***
К удивлению, дверь была не заперта. Возможно, мое появление было предсказуемо - меня ждали. В нос ударил запах блинчиков, когда я прошла на кухню, скинув портфель и оставив кроссовки в прихожей. Все комнаты, отнюдь не масштабные и не забитые до отказа дорогой мебелью, подкупали простотой. Скромностью и уютом, под стать любому старому дому в резервации. Каждое помещение - как небольшой мир с грандиозной историей. Это прибавляло каждому уголку жилища Клируотеров свою изюминку. Я застопорилась в проходе, поздоровалась с женщиной и заметила на столе возле плиты широкую глубокую тарелку с большой горкой приготовленных блинов. По размерам они могли сравниться с объемом еды, которую обычно уплетал с особым волчьим аппетитом Сет. Впрочем, не только он. Остальные оборотни также входили в этот список. От стойкого запаха еды мой желудок снова призывно забурлил. Сью, услышав болезненный выпад моего организма, рассмеялась. - Здравствуй, Зои, - добродушно пропела она, взмахнув рукой с зажатой в ней деревянной лопаткой. - Сет сообщил, что ты будешь присматривать за Колби. И оказался прав, прибежала с утра пораньше. Присаживайся. Завтрак скоро будет готов. Ох, и умаялась я! Будешь чай, кофе или сок? - она тараторила так быстро, что мне почудилось на мгновение, что я разговариваю не с матерью Сета, а с Беркли. Но, несмотря на хорошее настроение, Сью на меня не взглянула. Так и продолжила стоять, слегка опираясь о ручку духовки, и смотреть на сковороду, из которой махонькими клубками поднимался пар. Ее погруженность в готовку меня ничуть не удивила. Да и плевать ей было на мои внутренние изречения - куда важнее, чтобы завтрак не подгорел. Перевернув лопаткой на необжаренную сторону блин, женщина вздохнула и обтерла лоб тыльной стороной левой ладони. В правой руке она по-прежнему держала лопатку. Я улыбнулась и проследовала дальше в кухню. - Выбираю сок, - ответила я, присев за стол ближе к окну, через которое, освещая кухню, проходили утренние солнечные лучи: день обещал быть благоприятным. И поближе к небольшой вазочке, наполненной конфетами. - Но от блинов, пожалуй, откажусь. Все пространство подоконника было обставлено расписными горшками, из которых поднимались ввысь различные растения, своими пушистыми верхушками доставая практически до середины окна. По внешним признакам было ясно, что в моем пристальном осмотре не нуждались как и растения, так и небольшие ракушки, расположенные около горшков. Ни намека на пыль или грязь. Сью произнесла что-то вроде "вот тебе раз!", и я отвлеклась от рассматривания домашней утвари и повернула к ней голову. Женщина недовольно уставилась на меня, сжав губы в тонкую линию, а потом ярко произнесла, взмахнув рукой и осмотрев меня сверху вниз: - Твой организм думает иначе! Сжалься над ним! Я помотала головой, решив, что побалую себя едой только в обед. - Наплевать мне, что он думает, - я слегка похлопала по животу, спрятанного под ветровкой и футболкой с длинными рукавами. - Есть я не буду. Сью ничего не ответила, только недовольно покачала головой, и в этом жесте четко отразилось "что поделаешь с этой дурехой!", и вернулась к готовке. Я зажмурилась, дивясь собственной глупости. Словно ребятня с улицы. В ее глазах я предстала несмышленой девчушкой, отказавшись завтракать словно назло, хотя желудок почти разрывало от голода. Пусть так. В моем случае, в сражении подкрепиться или душевно переживать, всегда выигрывало именно второе. Да, почти что назло, соглашусь. Но лишь самой себе. - Не скучай. Нужно немножко подождать, - сказала Сью, отвлекая от мыслей, и, охнув, отскочила вбок от полетевших в ее сторону раскаленных капелек масла со сковороды. - Ох, ка-ак!!! Надеюсь, еще получится штук пять или шесть, не больше. Видимо, она привыкла готовить много, и сейчас, в своей прозорливости, напоминала мне мою маму, когда она, как сейчас