***
Первое, что осознает мальчик после того, как очнулся в неизвестном месте, что это не обычное место, скорее всего даже не внешний мир. Осознаёт он это благодаря интуиции, словно мягко ласкающей его. Вокруг какая-то знакомая пустота, и от продолжения созерцания местности отвлекает чей-то голос: — Тсунаёши. Миг, и пустота изменилась на чистое бескрайнее небо с большими и пушистыми, словно вата, облаками, щекотящим нос и тепло греющим солнышком; невероятно большой, будто не имеющей границ, поляной. Возле Савады каким-то образом оказывается мужчина, от которого веет теплом и нежностью, весь его образ словно соткан из золотых ниток. Внешность того смутно напоминает кого-то конкретного, но вспомнить у Тсунаёши не получается. Мужчина мягко, понимающе улыбается и в несколько шагов преодолевает расстояние между ними, обнимая и укрывая длинным черным плащом. В этот момент мальчик чувствует знакомое тепло и уют, будто он вновь, совсем как в детстве, рядом с мамой. Он ощущает тёплые капли, стекающие по щекам, и впервые решает, чувствует, что может себе позволить дать волю эмоциям. Объятья становятся крепче и теплая рука гладит запутанные волосы. Тсуна кричит, выкрикивает всю боль и отчаяние. У него не было детства, а собственный отец считал, что слёзы — это слабость. Горько, глаза щиплет, но мальчик продолжает, чувствуя некое одобрение от мужчины, ласково его обнимающего. Часы, минуты, секунды, сколько они так стояли — неизвестно. Успокоившись, Савада понял, что уже сидит на траве, положив голову на грудь блондина. Взгляд всё ещё мутный после пролитых слёз, и голова раскалывается. Даже сейчас, находясь в собственном подсознании, мальчик чувствует усталость, и ему хочется спать. Глаза сами по себе закрываются, не слушаясь хозяина, но он упрямо вновь их открывает, стараясь не уснуть. — Не бойся, Тсунаёши. Можешь отдохнуть, тебе это нужно. Слова мужчины действуют словно снотворное, и его хочется послушать, просто отдохнуть, и неважно, почему блондин здесь находится, кто он такой, и почему он чувствует себя рядом с ним так хорошо. Всё потом, после того, как Тсуна поспит. Открывать глаза очень трудно, будто они налиты свинцом, и становится плохо от каждого движения. Совладав с собой, Савада резко открывает глаза, на несколько минут замирая. Вокруг мутный раствор, и всё тело оплетено приборами, из-за которых трудно двинуться. Немой крик застывает, так и не высвободившись, как резко сознание плывет, и мальчик оказывается на знакомой поляне, где его уже ждёт блондин. — Здравствуй, Тсунаёши. Мужчина улыбается и вновь оказывается на расстоянии нескольких шагов. Тсуна не вздрагивает от такого резкого перемещения, пытаясь вспомнить, откуда он знает этого мужчину. — Не пытайся, сейчас ты не вспомнишь, так как это было очень давно, когда ты впервые меня увидел на изображении. Меня зовут Джотто Вонгола, так меня знают все, или Иэясу Савада, но лучше зови Джотто. Так намного привычнее. — Вы Примо Вонголы, — тихо, еле слышно добавил к реплике Джотто мальчик. Воспоминания о Великом небе начали приходить в голову из познаний истории Вонголы. — Да, я твой пра-пра-пра- ещё не знаю сколько раз пра- дед, — весело усмехается Вонгола и треплет Тсуну по волосам, оттягивая детскую щёку. — Ай-ай, прекрати! — Прекращай хмурится, ты ведь совсем ещё ребенок! Всего десять лет! Ещё успеешь побыть взрослым, но времени, когда ты можешь быть обычным, несерьёзным ребенком, остаётся с каждой минутой всё меньше, так что цени своё детство! — гордо говорит Джотто и улыбается, открывая вид на белоснежные зубы. — Но у меня совсем не было детства, — бормочет, потирая покрасневшую