Похищенная Арвен (Короли тоже плачут)

Обещание, данное Арвен, оказалось весьма кстати, поскольку первое время ему действительно требовались забота и внимание. Поняв, что жена — его вечерняя звезда, юная фея, а не наваждение, насланное темными силами — снова с ним, Трандуил готов был вернуться к активной жизни и стремился сделать это как можно скорее. Он почти сразу начал вставать с постели, чтобы избавить ее от необходимости поднимать его, но после первого же обморока она строго-настрого запретила ему это. — Прошу тебя, мой господин, не делай так больше. Ты ещё слишком слаб. — Не хочу вынуждать тебя брать такую непосильную ношу, — отвечал он, и было видно, что ему неловко. — Я чересчур тяжёлый. — Думаю, сейчас ты легче меня самой, — Арвен улыбнулась. — Не может такого быть. Мужчина я или нет? — нахмурился Трандуил. — Мы можем позвать эльфов-стражников в крайнем случае. — Не хочу лишний раз отвлекать их. Мы и так злоупотребляем гостеприимством хозяев замка этой гавани. Хоть я и не знаю толком, кому он принадлежит... — Эльфам берега, я думаю, во главе с Корабелом. Но он сам приказал оставить тебя здесь, пока ты не окрепнешь. — Тем не менее! Кажется, муж был все тот же. Нахмуренные тёмные брови и властный тон ясно указывали на это. — Тем не менее, я буду помогать тебе дойти до ванной. Трандуил промолчал: ему в голову приходили неприятные мысли. Где скитается сейчас его народ? Надо думать, Леголас не оставил их, но все же... Сколько времени пройдёт, прежде чем они смогут обустроиться хоть где-то? Лесные эльфы были непритязательны, и простой флэт на дереве можно было соорудить хоть за день, но дворец? За его строительством нужно наблюдать, ну а в первую очередь — на него нужны большие силы и средства. Так куда отправится он сам, когда здоровье вернётся и он сможет по крайней мере не падать с седла достаточно долгое время? Неужели к лорду Элронду, в чужой дом? Раньше эта мысль заставила бы его задохнуться от возмущения, но теперь он ощущал печальное безразличие. Кажется, ему было даже все равно, что придётся выслушать и что скажет в ответ отцу жены он сам. Трандуил ощутил даже некоторое злорадство: ведь Арвен все же решила остаться с ним вновь. Из задумчивости его вывело мягкое поглаживание по ладони. — Что ж, я готов, идём. И он привстал, опираясь на Арвен, после чего супруги рука об руку отправились в ванную. Под неё во дворце было выделено отдельное помещение не меньше его спальни: с большой купальней для омовений, чашей для рук, выдолбленной в скале, и тёплой водой. Жена сняла с него сорочку; от оставшегося белья он освободился сам, впервые ощутив тень неловкости при жене. Арвен непривычно ужаснулась тому, каким слабым и худым он показался. На теле тоже проявилось несколько старых глубоких шрамов, и она даже отвела ненадолго глаза, чтобы он не увидел ее сожаления и искренней боли за него. Из прежнего оставались разве что одни его волосы, все такие же длинные, светлые и ровные, закрывавшие его спину до поясницы и чуть ли не ниже. Он медленно вошёл в воду, постоял немного, обмываясь, поплескал на себя. Потом погрузился в неё полностью, видно, устав стоять, и Арвен села рядом на край каменной чаши, перебирая тонкие пряди его волос, промывая их с мыльным корнем и разделяя. Трандуил поднял на неё светлые глаза и с полуулыбкой перехватил ее руку, поднес к своим губам и поцеловал. — Благодарю тебя за все, моя леди. Если бы не ты, оставалось бы лишь умереть, ведь когда я увидел, как Саурон целовал тебя, то почувствовал, что лишаюсь последней своей драгоценности. — Но это была не я! — воскликнула Арвен. — То была какая-то злая ведьма, порождение чар Ангмара или Мордора. — И терзала меня по ночам тоже она? — Трандуил чуть улыбнулся, по-видимому, ничуть ей не веря, и продолжил целовать тыльную сторону ее кисти, сжимая в тонких пальцах. — За все время, что я провела у вас, в Эрин Ласгален, вы не вошли ко мне ночью ни разу, господин: я думала, что вы решили не трогать меня, ибо брак был вынужденным... — Что? Трандуил широко распахнул глаза, смотря на неё с абсолютным непониманием. — И эти отметины на спине, и царапины от вашего хлыстика? — Нет! То не могла быть я! — Но кто же? — Владычица Галадриэль