Намимори. 14 октября хххх год. Центральный роддом.
— Тужьтесь, давайте, ещё чуть-чуть! — кричала медсестра, крепко сжав чужую руку. Врач также помогал, ведь ребёнок уже начал появляться на свет. За дверью молодой мужчина со светлыми волосами и голубыми глазами мерил шагами коридор, а мимо проходящие люди и персонал весело наблюдали за ним, не зная истинной причины волнения. В голове Емицу крутились мысли: «Кто родится: девочка или мальчик?», «Будет у неё или него пламя?», «Сможет ли он извлечь выгоду?». Да, он любил Нану и трепетно ждал своего ребенка, но ведь многое зависит от рождения дочери или сына. Вонголе нужен наследник. Всё притихло, и на палату, вместе с коридором, опустился полог немного нагнетающей тишины. Примерно через десять минут из палаты вышел врач и попросил войти. Ворвавшись в палату, Емицу заметил держащую маленький комочек Нану. Она ласково улыбалась ребенку и слегка укачивала того. Врач, стоявший сзади, подошёл к Саваде-старшему и тихо сказал: — У вас мальчик. Радостно улыбнувшись, Емицу поблагодарил врача за проделанную работу и прошёл к кровати жены, сев на стул рядом. — Как ты себя чувствуешь, Нана? — мягко спросил он и провёл по щеке возлюбленной. Та улыбнулась ему и ответила: — Хорошо, дорогой. У нас с тобой родился здоровый мальчик. Я уже придумала ему имя — Тсунаёши. Как тебе? Емицу ничего не оставалось, как согласиться с любимой. Мальчик действительно родился здоровым, и даже сейчас в нём уже чувствовалось совсем слабое пламя неба. Спокойно посмотрел малыш на своих родителей, сонно моргая глазами, и тут же схватил Нану за палец маленькими ладошками, прижимая к себе и мгновенно засыпая.***
— Тсунаёши! — крикнул статный высокий мужчина, грозно, но со слегка заметным веселым блеском в глазах смотря на мальчика лет трех перед ним. Тот смущённо глядел на отца и ковырял носком пол. Вся его одежда, состоящая из джинсового комбинезона и оранжевой майки, была в крупных ярких пятнах краски. Сам мальчик выглядел не лучше и мог похвастаться измазанными лицом и волосами. Такой радужный ребенок получился. — Сейчас приедет важный гость, а ты весь грязный. Ну что я тебе говорил? Емицу тут же горестно вздохнул, и стоявшая рядом Нана засмеялась, смотря на двух любимых мужчин. Позвав Тсуну, Савада-старшая повела своего сына умываться. Через десять минут в дверь постучали, и мужчина поспешил открыть дверь своему непосредственному начальнику — Тимотео или же Девятому Вонголе. Услышав новые голоса, Тсунаёши побежал на шум с ещё не высохшими волосами и комбинезоне, который мог похвастаться красивыми разноцветными пятнами краски, как у какого-нибудь художника. Показавшись в гостиной, мальчик сначала высунул свою мордочку и только после тщательного осмотра местности вышел к народу. Все взгляды были тут же направлены на малыша. Он мягко им улыбнулся и подошёл к дедушке, который понравился ему больше всего. Это был Тимотео. — Как Вас зовут? — важно прошепелявил ребёнок и попытался состроить серьезное лицо, как у папы, но тут вновь солнечно улыбнулся. — Мой мальчик, можешь называть меня просто дедушка, — мягко ответил босс Вонголы и, не обращая внимания на вид мальчика, поднял его на руки, покружив вокруг оси. Тсуна захохотал и схватил своими маленькими ручками Девятого за шею. — Хорошо, дедушка. Кстати, у меня сегодня день рождения. — Я знаю, Тсуна, — Тимотео опустил мальчика и, присев на колени, достал из кармана пиджака свёрток, — это тебе. Поблагодарив за подарок, ребенок тут же начал его распаковывать. В красивом свертке оказалась старинная монетка на цепочке. Тсуна оглядел её со всех сторон, даже понюхал, думая, что ему подарили шоколадную монетку, но ничего не изменилось, и он молча указал на неё, тем самым спрашивая, зачем ему монетка? — Давным давно Джотто Вонгола создал семью, в которой я сейчас являюсь боссом. Эта монета принадлежала ему, когда он был самым обычным парнем. С тех пор эта монета передается от босса наследнику. Я хочу, чтобы ты стал следующим боссом Вонголы, — рассказал Тсуне Тимотео. — А зачем мне это? — мальчик вопросительно наклонил голову и начал рассматривать взрослых, которые статуями замерли от этого вопроса. — Тсуна, не задавай глупых вопросов и просто возьми подарок. Мы это обсудим, когда ты подрастешь, — вмешался в разговор Емицу и повёл всех к столу, уже накрытому Наной. Ребенок ещё раз посмотрел на подарок и пошлепал на кухню, возглавляя шествие, которое «отмерло» после маленьких шагов Савады-младшего.***
