***
Проснулся Тсуна от запаха еды. Даже то, что он спал на втором этаже и с закрытой дверью, не помешало запахам пробраться в комнату и, словно паутина, полностью её обвить. Пришлось потрудиться, чтобы встать, так как глаза совершенно не хотели открываться и устроили забастовку, в честь того, что хозяин не спит уже четыре дня. Быстро умывшись, расчесав волосы и приведя их в божеский вид, Ёши оделся в просторную кофту с домашними брюками и спустился вниз, где Нана почти закончила с поздним завтраком. Бьянки сидела рядом и мило болтала с Савадой. — Минору уже ушёл? — прохрипел Тсунаёши. Была у него такая странность: хоть летом, хоть зимой — у него всегда с утра голос становился хриплым, и это преследовало парня с самого детства, поэтому Нана совсем не удивилась, когда услышала голос сына. — Да, милый. Садись завтракать, — улыбнулась ему женщина и поставила на стол омлет с беконом и чай. Ёши поблагодарил маму и принялся за еду. За старшим сыном внимательно наблюдала Бьянки, которую попросил Реборн присмотреть за Тсунаёши. И девушка искренне не понимала, зачем это, ведь она ничего не видела такого в этом парне, лишь ещё одного человека. И всё. Но ради киллера всё-таки решила приглядеть за Савадой. Тот слишком ясно чувствовал чужой взгляд на себе, но говорить что-либо он сейчас просто не хотел. С утра парень не чувствует себя уютно в собственном доме, так ещё и девушка, с которой ему придется жить неизвестно сколько, буквально пытается испепелить взглядом. Не такого Ёши ожидал, когда наконец-то, спустя десять лет, вернулся домой, но выбор был крайне мал. Поэтому нужно сразу расставить все по своим местам. — Бьянки, можем поговорить? Наедине, — отвлекает девушку Тсуна сразу, как только заканчивает трапезу. Ему вообще не хочется трогать сейчас никого и прогуляться по Намимори, но интуиция мягко шептала, что юноше обязательно нужно поговорить с наемницей. Девушка хмуро его оглядывает, словно пытается найти какую-то уловку или ловушку в словах Савады, однако видит лишь лёгкую, почти незаметную улыбку и непринуждённый вид. Парень изнутри ласкал своей аурой, так, что чувствовалось, будто он никому не хочет навредить и готов помочь. Этим он привлекал, и ему хотелось довериться. Бьянки быстро сбросила внезапное наваждение и кивнула Тсуне, направляясь на улицу, напоследок не забыв предупредить Нану об их уходе. Бьянки приводит Тсунаёши в парк, отдаляясь всё дальше в немноголюдную местность. Там, в отдаление, всё ещё есть лавочки, но люди уже не заходят в эту часть парка. Здесь всё выглядит намного красивее, чем в центре парка, где чаще всего гуляют люди. Всё слишком ухожено, и уже не чувствуется природа в её истинном виде, чего не скажешь об отдалённом участке. За ним уже не приглядывают в полной мере, хотя и видна работа человека. Похоже, ещё не все сдались, и некоторые готовы заходить даже сюда, чтобы привести маленький мирок в порядок. Но всё-равно окружение было более диким. В лучшем смысле. И Ёши мог полной грудью вздохнуть приятный свежий ветер, который ещё не полностью загрязнил город. — Так о чём ты хотел поговорить? — спокойно спрашивает его Бьянки и смотрит на деревья. Она всегда любила приходить сюда одна, и сама не понимала, зачем привела сюда юношу. — О том, что я тебе не враг, и ты можешь не смотреть на меня так, — устало отвечает и мягко улыбается, но выходит лишь слабая полуулыбка. Как же шатен отвык показывать свои эмоции. — «Так» — это как? — удивлённо произносит девушка, хотя и сама понимает, о чём говорит Тсуна. Только вот теперь из-за него чувствует себя напроказничавшим дитем, словно