Больничка. Апельсинчик. Любовь.

POV Багира Когда передали, что на секретном предприятии, куда во главе комиссии отправили тебя, произошёл взрыв я чуть с ума не сошла. Хотя изо всех сил старалась показать себя сильной в новом коллективе. Но видимо плохо получалось: к горлу подступал комок, на глазах наворачивались слёзы. Я сидела молча, подняв глаза к потолку, чтоб слёзы не текли и мысленно молила Бога, чтоб ты остался жив. И вот к моему великому счастью передали информацию о том, что ты единственный выжил при взрыве. Сейчас тебя везут в реанимацию, но ты жив… ЖИВ и это главное. И как бы тебе не было плохо, ты выкарабкаешься обязательно. Я глубоко вдохнула, выдохнула и приступила к работе. Сначала я сообщила о случившемся Бизону, он пообещал отправить к тебе Лекаря, который каждые полчаса должен был докладывать о твоем состоянии. Нужно было разобраться в произошедшем, я стала анализировать происходящее. Вывод сделала такой: это диверсия и ты видел преступника, но не смог с ним справиться, значит преступник-профессионал. Каждые полчаса связывалась с Лекарем, он докладывал о твоём состоянии и своих соображениях по поводу случившегося. Ты был без сознания, это расстраивало, но я была уверена- ты будешь жить ради меня, ради нас. Я полностью погрузилась в работу, чтобы узнать кто виновен. Наконец-то Лекарь доложил, что ты пришёл в себя. Мой вздох облегчения слышали все, но делали вид что не заметили. Так хотелось позвонить и отругать тебя за то, что опять полез и нарвался на неприятности. Хотя сама бы сделала так же. Это же наша работа и мы с тобой по другому не смогли бы поступить. Долго думала звонить или не звонить и почему-то так и не решилась. Потом я надеялась, что ты позвонишь сам и расскажешь как ты там, но ты лишь передавал привет через Лекаря. А ты, Батя, всё-таки трус, боишься что ругать тебя буду. А я буду и даже побью, как отживеешь. Вот доберусь я до тебя, ох, и не поздоровится тебе, Булатов! Я решила высказать тебе всё в глаза уже сегодня. Вот я уже в пути, по дороге думаю с чего начать: отругать тебя или же поинтересоваться твоим самочувствием. Решила всё-таки узнать сначала о самочувствии, а потом как пойдёт. По дороге совсем забыла заехать в магазин и купить тебе фруктов, благо в сумочке остался один апельсин, которым я кстати хотела с тобой поделиться на работе, а ты в больничку попал. Ну вот его я тебе и отдам сейчас, хоть что-то вкусненькое. Ну правда забыла я про фрукты. Сам виноват, я из-за переживаний за тебя скоро имя своё забуду. — Боже мой, какие люди! — восклицаешь ты при виде меня, когда я переступаю порог твоей палаты. Почему-то в голову приходит бредовая идея кинуть тебе апельсинчик прямо оттуда. — Батя, привет! — говорю я и с порога кидаю фрукт, — Держи! — Оп. — ты с лёгкостью его поймал, я в этом и не сомневалась, по другому быть не могло. Мы столько лет проработали вместе, что ощущаем друг друга на подсознательном и бессознательном уровне, на каком-то тонком космическом уровне мы предугадываем мысли, действия и чувства… Хотя нет, с чувствами вечные осечки были всегда. — Отличная реакция! — констатирую я и показываю кивком головы Лекарю, чтоб оставил нас наедине, к счастью Лекарь понятливый и сразу уходит. — Сам удивляюсь! — отвечаешь ты и вдыхаешь аромат апельсина, а я подхожу к твоей кровати, немного улыбаюсь, ведь я безумно рада видеть тебя живого, сажусь на стул рядом и задаю этот банальный вопрос: — Ну, как ты себя чувствуешь? Ты театрально закатываешь глаза и наигранно стонешь, будто я не вопрос задала, а треснула тебя чем-то (как кстати говоря и собиралась сделать, но пожалела тебя, люблю ведь, заразу такую). — Как мне надоели эти вопросы… — отвечаешь ты, а я улыбаюсь твоему поведению. — Их задают мне по десять раз на дню. Чувствую себя отлично, щас пойду в тренажерный зал, потом в бассейн, потом выписываюсь к чертовой матери. — ты так прикольно возмущаешься, что сам над собой смеешься. И я опять невольно улыбаюсь. Жду когда ты спросишь как у меня дела, но ты почему-то не торопишься интересоваться. — Ну хорошо… — говорю я и смотрю на тебя, — ну?! Ты смотришь на меня и удивленно переспрашиваешь: — Ну?! Вот не пойму, ты издеваешься или тормозишь? Ты вынуждаешь меня саму объяснить тебе, что я от тебя хочу. — Ну спросил бы как у меня дела… — я опять улыбаюсь. Ты улыбаешься в ответ и так загадочно спрашиваешь: — Как у тебя дела? Я с радостью и энтузиазмом начинаю тебе рассказывать, что удалось выяснить: — Так, допросила Трубникова. Теперь мы знаем кто за всем этим стоит. — Дай-ка я угадаю… За всем этим стоит директор ОКБ А.