— Емицу, ты прекрасно понимаешь, что как только я выбрал твоего сына наследником, его жизнь усложнилась. Ты можешь уже сейчас заняться воспитанием своего сына, но, пожалуйста, не стоит на него давить. Мальчику ведь всего три года, и я надеюсь, что он вырастет прекрасным мужчиной, — напоследок сказал Тимотео перед отъездом. Савада-старший попрощался с Девятым, поблагодарив. Теперь ему предстояло многое сделать, многому обучить сына, ведь теперь тот является наследником Вонголы, и стоит уже сейчас готовить мальчика. К сожалению, с этого момента мужчина забыл о том, что его Тсунаеши лишь маленький ребенок. Забыл, что это его сын. Теперь это лишь наследник, которого надо подготовить неважно какими способами. Мальчик смотрит на своего отца и не замечает того блеска, который раньше видел в столь родных глазах. Видит лишь мужчину, готового на всё, лишь бы достичь своей цели. Он неуверенно подходит к Емицу и тянет его за рукав пиджака, но мужчина слишком взбудоражен, поэтому лишь отмахивается от малыша и идёт созваниваться с учителями. Тсуна вздрагивает, и что-то внутри тихонько, звонким колокольчиком, трезвонит. С этого момента ничего не будет как раньше. Всё изменится.***
Учёба, тренировки и самый настоящий кошмар дома от собственного отца. Наказание за любую провинность и неуверенность в себе. Избранник Девятого должен был лучше всех и всегда быть готовым к чему угодно. Хоть к перестрелке, хоть к балу или внезапному совещанию. График пятилетнего ребенка полностью загружен и не позволяет потратить и минуты. Про развлечения и игры Тсунаёши пришлось забыть, как и о любви отца. С каждым разом взгляд голубых глаз всё более жестокий, не дающий поблажек и ни минуты отдыха. Учителя зверствовали и совсем не жалели маленького мальчика. Били или кричали на мальчика даже за малейшую ошибку, а за правильный ответ не хвалили, а просто ворчали что-то под нос. Всё то, что Савада-младший должен был изучить в школе и в высшем образовательном учреждении (по-простому — университет) давалось уже сейчас и даже в большем объеме, перемешиваясь между собой. Вот он только изучил какую-то тему, как тут же давался сверхсложный тест. И пусть он только допустит хоть одну ошибку. Неделя и так адских тренировок увеличится, а самого посадят «на диету». — Какие бывают ресурсы? — на Тсунаёши смотрит средних лет женщина с непроизносимым именем, от которого жуть берет. Рыжие волосы всегда завязаны в гульку, а учительница постоянно поправляет очки в толстой оправе и смотрит своими зелёными глазами так злобно, что сразу возникает мысль, будто она ненавидит людей в общем и детей в частности. И как-то мгновенно хочется перекреститься от греха подальше. На всякий случай. — Природные, материальные, трудовые и финансовые, — из-за страха неожиданно тихо произносит шатен. Учительница смотрит из-под толстых очков недовольно и быстро произносит: — Мог и быстрее. Следующий вопрос: формы частного предпринимательства! — Индивидуальные и количественные! — выкрикивает мгновенно Тсунаёши и зажмуривает глаза. Замирает, как от пощёчины, и не может выговорить и слова. Страх от ужасающего крика преподавательницы заставляет затмевать чернотой маленькое сердечко. «Когда же это закончится?» — думает Тсунаёши и терпит удар по руке из-за своего крика. Единственная радость Тсунаёши — это мамина беременность. Нана ходит с большим круглым животиком и должна вот-вот родить. Мальчику так приятно гладить по вечерам мамин живот, слушать сердце и, иногда, как его братик толкается. Нана видит, как плохо её сыну, но ничего не может сделать: Емицу её совершенно не слушает. Смотрит проникновенно, обещает стать помягче, но Тсунаёши вновь приходит весь побитый и с грустным лицом. Саваде-старшей плохо от этого, и она пытается хоть как-то обрадовать сына, мягко гладя его по волосам вечерами и рассказывая различные сказки