The answer is you My answer is you 내 모든걸 다 보여줘 봤어 You are my everything 너무 확신해서
(c) EXO
Когда Чанёль впервые видит Бэкхёна, ему кажется, что время замерло. Огромная толпа учеников старшей школы внезапно расплывается в мутное пятно, их голоса сливаются в невнятную какофонию, и даже Сехун, сидящий рядом и вещающий что-то о завтрашней вечеринке отходит на второй план. Потому что Бэкхён словно излучает свет, пока улыбается кому-то. Весело болтает с друзьями, а после тянется изящной рукой, чтобы шлепнуть одного из них по руке за попытку кражи завтрака. Задорно хохочет, обнажая идеальные зубки. Он настолько ладно сложен, что его черты лица и очертания тела кажутся идеальными. Таких попросту не существует. Не может существовать, и, тем не менее, вот он — сидит в каких-то десяти шагах. Положил ногу на ногу и сверкает острой коленкой в прорехе модных джинсов. — На кого ты пялишься? — шипит Сехун и пихает друга в плечо. — Видишь того омегу? — хрипло интересуется парень и аккуратно кивает в сторону незнакомца. — В полосатой рубашке. — А, Бён Бэкхён? — равнодушно уточняет Сехун. — Ну да, он вроде как новенький, неделю назад к нам перевёлся. «Бён Бэкхён», — пробует на вкус его имя Пак. «Ему подходит». — Мне нужен его номер телефона. — Подойди и спроси, — пожимает плечами О. — Нет, ты спроси. Хорошо? — Накормишь меня говядиной — и мы в расчёте, — меркантильно заявляет друг, но колу допивает одним глотком и встает со скамейки, готовый к действиям. — Двойная порция — если пригласишь его на завтрашнюю вечеринку Чунмёна. — По рукам. И Сехун удаляется ленивой походкой уверенного в себе человека. Чанёль ни на секунду не сомневается в успехе авантюры — Сехун, словно по волшебству, мог найти подход к абсолютно любому человеку. Вот и сейчас, сохраняя абсолютно невозмутимый вид, он уже продирается сквозь толпу обратно к их местам. Омеги, окружившие Бэкхёна, глядят ему вслед и что-то бурно обсуждают. — Взял? — Обижаешь, — фыркает Сехун и достает телефон из кармана узких джинсов. — Номер телефона и домашний адрес. Записывай. — Я вроде как адрес не просил. — Считай это бонусом. К тому же, с адресом это всё выглядело не так подозрительно. — И как ты это аргументировал? Я имею в виду, когда спрашивал его о… — А, — отмахивается друг. — Я просто сказал, что я из студсовета и президент послал меня за этой информацией. Ну, а потом я сказал, чтобы он пришёл на вечеринку. Чанёль выжидающе смотрит на него. — …И он обещал поразмыслить над этим. — Заявляет друг таким тоном, словно его предложение уже приняли. — Так что там насчет говядины? — Только о жратве и думаешь, — весело раздаётся откуда-то сзади, а потом чьи-то смуглые руки обнимают их за плечи. Это Ким Чонин — третий член их нерушимой компании, которая вместе с самого детства. — Как ты — о танцах и миловидных омегах из балетной студии, — язвит Сехун и утыкается в смартфон, залипая в очередную игру с незамысловатым сюжетом. — Ну и клевета, — фыркает Чонин, перекидывая одну длинную ногу через скамейку и седлая её. — Я могу думать не только об омегах из балетной студии. — Он сладко потягивается, отчего его суставы издают мягкий хруст. — Я думаю обо всех миловидных омегах. Никаких исключений. — Кто бы сомневался, — отсутствующим тоном отвечает Сехун, не отрываясь от перемещения разноцветных фишек по иговому полю. — Сука, два очка не хватило. — Лузер. — От лузера слышу. Чанёль молчит — его мысли точно не здесь. Они вовсю крутятся вокруг завтрашнего вечера, когда он придет на вечеринку к Чунмёну. Нужно будет попросить у отца его новую рубашку, она точно придаст ему более мужественный вид и уверенность в себе. В голове юного альфы целый сценарий того, как он подойдет к омеге и заговорит с ним. Пока неизвестно о чём — он в принципе никогда ещё толком не общался с омегами на какие-то темы, не связанные с учёбой. Но он придумает, и обратится к Бэкхёну с каким-нибудь ненавязчивым вопросом, потом он принесёт ему выпивку и предложит прогуляться. Или пригласит на танец…***