щёку. — Ничего, исправим! Будем дурачиться и учиться одновременно! — Э? — Да-да, я обучу тебя всему, что только знаю, — мужчина хитро подмигивает и исчезает из вида, оказываясь сзади, — бу! Сердце Тсуны уходит в пятки от столь резкого крика в ухо, он случайно ударяет Джотто локтем в живот и чувствует тепло кожи. Замешательства мальчика хватает, чтобы Вонгола положил его на землю животом вниз и сел сверху. — Почему я чувствую тебя? Хоть мы и в подсознании, но ты ведь призрак? — задумавшись, спрашивает Савада, не обращая внимания на своё положение. — Скоро узнаешь, — глумливо ухмыляется Джотто и встаёт с мальчика, подавая тому руку.***
Несколько месяцев проходит одним большим мгновением, и успеть за событиями просто невозможно. Савада-старший в промежутках между учебой и тренировками рассказывал о моментах из жизни. С самого детства до конца. Веселые деньки в особняке Вонголы, как Алауди гонялся за Деймоном после очередной шутки иллюзиониста, как Джи разбирался с Лампо из-за его лени. Такие дни были самыми счастливыми в жизни Примо Вонголы. Когда Козарто приезжал к ним со своей семьёй. Все эти моменты Джотто запомнил до самых маленьких деталей. Слишком ценными они были, чтобы забыть хоть какую-то мелочь. Незаметно, шаг за шагом Тсуна начал открываться и вновь звонко смеялся, солнечно улыбался и рассказывал всё, что только хотел, но не забывал о своей семье. О Емицу. Как там Минору и мама? Мысли о том, что отец мог взяться за маленького брата пугали, заставляли сердце сжиматься и усиливать кровоток. Савада тренировался ради того, чтобы защитить свою семью, не дать ей страдать и стирать с лица земли всех, кто сможет им навредить. Даже если это будет собственный родитель. Боль от полученных ран на тренировках четко ощущалась в подсознании, а тело росло. Благодаря занятиям с Джотто оно не ослабевало от неподвижности. Это было удивительно, и мужчина объяснял, что благодаря его собственному пламени неба, тело Тсуны развивалось вместе с ним. Мужчина стал для мальчика другом, товарищем, родным человеком. Горечь от недавних событий и убийства собственными руками забылись, ушли в дальние уголки памяти. Вот и прошли шесть лет. Так много и так мало. Джотто рассказал и показал ему всё, что только знал. Основатель Вонголы с радостью ещё бы остался со своим внуком, но и его время закончилось: нужно было восстановить пламя, потраченное на то, чтобы находиться в подсознании Савады (сама не знаю как, но пусть будет так). Ёши же старался не сойти с ума за те три года после исчезновения мужчины. Чаще всего он был в своём подсознании. За всё это время оно изменилось. Если раньше было бескрайнее поле, наполненное сладким запахом цветов и тёплого ветра, то теперь там находились развалины древнего города. Такого, о котором часто рассказывал Джотто. Закат окрашивал землю и здания алым цветом, делая всю местность загадочной, мистической. Подходящее подсознание для уже девятнадцатилетнего Савады. Нахождение в тюрьме дало свои плоды. Столь мало времени Ёши провёл во внешнем мире, чтобы знать каково это быть кому-то другом, быть хорошим учеником в обычной школе. Всего это у парня не было, но это не значит, что он полностью закрылся в себе, наоборот, благодаря незнанию внешнего мира он остался открытым, но лишь для тех, кого считает важным, кому он может довериться. Было скучно. Очень. Находясь в колбе без возможности даже просто повернуть голову, Тсуна практически выл от тоски. Иногда длинные пряди чёлки мешали обзору и Тсуна начал осматривать их от нечего делать. В голову лезли бредовые мысли от: «провести переворот в мафии» до «подружиться с главой Вендиче».***