Сью, вертелась то туда, то сюда, пытаясь не стукнуться любой частью тела о мебель и как можно быстрее приготовить завтрак. Словно сказочная волшебница, успевала переворачивать блинчики, и ополоснуть пару овощей для салата, и обтереть руки о полотенце, убирая влагу с ладоней, и открыть пачку апельсинового сока. Кружилась, словно заведенная юла. Но на мою просьбу помочь вежливо отказалась, мотивировав это тем, что все успеет сама. В старой квартире в Портленде было куда больше места, чем здесь. Но мама так же оживленно передвигалась по кухне от холодильника к плите, от стола к умывальнику. С энтузиазмом, что и у Сью, готовила различные, пусть иногда и простые блюда. Я обнаруживала сходство с мамой даже в том, что Сью частенько опускала руки на стол и стучала по нему пальцами в приступе ожидания - как сейчас, когда в прозрачной глубокой тарелке оставалось теста буквально на пару блинчиков. Женщина слегка топала ногой и что-то напевала себе под нос. Различие у них было только во внешнем виде. Но, незаметные на первый взгляд, морщинки под глазами и около губ появлялись у женщины всякий раз при улыбке. Еще одно, казалось бы, сходство, которое есть у многих людей, заставляло меня умиляться этой черте. Повторюсь, Сью очень напоминала маму. Прошло около пятнадцати минут моего наблюдения за женщиной. И я словила себя на мысли, что желаю стать такой же шебутной. В смысле, с таким же рвением готовить завтраки, обеды, ужины. А не так, как сейчас. Через силу. Словно меня сослали на черную каторгу, сдобренную копотью, резким запахом и маслом. Обычно такое ощущение витает в воздухе, когда я стою у плиты, а дядя читает утреннюю газету, сидя за столом, или пропадает черт знает где, если не на работе. Захотелось стать поответственнее, что ли. К этому времени Сью закончила с блинами, приготовила салат из овощей и перемыла всю грязную посуду в раковине. - Точно не будешь завтракать? - спросила она, поставив кружку с соком передо мной, и присела за стол, удовлетворенно выдохнув. - Тебе нужно хорошо питаться, учеба отнимает много сил и энергии, - ее глаза заблестели, словно в надежде со второй попытки уговорить поесть. Но дождалась только отрицательного мотания головы. Желудок был на моей стороне, не бурлил от слов про еду. - Кусок в горло не лезет, - шумно выдохнув, ответила я, несколько раз проведя пальцами по гладкой поверхности ручки кружки. Мне было неприятно отказывать матери своего парня. Но что поделать. - Я, может быть, и вредничаю сейчас. Но когда переживаю, не могу завтракать, словно ничего не случилось. Женщина громко фыркнула и спустила рукава кофты с локтей до запястий. Поднялась, сняла фартук и повесила его на крючок возле двери. Она понимала, что уговорить меня дело не из легких. - Заставь себя, - настаивая, высказалась она, опустившись на стул и положив руки на стол. И смотрела она на меня со всей любовью и заботой, словно родная мать. - Пусть даже через силу. Мне стало дурно от собственного идиотизма. Губы сложились в тонкую линию, я зажмурилась и свела брови к переносице. - Не хочу, - ответила таким тоном, с каким обычно бурчащий ребенок не желает есть ненавистную ему кашу. - Нет, не могу есть, когда переживаю. - А надо захотеть, - для полноты убеждений, Сью пододвинула к кружке весомую горку приятно пахнущих блинов и улыбнулась, дернув головой. - Не ты одна волнуешься. Я тоже переживаю. - Так и не скажешь. Тут мой желудок снова загудел. Рассмеявшись, женщина оперлась поясницей о спинку стула. - Я стараюсь не думать о худшем исходе. Занимаю себя работой или домашними делами, - пожала она плечами, смотря то на меня, то на просыпающуюся природу за окном. - Окунись в учебу. Или найди подходящее хобби, которое увлечет тебя с головой. Отвлекись. Станет легче. Она не я, думала я во время ее речи. В Сью заметна внутренняя стойкость перед трудностями. Она даже говорила с