Его планы рушатся в мелкие щепки, едва он входит в шумную гостиную дома Кимов, где сейчас гремит музыка и приглушен свет. Без труда отыскав Сехуна, залипающего в телефон в уголке, он тормошит его за плечо. — Что надо? — ворчит альфа, поднимая расфокусированный взгляд от экрана. — А, это ты. — Ты Бэкхёна не видел? — как бы между прочим уточняет Пак. — Кого?.. А, Бэкхёна. Он где-то в том конце холла. Зажигает с Чонином. Выдав нужную информацию, Сехун снова утыкается в телефон. Сердце Пак Чанёля отчаянно падает куда-то вниз, едва он видит их — и понимает, что Ким Чонин настроен решительно. Потому что под звуки музыки он показывает себя во всей красе — его движения отточены и грациозны, а сам он, словно хищник перед жертвой, обманчиво-соблазнительный, опасный и красивый. Но вместе с этой хищной красотой на его лице сияет по-детски добродушная улыбка, против которой ещё ни одному омеге устоять не удалось. Вот и Бэкхён кружится с ним в танце, завороженный и счастливый, красивый просто до зубодробительного скрежета. Красивый и попавший в чужие сети. Музыка сменяется. Чанёль внезапно обнаруживает себя во внутреннем дворе особняка, с бутылкой чего-то обжигающе-крепкого. Там осталось уже меньше половины, но альфа не помнит, сколько именно он выпил. В груди тоскливо ноет и скребется дикий зверь, побуждающий сейчас же найти Чонина с Бэкхёном, взять второго за руку и просто увести. Куда-то подальше от взгляда друга, полного грязных мыслей. Нет, Бэкхён достоин большего — куда большего, чем просто разовый перепих с альфой, который просто поставит очередную галочку в своем списке. Сколько Пак помнил друга, тот всегда был таким, только раньше это его мало волновало, но сейчас… — Эй, Чан! — раздаётся где-то совсем рядом. — Ты чего здесь совсем один? К нему приближаются они — Чонин и Бэкхён. Разгорячённые, уставшие и до неприличия счастливые. Не дождавшись вразумительного ответа, альфа продолжает: — Хочу вас познакомить. Это Пак Чанёль, мой лучший друг. А эта прелесть — Бён Бэкхён. Он новенький, перевёлся к нам неделю назад. «Я знаю», хочет сказать Чанёль. «Я, чёрт возьми, первым его увидел», хочет сказать он, но прикусывает язык и выдавливает из себя кривую улыбку, тут же отворачиваясь от парочки и вновь прикладываясь к бутылке. «Убериотнегоруки», крутится в голове. Бэкхён округляет глаза и что-то шепчет альфе, на что тот смеётся. — Нет, всё в порядке. Он и так не особо разговорчив, а сейчас ещё, кажется, без настроения. Не обращай внимания. «Конечно, Бэкхён. Не обращай внимания на меня — жалкого альфу, который даже не успел познакомиться с тобой и признаться в своей симпатии.»***
Чанёль не понимает, где в жизни он свернул не туда. Он не понимает, почему уже десять минут торчит перед зеркалом, укладывая непослушные волосы — только потому, что он идёт гулять с Бэкхёном. Не только он, само собой. Чонин позвал Бэкхёна на ночное свидание, но тот отказался куда-либо идти без своего друга, омеги по имени До Кёнсу. И тогда Чонин сообразил «гениальный план», для которого ему нужен был ещё один альфа. — Понимаете, мы уже почти месяц зажимаемся по углам, и с каждым разом он позволяет мне всё больше, — откровенничал он сегодня, пока они сидели на паре истории и делали вид, что пишут самостоятельную. Сехун равнодушно хмыкнул, Чанёль отвел глаза в сторону, чувствуя, как внутри бушует цунами. При одной мысли, что именно Бэкхён успел позволить Чонину, и что он еще позволит в ближайшее время, хотелось вскочить и отшвырнуть от себя стул***
— Ну и как всё прошло вчера? — спрашивает Сехун за следующим завтраком, когда они собираются втроем. Чанёль прикладывается к минералке и молчит. Чонин выглядит уставшим и не выспавшимся, но до жути довольным собой. — Не знаю, как у Чанни, но я сделал всё, что хотел и даже больше. Представляете, у этого малыша никого не было до меня! Давно я не получал такого морального наслаждения от секса. Знаете, девственники, они как-то по особенному стонут и с ними как-то…круче. Ты осознаешь, что до тебя в него никто не вставлял, это непередаваемое ощущение, словно ты покорил Северный Полюс или что-то в это духе. — Стонут по-особенному? — переспрашивает Сехун, не отрываясь от