Похищенная Арвен (Короли тоже плачут)

Лесному царю удалось, пожалуй, главное в деле овладения сердцем девушки: он заронил в её душу сомнения и заставил задуматься. Уединившись в своих покоях и устроившись у окна за вышивкой, она попыталась ухватиться за кончики мыслей, но из-за зелья забвенья они путались, ускользая. Арагорн стирался из её памяти, зато надменный лесной царь вставал перед мысленным взором, дотрагиваясь до её ладони, словно секунду назад. Хотелось вздрогнуть и отшатнуться — и в то же время она не могла не признать, что Трандуил был, наверное, самым красивым из всех виденных ею мужчин. Его хотелось разгадать: отчего был так печален его взгляд? Родители говорили, что лесные эльфы совершенно непритязательный и веселый народ, не имевший строгих обычаев и церемоний, какие бывали приняты в Ривенделле или Лориэне, но лесной царь выглядел исполненным внутреннего достоинства, гордости и тихой грусти. На следующее утро она пообещала себе спросить об этом отца. Тот показался слегка обескураженным этим вопросом, но охотно ответил, думая про себя: "Слава Эру, что она слезла с любимой темы о том, можно ли выйти замуж за смертного!" — Милое дитя! Причин его тоски может быть много. Видишь ли, скорее всего, царь Трандуил предвидит настающие сложные времена, когда мы, эльфы, должны будем покинуть Средиземье. Или напротив, грустит о давних временах, когда он и его народ жили в Дориате, королевстве владыки Тингола, куда богаче и благополучнее, чем сейчас. Не секрет, что его единственный сын собирается покинуть отчий дом, и могу представить, как горько ему отпускать единственное дитя, зная, что они, быть может, не увидятся больше. Словами этого не объяснишь. — Но ты говорил, что лесные эльфы — простой народ, а он выглядит таким возвышенным и благородным... Элронд с некоторым сомнением покосился на дочь, но на миг мелькнувшая в его мозгу мысль "Уж лучше мирквудский царек, чем смертный оборванец-бродяжник!" заглушила секундное сомнение во внезапном интересе дочери. Он усмехнулся. — Такая уж у него манера: не хочет, видимо, уступать ни в чем, хотя королевство его беднее, а народ малочислен и сильно страдает. Вот и сидит, подобный павлину, распустил свой хвост и пускает пыль в глаза юным девам, — и владыка Элронд потрепал дочь по щеке. Арвен смутилась и опустила глаза. Но голос выдал её возмущение: — Кажется, тебе не нравится мой интерес ни к одному мужчине из всех, что я видела. Хоть к Арагорну из дунэдайн, хоть ко владыке Эрин Ласгалена. Заинтересуйся я дядей Глорфинделом — ты и там найдешь мой интерес сомнительным! — Ну, отчего же? С удовольствием расскажу тебе о нем. Глорфиндел не только добр нравом и весел, но и отважный воин. Вот послушай, как мы однажды с ним в три тысячи четыреста тридцать четвертом году Второй эпохи под Карадрасом вступили в битву с орками Саурона... — О, умоляю, нет! — и она порывисто вскочила, покидая комнату, поскольку предвидела грядущий двухчасовой рассказ обо всех деталях сражения тысячелетней давности. Убегая подальше от покоев отца обратно к себе, она неожиданно наткнулась в одном из переходных коридоров на Трандуила и, не успев затормозить, почти впечаталась в его объятия. Лесной царь мягко улыбнулся ей, не давая быстро отстраниться. — Прошу простить меня, владыка. Обычно подобная неловкость мне несвойственна. Она почувствовала, как Трандуил легко пожал ей руку, отпуская и предложил, видимо, чтобы сгладить неловкость: — О да, я наслышан о грации и изяществе дочери владыки Элронда. Слова показались ей сказанными с усмешкой и Арвен смутилась, опустив глаза. — Не о чем беспокоиться. Нет ничего приятнее, чем вечерняя звезда, упавшая в твои объятия, — и он учтиво улыбнулся. Она отстранилась, но уйти прочь сию секунду показалось бы невежливым. Она посмотрела на него украдкой, заметила, что лесной царь был уже одет в дорожный плащ и решила продолжить невольно начавшуюся беседу: — Уже покидаете нас? — Да, совет окончен, и дома меня ждут дела. — Так скоро? Сожалею... — И я! — он вдруг снова взял её руку в