И.Туринов. — вдруг выдаешь ты и я теряю дар речи, я не понимаю откуда ты узнал. С моих губ полушёпотом срывается один вопрос: — Как? А ты невозмутимо отвечаешь на моё удивление: — Было время, знаешь, подумать, сопоставить факты. Я лишь ухмыляюсь. — Думаю, что вся эта история с испытаниями всего лишь блеф, чтобы вытащить побольше денег из государства. А новые ракеты — это старые советские образцы. Ну и авария для того, чтобы замести следы. Ты говоришь это с какой-то грустью и разочарованием. Чтобы тебя приободрить я говорю твёрдо и уверенно: — Значит так, к Туринову я отправила Бизона с группой, сообщила военным, потому что он в их юрисдикции. — Ну вот и славно, дела идут. — отвечаешь ты. Затем хитро улыбаешься и протягиваешь мне апельсин со словами: — Почисть-ка апельсин для больного. Я беру апельсин, улыбаюсь и говорю тебе: — С удовольствием! С удовольствием! Я пересаживаюсь на твою кровать, изящно закидываю одну ножку на другую и начинаю чистить этот несчастный фрукт, а ты лежишь довольный и улыбаешься, наслаждаясь моим присутствием и моей заботой. А ещё я заметила как ты смотришь на мои ножки. Эх, Батя, Батя… Ты неисправим! Когда я наконец-то справляюсь со шкуркой апельсина, я протягиваю очищенный фрукт тебе. Ты берешь мою руку в свою, делаешь пару круговых движений указательным пальцем по моей гладкой коже, с лукавой улыбкой смотришь мне в глаза и выдаешь: — А покормить? Я широко распахиваю глаза от удивления. Такой просьбы, а уж тем более таких действий я точно не ожидала.Но мне безумно приятно и мой мозг уже начинает показывать фильм: «Приручение и кормление контр-адмирала с рук», а фантазия-то бурная и уже такие картинки пошли, что я невольно вздрагиваю, как будто ты можешь прочитать мои мысли. Поэтому я наигранно возмущаюсь: — Батя, не наглей, а?! — Ну, Ритка, ну я же больной… Ну пожалуйста! — клянчишь ты и строишь глазки. Тебе в театральный надо было идти, а не в спецназ. Так смешно наблюдать за тобой. Я разламываю апельсин на 2 половинки, так проще будет отрывать дольки, ты забираешь одну со словами: — Давай подержу. В этот момент я отламываю дольку и протягиваю тебе, а ты ловишь её своими губами. — Ммм, такой вкусный и сладкий… — с довольно улыбкой почти что мурчишь ты. Ну всё, моя фантазия сейчас опять начнёт буйствовать. А ты видимо решил ей поспособствовать: — Попробуй! — ты протягиваешь мне дольку, которую неведомо когда успел отломить от своей половинки. Я вновь удивленно смотрю на тебя, но всё же нагибаюсь к твоей руке, чтобы губами взять дольку. — Ммм, и правда сладкий. — говорю я и сама не замечая того, облизываю губы. Отламываю ещё одну дольку и вновь протягиваю тебе. Ты как-бы невзначай касаешься губами моих пальчиков. Ну, Батя, ну зараза, что ж ты творишь. Снова протягиваешь мне дольку, я наклоняюсь за ней, а ты очень быстро убираешь эту руку. Другой рукой нежно берешь меня за подбородок, притягиваешь ближе, приподнимаешься и целуешь прямо в губы. Я замираю на несколько секунд, потом вспоминаю, что сегодня ты чуть было не погиб и я могла тебя больше никогда не увидеть. Поэтому я плюнула на все сомнения и ответила на поцелуй. Сколько времени мы целовались я не знаю, но это были лучшие минуты моей жизни. Мы наконец-то смогли стереть эту границу, разрушить эту ненужную стену страха и нерешительности. — А так намного вкуснее! — нагло заявляешь ты с довольной улыбкой Чеширского кота. — Даже не буду спорить. — немного смущенно, но тоже с улыбкой отвечаю я. Ты смотришь в мои глаза и гладишь пальцами мою ладонь, а я улыбаюсь.