телефона. — Боюсь даже представить. — Вот когда хоть раз переспишь с девственником, ты поймешь, — самодовольно облизывается альфа, мечтательно прикрывая глаза. — Эти стоны — настоящая музыка для ушей. Когда омега вначале не может понять, больно ему или приятно. Ему страшно и непривычно, и он путается в собственных ощущениях, а потом в какой-то момент понимает, насколько ему хорошо и расслабляется, получая удовольствие… Я бы записал эти стоны в своей памяти и переслушивал. А выражение его лица в процессе — это было непередаваемо. И знаете, хоть он и впервые это делал, у мальчишки определенно талант. Из него вырастет горячая штучка. Может, и кому-то из вас перепадет. И терпение Чанёля лопается с треском. С грохотом. Потому что уже в следующую секунду он вскакивает со скамейки и хватает друга за ворот свитера, приподнимая его в воздух. — Ты лжёшь, — шипит он прямо в изумленное лицо Чонина. — Это всё — ложь. — С ума сошёл? — словно опомнившись, альфа отдирает чужие пальцы от своей одежды и плюхается обратно на место. — Смысл мне врать? Я не лгу, я правда трахнул его, и знаешь что? Ему понравилось. — Чанёль, успевший отойти на несколько шагов, останавливается на месте и сжимает руки в кулаки, но Ким этого не замечает. Вокруг них медленно собирается толпа студентов. — Ему охренительно понравилось, он извивался и стонал подо мной, словно заправская шлюха. Хотя, откуда тебе знать? Ты ведь ещё никого не… И на этих словах он ловит лицом кулак разъяренного Чанёля, который рассекает ему губу, угрожающе просвистев в воздухе перед этим. Сехун кидается их разнимать, кто-то из толпы спешит ему на помощь, однако всё грозит перерасти в драку, невзирая на это. — Ты бесишься, потому что не оказался на моем месте, — внезапно понимает Чонин. — Ты завидуешь, идиот! Точно свихнулся, мы ведь как братья росли с самого детства, а вот теперь — из-за какой-то подстилки… — Заткнись! — рычит Чанёль, вырываясь из рук Сехуна, скрутившего его минутой ранее. — Закрой свой поганый рот! Ты не достоин даже волоса с его головы, ясно? «О ком они?» «Что происходит?» «Ого, сейчас будет драка!» Кто-то уже направил на них объективы телефонов, но драке не было суждено состояться, потому что в круг ворвался никто иной, как Бён Бэкхён. Ему даже не пришлось ничего делать, одного лишь взгляда оказалось достаточно, чтобы Чанёль покорно обмяк и опустил руки. Словно преданный пёс, увидевший хозяина. Только хозяин никогда не был его. — Что здесь происходит? — тяжело дыша, спрашивает омега и переводит взгляд с одного альфы на другого. Чанёль смотрит на него в ответ, снова теряя ощущение пространства и времени, и этим успешно пользуется Чонин, когда бьёт бывшего лучшего друга кулаком в лицо.***
Проходит почти месяц страданий и душевных терзаний Чанёля. Они с Чонином не разговаривают. С Сехуном — тоже. Тот теперь ходит с Кимом и лишь кивает ему в знак приветствия — издалека, виновато улыбаясь. Пока Чонин не видит. Бэкхён, само собой, делает вид, что Пак — пустое место. Он повсюду таскается за Чонином, они сидят вместе за обедом и на переменах. Кажется, Чонин не был настроен просто один раз трахнуть его и забыть. «Ну и плевать». Эта фраза становится едва ли не девизом Чанёля за последний месяц. Ему плевать, когда он видит Бэкхёна, держащего Чонина за руку. Плевать, когда он видит счастливую улыбку омеги. Плевать, когда сладкая парочка целуется на глазах у всего университета. Плевать, что Чонин при этом продолжает заглядываться на других омег — естественно, пока счастливый Бён этого не замечает. Его это не касается. Он сделал всё, что мог. Само собой, он знает, что не всё, далеко не всё сделал. Он мог бы быть настойчивее с самого начала, он мог бы… Хотя, какая теперь разница? Чанёль вздыхает и тянется к ручке двери с надписью «Библиотека». Завтра - конец семестра, а это значит, что позади бесконечная череда контрольных работ и тестов, а сейчас профессор Чхве задал ему просто огромный доклад по социологии, чтобы вытянуть семестровую оценку и закрыть мелкие долги. И тут случается неожиданное — дверь распахивается сама собой и из