должна извиниться. Чего не очень хотелось. — Пойми, я не хочу ни с кем ссориться. Я только приехал спустя десять лет домой и просто хочу побыть со своей семьёй, ты ведь должна меня понять, — у Тсунаёши слегка першит в горле, и ему хочется сказать что-то другое, но слова сами вылетает из уст, так и не дойдя до мозга. У юноши болит голова, и давит на виски. — Я понимаю. Прости, и, это, будь осторожнее, многое изменилось с того момента, как ты уехал. Лучше бы тебе не быть таким добрым, — Бьянки и сама не понимает, что чувствует, но всё-равно перед глазами лицо Савады. Весь такой побитый, словно его предали, вышвырнули, и другая, добрая семья, забрала его к себе. — Ты поможешь мне осмотреть город? — облегчённо улыбается шатен и меняет тему. Хочется вновь увидеть город, только не в темное время суток, а сейчас — днём. — Ммм, хорошо, — неохотно отвечает девушка и слегка хмурится. С чего бы ей понравилась улыбка старшего брата Минору, этого мальчишки, которого она изначально хотела убить? — И, это, улыбайся почаще. Тебе идёт. В ответ Тсуна тепло смотрит на Бьянки и радуется.***
Минору приходит домой вместе с Гокудерой и Реборном весь побитый после очередной тренировки вышеупомянутого киллера. Тело ломило от новых гематом и небольших порезов, словно мужчина вымещал на ученике негодование или злобу на что-то или кого-то. И было немного обидно, ведь Минору тренировался с отцом, но все-равно ни разу не смог ударить аркобалено, и внутри бушевала ярость. Но не только из-за учителя, который постоянно издевался над ним, но и брата. Воспоминания действительно маленькими капельками возвращались из детства, где его крутой и умный братик всегда был рядом и добр с ним, принимая на себя всю злость отца. Но почему он его бросил? Почему так поступил с ним, даже не попрощавшись? Словно Минору ничего не значит. Хотелось кричать, избить кого-нибудь и просто подойти к брату и спросить: «Почему?» И услышать не тот ответ, что подросток услышал вчера, а настоящий и развернутый. Чтобы брат, как в детстве, доверял и ничего не скрывал. Какого же было удивление не только Минору, но и рядом стоящих, когда, зайдя на кухню, они заметили мило беседующих Нану и Бьянки, и вторая пыталась скормить старшему сыну первой с милой улыбкой какие-то печенья. — Ну же, Ёши, съешь их, и ты сразу улыбнёшься! — пыталась достучаться до парня девушка, но тот лишь хмурился и отрицательно качал головой, даже не пытаясь открыть рот или сбежать. Просто от этих двоих ему некуда было бежать, уж в собственном доме точно. И, может быть, Тсунаёши спокойно их съел бы, чтобы от него отстала женская часть дома, но он отчётливо помнил как готовила их Бьянки. Было, если честно, жутко. Тсуна не испытывал такого даже когда находился у Вендиче. Они, по крайней мере, не пытались отравить. — И что здесь происходит? — с усмешкой спросил Реборн, первый отойдя от шока. Киллера слегка удивила Бьянки: все-таки, ещё с утра она буквально ненавидела старшего брата Минору, а теперь пыталась с любовью впихнуть в него её отравленную кухню. Что в этом случае хуже, мужчина пока не мог понять. — Бьянки приготовила Тсу-куну печенья, чтобы его развеселить, но он отказывается их кушать. Как же ты так, сынок? — покачивая головой, вздохнула Нана. Ёши хотел уже было ответить маме, только забыл о Бьянки, которая тут же воспользовалась случаем и впихнула одну печеньку в рот парня. На минуту на кухне воцарилась тишина: все внимательно следили за Тсуной. А у того и не было другого выбора, как пережевать инородный объект во рту и проглотить его. Сначала он побледнел, потом позеленели