улыбкой. Когда я выглядела беспомощной малюткой, готовой расплакаться от навалившейся трудности. - Попробую, - согласившись, ответила я, отпив из кружки немного сока. Желудку заметно полегчало, и он почти сразу перестал бурлить. - Но у меня никогда не было каких-то особых увлечений. Все, чем я пыталась заниматься, не задерживалось надолго. Два месяца - максимум, потом надоедает. Сью помотала головой и улыбнулась одним уголком рта. - Не думаю, что ребята будут так долго отсутствовать, - сообщила она. Я хотела попросить ее сходить со мной к могилам родителей... но нас прервали. От неожиданности я даже дернула плечом. Не гром среди ясного неба, конечно, но я напряглась. Позади отчетливо услышала твердые шаги, меряющие гостиную, и обернулась в сторону двери. Напряженный голос с легкими нотками раздражения заставил прислушаться не специально - молодой человек говорил отнюдь не шепотом. Я отчетливо услышала: "Ну маа-ам, со мной все хорошо, не переживай", - и, улыбнувшись, перевела взгляд на Сью. Женщина кивнула на мой немой вопрос. - Это Колби, верно, - ответила она, взяв шелестящую конфету из вазы. - С матерью разговаривает. За последний час они уже третий раз общаются. Она переживает. - По тому, как женщина размеренно говорила, медленно распаковывая сладость, я поняла, что характер Сью хоть и стойкий, но не железобетонный. - Я ее понимаю. - Она тоже волновалась о своем сыне. И как я могла забыть о Колби, ведь именно для этого и пришла, пронеслось у меня в мыслях, прежде чем дверь отворилась, слегка скрипнув. Колби спокойно подошел к столу, будто осторожничая, и опустил руки на спинку стула. Вчера на поляне я без особого интереса смотрела на парнишку, а иногда он и вовсе находился на почтительном расстоянии, поэтому я не могла с точностью сказать, были его губы пухлые или небольшие и аккуратные, были его глаза добрые или полны печали. Сегодня предстал великолепный шанс разглядеть его во всей красе. Не как диковинную ценность, а как человека и оборотня из другой резервации. И меня очень интересовало, какого оттенка его шерсть в облике зверя: черная, коричневая или шоколадная? А может и вовсе пепельно-седая? Не решившись осмотреть парня сверху вниз, я перевела взгляд с его джинсовых шорт по колено, на коричневую футболку с короткими рукавами: несколько широкую, не по размеру, - и уже потом на его лицо. Колби был несколько хрупким, невысоким, но явно выше меня. Его короткие, слегка завивающиеся волосы блестели от яркого солнечного света, проникающего через окно. А глаза! Глаза, словно темное покрывало. Тягуче-коричневые, но казалось, что они на самом деле были чернильно-черными. Пронзительные. Но так же будто совсем неживые. Безэмоциональные. Как мрачное засасывающее болото. И да, его губы были слегка пухловатыми. А вот Колби смотрел на меня без особого интереса. - Меня зовут Зои, - сказала я, улыбнувшись как можно доброжелательнее. - Приятно познакомиться! Но парень мой выпад не оценил. Ни одна эмоция не коснулась его лица: ни улыбка, ни возможное отвращение или что-то еще - как изваянная статуя из гранита, он даже не шелохнулся. Это меня обескуражило. Но, несмотря на это, я сохраняла спокойствие и продолжала улыбаться, но чуть скромнее. - И мне, - все же ответил он. - Меня зовут Колби. Какая великая честь, ей Богу! Смотря в его непроницаемое лицо, ответ пришел сразу - врет! Видать, парня не особо радовали новые знакомства. От слова "совсем". И кухня погрузилась в морозящее молчание. Неловко-то как. Его отягощало присутствие на чужой земле? Или отбытие стаи так на него повлияло? Может и так. Он не на своей территории, один и с незнакомыми людьми. Я надула щеки, прикидывая фразы, которые могли бы подойти в данной ситуации. Но на ум ничего не приходило. Сью отмерла первой, когда мой желудок снова загудел. - Ладно, - встрепенулась женщина и, дернув плечами, поднялась