свою. — Хотя, безусловно, был бы рад, если бы наша встреча происходила каждый вечер. Как свет вечерней звезды падает на цветущие сады Лориэна, так вы освещали бы мой дом своим светом. Комплимент был странным и недвусмысленным. Или это было предложение? Арвен запуталась. Зелье злой сестры действовало постепенно, и сохранившаяся нетронутой часть разума подсказывала ей, что Лихолесье — место мрачное и полное темных тварей, а сам король лесных эльфов — горд, холоден и бесчувствен. Он ещё не казался ей невероятно притягательным, но юная дева отчего-то ощущала, что теперь, после этого предложения, должна побывать в его владениях и узнать получше, каков он. За Трандуилом хотелось следовать. Кажется, он ничего не делал, чтобы дать понять ей о своих чувствах, но мастерски увлекал чарами обольщения. Всего лишь один поцелуй, когда тёплые губы коснулись тыльной стороны её кисти, и просящий взгляд, когда сапфировые глаза Трандуила встретились с глубокой синевой дочери Келебриан... Вскоре она уже наблюдала, сидя рядом со владыкой Элрондом, отъезд скромной делегации эльфов Лихолесья. Лесной царь ехал первым на высоком крупном олене, стройный стан облегал серебристо-зеленый плащ, и цветы белели в его волосах. Один из них упал на её колени. Трандуил обернулся последний раз, покидая Ривенделл — и Арвен была уверена, что он сделал это только лишь, чтобы посмотреть на неё на прощание. Грустный и внимательный, будто забывший о гордости и былых обидах — вот каким он показался перед ней в этот миг. Неудивительно, что через некоторое время Арвен вновь обратилась к отцу с просьбой. — Владыка, могу ли я посетить Эрин Ласгален в последний раз перед отъездом? Король Трандуил приглашал меня в свои чертоги на праздник середины лета. Элронд удивленно вскинул брови. Мысли его сразу проникли куда дальше первых возможных последствий этой просьбы. С одной стороны, он рад был, что дочь оставила всякие мысли связать свою судьбу со смертным, с другой ему казалось ещё полезнее закрепить этот эффект, поскольку Арагорн как раз собирался прибыть с Ривенделл с просьбой перековать свой меч. И ему вовсе не хотелось, чтобы Арвен, увидев Бродяжника, вспомнила о давних чувствах. Трандуил и его странные игры были ничем не лучше, но Элронд и сам считал Лихолесье затхлым паучьим гнездом, и был уверен, что его дочери не понравятся надменность лесного царя и диковатые манеры его сородичей. Она не любила ни охоту, ни стрелять из лука, и вряд ли бы захотела оставаться там надолго. Пожалуй, праздник лета, старое хорошее вино, в котором тамошние эльфы знали толк, да дикая лесная природа — вот и всё, что стоило посмотреть. Он на секунду заподозрил Трандуила в желании свести Арвен со своим сыном, но тут же отмел эту мысль: Леголасу вскоре предстояло покинуть Лихолесье, да и какая может быть свадьба в преддверии войны? О, он ещё не знал всех замыслов врага... — А ты уже точно уверена, что скоро покинешь Средиземье? Оставишь меня вслед за матерью? — Вернее всего, хоть мне и жаль оставлять вас, отец. — Что ж... Если ты более не увидишь этих мест — отчего и нет? Хоть между нами и лесным народом бывали недопонимание и давние споры, но я всё же уверен в благородстве владыки Трандуила, как в самом себе. Съезди, но не оставайся там надолго. При первой же возможности пришли мне гонцов с вестью о том, как тебе там показалось. А что же в это время Арлин, скрытая от всех глаз сестра Арвен Ундомиэль? Не стоило беспокоиться, ибо дева сия была так ловка и проворна, что никто и не заподозрил, что в покоях Арвен живут двое, и даже взломщику Бильбо до неё было как до Валинора пешком. Она владела умением отвести глаза, а когда предстояло появиться в месте, где людей и эльфов бывало много, то пила эликсир невидимости — и наблюдала за всеми, не замечаемая никем. Постепенно изучила она весь Ривенделл и дом Элронда лучше, чем многие придворные. Но вовсе не для того, чтобы полюбить его. Какой же ненавистью и завистью наполнилось сперва её сердце, когда она увидела, как богато и счастливо живет её старшая сестра! У