и посерел. Но в конце все же приобрел здоровый вид и проглотил. — С-спасибо, Бьянки, — смог выдавить из себя парень. Да, он ещё жив и даже не отравился, но больше так экспериментировать был не готов. — Ну вот, видишь. Всё хорошо, а ты волновался, — непринужденно весело сказала Скорпион. — Ага, я, пожалуй, пойду к себе в комнату. Шатен удалился с кухни слегка покачиваясь и тут же направился в свою комнату, надеясь, что теперь от него отстанут. Гокудера уже хотел спросить, кто это был, но на него обратила внимания Бьянки, тут же пихая ему свои печенья, не забыв про Реборна, который к этому моменту уже шёл в комнату Минору, таща за шкирку своего ученика по лестнице. И к своей радости, у Хаято получилось спастись от лап сестры и направиться наверх.***
— Тсуна, — без стука вошёл в комнату Реборн, быстро найдя парня на кровати. Ёши успел переодеться и теперь был в огромной черной футболке и домашних брюках и внимательно смотрел в окно, в непроглядную темноту. И был у Савады такой вид, словно тот старался разглядеть то, что сможет ответить на все его вопросы. На лице проскальзывали оттенки отчаяния и безнадежности. Будто ничего не осталось внутри, и он хочет наполнить эту пустоту внутри кромешной тьмой. Тсунаёши не обратил ни малейшего внимания на киллера, продолжая смотреть в пустоту. Мужчина тихо, стараясь не напугать юношу, подошёл к нему и коснулся плеча. В эту же секунду его кисть перехватил Тсуна и был уже готов перекинуть через плечо, но Реборн не был бы лучшим киллером, если не смог с легкостью обездвижить старшего Саваду. Пару раз моргнув, на лице Тсуны появилось осознание, и оно приобрело слегка удивленный вид. Такой юноша с хоть какими-то эмоциями нравился больше, чем тот парень с безразличным лицом. Начинал выглядеть более человечным? Нет, в нём появлялась жизнь в её прекрасном проявлении. — Реборн? Может, отпустишь? — тихо попросил шатен. Вновь на его лице появилось безразличие, и Савада постарался скинуть с себя мужчину. Реборн очнулся от наваждения и быстро встал с чужого тела, помогая старшему брату Минору. — Реборн? — дверь открылась, и показалось лицо Минору. Он пару раз озадаченно моргнул и нахмурился. — Ты обещал обработать раны. — Конечно же, но не думаешь, что твой брат тоже сможет справиться с этим? Думаю, он не против, так ведь, Тсунаёши? — усмехнулся Реборн и развел руки, мол, я не буду тебе помогать, и вообще я делаю тебе одолжение. А ещё киллеру было интересно взглянуть на Тсуну. Этот парень был слишком интересным, и хотелось узнать как можно больше о нём. Чем не прекрасный случай. — Если Минору будет «за», — понимая свою позицию, вздохнул Савада. Шатен ясно чувствовал, что с ним играются и хотят втянуть во что-то, но отказать брату просто не мог. И не хотел, ведь это прекрасный случай поговорить с ним. Минору посмотрел сначала на Реборна, перевел взгляд на Тсунаёши и обратно, но в этот раз на лице отразилось: «предатель», на что киллер хищно оскалился. — Хорошо. Тсуна еле-еле улыбнулся и забрал у брата аптечку, приготавливая всё, что было нужно. В своё время Ёши постоянно носил с собой такой набор, чтобы в любой момент успеть обработать раны. К сожалению, «в своё время» ему пришлось очень часто пользоваться аптечкой и постоянно покупать новые бинты и мази за свои карманные деньги, коих было и так очень мало, так ещё и приходилось тратить их на медикаменты. Минору быстро снял кофту и сел на край кровати; Тсунаёши мельком оглядел тело брата и нахмурился. Раны были не глубокие, но гематомы огромными пятнами расцвели на всём теле, от красных до фиолетовых цветов. Шатен