из-за стола, -присаживайся, Колби, не стесняйся. Блинчики на столе. - Она повернула в нашу сторону голову, попутно доставая из шкафа большую кружку: - Налью тебе чая, пойдет? Или кофе? Парень слегка кивнул головой. - Да, спасибо. Кофе в самый раз, - сказал он довольно мягким голосом и присел за стол. - И спасибо, что предоставили чистую одежду, свою толстовку я заляпал еще вчера. Футболка, конечно, не по размеру, но другого выхода нет. Я ухмыльнулась и, чтобы не возникать, отпила пару глотков сока. Он думал, что осыплют одеждой (причем одеждой Сета) его размера как Скруджа МакДака золотыми монетами? - Не волнуйся, днем я постираю твою толстовку, - сказала женщина. - К вечеру будет как новенькая и чистая. Она поставила кружку с кофе перед Колби и присела за стол. Колби напрягся. - Совсем необязательно, - его голос был по-прежнему решительным. Хотя парень и не ожидал такого трепетного к нему отношения от совершенно постороннего человека. - Я могу сам. Мне не составит труда. Он говорил таким тоном, словно присутствует на ответственном заседании каких-нибудь конгломератов и с минуты на минуту начнется основная часть его доклада после важного вступления. Его Величество, Мистер Колби Серьезнейший! - Ты гость в моем доме, - таков был вердикт Сью. В итоге Колби согласился. И мы, наконец, приступили к еде. Да, я заставила себя съесть пару блинов, чему Сью обрадовалась. Как и мой желудок. Но это к слову. Меня особо не волновало, каков аппетит у Колби, но ел он знатно. Я улыбнулась, когда повествование с набитым ртом блинов превратилось в мини-представление по облизываю жирных пальцев. Ну никаких манер за столом! И в мыслях промелькнули воспоминания о наших оборотнях, когда я украдкой подсматривала за их шумными сборищами и зверским поглощением еды. Смешное зрелище! Эмбри частенько вытирал руки о шорты, чем злил Беркли. У Квила половина еды обычно вываливалась изо рта. А Сет прямо-таки обожал обляпывать все в радиусе нескольких метров жиром, включая мебель, скатерть, собственную одежду и одежду того, кто сидел с ним рядом. Только. Не. Плакать. Чтобы не поддаваться раскисанию, я спросила Колби, чем он будет заниматься весь сегодняшний день. Мне, словно каторжнику, не светила перспектива уйти домой из школы раньше двух, как минимум. Сначала один тест, затем второй, потом изучение нового материала по литературе и, в завершение, сдача норматива по прыжкам в длину. У Сью свои заботы. У наших свои дела. Присматривать за парнем было некому. И он ответил, дожевывая блинчик: - Осмотрюсь... погуляю по резервации... схожу на пляж, - стал прикидывать варианты парень, слегка призадумываясь. Он уже допил кофе и вытирал пальцы салфеткой. - Найду, чем себя занять. Меня устроил его ответ. - Отлично, - улыбнулась я, радуясь от того, что серьезный Колби начал потихоньку оживать. И от того, что выполню поручение. - После учебы покажу тебе наш утес. Ну, он не совсем наш. Просто наши ребята с него частенько прыгают в океан. Зрелище завораживающее. Но я бы никогда не решилась с него сигануть. Страшновато, знаешь ли. - Хорошо, - Колби усмехнулся. - Сходим, я не против. У нас в Дакоте тоже имеются высокие подъемы и скалы. Но в здравом уме оттуда никто не прыгает. - Колби широко улыбнулся. - Тут вода, там остроконечные пики и внушительного размера валуны. Даже тем, кто вроде меня, сулит обреченная смерть. Похоже, позавтракав, оборотни заметно добреют, подумала я, удивившись тому, что за это утро Колби впервые улыбнулся. Или воспоминание о родине, пусть и в таком ключе, заставили его заметно повеселеть. Сью была со мной согласна. Ее, вероятно, успокаивало наличие хоть какого-то человека в доме, пока любимый сын бежал навстречу сражении. "Боже!" - мысленно зашипела я на саму себя, прикрыв глаза. - "Заткнись, Зои! Просто заткнись! Не думай об этом!" - Тогда я провожу тебя до школы и приду встретить к двум часам. Это был не вопрос. Утверждение. - Идет, - согласилась я, открыв глаза. Парень уже не казался мне серьезным, как несколькими минутами ранее. Поблагодарив Сью за завтрак, мы засобирались в путь: я на каторгу, Колби на мини-экскурсию по резервации. Засунув ноги в кроссовки, я закинула портфель за спину, крепче затянув лямки на плечах, и, обреченно вздохнув, схватилась за дверную ручку, ожидая Колби. Он вырулил в прихожую через несколько секунд. В одежде, в которой сидел за столом.***