библиотеки вылетает Бэкхён. Запинается о порог и валится прямо в его объятия. Пак рефлекторно подхватывает омегу и находит в себе смелость задержать его в своих руках чуть дольше положенного и даже коснуться носом его волос, вдыхая умопомрачительно приятный запах корицы. Все это происходит в доли секунды, после которых Бён с силой отшатывается от него, словно от прокажённого. — Ч-Чанёль? — Почему ты плачешь? — спрашивает альфа прежде, чем успевает сообразить, что ему не ответят. Пальцы сами собой тянутся к чужому лицу, чтобы стереть мерцающие в свете коридорных ламп мокрые дорожки. — Не твоё дело! — рявкает парень, отталкивая его от себя и убегая в сторону туалета для омег. Инстинкты кричат, буквально требуют: «Иди за ним. Успокой. Защити» Разум хладнокровно парирует: «Это не твоё дело. Ты не нужен ему. Ему есть у кого просить помощи» Мысленно соглашаясь с доводами разума и пожимая плечами, Пак заходит в библиотеку и берёт необходимую для доклада литературу, удобно устраиваясь в читальном зале. В другом его конце он замечает сосредоточенного на книгах Чонина. Выглядит альфа спокойным и погружённым в учёбу, только старая детская привычка нервно кусать губы выдает его внутренние переживания. Странно, почему он не пошел за своим омегой? Или, может, это он довел его до слез?.. Карандаш, которым Чанёль до этого выделял нужные абзацы, трещит и умирает, сломанный пополам. «Успокойся. Они сами разберутся. Сосредоточься на докладе» Спустя примерно час Чанёль заканчивает, собирает вещи и выходит из корпуса. Но до стоянки даже дойти не успевает, как взгляд цепляется за сгорбленную фигурку омеги, который сидит на холоде в одном лишь тонком свитере. И, кажется, всё ещё плачет. Вторую битву разума и инстинктов разум проигрывает почти без боя. — Бэкхён, что случилось? — максимально участливым и доброжелательным тоном интересуется Чанёль, усаживаясь рядом. Омега вздрагивает, словно очнувшись ото сна. — Отстань. — Бэк… — Что тебе нужно от меня?! — истерично вопит парень. — Проваливай! Не лезь ко мне! — Я не отстану, Бэкхён, — с нажимом отвечает Чанёль, сдёргивая с себя куртку и набрасывая на дрожащие плечи. Омега дёргается, но после секундных раздумий оставляет огромную теплую вещь висеть на себе — видимо, слишком окоченел. — Мне плевать. Можешь сидеть и ждать, если тебе делать нечего. — Я хочу знать, Бэкхён. Правда хочу. Мне не всё равно, почему ты до сих пор плачешь. Попробуй рассказать, вдруг тебе станет легче? Обещаю, я никому не расскажу. Омега какое-то время молчит, вытирая слёзы кулаком. — Раз тебе так интересно, можешь спросить у своего дружка. — Чонина? Но… — с каким-то недоверием и облегчением выдыхает Чанёль, когда до него доходит смысл слов. — Вы что, расстались? — Представь себе. — Но зачем ты плачешь? Я имею в виду, что понимаю твои чувства, но Чонин — это ведь не последний альфа в твоей жизни. Ты обязательно встретишь человека гораздо более достойного и ещё будешь вспоминать свои слезы с улыбкой. Здесь не из-за кого плакать. Не из-за чего. Бэкхён только зло фыркает в ответ на это, пиная листья, припорошенные снегом. — Я бы не стал плакать из-за того, что мы расстались. Я совсем идиот, по-твоему? — Тогда почему ты плакал? — не сдаётся Чанёль. Ему кажется, что жизнь стремительно начала налаживаться: скоро зимние каникулы, самый лучший омега на свете снова свободен и даже разговаривает с ним. Бён пару минут молчит, хмурясь и явно взвешивая все «за» и «против». Потом глубокого вздыхает. — Я жду ребёнка. От него. А он сказал, что это его не касается. Что он не планировал обзаводиться семьёй в двадцать лет. Как будто я планировал… Я из Пучхона, живу в общежитии и денег на аборт у меня нет! И заходится в новом приступе плача. Чанёль почти рефлекторно притягивает рыдающего парня к себе, прижимая к груди. Тот даже не сопротивляется, покорно заливая слезами свитер Пака, пока тот гладит его по волосам. Стремительно налаживавшаяся мгновение назад жизнь мгновенно меняет направление и катится ко всем чертям. Вот как? Что ж, учитывая отношение Чонина к омегам, вполне ожидаемо. Паку хочется встряхнуть Бэка, заглянуть в его глаза и спросить, давно ли тот был у окулиста. Кажется, давно, раз не понял, не разглядел, что от Кима следует держаться подальше. Или хотя бы предохраняться… — Прекрати, — просит он. — Не плачь, пожалуйста. Это не производит никакого эффекта. Альфа вздыхает и произносит то, что рвётся из губ уже несколько минут. — Если прекратишь истерику, я помогу тебе.***