прекрасно знал, откуда могут быть раны, но для вида всё же решил спросить. — Откуда такие раны? — Тсуна легко провёл по небольшому синяку кончиками пальцев, чувствуя, как тело подростка напрягается. Ни Минору, ни Реборн не ответили, пока юноша наносил тонкий слой мази, сверху перебинтовывая. Прикоснувшись к одному из синяков слишком сильно, Савада этого не заметил, но Минору вскрикнул от боли, неосознанно отклоняясь от чужого прикосновения. В комнату, на крик Минору, забежал Хаято, готовый в любой момент дать отпор врагам, держа в руках взрывчатку. Он осмотрел комнату и в шоке остановил голову на Минору и Тсунаёши. Блондин удивился картине, которая предстала перед глазами. Незнакомец был невероятно похож на его босса, различие было лишь в некоторых деталях. Рядом усмехнулся Реборн, и Гокудера перевел на него взгляд, спрашивая без слов. — Это Тсунаёши Савада — старший брат Минору, — кратко ответил Реборн, больше не обращая внимания на подрывника. Минору вновь вскрикнул, когда Ёши туго перевязал плечи, бинты начали краситься и преображаться розовым оттенком. — Не делай больно Десятому! — не выдержал блондин и был уже готов подойти к шатену, как его остановила рука киллера, крепко сжимая за локоть. — Не вмешивайся, Хаято. Неужели не видишь, что Тсуна перевязывает раны Минору? Просто стой и смотри или уходи из комнаты, — едко сказал Реборн, сжав сильнее, и тут же отпуская чужую руку. Подрывник ещё раз посмотрел на Минору, цокнул и, развернувшись, вышел из комнаты. — Всё готово, — послышался тихий голос Ёши, и его брат с удивлением заметил, что, действительно, все синяки и царапины были обработаны и не болели с прежней силой. Подросток даже не заметил, как быстро и легко всё сделал его старший брат. — Помнишь, как в детстве я всегда помогал тебе, когда ты получал синяки и разбивал коленки? Ты постоянно приходил ко мне и просил, чтобы я помог тебе, хотя мог обратиться с этой просьбой к маме… Минору, как ты получил эти раны? — Тсунаёши слабо улыбнулся, когда вспомнил о детстве, о тех моментах, которые были наполнены не тренировками, а семьей, но вновь на его лице появилось безучастное выражение, стоило задать вопрос. На секунду, Минору с Реборном смогли заметить эту лёгкую улыбку, и этого хватило, чтобы данный момент остался в памяти и грел сознание. — Я, — Минору сглотнул, — я подрался, прости. Мальчик не понял, почему почувствовал себя виноватым, и даже опустил голову, но чья-то рука зарылась в его волосы и мягко провела по густым прядям. Он поднял голову и увидел расслабленное лицо брата, который смотрел прямо ему в глаза. В этих янтарных глазах плескались уют, тепло и мягкость. Тсунаёши был готов простить ему что угодно и всегда помочь. Всё это отразилось в глазах Савады. — Всё? Тогда пошли, никчемный, тебе пора делать уже уроки, — устало произнес Реборн. Он внимательно следил за братьями всё это время, и заметил, что Тсуна смотрит только на Минору с теми чувствами, которые невозможно увидеть в другое время. Сразу стало ясно, что для Ёши была очень важна семья, и только для неё он открывался, прячась от всего остального мира. — Хорошо, Реборн, — Минору надел кофту, слегка морщась от боли, и встал, но перед самой дверью остановился, — ммм, Ёши, не можешь мне помочь с домашним заданием? Тсуна лишь кивнул и направился за братом, но всё равно был рад, что потихоньку Минору открывался и переставал строить из себя обиженного. Может, Реборн действительно поможет его брату избавиться от влияния Емицу? Тсуна очень на это надеялся, а пока он может просто быть рядом с мелким, подталкивая в нужном направлении.