Не следовало раньше времени надеяться на прекрасный и солнечный день, решила я, отвлекшись от рассматривания побитых временем носок кроссовок, и подняла к небу глаза. Да, солнце светило (но уже не столь ярко), как ему и полагалось это делать с давних времен. И это утро было не исключением. Не то, чтобы хмурая осень значила только моросящий и нервирующий дождь. Но солнце в наши края все же забредало. Редко, но забредало. Этим утром еще не было надобности выуживать из чулана вязаную шапку, перчатки и пуховое пальто по колено. Но в душе, кажется, творилось именно это. Зима. Морозящая жилы зима. "Интересно, ребята вернутся к первому снегу?". Колби, шедший со мною наравне, изредка вертел головой то направо, то налево. Он зацеплял взглядом прохожих, спешивших на работу на первый автобус до Форкса. И пристально оценивал новенькую тачку старины Такохо, которую тот сейчас тщательно намывал и усмехался, проводя ладонью по гладким изгибам махины. Клянусь, он даже неловко улыбнулся парочке обогнавших нас квилетских школьниц. Они посмотрели на него, стесняясь, рассмеялись и, отвернувшись, прибавили шагу. Его взаправду интересовала резервация. Наши локти несколько раз соприкоснулись от близкого нахождения, но его тепло я не почувствовала. Как и от солнца. В доме Клируотеров оно палило всем назло, нещадно, заставляя жмуриться. И вот, некоторое время спустя, оно укрывалось в серых угрюмых облаках. Я не особо любила осень. "Интересно, а Сет притащит мне какой-нибудь презент из Канады?". Наконец, мы вышли на более-менее приемлемую тропу в метре от узкой дороги, без всяких там камней и кочек, оставив позади приевшиеся невзрачные дома (я всегда мрачнела, видя их), заросшие лужайки во дворе и хлам, который с этих лужаек почти никто и никогда не убирал. Уже виднелась широкая асфальтированная дорожная полоса, мох на грязной земле и редкие мелкие кустарники по обе стороны дороги. И поворот, за которым находился мой небольшой "катаклизм". За ее треугольной и темной крышей виднелся океан. Школу я не ненавидела. Нет. Но малость уставала от каждодневного и однообразного к ней пути. Но я обрадовалась тому, что больше не придется спотыкаться о камни. Да что уж там. Я могла споткнуться и на ровном месте. Колби молчал всю дорогу. Если была необходимость его растормошить, то следовало это сделать незамедлительно. - Ты всегда такой серьезный и неразговорчивый? - спросила я, не решив даже посмотреть на него. Парень громко шмыгнул носом: - А я серьезный? Я улыбнулась. - Вообще-то, да, - ответила и с шутливой издевкой легонько задела его предплечье локтем. - Ты сосредоточен. Словно у тебя в горле килограмм гвоздей. Одно малейшее движение, и все, поминай как звали. Колби расхохотался. Впервые за это утро. Я удивилась. Сначала улыбка, теперь вот это. Не означало ли это, что к концу дня молодой оборотень начнет шутить на уровне Пола? Возможно. Но мистера Лэйхота нелегко переплюнуть. Я слегка замялась, все-таки посмотрев на Колби. - Какой она была? Дарла. Но сразу пожалела. Колби резко остановился, поднял к небу глаза. Его реакция заставила меня так же остановиться. Я поджала губы. Не следовало спрашивать! Дура! - Она... она была веселой, заводной и искренней, - немного заикаясь, ответил парень, опустив голову. Я его едва слышала. - Маленькое солнце с красивой улыбкой. Мы все ее обожали. Не