говорила, что они видели рядом с тобой деву, схожую со мной, как две капли воды, и было это тогда, когда я давно уже покинула Лихолесье и отправилась сюда вместе с отцом. — Значит, ты сбежала от меня ещё до победы Саурона и поражения армии эльфов и людей? И не ты была тем наваждением, что так измучило меня в конце? — Да, но я ничего не знала об этом, клянусь. — До сих пор не могу поверить. Немыслимо. Они замолчали, размышляя, кто же мог быть тем жестоким двойником леди Арвен, но вопросов оставалось больше, чем ответов, которые знали, скорее всего, лишь всеведущие Валар. Арвен постепенно захватило другое соображение: что такое муж говорил про страдания, которые ему пришлось перенести? Ведь по его словам выходило так, что она наказывала его, и больше, шрамы на его теле — её рук дело, выходит, другая дева подменяла её не только в постели, но и, если можно так выразиться, в укрощении его гордыни? Сама Арвен ни за что не решилась бы поднять руку на мужа, но раз уж вышло так, что он привык к внезапным вспышкам гнева и перемене характера, стало быть, его всегда будет чем припугнуть, если он откажется вовремя есть или идти мыться? Пожалуй, неведомой сестре-близняшке стоило объявить благодарность! На её губах появилась лукавая улыбка. До сих пор она боялась, что не сможет справиться с капризным характером всё ещё хворающего Трандуила, которого раздражали и собственная болезнь, и потеря царского дворца с его сокровищами, но теперь у неё появилось средство воздействия. И она пообещала себе быть с ним непреклонной и никогда больше не бояться. И, конечно же, совершенно запретить ему пить вино в тех количествах, как он привык у себя в Лихолесье! Но на практике, конечно, мягкая и вежливая манера Арвен стала сглаживать декларированную ею строгость. — О чем ты задумалась, любовь моя? Трандуил, завладев её ладонью, развлекался тем, что водил ею по своей груди. Если не останавливаться взглядом на обожженной половине его лица и не помнить о тех испытаниях, которые он перенес, прежде чем достиг Валинора, его можно было принять за заигрывающего с Арвен в том же настроении, как бывало это в первые их вечера у него в лесу. Она не отстранялась, продолжая ласку, даже взяла инициативу в свои руки, спустившись чуть ниже, когда Трандуил перехватил её. — Жаль, что я не могу порадовать тебя даже этим. Арвен смутилась. Она и не помышляла о близости: ведь муж, казалось, был совершенно бессилен. Впрочем, было заметно, как не нравилось ему теперешнее своё состояние. — Пойдем, мой господин. Ты, должно быть, устал. Кажется, он хотел сказать что-то колкое в ответ, но сдержался и смиренно оперся об её руку, выходя из ванны. Как это бывает всегда, воздух показался ему слишком холодным, и он закутался в покрывало, позволив ей уложить себя в постель, и почти сразу уснул. Так шли дни, и наступил наконец тот час, когда Трандуил почувствовал, что может покинуть гавань, не боясь, что упадет без сил уже через час дороги. И его до глубины души поражали забота и терпение жены, так что ныне он был уверен, что их брак был предначертан свыше. Правда, слишком многого пришлось лишиться, чтобы понять это и убедиться в чувствах Арвен. Но когда она предложила ему отправиться прежде всего к лорду Элронду и послала отцу весть о том, чтобы он ждал её с мужем у себя, он почти не возражал. Через несколько дней до них добрались слуги отца с приведенными для них лошадями. Что касается самого Элронда, он был не слишком рад незваному гостю и тому, что Трандуил вообще выжил, но наиболее благородная — и всегда бравшая верх — часть его натуры говорила ему о том, что Трандуила следует если не жалеть, то хотя бы принять спокойно. Он вышел встречать их на крыльцо своего замка и даже сам распахнул ворота. Вскоре дочь предстала перед отцом с блеском надежды в синих её глазах, а рядом с ней стоял бывший правитель Мирквуда, истончившийся и ослабевший, как ствол дерева во время засухи, — но не потерявший царственной осанки. Голову его венчал мифриловый венец с сапфиром — единственное, что успели во время бегства сберечь его слуги. А левая сторона лица вся была один давний открытый, пульсирующий старой болью ожог, и даже левый глаз был подернут пленкой катаракты. Правда, глаза