Похищенная Арвен (Короли тоже плачут)

В один давний чудесный вечер дом владыки Элронда в Ривенделле осияло счастье. Конечно, оно и раньше охотно посещало благополучную долину, но теперь, кажется, готовилось свить там гнездо навечно. Дело в тот, что в тот вечер у Владыки Элронда и его жены Келебриан родились дочери-близнецы. В тот же миг на тихо розовеющем закатном небе засияли звезды, в честь которых и нарекли новорожденных девочек: Арвен и Арлин. Малышки лежали в колыбели бок о бок, и тихий звездный свет падал на их лица, а счастливые родители любовались ими. И казалось, что радость, посланная им Вардой Элберет, будет вечной. Однако с уходом заката и наступлением ночи пробуждаются не только звёзды, но и тьма. Древнее зло готовилось пробудиться на западе, в Ангмаре, где тёмный чародей готовился воскреснуть к жизни. Постепенно, исподволь, закрадывался он в сердца тех, кого хотел видеть своими слугами. И он ещё не имел своего тела, но охотно пользовался чужими глазами и черной магией для того, чтобы разведать, как идут дела в Средиземье. Ведьмы, собиравшиеся на его горе по ночам, варили в котлах ядовитое варево, и в густых испарениях и глубине его Ангмарец видел, как мирно и привольно живут в отдаленных гаванях и лесах эльфы, в долинах строят свои селения люди, среди холмов в норах — хоббиты. И в его сердце не было других желаний, кроме одного — подчинить их себе и своему властелину Саурону. Так, он призывал тёмные силы восставать против счастья людей, эльфов и других народов и собирать армии орков на западе и востоке. Но он был гораздо умнее, чем простые военачальники, рассчитывая победить не одной силой и жестокостью, поскольку знал, что эльфы ни за что не покорятся ему насильно. Он рассчитывал внести раздор среди них иным способом. Оттого, когда он увидел новорожденных дочерей лорда Элронда, замысел использовать их для своих черных дел появился в его уме почти сразу. Чародей, вернее, его дух, долго увещевал ведьм, прислуживающих ему, похитить одну из девочек — и наконец одна из колдуний согласилась. Долго ли, коротко ли держала она свой путь на юг через рощи, степи и овраги, прикидываясь нищей странницей, но наконец достигла Ривенделла. В ту роковую ночь стояла жара, и Келебриан, мать девочек, держала окно открытым, чтобы слабый ветер из сада развеял духоту, и никак не могла она предвидеть, что их счастливую долину может посетить зло в лице ведьмы, желающей зла её дочерям. В три часа ночи проснулась она от громкого детского плача, кинулась сей же миг к колыбели — но напрасно. Одна из малышек, младшая, Арлин, исчезла. Исчезла, как оказалось позже, не навсегда, но в то утро и все последующие казалось безутешным родителям, что дочь потеряна безвозвратно. Долго искали они её, отправляли гонцов во все соседние города и селения, чтобы узнать, не видел ли кто эльфийского ребенка — но всё напрасно. Даже всемогущая мудрая Галадриэль, мать Келебриан, не могла увидеть судьбы девочки и того, где она находится хоть и чувствовала, что душа ребенка принадлежит отныне тьме. И она молчала, не желая лишний раз огорчать свою дочь и её мужа этим страшным предвидением. К тому же, жизнь у ведьм на холме была не сахар, и ребенок сотни и тысячи раз мог заболеть, сорваться со скал, оступиться на провалившейся лестнице в мрачном замке, отравиться ядовитой жабой — но, как видно, и впрямь хранили похищенную злая воля и даже некоторая любовь ангмарского чародея, часто любовавшегося юной эльфийской красавицей, что подрастала в его мрачной полуразрушенной башне. Птицы и лесные звери свили ей постель из веток и устилали её мягким мхом, бабочки по утрам приносили нектар, с листьев и травинок стекала роса, и лесные звери кормили её молоком, ягодами и орехами, а по ночам черная высокая тень наблюдала за ней, вызванная к жизни колдовством. А как только Арлин подросла и стала живо интересоваться окружающим миром и обрывками книг и свитков, которые ветер носил по замку, Ангмарский чародей начал учить её своему искусству. Эльфы взрослеют долго — и к тому моменту, когда Арлин подросла и переняла большую часть известных ведьмам и чёрному властелину знаний, ведьмы были уже древними старухами. Нечего и рассказывать о том, как тоскливо становилось год от года