются ли уже и у него проблемы с психикой. Хотя, хмыкает он, скорее возвращаются. Он всё-таки слушается голоса и собирается обратно. Проходя возле гостиной, наконец-то там не видит братьев Джеймсонов. И до него доходит, что всё же они похожи на людей — раз в это время спят, как ему кажется, а не сидят на вахте, кажущейся ему извечной, здесь. Поняв, что большинство людей и других существ спит, он тихонько проходит комнаты знакомых и незнакомых коллег и оказывается возле своей двери. Ищет в кармане ключ, боясь кого-то потревожить и в который раз жалея, что не обладает магией — он бы тогда сказал заклинание и оказался в комнате. Открыв дверь, заходит. Кладёт пледы в шкаф, даже не сложив их как следует — как, впрочем, и всегда. Переодевается и ложится спать, перед сном подумав, что хочет кое-что узнать у Майклсона.