В один из дней, когда Тсуна не спал, он заметил, что рядом с ним «плавал» в колбе ещё один парень. Хотя раньше его не было. На вид можно было дать пятнадцать. На юноше была смирительная рубашка и шнур, крепящийся к правому глазу, а тёмно-синие волосы на макушке образовали странный хохолок, напоминающий ананас. Во всём остальном он был таким же, как и Тсунаёши. Его новый сосед не обратил никакого внимания на Саваду, и парень решил, что подождёт, когда его заметят. Спустя месяц ничего не изменилось. Сколько бы Ёши ни смотрел на парня, тот либо просто не замечал, либо игнорировал его. И то, и то было для него обидным, поэтому в один из таких дней он просто постучал по стеклу сосуда, тем самым привлекая ушедшего в свои думы хохлатого. Сначала его лицо перестало быть отрешённым, глаза стали осмысленными, потом парень обратил внимания на звук, и его лицо в шоке исказилось, когда тот понял, откуда пошел «сигнал». «Привет, сосед» — думает Ёши. На самом деле, общаться так очень трудно, и Савада не уверен, что парень его услышал и владеет ли тот вообще пламенем, хотя по сквозящему синему огню становится понятно, что пред ним туман. Осознав всё, иллюзионист делает лицо попроще и умудряется отвернуться от него, так и не ответив на реплику. «Пф, какие мы нежные» — немного обижено говорит ему Тсуна, стараясь вновь привлечь внимание к своей скромной персоне. «Ку-фу-фу» — резко слышит в своей голове Тсуна, осознавая, что ему всё же ответили, и это, знаете ли, прогресс. «Отлично, ты меня слышишь. Как тебя зовут? Как ты сюда попал? Ты ведь туман?» — решил сразу задать все вопросы, интересующие его. В какой-то момент Савада осознает, что слишком соскучился по простому разговору с людьми, и, вроде бы, теперь у него есть шанс узнать, что происходит за пределами тюрьмы. «Не твое дело. Сам-то как попал сюда?» — если честно, понимание того, что ты разговариваешь с человеком ментально, усугубляет ситуацию, и она кажется абсурдной. «Я? Да так, убил кое-кого и нагрубил боссу этой тюрьмы. Вот, уже девять лет „плаваю“ здесь. Так я услышу ответ на свои вопросы? » — Ёши видит и чувствует, как парень на той стороне чуть не подавился воздухом, осматривая фигуру Савады. Мукуро давится воздухом от услышанного и с сомнением оглядывает парня в соседней колбе. Молодой парень с длинными темными волосами и блестящими янтарными глазами. Совсем обычный на вид, но глаза… в них столько эмоций плескаются на дне. Пламя неба, тепло, доброта, некая усталость от всего этого и совсем незаметная искра безумия. «Что-то в этом есть,» — думает Рокудо, с иронией осознавая трагичность ситуации. В этом человеке он ощущает своё небо, и они вместе в самой ужасной и защищённой тюрьме в мире. Это действительно забавляет, о чём Мукуро решает сообщить соседу, отвечая на его вопросы.***
«Цинизм» — весело отвечает Тсуна, ожидая хода своего соперника. «Мороз» — быстро говорит Мукуро, хитро сверкая синим глазом. Игра в слова идёт уже полчаса и захватила двоих, из-за чего они не обращали ни на что внимания, полностью остановившись на друг друге. «Золо…» — Тсунаёши резко останавливаться, ощущая, как к ним с Мукуро подходят несколько Вендиче. Это же замечает и туман, хмуро оглядывает их. Без единого слова стражи оказываются возле Савады, и жидкость в его сосуде начинает спускаться, а приборы прекращают свою работу, благодаря чему юноше становится намного легче. Оказывается, его десять лет закончились. Попрощаться с Рокудо не получается, но это и не нужно, потому что хохлатый обязательно найдет его, как только пройдет срок заключения, и его освободят. Тсунаёши оказывается в знакомой комнате, где ему дают новую, чистую