только потому, что она была нареченной нашего брата. Ее было невозможно не любить, - Колби свел брови к переносице и вымученно улыбнулся. Он продолжил тихо говорить, схватив меня в охапку и оттащив в сторону от проезжей части. Не то чтобы меня могла сбить проезжавшая мимо машина. Просто, как мне показалось, Колби уже начал доверять мне. Или нет. Не важно. - Ангел с добрым сердцем и золотыми руками. Она хотела стать дизайнером, вырваться из резервации и отправиться покорять Мир. Джереми был готов последовать за ней, поэтому подготовил Росса занять его место. Лично в меня она вселяла надежду, что.... Точнее, она и Джереми вселяли надежду, что у меня может случиться такая же история любви, как и у них. Я кивнула. - Если бы вы знали... Колби ничего не ответил. Протянул левую руку, показывая кожаный браслет на запястье. Ранее я не зацикливала на нем внимание. Браслет как браслет. - Она ее сделала. У нас всех есть такая. Своего рода памятка. Амулет... Обещание. - Обещание? - спросила, ощущая тепло горячих рук Колби в своих и чувствуя гладкую поверхность кожаного изделия. - Обет не забывать, помнить... и отомстить. Колби посмотрел на меня в упор и наши взгляды встретились. Омут его грустных глаз засасывал. - Не жалеешь, что не отправился вместе с остальными? - спросила я. - Для вашей стаи так будет лучше, - Колби склонил голову набок. - Им незачем "видеть и слышать" мои мысли. - О том... дне? - Да. Уф! - Было… страшно? - спросила, немного заикаясь. Но мгновенно замахала перед собой руками: - Извини, извини, мне не следовало лезть не в свое дело! Бередить раны, они... Но Колби, кажется, не волновали мои извинения. - Было страшно, да. Но страх - ничто по сравнению с той болью, которую я ощутил, когда умирал Джереми. - Парень замолчал на несколько секунд, не переставая топтаться на месте и переступая с ноги на ногу: - Он умер у меня на руках. Ворох мыслей в голове собирался в эмоциональный клубок. Колби смотрел на меня таким обреченным и одновременно вопрошающим взглядом, словно я могла одним словом поднять его дух. Но единственное, что я смогла сделать, это помотать головой. - Не знаю, что сказать. Колби легонько похлопал меня по спине, мотнул головой в сторону дороги, и мы продолжили путь к школе. Небольшая стоянка около ворот здания заполнялась машинами и велосипедами. Я улыбнулась, когда заметила знакомую машину. Около нее стоял директор Эдерли: он размахивал руками и что-то рьяно втолковывал Иззи. Она вяло кивала на его резкие выпады. Девушка изредка поглядывала на входные двери, и я решила, что ей хотелось поскорее пробраться в класс, а не выслушивать нудные наставления. Колби заговорил. От неожиданности я вздрогнула. - Мы с Оттисом отдалились, - сказал он. - Но это и понятно. Я не даю ему возможности помочь, пока не помогу себе сам. Я должен справиться, переболеть и отпустить боль от себя. Он, конечно, пытается; говорит, что я могу на него положиться. Но я это и так знаю. - Просто нужно время, - ответила я, пожав плечами. - Верно. Станет легче, когда они вернутся живыми после кровавой расплаты. Я поежилась. - Извини, что вел себя утром, как сноб. Но вы мне чужие, а я переживаю сейчас не самые лучшие времена. И... - Нет, нет, - отрезала я. - Нет надобности извиняться. Я понимаю. Вроде как... понимаю. Я не оборотень. Но нареченная. Я остановилась и обреченно скинула портфель на грязный асфальт. Родители. Я вспомнила о кольце, что они мне подарили и которое до сих пор пылилось в ящике стола. Тот день рождения мы отпраздновали втроем в последний раз. Цветы на подоконнике, заботливо высаженные матерью. Клоунский наряд отца. Свою комнату. Аромат хвои, время от времени улавливаемый в ванной комнате, когда мама скучала по резервации и родному лесу. Слова отца о том, что мне следует осмотрительнее выбирать друзей. Ничем не подкрепленные страхи матери. Повышение