Безрассудная игра

      — Я не Кира!       Едва Лайт вошла в гостиничный номер, Рюдзаки тотчас сковал ее руки наручниками, что даже не удивило ее. Во время короткого совещания в штаб-квартире она подтвердила полицейским личность арестованной Мисы Амане. Потом Ватари отвез Лайт в их «Страну Чудес». Она держалась гордо, но вежливо. И мужественно. По крайней мере, до тех пор, пока L не решил показать темную сторону своей специальной подготовки.       Наручники сжимали запястья так сильно, что немели руки. Невзирая на сопротивление, Рюдзаки завязал ей глаза и крепко прижал к стене. Лайт чувствовала себя насекомым на булавке. Унизительно. Ублюдок допрашивал очень странным способом. В некоторых странах подобное обращение классифицировалось бы как мягкая пытка.       — Прекрати лгать, — в сотый раз повторил Рюдзаки, с силой вдавив ноющие плечи Лайт в стену. Он взялся за скованные запястья и начал тянуть, выкручивая руки. Неужели детектив готов ломать кости, чтобы выбить признание? В довершение всего, над ухом время от времени раздавались смешки и ехидные комментарии Рюука. С момента встречи с Мисой этот любитель подглядывать с замашками садиста постоянно был рядом.       — У меня почти нет сомнений в том, кто является Кирой. Осталось выяснить, как убивает Кира? Ответь мне!       — Это незаконно!       L с нажимом давил ногой на определенную точку сзади под коленом, болезненно выворачивая сустав.       — Прекрати! Что за черт! Я помог тебе поймать второго Киру. Я не… Я не убийца! Я не знаю, как убивает Кира! Пожалуйста!       Если бы только она знала его имя! Сорок секунд, и Лайт была бы свободна.       В отчаянии она думала о том, как близка была страна к революции. Шестеро ненавистных олигархов уже умерло, осталось только двое. На глаза навернулись слезы. Система была готова сломаться подобно треснувшей ручке. Лайт вспомнила, как чернила расплылись кровавым пятном на нетронутых белых страницах и как черной кровью блестели на ладони. Ей почти удалось стать богом. Она начала менять мир, поднесла спичку к пороховой бочке. Бах-бах. Лайт держала дымящийся пистолет. Только пули никто не найдет, это оружие не оставляет следов.       — Ты — Кира?       — НЕТ!       Из глаз посыпались искры — Рюдзаки ударил ее головой о стену.       Он резко вытолкнул Лайт на середину комнаты. Больное колено подломилось, и она рухнула на пол. Детектив дернул ее за волосы.       — Ты — Кира?       — Черт! Нет. Отпусти меня!       — Не вынуждай меня продолжать, Лайт. Сознайся. Я все равно узнаю правду так или иначе, когда Миса расколется.       — Ты забыл о правосудии!       Он ударил ногой по ребрам, у Лайт перехватило дыхание.       — Я — L. Я — правосудие!       — Почему?       — Лайт забывает, что я не только детектив, — Рюдзаки говорил монотонно, но голос звучал зловеще. — Интересно, Лайту понравилось целоваться с Мисой? Он думал, что сможет одурачить L, когда бесстыдно обнимался со вторым Кирой?       Наконец, немного отдышавшись, Лайт заговорила лихорадочно-быстро:       — Что? Откуда взялась эта линия допроса? Думаешь, мне было приятно целоваться с этой шлюхой? Да я сам был в шоке, придурок! И если я не сопротивлялся этой… женщине, то только потому… Потому, что не мог поверить, что она может… делать ТАКОЕ при всех. И я задавал ей вопросы, как ты мне поручил… между ее попытками приставать ко мне.       — Откуда Миса узнала имя Лайта?       — Каждый, кто умеет читать, знает мое имя. Я набрал высшие баллы на вступительном экзамене. Возможно, она ходила в ту же школу, что и я. Просто вспомнила мое лицо и имя. Я не спрашивал, откуда Миса меня знает, а просто подыгрывал ей.       — Лайт врет так красиво, — мрачный тон не предвещал ничего хорошего. Кто этот человек? Он не был похож на парня, который еще недавно раздражал Лайт и участвовал в их детских потасовках. На его месте был кто-то другой. Некто опасный. L, наемный убийца, заставлявший людей бесследно исчезать.       — Что могло бы вынудить Лайта сказать правду, хотя бы раз в жизни?       — О чем ты?       