— Проходи, располагайся. Честно говоря, когда-то это была квартира моего дедушки, потом он умер и… В общем, я живу здесь один, пока учусь в университете. — А твои родители? — выгибает брови Бэкхён, проходя и осторожно осматриваясь. — Они живут за городом, я к ним по выходным езжу. — альфа затаскивает сумку омеги и захлопывает входную дверь. — Ванная и туалет — в той стороне, кухня — с другой, посередине — дверь в гостиную. Она проходная, за ней — спальня. Сейчас я поменяю постельное белье и можешь располагаться. — Чанёль? — Что? — смущённо чешет затылок альфа. — Слишком много информации? Извини, я… — Прекрати! Тебе совершенно не за что извиняться, просто… Дай мне привыкнуть к тому факту, что ты по непонятной причине помогаешь мне. До нашего вчерашнего разговора я был уверен, что ты ненавидишь меня. Бэкхён произносит последнее предложение почти шепотом, но альфа всё слышит и тут же отвлекается от процесса переодевания в домашнюю обувь. Как был — в одних носках — подходит к омеге совсем близко. — Ненавижу тебя? — Да. Бэкхён смотрит на него снизу вверх и альфа только сейчас замечает, какая у них разница в росте. Даже сейчас, после многочасовой истерики, уставший и разбитый, опустошенный эмоционально, он остается милым и привлекательным. Его хочется прижать к себе и крепко обнять — и это самая безобидная сцена, которую смог воспроизвести мозг Пака. — За что же, интересно знать? С чего ты решил?.. — Я… Я не знаю, просто… Ты с такой неприязнью смотрел на меня. Всегда, когда видел. Я понимаю, ты ревновал Чонина… Я имею в виду, из-за того, что он был твоим лучшим другом, а потом стал проводить со мной столько времени, вот ты и… Я не виню тебя, правда. Слушая это сбивчивое объяснение, Пак едва сдерживался, чтобы не рассмеяться — нервным смехом. — Бэкхён. — Да? — ресницы дёрнулись, когда он снова посмотрел на альфу. «Чёрт» «Не смотри так на меня» «Или я сойду с ума» — Это всё — чушь. То, что ты только что сказал. Я никогда не ненавидел тебя. Иди разбирай вещи, а я пока разогрею ужин.***
— Так как срок небольшой, операция будет совсем простой. Проведём её утром, а уже вечером сможете отправиться домой. Бэкхён смотрел себе под ноги, бледный и нервно хмурящийся, поэтому Чанёль принял эстафету вместо него. — Нужны будут какие-то лекарства? — Нет, — покачал головой врач. — После операции не поднимать тяжести и побольше отдыхать, вот и всё. Конечно, молодые люди, я всё-таки вынужден отметить, что отсутствие контрацепции не приводит ни к чему хорошему — если вы, конечно, не планируете потомство. Аборт — это всегда стресс для организма, поэтому прошу вас предохраняться в дальнейшем. Альфа хотел возразить, но, бросив быстрый взгляд на отчаянно покрасневшего Бэкхёна, он лишь кивнул. — Да, конечно. Это была…случайность, которая больше не повторится. Доктор что-то набрал на клавиатуре и вновь обратился к ним. — Если у вас есть возможность, мы могли бы провести операцию прямо сейчас. Тогда вы переночуете в больнице, а утром ваш молодой человек заберет вас домой. — Он не… — начал было Бэкхён, а затем запнулся и просто кивнул. — Это было бы прекрасно. — Операция будет стоить 300 000 вон. Можете оплатить сейчас, можете — завтра утром. Чанёль боковым зрением видит, что Бэкхён смотрит на него. Ждёт реакции? Смешной какой, он ведь уже подписался помочь. И отступать не собирается. — Завтра утром мне будет удобнее. Спасибо.***
