Безрассудная игра

      — Я слышал, он набрал высшие баллы на вступительных экзаменах…       — … Не может быть!       — Как можно быть таким совершенством?       — Он похож на юриста.       — … Заткнитесь! Он смотрит сюда, он нас слышит.       Каждый раз одно и то же. Люди шептались за спиной с болезненным благоговением, пытаясь разгадать ее тайну. Гениальность разжигает любопытство. Красота вызывает восторг. И то и другое вместе ставят на человеке клеймо парии — отверженного. С ней хотели быть рядом, использовать ее, быть ей… Но никто не хотел быть близким, видеть в ней человека.       Возможно, это к лучшему. Не следовало заводить друзей, когда есть что скрывать. Даже идиоты способны докопаться до истины.       Лайт отвернулась от сплетников, холодная и отчужденная, как всегда. Она собиралась стать богом. Какая польза богу от друзей? Нет, нужно сосредоточиться на учебе и Тетради Смерти. Любой промах может привести ее на эшафот.       — Здравствуй, Лайт.       Этот голос! Странный парень, с которым она встретилась в день экзамена, сидел на краю фонтана посреди университетской площади. Он выглядел точно так же, от помятой одежды до заметных синяков под глазами, похожих на татуировку. Однако на этот раз он был в поношенных кедах на пару размеров меньше, чем нужно. Парень даже не обулся как следует, кеды просто висели на обезьяньих пальцах ног. Этот урод преследовал ее? Лайт иногда досаждали сталкеры — слишком привязчивые девочки, не понимавшие, почему их бросили через три недели, и даже один мальчик, считавший ее образцом мужской красоты.       — Откуда ты узнал мое имя? — спросила она резко, глаза сузились, руки сжались в кулаки. Если понадобится, Лайт может и врезать, хук справа подойдет. Неопрятный парень почесал голову и засунул палец в угол рта. Его абсолютно не смутили ни сердитый тон, ни агрессивная поза. — И что ТЫ здесь делаешь?       — Откуда я знаю имя Лайта? Оно общеизвестно, — как он умудрялся говорить с пальцем во рту? — А насчет того, почему я здесь… Это не касается Лайта, — тон был небрежным, глаза глядели куда-то вдаль. Казалось, парень скучал.       Не в силах избавиться от нахлынувшего чувства тревоги, Лайт вцепилась в ремень сумки и пошла прочь. Нужно идти в университет, не стоит пропускать первое занятие.       Кто-то топал сзади в такт её шагам, две тени слились на тротуаре. Лайт бросила взгляд через плечо. Этот урод следовал за ней.       — Сталкерство — преступление, — Лайт подавила желание зашипеть. Ситуация сильно действовала на нервы.       У него хватило наглости изобразить смущенный вид и пожать плечами:       — Лайт слишком много воображает о себе, если считает, что у меня нет других дел, кроме как преследовать его и красть его нижнее белье.       Она невольно покраснела. От стыда? От унижения? От гнева?       — Лайт очень странный.       — Что? Это же не я, одетый как бомж, шатаюсь по кампусу лучшего университета страны. Не я преследую человека, говоря о нем в третьем лице, как будто его нет рядом.       Незнакомец задумался.       — Хм. Кое в чем Лайт прав, — сказал он своим обычным вкрадчивым голосом, но не стал уточнять, что имел в виду. — Лайт всегда называет наблюдающих за ним людей бездомными сталкерами?       — Нет, ты особенный, — сарказм был единственным спасением в данной ситуации.       — Лайт так любезен. — Безнадежно! Этот человек строил из себя дурака. — Мне пришло в голову, что у меня есть преимущество. Лайт не знает моего имени. Именно поэтому он меня оскорбляет?       — Почему ты думаешь, что мне интересно твое имя?       В равнодушных глазах вспыхнул смертельно опасный огонек. Однако когда странный парень произнес ответ, его лицо и тон ничуть не изменились:       — Потому что я — L.       Что? Лайт судорожно вдохнула, она с трудом владела собой. Что за идиотский розыгрыш? Каждый дурак знал, кто такой L, и никто не жаждал встречи с ним. Говорили, он был непревзойденным гениальным детективом — раскрывал самые безнадежные дела и призывал преступников к ответу. L прибегал к особому роду правосудия — люди просто бесследно исчезали. Человек, известный как наемный убийца на страже закона, не стал бы представляться. Особенно тот, кого никто никогда не видел (по крайней мере, из поныне живущих). Тот, кто общался через компьютеры, коды и…       …Лайт неловко рассмеялась.       — Глупая шутка.       Темные глаза снова стали безразличными:       — Лайт не верит мне? Опять же, резонно. Впрочем, я попрошу его называть меня Рюдзаки. Мне не нужна огласка.       — Тебе не следовало говорить подобные вещи… Рюдзаки.       — Почему нет?       Лайт подняла глаза на ближайшую камеру. Рюдзаки стоял спиной к объективу. На видео невозможно было прочитать по губам его признание. Но Лайт надеялась, что он понял намек. За ними наблюдали.       Если он был L, то знал об этом и ему попросту было безразлично. Возможно ли, что его наняло правительство? Если так, почему детектив преследовал Лайт? Никто не мог догадаться, что она — Кира.       — Глупо, как я уже говорил. Послушай, мне нужно идти…       Из репродукторов раздался громкий пронзительный скрежет, тихое бормотание прекратилось. Лайт закрыла уши руками и поморщилась. На лице Рюдзаки появилось отвращение. Решив, что это какая-то ошибка, Лайт расправила плечи и собралась уйти подальше от всей этой неразберихи, похожей на дурной сон. Но тотчас в воздухе раздался искаженный голос, жуткий, зловещий:       «Я… — Кира».       Что? Лайт в ужасе побледнела. Кто это сказал? Кто в здравом уме стал бы притворяться Кирой? Может быть, это уловка властей Олигархии? Лайт взглянула на самопровозглашенного L. Тот пристально смотрел на нее. Почему он так уставился?       «…Я не желаю зла невиновным людям. Пожалуйста, послушайте меня, и мы создадим прекрасный новый мир. Мир без преступлений, свободный от угнетения. Я предлагаю полиции сложить оружие и не вмешиваться в мою миссию. В этом случае я гарантирую вашу безопасность. Если вы встанете на моем пути, у меня не будет выбора. Я ожидаю вашего ответа через два дня. Если вы откажетесь, вы умрете. Я не могу бездействовать и позволить коррупции процветать».       Громкий скрежет снова прорвался через динамики, прежде чем вернулось обычное вещание. Но на этот раз без привычного жужжания про-олигархической мантры. Стояла мертвая тишина.       Лайт услышала злобное хихиканье над своим ухом. Шинигами скалил блестящие на солнце зубы.       Еще одна Тетрадь Смерти.       Сумка с книгами со стуком упала на землю.       Лайт опаздывала на занятия.       — Неожиданный поворот событий, — оживился Рюдзаки, в голосе прозвучала нехарактерная для него веселая нотка. Он вынул телефон из кармана двумя пальцами, словно не хотел касаться его, и приложил к уху. Странное зрелище, но Лайт не уделила ему внимания. Она была потрясена событиями этого дня. Второй Кира. Печально известный L. Что может быть хуже?       — М-м-м, да. Боюсь, ситуация изменилась, Ватари. Да, жду тебя. Пока! — Детектив захлопнул телефон и сунул в карман.       Дальше события разворачивались слишком быстро.       Лайт сделала шаг. Гладкий черный роллс-ройс проскользнул по ближайшей улице. В краткий миг она увидела стальной блеск, и руки оказались скованными наручниками за спиной, узкая ладонь зажала рот. Рюдзаки сильно дернул цепь между запястий, Лайт потеряла равновесие и упала лицом вниз. Через десять секунд он, с неожиданной для бомжа-доходяги силой, втащил ее в открытую дверь автомобиля.       Детектив убрал руку, Лайт ударилась о кожаное кресло. Она попыталась позвать на помощь, прокричать, что ее похищают. Но дверь захлопнулась, и с визгом покрышек машина рванула вперед.       — ЧТО, ЧЕРТ ВОЗЬМИ, ПРОИСХОДИТ! — Лайт не обращала внимание на свой голос. Даже мужчины могут петь сопрано при таких обстоятельствах.       Рюдзаки спокойно пристегнул ремень безопасности и толкнул ее назад.       — Разве это не очевидно? Я похищаю Лайта. Это не входило в мой первоначальный план, но всегда нужно иметь запасной вариант на случай чрезвычайной ситуации, — детектив достал из кармана небольшую розовую коробку и приглашающе встряхнул, словно Лайт была его гостем, а не пленником. — Покки*?       — НЕТ! Я НЕ ХОЧУ ПОККИ! Я…       Он снова накрыл ее рот рукой и просунул что-то сквозь зубы. Определенно, не покки. Таблетку? Лайт старалась не глотать, но ублюдок протолкнул пилюлю в горло с поразительной ловкостью. Она почувствовала сильное головокружение.       — Очень плохо, что Лайт не захотел покки. Они довольно вкусные.       — У-уб…лю…док….       Лайт прикрыла глаза, и мир провалился в черноту.