Рюдзаки поднял ее с пола и снова толкнул, на этот раз на кровать. Лайт бросило в дрожь. Ослепленная, связанная, избитая — ей совсем не нравился такой поворот событий. Тайно работая на полицию и изображая «брата», она прекрасно знала, что происходило с женщинами, когда их хотели поставить на место. Полицейские могли изнасиловать девушку, которая осмелилась незаконно устроиться на работу или попытаться получить высшее образование.       Поэтому Лайт не доверяла полиции. Они были порочны не меньше, чем преступники, которых ловили. Рыба гниет с головы. Лайт было предназначено судьбой освободить людей от страха, уничтожить зло, сделать мир лучше!       Во что бы то ни стало!       Она вздрогнула и расслабила мышцы, тело обмякло.       Если невозможно выиграть битву, необходимо сдаться, чтобы не проиграть войну. Лайт была готова на все ради победы, даже на самое неприятное. L загнал ее в угол.       — Говорил ли Лайт когда-нибудь правду?       — Все лгут, Рюдзаки, — ответила она безразличным тоном, — чтобы выжить.       — Ты — Кира?       — Нет.       Рюдзаки сжал ее плечи и вдавил в кровать. Лайт почувствовала его колени с двух сторон от своих бедер. Знакомая поза. Большинство их баталий заканчивалось именно так. Но, на этот раз, напряжение не спало, даже после того, как угас гнев.       — Я хочу услышать правду от Лайта. Он не будет больше лгать.       — Я не Кира!       — Почему Лайт лжет?!       Она не ожидала крика. Детектив никогда раньше не повышал голос. Лайт не нравилась эта его личность. Рюдзаки раздражал ее, но L… внушал смертельный страх. Пальцы беспокойно дрогнули. Как же ей хотелось написать его имя! Положить конец этому безумию легким росчерком пера.       — Прекрати! — закричала она. — Это не правосудие!       — Сказал Кира, массовый убийца.       — Сказал человек, обвиняемый наемным убийцей.       Тишина.       Короткий вздох.       Пальцы сомкнулись на плечах, а затем… Затем его рука начала медленно перемещаться по ее телу, нежно, едва касаясь, останавливаясь на каждой складке одежды, на каждой пуговице. L дошел до пояса, взялся двумя пальцами за пряжку и начал расстегивать ремень. Лайт снова принялась бороться.       — СТОП!       Он не остановился. Неужели L способен опуститься так низко? Да, он был мужчиной, но не все они подлецы.       — Ты — Кира?       — Нет!       — Прекрати лгать!       — Мне приходится лгать, ублюдок!       Лайт отчаянно пыталась вырваться из захвата. Она брыкалась и извивалась. Руки онемели. Рюдзаки уселся на ее живот, лишая возможности двигаться.       — Почему Лайт вынужден лгать?       Она почувствовала его дыхание на лице.       — П-потому что… я… — сможет ли она решиться? Невзирая на отвращение, Лайт подалась вперед и прижалась ртом к губам Рюдзаки. Точнее, попыталась. Она промахнулась и коснулась его верхней губы. Лайт отпрянула в ужасе. Что она наделала? Это ошибка. Чудовищная ошибка. И…       … Она почувствовала его губы, мягкие, вопрошающие. Легкое касание с закрытым ртом, скорее эксперимент, чем нечто большее. Детектив целовал ее? Она получила ответ на вопрос, как только тот понял, чего хочет. Зарывшись руками в волосы Лайт, он поцеловал ее, как Миса. Нет, совсем не противно. Странно, как всегда для нее. Но не отталкивающе. Его губы были сладкими.       Лайт нерешительно ответила.       Приятно. Ничего такого, о чем пишут в любовных романах. Но, по крайней мере, можно было расслабиться.       Лайт было трудно взрослеть, скрывая свой пол. Вопросы любви и секса не были частью ее воспитания, и вероятно, это сыграло свою роль. Но в глубине души она считала иначе. Лайт родилась абсолютно не похожей на других. Изредка, в своих фантазиях, она позволяла себе быть женщиной. Представляла, как встретит мужчину своей мечты, равного ей по уму… Но страсти никогда не было места в этой картине.       Девочки и мальчики думали друг о друге, хотели целоваться и экспериментировать в сексе. Они вырастали, женились, обзаводились детьми, но не переставали мечтать о любовных приключениях как в романах. Однако Лайт сексуальное возбуждение лишь раздражало. Лишнее напоминание, что у нее никогда не будет партнера. Для нее этот путь закрыт. Но она и не хотела. Даже сейчас.       