резвой молодой красавице долгими вечерами среди трёх старых злобных гарпий. Она их, конечно, по-своему любила и полностью переняла не только способности к колдовству, но и весь характер: язвительный, жестокий, саркастичный, и была целиком и полностью кровь от крови и плоть от плоти черного властелина, Саурона, походя на эльфа лишь внешне, но никак не внутри. Ангмарец сам бывал так очарован её красотой и быстрым умом, что сам хотел взять девушку к себе, в мир тьмы. Останавливало его лишь то, что тень Моргота, Саурон, нашептывал ему, что злобный двойник эльфийской принцессы Арвен куда больше пользы принесет находясь здесь, в стане светлых. И потом, через неё он планировал возвратить себе часть утраченных и рассеянных ныне по Средиземью сокровищ. К примеру, Аркенстон, магический кристалл, напоминавший давно утерянные сильмариллы, таившие в себе свет великих древ, созданные Феанором. Но ныне сильмариллы были давно утеряны, а этот камень Трандуил скрыл у себя после смерти последнего из королей Одинокой горы, Торина, поскольку считал, что камню такой величины и ценности не место в холодной могиле. И он верил в то, что камень этот должен иметь связь с другими сильмариллами, как палантиры имеют связь друг с другом. А Ангмарский чародей, увидев его в своей сокровищнице, освещенного сиянием Аркенстона, отчаянно пожелал им завладеть. И Арлин должна была помочь ему в этом. Время подходило; огромные орды орков собирались в Мордоре и под Исенгардом, готовясь выступить во славу Саурона, чтобы вновь вернуть Средиземье во власть врага вместе со всеми живущими в нём. И оттого в один светлый весенний вечер, когда даже засохший серый лес вокруг Арнора покрывался зеленью, готовясь зацвести, ангмарец черной тенью явился к своей подопечной. Её точно обдало холодным ветром, несущим с собой, вопреки обычного, не свежий, а замогильно холодный воздух. Над ухом раздалось вкрадчивое шипение: — Арлин, приёмная дочь и услада моих глаз! Пришло время тебе покинуть мои владения и отправиться на юг, в Ривенделл. Тебе назначена там сложная, почти недосягаемая цель — но ты умна и проворна, и я верю, что ты справишься. — С удовольствием, мой господин! — Я рад, что ты со мной согласна. Так вот же, слушай: царь лесных эльфов Трандуил не так давно сумел завладеть Аркенстоном, камнем удивительной красоты и величины, сияющим даже в полной тьме. Это роднит его с сильмариллами, камнями из короны Моргота, которые были похищены им из Валинора, а позже рассеяны по Арде. Он считает, что между камнями есть связь, и задумал... Впрочем, неважно. Мы должны вернуть этот камень тьме, которой он и принадлежал: тогда ты, дорогая дочь, докажешь свои способности и сможешь быть верной спутницей Саурона, и тебе не страшны будут ни тьма, ни свет... Но к чему эти напыщенные речи? Твоя задача — выкрасть камень, и благодаря тому, что ты лицом и голосом схожа с Арвен Ундомиэль, дочерью Элронда, этот замысел легко можно воплотить в жизнь. Нужно лишь сделать так, чтобы твоя сестра по своей воле пожелала отправиться в чертоги короля Трандуила. Это не так легко, ибо высшие эльфы отнюдь не питают любовь к лесным собратьям, а принцесса Арвен и вовсе отдала сердце простому смертному, пусть и из рода Элроса. Но ты знаешь, как с этим справиться, верно? — Конечно, господин, — презрительно усмехнулась Арлин. — Капля приворотного зелья... Зелье забвения... И всё! — Верно. И царь Лихолесья Трандуил поможет тебе в этом. Я давно пытаюсь завладеть его мыслями, но он холоден и надменен, и никого не пускает в свои мысли и чувства. И лишь один изъян нашел я в его сердце: это зависть ко владыке Элронду и владычице Галадриэль. Давно, когда он встретился с ними, заключив мир в Эрин Ласгалене, ему показалось, что раздел леса был несправедливым, и ему досталась худшая часть. Потом, он знает, что народ Галадриэли и Элронда презирает лесных эльфов за простые нравы, и уязвленное самолюбие его страдает. Я заронил в его душу мысль похитить принцессу Арвен. А тебе, Арлин, предстоит поспособствовать этому замыслу. И когда твоя сестра будет в пути, ты подменишь её, неотличимая внешне, и попадешь в Лихолесье, откуда вернешься ко мне уже с Аркенстоном. Как видишь, замысел на самом деле довольно прост. — Действительно. — Но