Когда следующим утром Чанёль приезжает в больницу за омегой, то переживает так, словно едет на первое свидание с ним — глупое сравнение, но ему кажется именно так. С этого дня между ними не будет стоять никакой Чонин, никакие проблемы, связанные с ними — теперь Бэкхён свободен во всех смыслах этого слова. И в силах альфы сделать так, чтобы Бэкхён улыбался как можно чаще, чтобы больше не плакал. Чтобы он стал его омегой. После того, как Пак оплатил необходимую сумму (пришлось попрощаться с новой игровой консолью, на которую он откладывал) и улышал от доктора, что операция прошла успешно, он вошёл в палату, где всё ещё спал Бэкхён. На массивной больничной койке, свернувшийся в клубочек под тонким одеялом, он кажется таким беззащитным, что у альфы в груди всё сжимается. Он тянется погладить его по голове, когда сонные глаза внезапно, дрожа ресницами, открываются. — Как… Как ты себя чувствуешь? — охрипшим голосом спрашивает Чанёль, тут же сделавший вид, что тянулся отдёрнуть шторы. Омега переворачивается на спину и ёрзает в постели, видимо, пытаясь сам оценить своё состояние. Потом несмело улыбается. — Вроде неплохо. Немного…неприятно, но думаю, так и должно быть. Чанёль вздыхает с облегчением. — Собирайся, я подожду снаружи. Чанёль отвёз омегу домой, чтобы тот продолжил отдыхать, а сам уехал в издательство, где они с Сехуном в свободное время обычно подрабатывали верстальщиками. Сехун и сейчас был там — сидел за одним из рабочих компьютеров, терпеливо подгоняя поля и кусая кончик карандаша. Весь погружённый в работу, он, тем не менее, своим развитым боковым зрением увидел друга и кивнул в знак приветствия. Чанёль, подумав, кивнул в ответ. — Слушай… — внезапно заговорил О, разворачиваясь на крутящемся стуле. — Относительно той ситуации, я хотел сказать, что мне жаль. Я имею в виду, что я не хочу выбирать между тобой и Чонином, вы одинаково дороги мне. — Не похоже на то, — открывая рабочую программу, отрезал Пак, давая понять, что разговор окончен. — Ладно, я жёстко облажался, — склонил светловолосую голову альфа. — Я приношу свои извинения и хочу сказать, что мне тебя не хватало. И Чонину тоже, пусть он сам этого не понимает пока. — Не произноси этого имени при мне, — рыкнул Чанёль. — Не хочу его знать больше. — Так вы…правда, из-за Бэкхёна? Я имею в виду, они вроде как разбежались, и делить вам больше нечего. Почему бы нам всем не вернуть старые добрые времена? И да, Чонин просил передать тебе, сейчас… — Сехун нахмурился. — «Пусть забирает, если хочет». Я не очень понимаю… — Сехун. — Что? — Просто заткнись. И ни слова больше об этом уроде. — Ладно. — Друг поднимает ладони в примирительном жесте. — Хорошо, но на меня-то тебе за что злиться? Я ведь попросил прощения и признал, что был неправ. — Я не злюсь на тебя. — Значит, мы всё ещё друзья? — Да. Не мешай мне. Сехун улыбается и вновь погружается в работу, кажется, окрыленный тем фактом, что восстановил мир и равновесие между ними.***
Просидев в издательстве до позднего вечера, Чанёль входит в квартиру тихо, стараясь не шуметь — на тот случай, если Бэкхён уже спит. Тихо переобувшись, он заглядывает на кухню и находит на плите остывший нетронутый ужин. В квартире тихо и темно, а дверь в спальню прикрыта. Из щели под дверью пробиваются лучи света. «Он что, до сих пор ждёт моего возвращения? Даже ужинать не стал?», — изумляется альфа, пока осторожно стучится в дверь спальни и приоткрывает её, но все заготовленные слова приветствия застревают в горле. Потому что Бэкхён уснул прямо с книгой в руках — видимо, пока ждал его к несостоявшемуся ужину. Чанёль делает шаг к кровати, чувствуя, как сущность альфы бушует и беснуется внутри от того зрелища, что открывается его взору. Воздух в комнате словно нагревается и становится гуще. Задравшаяся футболка обнажает плоский живот и мерно вздымающуюся грудь с выпирающими рёбрами. Чанель смотрит на стройное беззащитное тело, лежащее в его постели, отчаянно борясь с желанием дотронуться до бледной кожи, ощутить ее тепло и нежность. Или — безумие — даже попробовать ее на вкус. Инстинкты рвутся наружу, услужливо подкидывая в воображение картинки, как альфа заберется на постель и коснется губами нежной кожи возле выпирающей тазовой косточки. Потом поднимется чуть выше и приласкает аккуратный пупок. Проведет языком по каждому ребру, а может, даже слегка прикусит одно из них. Будет ловить