По крайней мере, можно ненадолго притвориться. Представить, что рядом любимый мужчина, который знает, что Лайт — женщина. Ей доставляла удовольствие эта фантазия.       До тех пор, пока рука детектива не продвинулась слишком далеко.       Лайт разорвала поцелуй, выдохнув:       — Нет!       Рюдзаки снова подцепил пряжку пальцем.       — Почему нет? Лайт искренен, только когда молчит. Похоже, я нашел эффективный способ выяснить правду.       — Нет… Я не хочу.       Он снял повязку с лица Лайт. Их глаза встретились. Темная аура, присущая L, развеялась. Он снова стал самим собой — странным неряшливым детективом. Рюдзаки смотрел удивленно.       — Так это и есть тайна Лайта? Он — гомосексуалист? — казалось, детектив сомневался. Чертова рука продвигалась дальше, к самому запретному месту. Лайт вскрикнула и ударила извращенца коленом в бедро. Он остановился. — Или Лайт — импотент? Убийства — способ компенсации?       — Я НЕ ИМПОТЕНТ! ТЫ, ИЗВРАЩЕНЕЦ! Немедленно убери руку!       — Так?       — Ради бога, прекрати!       На этот раз Рюдзаки послушался. Он выглядел смущенным. В его гениальных мозгах крутились шестеренки. Лайт это не нравилось. Любопытный Рюдзаки мог оказаться не менее опасным, чем разозленный L.       — У Лайта наблюдаются все признаки возбуждения, — сказал он внезапно. — Расширенные зрачки, учащенное дыхание, измененный цвета лица… не хватает одного. Довольно странно.       — То, что у меня не встал от поцелуя с кем-то, еще не значит…       Лайт снова почувствовала настойчивые губы. Да что это с ним? Сначала допрашивал и выяснял, являлась ли она Кирой. Теперь пытался доказать, что она не только гей, но и импотент. Лайт совсем не так представляла себе этот момент. Тем не менее, он хорошо целовался. Не пускал слюни по всему лицу и не кусал. Но этому ублюдку следовало держать руки подальше.       L умудрился расстегнуть пуговицу и положил ладонь на ее живот. Озабоченный урод. Лайт прервала поцелуй, но добилась только того, что он продолжил свое медленное замысловатое исследование.       Несмотря на то, что детектив был уверен в ее виновности, он без малейших сомнений целовал ее, прикасался к ней. Ему нравилось искать доказательства в штанах серийного убийцы? Он хотел добиться ее признания таким образом? Подобные фантазии отлично сочетались с наручниками и тому подобным.       — ОХ! Нет!       Лайт дернулась и ударила Рюдзаки по лицу. Его глаза расширились.       Они уставились друг на друга как две совы.       — Убери руку из моих штанов, — прорычала она.       — Лайт?       — Если ты не уберешь руку, я найду способ убить тебя, так что…       Лайт задохнулась от негодования, а этот ублюдок, напротив, выглядел как ребенок в магазине игрушек, изумленный и растерянный. Сильнее всего ее задело, что этот самовлюбленный кретин посмел так нагло к ней приставать, а не то, что он залез к ней в трусы. Лайт нанесла ему удар головой в лицо.       Он убрал руку.       Рюдзаки зажал нос ладонью и встал с кровати. Какое-то время он молча разглядывал Лайт.       — Лайт… девушка?       — Ты хотел знать, почему я всегда лгу, — зло ответила она. — Ты получил ответ. Теперь оставь меня в покое.       — Я… Лайт. Если бы я…       — Брось! Ты даже понятия не имеешь, что такое сожаления. Поздравляю, тебе удалось разрушить мою жизнь и лишить надежды на то, что я смогу защитить семью. Ты слепо гонялся за Кирой, но лишь открыл мой секрет. Ты отвратителен и далек от правосудия. Ничем не лучше преступников, которых наказываешь.       Рюдзаки сделал шаг назад.       Он тряхнул головой и каким-то образом снова превратился в L.       — Ты — Кира?       У Лайт даже не хватило сил ответить «нет». Она просто свернулась калачиком и намеренно проигнорировала детектива. Наверное, можно было извлечь пользу из этой ситуации. Сыграть роль жертвы. Учитывая, что Лайт подверглась насилию, это несложно. Но другая ее часть протестовала. Она не может проиграть L. Кира не проигрывает! «Соблазни его!» — кричал Кира. Стоит только привести детектива в свою постель, и он не сможет вершить правосудие.       Кира и Лайт противоречили друг другу.       — Надеюсь, ты счастлив, L?       Лайт не видела потерянное выражение на его лице. Детектив ушел в другую комнату.