даже если и постигнет тебя на твоём пути неудача, и обман раскроется, то не бойся: эльфы — слабовольный и мягкосердечный народ, и они ни за что не причинят тебе зла. Даже если они разгадают замысел, то узнают в тебе похищенную сестру принцессы Арвен и пощадят, что бы ты ни творила. Не бойся также людей: они глупы и невежественны, век их короток, и их легко обмануть с помощью простейших чар. — Не беспокойтесь об этом. Такого не случится! — Что ж, ты готова выступить завтра в путь? Арлин кивнула, и на губах её появилась злая улыбка, полная предвкушения от знакомства с другими эльфами и чужими обычаями. И она, конечно, вовсе не собиралась покоряться им! О нет. Она собиралась явиться среди них играючи, как кошка с мышкой, и так же быстро и легко исчезнуть в самый последний момент! Казалось бы, много опасностей поджидает одинокую девушку на пути в далёкий Ривенделл, но Арлин была не такова. Обмануть её не удалось бы ни ушлому лавочнику из придорожной таверны, ни мелкому воришке, ни стае разбойников, которых она могла околдовать одними лишь речами без помощи эликсиров. Орки, кочующие в степи, не трогали её, видя печать Саурона и Сарумана, и были предупреждены об особой путнице своими хозяевами — им она была как родная, и они, осклабясь в кривых улыбках, не раз приглашали красавицу продолжить путь вместе с ними, но она брезгливо отказывалась. Во-первых, орки тошнотворно пахли и грубо себя вели, во-вторых, кто подпустит близко банду орков к Ривенделлу? То ли дело одинокая девица, которую стража пропустит без вопросов. Особенно, если она — одно лицо с дочерью владыки Элронда. Так и случилось, что во врата Ривенделла с двух противоположных сторон с разницей в пару дней въехали две Арвен. Но мысль о фальшивке не могла даже прийти в голову к страже. — Кажется, вы только недавно приехали, о госпожа, а теперь, я вижу, снова откуда-то возвращаетесь? — спросил, кланяясь ей низко, один из стражей. — О, просто выезжала проветриться перед сном, — улыбнулась ему так мило, как только могла, Арлин. — Не стоит беспокоиться! — Как же я не заметил, как вы выезжали? — почесал в затылке он. — У меня есть потайной ход... ну, шучу! — засмеялась она, но глаза её как-то странно сверкнули, а охранник в тот же миг почувствовал сильную сонливость и полное безразличие ко всему. Уезжала принцесса Арвен или нет — какая ему, по сути, разница? Добраться бы до кровати и упасть в неё поскорей — вот проблема. Время её приезда было выбрано, естественно, вовсе не случайно. Ангмарец давно предугадывал его, и выбрал момент так, чтобы тогда же собирался ежегодный совет, на который прибывал, не избегая этого визита вежливости, владыка Трандуил. Как правило, не любя иметь дело с родственниками высокого происхождения, он предпочитал посылать туда своего сына, Леголаса, но сейчас отчего-то решился вдруг ехать сам. Сын, не покладая рук и лука с мечом, охотился на границах Лихолесья на расплодившихся выше меры гигантских пауков, да и сам Трандуил начинал чувствовать смутную угрозу, как и в прошлую великую битву. Зло поднимало голову, воскрешало былые замыслы, наставали тревожные времена, когда как никогда хотелось укрыться. Как же чудесно жилось ему в Дориате и как горько — сейчас. Царь эльфов спустился вниз, в сокровищницу, и длинные зеленовато-серебристые полы его одежд струились по полу за ним, тихо шелестя. Он нервно оглянулся и закрыл за собой дверь, оглядывая свои драгоценности. Зеркало, подобное тому, что было у Галадриэли, досталось ему от матери. Трандуил избегал смотреть в его глубины — но сейчас невольно встретился с отражением глазами. Зеркало отражало его всё таким же молодым и прекрасным, как тысячи лет назад. Сапфировые глаза были широко открыты, светлые волосы спадали на плечи, голову венчала остроконечная корона из цветущих веток. Весь его облик соответствовал имени — Цветущая весна, но это казалось ему теперь насмешкой, напоминанием об уходящих днях его народа, и сам он показался себе лишь тенью былого величия эльфов-синдар. Будет ли когда-либо оно возвращено? — О, отчего же нет? — будто тихо прошипел кто-то слева. Но Трандуил был так глубоко погружен в невеселые мысли, что принял это за голос своего подсознания. — В самом деле! Подумай, как славно