и мифы. Шатенке вообще нельзя волноваться из-за беременности, поэтому у Емицу появляются ещё причины наказывать сына, чтобы он не доставал его любимую. Теперь он учит Тсунаёши держать лицо, не показывать эмоции. Вот и проходит время быстро, так, что мы просто не успеваем поспеть за ним. Прямо как белый кролик из страны чудес. Всё та же больница и столь знакомая палата, из которой слышны крики. Емицу, как и пять лет назад, ходит по коридору и оборачивается на каждый новый звук. Тсуна сидит на диванчике рядом с палатой и читает книгу, только иногда вздрагивая и пытаясь не подавать виду, ведь может получить от отца. Тот смазанным движением хмуро на него смотрит, проходя мимо и проверяет, читает ли его сын книгу. Мальчику тоже хочется выразить своё беспокойство, но отец явно намекал ему не один раз, что не терпит соплей, и наследник Вонголы не должен показывать свои слабости. Дверь открывается, как и пять лет назад, и врач зовёт их двоих к Саваде-старшей. В палате воняет медикаментами, комната в белых тонах, и от этого всего тошнит, но, сдерживая порыв, Тсунаёши и Емицу смотрят на Нану, лежащую с ребёнком. Малыш в руках у мамы настолько маленький, что сердце замирает от счастья и вновь стучит, переливая кровь по телу. Женщина улыбается своим любимым мужчинам и подзывает их. Мальчик на негнущихся ногах подходит к кровати и цепенеет. Шатенка от этой картины звонко смеётся, несмотря на недавние роды, отнявшие много сил и энергии у молодой мамы. Просит подойти сына ещё ближе и показывает, как надо держать ребёнка. Тсуна просто в восторге от новых ощущений маленького тельца на руках, малыш смотрит и плачет, так как хочет кушать, но мальчик все равно счастлив. — Мам, а как мы его назовём? — тихо, но твердо спрашивает Тсуна и смотрит на маму. Та так же внимательно смотрит и спокойно отвечает: — Минору****
Тсуне семь и уже сейчас ему приходится вести себя по-взрослому, подавая пример маленькому братишке. Минору уже два годика, и он бегает за Тсунаёши хвостиком, внимательно следит и запоминает все слова и действия брата. Картавит чужие имена и слова и любит болтать обо всём, что только знает. К сожалению Емицу, маленький Минору слушает лишь своего брата и пытается во всем повторять за ним, поэтому Савада-старший относится к своему старшему сыну ещё строже (Прим.А.: куда уж больше? О_о), даёт трудные задания и полностью отбирает его свободу. Тренировки с каждым месяцем всё опаснее, сложнее, труднее, и Тсунаёши радуется, когда его отец в очередной раз уезжает по делам, отсутствуя по нескольку месяцев. И возвращается максимум на неделю, не больше. Зато в это время юноша чувствует себя просто отвратительно: отец давит на него, желает от него невозможного и непосильного для семилетнего ребенка и ругается каждый раз, когда приказ не выполняется. Но один раз Тсуна запомнил на всю свою жизнь, так как Емицу впервые ударил ребенка за неповиновение и дал такое задание, которое маленький шатен просто не мог выполнить. Утро у Тсунаёши началось как обычно, то есть, с пяти утра. Быстрый холодный душ и лёгкий завтрак, состоящий из двух бутербродов и чая. После этого утренняя пробежка и занятия, дальше быстро подготовить всё к дневным занятием и можно спокойно сесть и почитать книгу. Только вот приехал Емицу, с самого начала дня портя настроение. Он, как обычно, зашел без стука в комнату сына и просто сказал ему собираться. Из-за того, что такое происходит не в первый раз, Тсуна спокойно выполняет все указания и без вопросов садится на заднее сидение машины, стараясь расслабиться на мягкой коже салона, только у него это не получается из-за отца, который по обычаю сидит с непроницаем лицом и слегка злым прищуром, направленным на сына. Приехали они только через три часа, и Савада-старший не взошёл на то, чтобы купить Тсунаёши лёгкий обед и отвести его на обычную тренировку. Ближе к вечеру Емицу становится более взбудораженным, что немало волнует шатена, а интуиция подсказывает ему, что да, что-то не так. — Идём со мной, — так же холодно, как и обычно, говорит-приказывает отец, взирая на мальчика, как на очередного подчинённого. И у Тсунаёши нет выбора, как не пойти за