Безрассудная игра

       — Эй? Почему он в списке подозреваемых?       L посмотрел на монитор, глаза сузились. За ту неделю, что прошла с момента вынужденного обращения за поддержкой в полицию, его команда сильно поредела — от пятидесяти человек осталось только пять. Остальные либо боялись Киру, либо не доверяли детективу и отказались от дела сами. К несчастью, к числу верных ему людей принадлежал также идиот-идеалист по имени Мацуда Тойта. Неуклюжий, недалекий, болтливый Мацуда. И в руках этого идиота была фотография никого иного, как Лайта Ягами, чудо-студента, «помогавшего» полиции в прежних расследованиях, несмотря на то, что он был гражданским.       Нажав тонким пальцем на кнопку переговорного устройства, L склонился к микрофону так близко, что практически коснулся его губами:       — Он подходит под описание Киры, как и остальные.       Один из находящихся в комнате покачал головой и пробормотал: «Все, что нам известно, так это только, что Кира — студент и живет в этой стране».       L взял из корзины с фруктами вишню, обмакнул в сбитые сливки и быстро проглотил. Верно. Он сообщил полиции только два единственных факта, хотя располагал гораздо большей информацией об этом человеке. Кира был молодым, импульсивным, ребячливым, любил соревноваться и ненавидел проигрывать. Несмотря на незаурядный ум, Кира оставался безрассудным и наивным человеком, не понимающим, как устроен этот мир. В попытках сломить тоталитарный режим, он сеял террор и смерть, уверовав, что творит добро и справедливость.       Кто же это сказал, что долг народа состоит в свержении правительства, его угнетающего? Люди, взяв власть в свои руки, сами вольны выбирать, какую жертву принести. Ах да, Джон Локк*. «Право на восстание». Это то, чего хочет Кира? L сильно сомневался, что убийца всерьез задумывался о философии до того, как стал лишать людей жизни.       — Скажи, почему ты думаешь, что Ягами не место в моем расследовании? Ведь он просто один из многих.       Мацуда покраснел и отложил документы. Он принялся поправлять манжеты, а затем смущенно выдавил: «Он хороший ребенок, сэр. Он бы никогда не поступил как Кира. Я знаю его. Понимаете, он… был сыном бывшего начальника полиции, помогал раскрывать дела и он, ну, всегда такой вежливый. Видите ли, он бы никогда не сделал чего-то такого, что могло бы навредить его семье».       Не будучи в силах преодолеть любопытство, L с раздражением разместил дело Ягами поверх дюжины мониторов и пробежался глазами по представленным фактам. Фотографий было немного, да и те сняты с большим промежутком времени. Самой свежей из них была самая первая, сделанная во время выпускной речи в академии около четырех лет назад. Сквозь каждый снимок сквозила почти болезненная безупречность: улыбка — точно выверенный изгиб губ, прическа — идеально уложенные пряди. Неестественное совершенство, вызывающее зуд.       За фотографиями шли скучные выписки из школьного дела. Исключительно высшие баллы. Учителя пели дифирамбы, высокопоставленные лица внимательно следили за его достижениями. Лайт Ягами определенно был на пути к вершинам успеха. С другой стороны… что-то заставило L задержаться взглядом на юноше, которого Мацуда охарактеризовал как «хорошего ребенка». Никто не может быть столь безупречен.       Он воскресил в памяти короткую встречу с Лайтом. Это произошло случайно, в один из тех редких дней, когда L почувствовал, что ему необходимо сделать глоток свежего воздуха, посмотреть на голубое небо… Последнее, что он ожидал, это столкнуться нос к носу с Мистером Совершенство. L знал, что в тот день у Ягами был вступительный экзамен. Не исключено, что где-то на подсознательном уровне он и сам хотел посмотреть на этот «образец совершенства», попавший в поле зрения.       Реальность полностью совпадала с фотографиями и материалами дела: Лайт был красив, хорошо одет и приятен в общении.       Вот только его глаза… В них бушевало пламя мщения. Безумный гений, который, будь у него шанс, не колеблясь, всадил бы пулю во всякого, кто был причастен к расправе над мятежниками. L задумался. Мог бы Кира убить всех тех людей, оказавшись на месте Ягами. И если Ягами был Кирой, то что конкретно помешало ему в тот момент стать «орудием правосудия»? Так много вопросов, повисших в воздухе и затуманивших обычно столь острый ум детектива.       Спохватившись, что молчание затянулось, L нажал кнопку еще раз и придвинулся к микрофону:       — Не бери в голову. Шанс, что молодой Ягами и есть Кира, составляет сейчас не более одного процента. Мацуда с облегчением вздохнул, не осознавая, что до этих пор никто из тысячи подозреваемых не попадал под столь высокий процент вероятности. Более того, юноша имел солидный отрыв от своего ближайшего конкурента. Но L предпочел умолчать об этом и вновь отключился от собеседника.       Его взгляд скользнул обратно на фотографию Лайта.       «Даже если ты не Кира, ты что-то скрываешь», пробормотал он вслух. Может быть, пришло время для еще одной «случайной» встречи. Переключившись на другой компьютер, L продолжил поиски. Его мозг лихорадочно работал. Теперь у него был подозреваемый.