отца и последующий семейный праздник в эту честь. Родительскую теплоту. Горькие дни после их кончины. Мои слезы и страх перед неизвестностью. Пенелопа. Ее слова, что мы станем прекрасными подругами, верными и настоящими. Ее голос и умелые движения бедрами в такт музыке. Ее ошеломляющую походку. То, как в смущении она прикусывала губы. Речь о том, что она завязала с наркотиками. Заразительный смех. Нашу первую встречу и ее отвагу. Ее мысли по поводу Пекоса. И ее безжизненное бледно-холодное лицо, когда я навсегда попрощалась с ней тем утром. Стая. Те, кто еще был жив. Наша большая и дружная семья. Всегда серьезный Сэм. Эбби, которой он уже неимоверно гордился и раздувал грудь колесом от великой значимости ее в его жизни. Взбалмошная и чудаковатая "мать" Пол. Он всегда был добр ко мне, но никогда не упускал возможности подколоть. "Отец" Джаред, с нетерпением ожидающий появления второго ребенка. Его вера в меня всегда приносила мне успокоение. Джейкоб, с которым мы только начали наш дружеский путь в настоящее. Эмбри. Я помнила его веселый и задорный взгляд, когда он смотрел на Агату. Малыша Смори, который на деле был совсем взрослым и готовым продемонстрировать свою храбрость. Квила. Того, кто был умен и решителен, и тот, кто без промедления погиб бы за свою малышку Клер. Коллина. Возможно, есть вероятность того, что мы могли бы породниться. Стать семьей! Настоящей семьей! При мысли об этом мои ноги задрожали - если я вообще могла в этот момент ощущать хоть какое-то движение своего тела. Брейди! Верного рыцаря и защитника, погрязшего по растрепанную воронью макушку в слове "дружба". Я помнила все те дни, часы и секунды, проведенные с ним. Все разговоры. В особенности голос: иногда настороженный, иногда злой, иногда милый и воздушный, как мягкий шарф, повязанный на шее. Он до сих пор звучал в голове, проскальзывал в воспоминаниях, заставлял нервничать, даже психовать. Но только на саму себя! Я затащила его в треугольный водоворот. Я была виновницей его покалеченной жизни! Но его голос заставлял также радоваться и думать о том, что пусть наши судьбы разошлись, было в том поцелуе в моей комнате что-то искреннее и светлое. Я помнила его признание. Как сидела у него на коленях и как сообщила, что наши чувства невзаимные. Я помнила, как он обратился в зверя. Какой на ощупь его мех. Помнила, какие у него горячие руки. И как защищала его от шерифа. Не совру, сказав, что никогда не хотела бы это позабыть. В верхнем ящике стола я до сих пор бережно хранила написанный им свой портрет. Но я не выкинула из памяти и первое впечатление об этом парнишке. Тогда он показался мне отвратительным и мерзким. Ох, как же я ошибалась! Я не годилась Брейди и в подметки. Я их всех любила! Всех! И не готова потерять! У меня еще была семья! Беспрестанно хлопая ресницами, я уставилась на Колби. В его настороженном взгляде читался немой вопрос, и я на него ответила. Ответила, заикаясь, чувствуя подступающие к глазам слезы и комок отчаяния, готовый в любой момент выпрыгнуть через горло. - И мне... страшно! - произнесла я придушенно, чувствуя, что начинаю задыхаться. - Очень страшно, Колби! Я... не хочу... вновь, - и тут я дала волю слезам, разрыдалась, присев на корточки, укрывая лицо ладонями. Паника окутала меня с головой. - ...я не хочу... не хочу больше никого хоронить! Не хочу! - последние слова я не произнесла, а, надрываясь, проорала. В ту же секунду я почувствовала объятия Колби и то, с какой силой парень прижимал меня к себе. Он пытался меня успокоить. Что-то говорил, наверное, даже повысив при этом голос. Но осознание того, что я пошатнула своей выходкой душевное спокойствие Сета, пришло немного позже. Когда мой телефон разразился непрекращающейся вибрацией, и Колби вытащил аппарат из бокового кармана моего портфеля P.S: Не было упоминания о Сете и Пекосе, потому что так нужно!