ним. Они молча спускаются в подвал, где Тсуна не был ни разу, и он оглядывается, запоминая новое место. Емицу молча наблюдает за сыном и кивает сам себе. Они останавливаются возле одной из камер, за дверью ничего не слышно и от этого становится еще страшнее. Сама атмосфера этого места пугает, навевая неприятные ощущения. Хочется сбежать, но мальчик смог сдержать порыв и теперь лишь ждёт, когда отец откроет дверь. За ней оказывается обычная тюремная комната, только без кровати. В центре стоит стул, и к нему привязан парень. К своему ужаса, Тсунаёши узнает его. Этот парень был из охраны отца и по-доброму относился к мальчику. — Этот парень предатель, и ты должен, как будущий глава, убить его, — холодно заявляет Емицу, смотря на сына сверху. Тот сглатывает внезапно ставшую вязкой слюну и пытается не блевануть. В камере жутко воняет кровью, плотью и мочой. А ещё его, мальчика, которому только-только исполнилось семь лет, заставляют убить, может и виновного, но человека. Шатен поднимает голову, смотря отцу в глаза, и упрямо мотает головой в знак несогласия. Он ни за что не убьет человека. Мужчина хмурится и слабо цокает, давая насильно Тсунаёши в руку пистолет. Тот смотрит на лежащее в его руках оружие, как на врага народа и отбрасывает в сторону. Ему хочется заплакать, но этого позволить себе Тсуна не может, поэтому лишь закрывает глаза, мотает головой и кричит, что не убьет человека. И резко падает, чувствуя пронзающую боль в районе живота. Удар приходится прямо под ребра. Голова бессильно падает и Тсунаёши слышит словно через пелену голос зовущего его отца, приказывая встать. Приходится послушаться и испуганно смотреть, как Емицу на его глазах перерезает горло парню, и в глазах того угасает жизнь, становясь похожими на стёклышки. В них ничего нет.***
Для мальчика становится неожиданностью, когда к нему во время урока приходит Емицу и заявляет, чтобы он переодевался и готовился ехать в Мафия Лэнд вместе с Минору и Наной. Неожиданностью, потому что такого никогда не случалось, и отец не давал поблажек сыну, ни разу не давая выходной на уроки. Даже когда мальчик болел, его заставляли учиться и делать всё на отлично и ещё лучше. А ещё верная, всегда помогающая интуиция мелодично звонит, предупреждая об опасности. Поездка на лайнере проходит весьма быстро и туманно, чтобы даже под страхом смерти было невозможно вспомнить. Когда их встречает Девятый и несколько его хранителей на нейтральной территории, Тсунаёши понимает, почему его отец ведёт себя не как высокомерный ублюдок, а вполне себе такой неплохой папа (если честно, на троечку). Он не пристаёт к сыну со злобным предупреждением, когда тот крутит голову, осматривая Мафия Лэнд с восторгом, лишь недовольно поглядывает, пока никто не замечает. Мальчик, к своему сожалению, замечает это и успокаивается, все так же осматривая окружающую местность, но уже без бурных эмоций. Минору водит своего старшего брата по всем аттракционам, которым только может пятилетний ребенок. За ними, радуясь, наблюдает Тимотео с Наной, и первый счастлив от того, что, наконец-то, спустя столько лет, он может встретится с двумя малышами. Лишь Емицу недовольно поглядывает на сыновей, переговариваясь с кем-то по сотовому. Идя вместе с братом под руку, Тсунаёши замечает на себе и своей семье чей-то пристальный взгляд, не предвещающий ничего хорошего. Посмотрев на Тимотео, отца и хранителей дедушки, мальчик видит, что те не почувствовали чужого взгляда или же просто делают вид, но шатен решает, что не будет рассказывать о странных ощущениях. Уже рядом с ларьком с различными вкусняшками Тсуна подходит к продавцу, смотря на него серьезно, от чего парень-продавец вздрагивает. — Можно, пожалуйста, дв…- покашливание сзади заставляет Тсуну закусить губу и сказать совершенно не те слова, которые хотел изначально, — одну сладкую вату. Ему в руки передают большое пушистое облачко из сахара, именуемое сладкой ватой, и мальчик грустно отдаёт её брату, который чуть ли не пищит от радости и с благодарностью обнимает Тсунаеши, пачкая каштановые волосы лакомством. Тсуна долгое время не может уснуть, ворочаясь на кровати и сминая простыню. Сон не