он держал опущенными, отчего-то не решаясь взглянуть на него прямо, но Элронд и без того внутренним взором видел, как Трандуил изранен. Шрам на его лице напомнил Элронду о том, как мужественно сражался тот бок о бок с ним самим и своим отцом в битве против Саурона. И сердце его смягчилось. — Добро пожаловать в мои валинорские чертоги, о Трандуил Ороферион. Рад видеть тебя и рад, что вы с Арвен решили вернуться ко мне. — Благодарю, владыка Элронд, хоть и сожалею о том, что доставил тебе неудовольствие видеть себя. Элронд покачал головой. Так не годилось. Он встал и осторожно обнял его худые плечи. — Я знаю тебя давно, Трандуил, и готов принять таким, каков ты есть: со всей твоей гордостью (гордыней, надменностью, холодностью, хотелось добавить ему) и великодушием, честностью и силой, что помогла тебе дотянуть до блаженных берегов и не оставить мою дочь одинокой навсегда. И Трандуил обнял его в ответ, тихо прошептав в его острое ухо: — Ты не думаешь, что без меня она была бы счастливей? — Что толку думать о несвершившемся, друг мой? Главное — что она с тобой и её глаза блестят, когда она смотрит на тебя, — так же тихо ответил ему Элронд. Трандуил обернулся, взглянув на Арвен, и встретился с ней глазами. — Удивительно, что ей удается делать это: я сам до сих пор не могу без страха взглянуть на своё отражение в зеркале. "Всё так же влюблён в себя, вот уж что не изменилось," — подумал Элронд, вздыхая, а вслух сказал: — Ты придаешь своей внешности более значения, чем любая из ваниарских принцесс. Я попрошу владычицу Галадриэль, и она использует чары, которые позволят замаскировать то, что ещё не зажило. Трандуил опустил голову в признательном поклоне. Затем выпрямился, чуть пошатнувшись, и Арвен торопливо удержала его за локоть. — Пусть слуги проводят вас в ваши покои. Прошу прощения, что отвлекал вас разговором слишком долго, позабыв о том, как вы устали, — и величественный взмах руки позволил им удалиться. Трандуил ушёл, не отпуская руки Арвен, но голова его была низко опущена. Кажется, Элронд ни в коей мере не стремился унизить его и был на редкость приветлив, но он всё же как никогда хотел вернуться к своему народу, в тот лес, где он был хозяином и господином. Их провели в богато обставленную спальню с до странного узким ложем. — Что ж, много места я не займу, — усмехнулся Трандуил. Темноволосый красивый эльф, знакомый ему ещё по Ривенделлу, кажется, Линдир, несмело дотронулся до его руки. — Ваши покои рядом, владыка Трандуил, за соседней дверью. — Что!? Мы муж и жена, и я хотел бы напомнить владыке Элронду... — возмущенно начал Трандуил. Он чуть не кинулся на Линдира, в последний момент удержанный леди Арвен. — Он сказал, что вы в любом случае так слабы, что лучше вам спать отдельно. Он даже хотел попросить сиделку-целительницу наблюдать за вами ночью, но теперь мне кажется, что это лишнее, — робко пробормотал Линдир, высвобождаясь из рук лесного царя и уходя от греха подальше. — Тебе правильно кажется! — гневно прокричал ему вслед Трандуил. — Простите. Слуги покинули их. — Может, отец всё-таки прав? Ты устал за время пути. — Нет! — Кровать в любом случае не для двоих. Мы просто не сможем удобно улечься. — Кто он такой, чтобы указывать мне... — Трандуил Ороферион! Как минимум — он хозяин этого дворца. Будь добр, отправляйся к себе и ложись спать, ты устал, тебе может стать дурно в любой момент, и я надеюсь, что тебя не надо вести за руку до кровати и раздевать! — повысила голос Арвен. — Спокойной ночи. — Это мы ещё посмотрим, — сказал еле слышно Трандуил, с откровенным нежеланием подчиняясь жене и покидая её покои. Так и случилось. Ночью она проснулась, услышав его дыхание рядом с собой. Он нырнул к ней под покрывало и, скользнув невольно ладонью по его бедру, Арвен поняла, что Трандуил пришел к ней полностью обнаженным. Кричать и возмущаться спросонья не хотелось, тем более что он был нежен, накрыв её губы своими и мягко углубив поцелуй. — Удивительно, — пробормотала, пробуждаясь, Арвен. — От тебя всё ещё пахнет листвой и хвоей, хоть ты и покинул лес многие дни назад. — Рад, что ты не гонишь меня, — и он обнял её, прижавшись к её мягкому теплому телу своим, прохладным и стройным. Сквозь тонкую ночную рубашку она почувствовала, как он возбуждён.