неё были любые наряды, красивые ткани, богатые украшения, молодые слуги, любящий отец и братья. Только сейчас она осознала, какой убогой и жалкой в сравнении с этим была жизнь среди трёх ведьм и призрака Саурона в Ангмаре! Где не было ни одежды, ни обуви, которые доставались ей путем воровства у лесных разбойников или крестьян из ближайших деревень, ни этого тихого счастья и абсолютной уверенности на пути к вечной жизни в Валиноре. Но постепенно умная Арлин поняла, что отнюдь не сестра тому виной. Наблюдая за ней, она поняла, как та наивна и невинна в своем тихом раю, и прониклась к ней даже некоторым сочувствием, которое, впрочем, вовсе не помешало бы ей в случае чего придушить сестру занавеской или наслать на неё проклятие вечного сна, если бы того потребовали обстоятельства. Наиболее сильное отвращение у неё вызвал, как ни удивительно, король Трандуил. Он казался ей лживым и лицемерным насквозь. В то время, как лицо его казалось светящимся изнутри чистотой, мысли были холодны и жестоки: Арлин знала это, поскольку пробиралась иногда и в отведенную ему спальню. И когда он любовался собой в зеркале, она иногда украдкой дергала его за волосы или одежду, заставляя испуганно вздрагивать, а сама тихо смеялась в кулак, чтобы не выдать себя. Каким тошнотворным казалось ей его самолюбование. И впрямь, павлин, распустивший хвост. А как мастерски он играл с чувствами глупой сестры, заставляя её влюбиться в себя? Арлин было почти обидно, и она непременно раскрыла бы Арвен глаза на то, какая та дура, но в её памяти была важная цель, и она не могла разрушить всё из одной неприязни к царю эльфов. Но она пообещала себе хорошенько отыграться на нём, как только попадет в его чертоги. Так и случилось. Арвен выехала из Ривенделла ранним летним утром, в четыре часа, сопровождаемая всего двумя молодыми стражами. В простом сером плаще, хоть и на хорошей лошади, держала он свой путь на север, к Лихолесью, отправив перед собой голубя с вестью о том, что собирается вскоре прибыть. Путь через степь был недолгим, а горный перевал, к счастью, удалось преодолеть без особых потерь и лишений, и даже сильный горный холодный ветер, сбивающий с ног, не заставил Арвен поколебаться в своем решении. Действие зелья проходило, но теперь она уговаривала себя, что после Лихолесья непременно посетит Лориэн и владычицу Галадриэль, а оттуда вместе с нею отправится назад, на восток. Но горы вскоре были преодолены, и они спустились обратно в степи, готовясь перейти Андуин. Путешествие завершалось благополучно? Увы, нет. Ведь неотступно за ней следовала одинокая серая тень, сестра-близнец, готовясь к тому, чтобы любой ценой выполнить свою миссию. И когда лес на подходе к просторам Эрин Ласгалена начал становиться всё гуще и темнее, Арлин решила, что долее скрываться незачем. Она хорошо знала здешние места и их обитателей. В особенности тех, кто с самого начала был порождением зла. Стая пауков прокралась за эльфами по её приказу и схватила их глубокой ночью на привале, не дав даже вскрикнуть. Яд от их укусов обездвижил пленников, и вскоре паутина оплела их тела, а зелье вечного сна довершило дело. Три кокона были спрятаны глубоко в чаще, и отряду лесных эльфов, высланных навстречу принцессе Арвен, так и не довелось с ней встретиться: они не успели совсем немного, прежде чем та была захвачена в плен коварной сестрой и пауками. — Что ж, спи, моя милая, хоть и не слишком сообразительная сестра, — поцеловала она её в лоб на прощанье, прежде чем спрятать в глубоком лесном гроте. Потом, не забыв позаимствовать её платье и плащ, увела прочь шарахающегося от чужих рук и недовольно ржавшего коня. Вскоре Арлин предстала перед стражниками Трандуила, неотличимая от сестры. Разве что лицо её временами выдавало совсем иной характер, отличный от мягкого доброго нрава сестры, но лесные эльфы её совсем не знали и не могли почуять в том подвох. — Добро пожаловать в Эрин Ласгален, о леди! — поклонился ей главный стражник. — Отчего вы без охраны? Неужели решились в одиночку преодолеть опасные