губами каждый вдох грудной клетки. Потом задерёт футболку чуть выше, обнажая беззащитные розовые сосочки, и… Приходится прикусить ребро ладони, чтобы прийти в себя, потому что Чанёль поймал себя на мысли, что уже почти собрался потакать своим фантазиям. «Нельзя» «Остановись» «Ты спугнёшь его» Альфа вздыхает и, проведя в борьбе с самим собой несколько бесконечных минут, протягивает к спящему руки и осторожно, чтобы не разбудить, опускает задравшуюся футболку, убирает книгу из ослабевших пальцев и выключает свет. Мысленно ставит своему самоконтролю твёрдую пятёрку и тихо прикрывает за собой дверь. Спальных мест в квартире больше не предусмотрено, кроме старого дивана, на котором Чанёль не вмещался с тех пор, как ему стукнуло двенадцать. Альфа вздыхает и кое-как укладывается — ноги ниже колен свисают с одного перила, а голова — с другого. Неудобно, но что поделать.***
Утром его будит возглас омеги: — Почему ты не разложил его? Тебе ведь неудобно! — Потому что он не раскладывается, Бэкхён, — бормочет сквозь сон альфа. — Мне нормально. — Ты с ума сошел? Ты и так слишком много сделал для меня, я просто не имею права спать в большой кровати, пока ты страдаешь на этом…кресле! В следующий раз на нем ночую я! — Прекрати это, — Чанёль встает и разминает затекшие за ночь мышцы. — Я всё равно не позволю тебе спать на нем. — Я просто вернусь в общежитие, Чанёль. — Знаешь ведь, что не вернешься, студентов выселяют на время каникул, — фыркает альфа и идет на кухню. — Ты спишь на кровати, и это не обсуждается. — Тогда мы можем спать на кровати вместе! — выкрикивает Бэк ему вслед, прежде чем до него доходит смысл произнесенного и он заливается краской до самых ушей. Чанёль облокачивается на косяк, стараясь не смеяться над его смущенным и озадаченным видом. — Я имел в виду, просто спать. Кровать большая и нам прекрасно хватит места. — Бэк… — качает головой альфа, в ужасе понимая, насколько сложно ему будет провернуть такой фокус — спать рядом с Бэкхёном и ничего не делать. — Или я буду спать на коврике у двери, — приводит очередной аргумент омега, а когда слышит в ответ озадаченное молчание, улыбается во все тридцать два. — Вот и договорились. Пойдем завтракать, я вчера приготовил очень вкусный омлет с овощами, только разогреть нужно. Умираю с голоду!***
— Нет, ты всё делаешь неправильно, — задорно смеётся омега, глядя на то, как Чанёль украшает рожденственскую ель. — Кто же так развешивает шарики? Они у тебя все в одной куче, а на нижних ветках и с этой стороны совсем нет! — Делай, как надо. Я не специалист, — отмахивается альфа с улыбкой. — Пойду лучше проверю, как там пирог. Они уже больше недели обитают вместе, и самое большее, что позволяет себе альфа — спать с ним в одной постели. Омега ведет себя просто и непринужденно, словно ничего не произошло. Словно они — два друга, вынужденных жить вместе и спать вместе. Ничего лишнего. Чанёль то и дело позволяет фантазии разгуляться. Он думает о том, что будет, если он признается Бэкхёну в своих чувствах. Как это лучше сделать? Или, может, лучше ничего не говорить? В конце концов, он решает, что рано или поздно всё разрешится само собой. А пока он отчаянно не высыпается, потому что почти каждую ночь Бэкхён, крепко засыпая, словно магнит, тянется к нему, прижимаясь всем стройным телом и обнимая руками застывающее в напряжении тело. Чанёль тысячу раз клянётся себе, что следующей ночью ляжет спать на крохотном диванчике — и всё равно вновь и вновь ложится в кровать, обрекая себя на бессонницу. Этой ночью его железное самообладание дало трещину. Бэкхён, как обычно, уютно устроился у него под боком, закинув на него руки и ноги и тихо посапывая. — Наверное, тебе снится, что ты коала, обнимающая эвкалипт, — прошептал Чанёль, чувствуя привычную тяжесть в паху и пустоту в голове. Рука как-то сама собой потянулась к омеге и легла на мерно вздымающийся бок. Никакой реакции — даже не пошевелился. Осмелев, альфа двинул ладонь чуть ниже, касаясь аппетитного бедра сквозь ткань пижамных штанов. Легко погладил и сжал, потихоньку сходя с ума от ощущения