одежду, и рядом оказывается Джаггер, который совершенно не изменился за десять лет. Если, конечно, можно так судить по точно таким же бинтами, закрывающим все участки тела, цилиндре и плаще. Мужчина оглядывает уже взрослого Саваду взглядом, если так можно понять. — Тебя отправят в резиденцию Вонголы, к Тимотео. Будь внимателен, за десять лет много чего изменилось. Слова стража остаются в сознании парня надолго, и пока он не оказывается в Намимори, мысли терзают голову, и лишь интуиция, которая не дергалась, говорила, что ничего плохого не случится.***
Тимотео ожидал. Сидя в кабинете и смотря в важные документы, Девятый ничего не видел. Мысли текли в совершенно другое русло, к давно забытому. К Тсунаёши. Маленький мальчик, который десять лет назад попал из-за его невнимательности в самую ужасную тюрьму мира. Он должен был стать его наследником, новым боссом Вонголы, но теперь данную кандидатуру не рассматривали. Слишком опасно. Сегодня утром к Тимотео пришли Вендиче, сообщая, что заключение Савады Тсунаёши заканчивается, и его приведут к боссу Вонголы. В какой-то степени мужчина был рад тому, что он первый увидит его. Но в то же время боялся. Ведь если бы Тимотео был более внимательным и не расслабился, всё случилось бы иначе. Что случилось с мальчиком за эти десять лет. Страх, что мальчик потерял тот внутренний свет, который лучился из Савады и привлекал к себе внимание, заставляя видеть перед собой лидера. Вдруг, этот свет надломился, и мальчик сломался? Мысли текли густой патокой и усугубляли положение, не давая рассмотреть картину с другой стороны, но полностью уйти в себя мужчине не дали. Комната наполнилась густым мраком. Пламя душило, ласкалось кошкой и было готово вонзить свои клыки в глотку, разрывая её. Чувство смерти и первобытного страха. Пришли они — Вендиче. Как появилось ощущения смертельного мороза, так же быстро оно и исчезло, оставляя по середине комнаты юношу в кремовой рубашке и черных брюках. Волосы непослушной волной ниспадали до поясницы, капли воды ещё стекали с кончиков, образуя маленькие лужи на ковре. И взгляд… усталый вид, смешанный со множеством эмоций. Страх, волнение, ожидание, радость, угнетение. Некогда карие глаза теперь были покрыты янтарной крапинкой, будто сверкая в освещенной комнате. — Тсуна… — вырвалось у Тимотео. Он резко встал с кресла, быстро преодолевая расстояние и границы, крепко обняв. Парень замер от столь бурной реакции, напрягаясь всем телом, — расслабься, это я — Тимотео, твой дедушка. Мужчина ощущал и понимал, что не вправе называться себя его дедушкой сейчас, но очень хотел этого. Парень перед ним был и будет оставаться для него дорогим ребенком, которого он так редко видел раньше. До тюрьмы. Девятый мучительно сильно хотел рассказать абсолютно всё, что случилось за годы отсутствия Савады-младшего. И он обязательно это сделает, но сначала придется начать с плохих новостей. — Тсуна… ёши, ты должен понимать. Я не хотел бы этого делать, но таковы правила. Мафиози никогда не уделяли внимание на то, кто кем был и в какой тюрьме. Но сейчас появилось правило, что наследник Вонголы не должен быть судим в Вендикаре. Прости. Ты больше не являешься наследником. Реакция Ёши последовала моментально и совсем не такая, какой ожидал Девятый. Савада выдохнул с облегчением, с радостью, с чувством свободы. Так искренне, что все эти чувства ощутил и сам Ноно. — Спасибо, — Тсунаёши незаметно улыбнулся лишь уголками губ, но мужчина заметил это и почувствовал, что тот внутренний свет внутри Ёши не исчез. Он стал намного ярче, но теперь не каждый сможет увидеть его. Мальчик вырос, и стал намного сильнее.