здешние места? — О, случилось горе! Я навеки потеряла их. Сразу, как мы спустились с гор, на нас напала стая диких варгов и растерзала в клочья мою охрану, достойных эльфов из числа слуг отца. Я смогла спастись лишь благодаря тому, что мой конь нес меня со скоростью ветра. Он до сих пор не оправился от испуга! И она передала поводья непривыкшего к ней коня встретившему её эльфу. — Я весьма сожалею о тех испытаниях, что довелось вам встретить на пути к нам, и надеюсь, что встреча с королем и праздник середины лета скрасит ваши впечатления о дороге, — поклонился ей лесной эльф. — Что ж, я тоже, — кивнула ему она, и они направились вглубь старого леса, навстречу дворцу Трандуила. На следующий день они достигли чертогов лесного царя. Солнце яркими пятнами освещало их сквозь густые кроны огромных деревьев, но по сравнению с белоснежными холлами и залами Ривенделла и мрачными, но величественными развалинами Ангмара он показался ей жалкой лесной хижиной. Но Арлин, конечно, благоразумно удержала язык за зубами и сказала, что всячески поражена, очарована, а главное — жаждет увидеться в хозяином этих удивительных мест. В честь неё устроен был небольшой обед. К счастью, принца Леголаса на нём не было, иначе он непременно заподозрил бы нечто странное в том, что дочь Элронда, внучка Галадриэли, о застольных манерах знает куда меньше, чем о свойствах драгоценных камней и древних заговорах, а также так ехидно передразнивает походку старого виночерпия. Трандуил же, по обыкновению, был слишком увлечен собой и вином, чтобы заподозрить неладное, хоть и флиртовал с ней, называя даром Варды и той, что озарила его печаль. Арлин пропускала расточаемые комплименты мимо ушей, поскольку знала их истинную цель, и намеревалась дойти до конца. Когда поздний обед был окончен, и они остались в зале наедине, Трандуил позволил себе несколько вольностей, расслабленный вином и снисходительностью эльфийской девы. Более того, вскоре та сама предложила уединиться! Стоило бы поостеречься, но поздно. Она увлекла его в спальню, и лесному царю оставалось лишь удивляться тому, как ловко невинная дева заперла дверь и приникла к нему. Но он всё ещё считал это результатом своей неотразимости. Несчастный. — Наконец мы вместе, и нам никто не помешает. Арлин прижалась к нему с видом самой невинной нежности, и Трандуил обнял её, целуя осторожно, будто ещё боялся, что дева будет сопротивляться. Сама же дева думала в этот момент: "Ну, так мы до утра провозимся! Надо брать инициативу в свои руки. И не забыть хорошенько отходить его плеткой по заднице. Непременно! Чтобы он не смог сидеть в седле ещё целый месяц!" — Без одежды ты, верно, ещё прекраснее, чем в ней, — шептала ему она, расстегивая его рубашку и освобождая его постепенно от всего лишнего. Девичьи руки скользили по гладкой груди, а на ухо горячо шептали слова о том, как он хорош собой, как сияет его шелковая кожа, какой он стройный и сильный одновременно, и распаленный мужчина покорялся, отдаваясь желанию. Арлин сбросила платье и сорочку и с себя, и Трандуил приник к её обнаженной груди, целуя, а мнимая Арвен в это время смотрела, где же он мог прятать ключи от потайных дверей. Связка выпала из его кармана, тихо звякнув, тут же отброшенная её ножкой в сторону, но он этого не услышал, поскольку все что занимало его внимание в тот момент - это гладить и ласкать две идеальные округлости юной прелестницы. Только в планах коварной девы не было просто дать ему насладиться собой и усыпить, нет, она собиралась отомстить и унизить его на прощанье. Но он этого не знал и свободно дал уложить себя на постель, хоть и не без удивления перед осведомленностью Арвен в любовных делах. Последовавшая за этим сцена была столь долгой и изматывающей (в особенности для самого лесного царя), что мы опустим её во избежание травмирования ваших чувств, однако наиболее смелые могут найти её в постскриптуме. Результатом же её было то, что совершенно обессилевший Трандуил упал без чувств на кровать; дверь в спальне скрипнула и захлопнулась за Арлин.