— Хочу доказать твоему отцу, что незачем было разводить нас по разным спальням. — Скорее ты хочешь доказать это себе. — И тебе. Он целовал её шею и грудь, прихватывая тонкую нежную кожу, и это было даже чуть больно, но отталкивать его не хотелось — наоборот, хотелось узнать, на что ещё способны эти мягкие губы и щекочущий влажный язык. Правда, этому мешало её белье, и она торопливо сбросила с себя сорочку, чтобы только не прерывать надолго его бесконечный поцелуй, с лихвой компенсировавший все её усилия по тому, чтобы вернуть мужа к жизни. — Не могу больше ждать, — разгоряченно прошептал он. Она прижалась к нему в ответ, обнимая и позволяя овладеть собой. И Трандуил медленно, неторопливыми толчками вошел в узкое лоно, испытывая такое блаженство, что вновь хотелось стонать — но уже от удовольствия. Впрочем, при слугах за дверью этого не стоило делать. Арвен негромко вскрикнула и, выходя, он увидел в свете луны темное пятно на простынях. — О Эру, что это, кровь? Тебе больно? — Немного. Кажется, ты сделал меня женщиной. — Но подожди, как это возможно? У нас была близость ещё тогда, в первую же ночь в Эрин Ласгалене! — Это была не я, а та загадочная дева-оборотень. Неужели ты до сих пор мне не верил? — Получается, то была не ты... И не ты похитила у меня ключи от казны и Аркенстон!? Но у тебя же оказался мой ключ! — Я не знаю, как это свершилось. Возможно, она подкинула его мне. Я твержу тебе об этом с первого же дня замужества. Трандуил откинулся на подушки и ошеломленно выдохнул. Оказывается, и его гнев, и обвинения в адрес Арвен — всё было напрасным? Как, должно быть, пожалеет Элронд, что поверил ему! — Он уже знает, любовь моя, — прошептала Арвен, и Трандуил понял, что произнес последние слова вслух. В ответ он взял её ладонь в свою и вновь прижал к губам. — И всё же я не жалею, что судьба свела нас вместе. В твоей верности я убедился так, как ни в чем другом. Надеюсь только, что о ней не жалеешь ты. — Разве тогда я бросилась бы к тебе, услышав, как тебя, находящегося при смерти, вынесли на руках с корабля? В эту ночь Трандуил пообещал себе, что никогда впредь не будет невежлив с женой. Что уж там, он даже готов был отказаться по её просьбе от вина, хоть это и оказалось сложнее, чем можно себе представить. Так что ссоры по поводу найденных в изголовье кровати бутылок из-под ягодного вина были единственным, что омрачало счастливую семейную жизнь. Трандуил обыкновенно говорил, что Арвен следует радоваться, что она достает из-под кровати бутылку, а не растрепанную дворцовую эллет, Арвен по привычке возмущалась непристойной шутке, — впрочем, как говорится, ничего нового. А как же в это время, спросите вы меня, шли дела у Арлин, так никем и не узнанной сестры Арвен? Мы совсем о ней позабыли. В Средиземье тоже всё шло своим чередом. Людей и хоббитов обложили налогом в пользу Мордора, к счастью, более или менее сносным, на строительство новых крепостей и объединение земель под властью всевидящего огненного глаза с вертикальным зрачком. Наша прекрасная дева успешно укрощала падшего майа по ночам, днём же была его верной соратницей, по кровожадности составив достойную конкуренцию Тхурнгветиль, и помогала подавлять бунты, вспыхивавшие ещё по инерции в Рохане и Гондоре. По отдельности они были неспособны как-либо повлиять на силы армии орков, и Саурону оставалось лишь радоваться и считать, что всё обошлось совершенно справедливо: в то время, как одна черноволосая синеглазая эльфийка похитила у него сильмариллы, другая вернула ему камень такой же красоты и стала залогом его победы. Неудивительно, что менее чем через год на свет явилось доказательство прочности их союза: золотоглазый мальчик с тёмными локонами, взявший от матери внешность эльфа, а от отца магию, присущую всем майарам. И кто знает, может, однажды ему доведется встретиться со светловолосой девочкой по ту сторону морей — той самой, о которой говорили, что она унаследовала красоту отца. Правда, мать её при этом прибавляла, что такие широкие темные брови потом всенепременнейше придется выщипывать, а отец недоуменно спрашивал: "Арвен, дорогая, скажи мне, что с ними не так?"