идёт к нему ни через час, не через два после отбоя, поэтому он открывает нараспашку окно и вдыхает осенний свежий воздух. Ветер приятно щекочет кожу и остужает её, наполняя лёгкие кислородом. И всё бы ничего, мальчик лёг бы спать и уж точно уснул, но сзади его рот накрывают ладонью, а руки скручивают за спиной. Сначала у Тсунаеши вспыхивает паника, но он тут же вспоминает тренировки с отцом, в которых тот обучал его возможности выбраться из таких передряг. Что ж, только за это и можно благодарить Емицу. Мальчик кусает обидчика за руку, одновременно с этим ударяя того по коленям и толкая назад. Нападавший, который не ожидал такого, действительно отступает вместе с телом, отдергивая руку. Этого времени для Тсуны хватает, чтобы обернуться, схватить мужчину (как он увидел теперь) и толкнуть на себя, а когда тот наклонился, ударить коленом и свернуть руку. Нападавший вскрикивает и, к ужасу ребенка, достает нож, но мальчик успевает ударить ногой по выставленной руке, отбирая нож и вонзая его в живот, перекручивая рукоятку. Тсунаеши понимает, что наделал, только через минуту, всё также держа в ладони нож, а на него смотрит, умирая, мужчина. В этих глазах проносится буря эмоций, но самые отчётливые это: страх, боль, ненависть, ужас. Ему страшно умирать, уходить во тьму. И мальчик не может больше терпеть, он отпускает рукоять и падает вместе с ножом на пол. У шатена истерика, но он не плачет или кричит, просто смотрит вперёд и ничего не видит. Одно мгновение, и уже в другое перед его глазами умершее тело. Он обхватывает себя руками, качается и просто пытается не закричать, но в ту же минуту чувствует, как его дом окружают, и что-то внутри ломается, заставляет встать. Тсунаёши ни за что не позволит ранить свою семью. Нана и Минору единственные, самые близкие ему, и он не даст их в обиду. Глаза мальчика наливаются янтарным блеском, взгляд становится более спокойным и уверенным, нежели несколько минут назад. И сама аура вспыхивает оранжевым пламенем. Тонкая фигура шатена была освещена лунным светом полного ночного светила и вместе с ним трупов, разбросанных вокруг мальчика. Сам Тсуна, а это был именно он, весь в крови, в некоторых местах смешанной с его собственной, и в одежде, некогда бывшей пижамой, привезённой в Мафия Лэнд, а теперь грязными тряпками висевшей на худом теле, не скрывая полученные раны, был похож на привидение. Волосы все промокли, будто облитые водой, и только свисающие капли бурого цвета настойчиво намекали, что это была кровь. Мальчик осматривал всех убитых им же и яростно сжимал кулаки, полностью ободранные и покрытые корочкой ожогов. Он обещал сам себе, что не убьет ни за что и никогда, но не смог сдержать обещание. И понял, нельзя обещать того, что не можешь сделать. И что убивать придется, может не ради того, что хотел от него отец, а ради защиты семьи, но, если понадобится, шатен убьет или совершит ещё более ужасные поступки ради них, погрузится во тьму ради них.***
Ближе к обеду Тсуна помогал маме с готовкой, и мешающийся под ногами Минору лишь радовал обоих Савад, сверкая ослепительной улыбкой и пытаясь помочь взрослым. Тимотео и Емицу спокойно сидели в гостиной и пили чай, обсуждая мафиозные проблемы. Идиллия. Но интуиция Тсуны неприятно трезвонит, оповещая её владельца об опасности, и, если он ничего не предпримет, она от него уйдёт к кому-нибудь более благодарному. Мальчик понимал, что ему может угрожать, поэтому всё так же спокойно нарезал салат, пока интуиция била по мозгам. Вот, все расселись по своим местам, пока Нана с ее сыном расставляли посуду и обед. Тут комнату начал окутывать чёрный туман, пронизывающий до костей, казалось, будто он забирал все приятные эмоции, и вместо них был лишь страх. Такой, что ощущается во время смерти. Два человека знали, кто это (забыли они о Тсуне), и тут же встревожились, готовые в любой момент защититься. Но вот появились и сами стражи Омерты, сковывая Тсунаёши. Его тело мгновенно оплело большое количество чёрных цепей, и исчезло вместе со стражниками. А на стол опустился конверт, на которым ровным, аккуратным почерком было написано:«Глава Вендиче и Вендикаре. Бермуда фон Вихтенштайн»