живет в Лориэне Галадриэль или Элронд — в Ривенделле. Они смогли окружить свои владения защитным кольцом, подобным поясу майа Мелиан. Но они не дали такой возможности тебе! Но разве ты и твой народ не достойны лучшего? Элронду стоило бы считаться с тобой, отдать тебе владения обширнее и богаче того крысиного угла, что есть у тебя сейчас! Если бы ты имел какой-то залог в подтверждение их лояльности... Что-то такое, чем он очень дорожит и боится потерять... И в то же время то, что может покинуть его по своей воле. А разве есть для эльфа или человека что-то дороже его собственных детей? Конечно, нет! (Сам-то Трандуил считал, что,конечно, да, но делал обратное допущение исходя из благородства Элронда — и не ошибался). Забери у него его дочь Арвен — и Элронд с Галадриэлью согласятся на любые его условия. А похитить сердце девицы не так уж сложно! По крайней мере, насколько он мог судить по окружавшим его девицам и собственному сыну, который регулярно жаловался ему: "Папа, но это были мои поклонницы!" Прекрасная внешность и холодный нрав — что может быть привлекательнее? Ведь Арвен живет затворницей и вряд ли часто видит других эльфов, равных (ну, почти равных) себе по статусу: только слуги отца, братья, Линдир, Глорфиндел... и всё! Так нашептывал Враг Трандуилу, но тот не осознавал этого: слишком уж сильно его слова походили на собственные мысли и чувство обиды, просто более ясно высказанные, выкристаллизовавшиеся за годы обид и вынужденного смирения. А разве таков был Трандуил? Нет, он был горд, надменен, желал только лучшего! В конце концов, он пойдет на этот шаг не только ради себя, но и для своего народа! Морготу почти удалось заглушить голос совести владыки Трандуила и вложить в него мысль о том, как хорошо бы было добиться взаимности Арвен Ундомиэль. С этими мыслями он и направлялся сейчас в Ривенделл, где собирался встретиться с ней. Раньше принцесса Арвен не питала к нему ни малейшего интереса, но последний раз они виделись так давно, что она была почти девочкой по их меркам, а теперь могла посмотреть на Трандуила другими глазами. Грустно, если дочь Элронда окажется слишком рассудительной и будет вслед за отцом думать, что лесной царь ей не пара. Потом, высшие эльфы не одобряли повторного вступления в брак, считая это дурным предзнаменованием, а для Трандуила это был бы именно второй брак. Но его народ относился к таким вещам куда свободнее, да и в конце концов, свою первую жену он потерял так давно, что её образ почти стёрся из памяти. А может ли молодой (относительно) и здоровый мужчина так долго жить затворником? Наконец, он надеялся на собственное очарование, надев лучшую одежду, расчесав длинные ровные волосы, готовясь поразить сердце дочери Элронда. И тёмные чары незримо поддерживали его красоту, придавая вожделенности его чертам, гордому изгибу рта, сияющим голубым глазам. Приходила весна, корона его была в лучшей поре своего цветения, и в волосы падали мелкие звёздочки цветов. Он сидел за общим столом, гордый, но послушно опустивший глаза, не желая сразу показывать своего интереса к Арвен. Когда эльфийская принцесса вошла в зал, потупившись, от её взгляда тем не менее не укрылась сияющая красота лесного царя, и она пару раз взглянула на него с любопытством: убранство его показалось ей непривычным, более бедным, чем богатый бархат и парча на придворных Элронда, и в то же время чудным и завлекающим, как цветущий сад в сумерках. Этому помогало ещё и то, что Арлин, пробравшись серой тенью в её покои, тайком капнула в чай сестре зелья, заставившего забыть о Арагорне-Бродяжнике. Вторая капля, содержавшая в себе экстракт из волоса, подобранного молодой колдуньей за Трандуилом, призвана была возбудить её чувства к царю лесных эльфов. Тем не менее, поздним вечером после общего совета, когда им случилось встретиться на балконе, выходящем на вершины деревьев и острые крыши домов, Арвен испуганно отняла свою руку, когда Трандуил попытался мягко коснуться её, погладив. Тогда владыка Трандуил поклонился ей, завладев её рукой во второй раз, коснулся её кисти своими губами и тут же ушел, развернувшись. Арвен долго стояла, смотря ему вслед.Слишком уж непривычной показалась ей такая ласка. Но она крепко засела в её памяти.