вседозволенности. Интересно, если он сейчас опрокинет омегу на лопатки и разбудит его глубоким страстным поцелуем, запуская ладони под футболку и сжимая его талию… Насколько быстро тот проснется? Ответит ли он на поцелуй или сразу отправит в нокаут? «Лучше нокаут, чем это медленное сумасшествие» Бэкхён что-то пробормотал сквозь сон и прижался ещё теснее. В свете уличных фонарей Пак увидел на его лице умиротворенную улыбку, которая волшебным образом заставила все грязные фантазии успокоиться, а голос совести — проснуться. «Нельзя, Пак Чанёль, что ж ты делаешь? Он доверился тебе, спит невинным сном младенца, а ты тут грязные мыслишки развёл. Руки убери» Тяжело вздохнув, альфа убрал руки и скрестил их на груди.***
Когда Чанёль спустя неделю стоит напротив двери в дом Кёнсу, он нервничает, кажется, даже больше чем раньше. Потому что на следующий день после того, что произошло, Бэкхён вел себя так, словно между ними ничего особенного не произошло — широкая дружеская улыбка, совместный завтрак, после которого омега сообщил, что он безмерно благодарен за помощь и временное убежище, но Кёнсу позвал его пожить у себя. — Там несколько гостевых спален, так что я никого не стесню, — смеясь, сообщил он хмурому альфе. — Но… — Правда, я становлюсь слишком наглым, ты и так столько для меня сделал!.. — Бэкхён. Мы ведь договаривались. — Прости, прости, — виновато улыбнулся парень. — В любом случае, я соскучился по своему другу, да и у нас кое-какие омежьи планы… Увидимся на моем дне рождения! И за всю эту неделю Чанёль взвесил все «за» и «против» и понял, что дальше тянуть нельзя. Сейчас или никогда. Он повторит Бэку свое признание и предложит стать официальной парой. В его руках — подарок, на который он потратил свои последние сбережения. Браслет с такой же подвеской, как и тот кулон, подаренный омеге ранее. Внутри празднование в самом разгаре, гремит музыка, а полутемные комнаты с толпами хмельных студентов, кружащихся в танце, навевают странную тоску и чувство дежа вю. — Привет! — хлопает его кто-то по спине, но это оказывается всего лишь Сехун. Он натянуто улыбается и даже не залипает в телефон. — Я рад тебя видеть, дружище! Чанёль машинально приобнимает его одной рукой. — Ты не видел Бэкхёна? — Я видел, — раздается из-за спины. До Кёнсу странно улыбается и кивает в знак приветствия. — Он на кухне, Чанёль. — Спасибо! — улыбается альфа и спешит в указанном направлении, толкает дверь и получает пушечный залп в самое сердце. Безвольно опустив руки и не в силах сделать ни шагу назад, или хотя бы прикрыть дверь, он просто стоит и смотрит. Просто смотрит, как чертов Ким Чонин, стоя спиной к двери, целует его омегу, прижимая его к себе, а тот — ну надо же — не сопротивляется и, кажется, вполне доволен происходящим. Обнимает Чонина за шею, прижимая ближе к себе и блаженно улыбается, а когда открывает абсолютно счастливые глаза и видит Пака, даже не делает вид, что что-то не так. Омега такой красивый сегодня, что в сердце снова режется старая боль, а демоны под кожей воют, побуждая растерзать Чонина. «Оттолкни его» «Скажи, что это ошибка» «Ты ведь мой. Мой ведь?» — Прости, — одними губами шепчет Бэкхён и закрывает глаза, удобно устраиваясь на широком плече альфы, который даже не в курсе, какая драма только что разыгралась за его спиной. Чанёль осторожно прикрывает за собой дверь и на негнущихся ногах отходит от нее, тут же натыкаясь на Сехуна. — Ну как, ты нашел его? — обеспокоенно спрашивает друг. — Что-то произошло? — Нет. Не нашел. Ободряюще хлопает нахмурившегося друга по плечу, разворачивается, и видит у двери Кёнсу, спокойно беседующего с каким-то омегой. Подходит к нему, берет бокал с шампанским из пальцев и, сопровождаемый удивленными взглядами, выпивает до дна. — Кёнсу, это тебе. Омега недоуменно смотрит на подарок, который изначально предназначался другому. — Но… — Спешу откланяться — дела, знаете ли, — Пак мягко отодвигает их с пути и выходит за двери. Морозная ночь мерцает звёздами и оглушает непривычной тишиной, когда он садится за руль и выезжает на дорогу, желая убраться подальше отсюда.