Театр с грязных улиц

      Осень. На какие мысли наводит вас это слово? Наверняка это дождь, школа и золотые листья. Для другого, это депрессия, отчаяние и грусть, для кого-то яркая пора перемен, а для кого-то начало истории, изменившей всю его жизнь… Вот и сейчас это время года спустилось на город. Его название не имеет значения, на вашей карте вы его все равно не найдете. Значение имеет то, что в нем есть известная академия, где обучают магов, воинов, жрецов, друидов и прочих. И в этой академии уже в который раз раздается брань. — Да в смысле отчислен?! Только начало учебного года, а уже отчислен?!       Обстановка в кабинете учителя биологии накалялась с каждой секундой и казалось, что от малейшей искры может случиться взрыв. — В самом прямом. — Кенарий быстро поправил очки и устремил насмешливый взгляд на своего (уже бывшего) ученика. И угораздило же этого старого козла оказаться замом директора да еще и единственным в городе существом, способным обучать друидизму. А Иллидана угораздило угодить к нему в ученики и с треском провалиться на фоне брата. — Да чего такого противозаконного я сделал?! — златоглазый кал’дорай давно уже перешел на крик, отчаянно стараясь отстоять свою правоту. Нет, друидизм нисколько его не интересовал, проблема была в другом. Эта академия была его домом, в самом прямом смысле слова. Он и его брат, Малфурион, были выбраны Кенарием в приюте, который только рад был от них избавится, полностью переложив ответственность на плечи рогатого полубога. Если Кенарий сейчас его прогонит, то он останется ни с чем. Ни денег, ни образования, ни даже крыши над головой у него не будет. — Отлынивал, пропускал, не делал домашние задания и в целом не учился. Вобщем, был полным нулём по сравнению с братом, и я не хочу больше тратить на тебя время. И я даже не говорю о том, что ты додумался впитать скверну! Но если ты хорошо попросишь, то возможно Малфурион поделится с тобой уголочком комнаты и научит тому, что с моих слов ты упорно не понимал. Но про диплом и мое уважение можешь забыть. — Да ни за что! — бросил Иллидан и быстрым шагом вышел из кабинета. Ну уж нет, увольте, выслуживаться перед братом-ботаником он не будет! Кенарий, конечно, часто унижал его, но это уже слишком. Черт бы побрал этого старого козла! До приезда в академию братья были всем друг для друга. Они были товарищами, друзьями, сообщниками в мелких шалостях и, самое главное, они были семьей. Сейчас же, кажется, теплые чувства к родной крови остались только у златоглазого эльфа, но и ему приходилось прятать их и скалиться, чтобы не быть втоптанным в грязь копытами зама. Мал отдалялся от него, все больше погружаясь в науку и слушая песни рогатого о бездарности Иллидана. Кажется, он им верил и даже не брезговал во всех красках пересказывать близнецу все это.       Но теперь даже этому пришел конец. На судьбе отчисленного просто поставили крест, выгнали и плюнули в спину. Вот так легко он остался один, абсолютно один, в неравной борьбе с этим миром. Ярость Бури не знал, куда ему идти, что делать и как хотябы просто выжить. — Иллидан? Что-то случилось? — милая девушка села рядом с ним на небольшой диванчик в холле школы. «Да, случилось, Тиранда. Меня выгоняют из академии благодаря твоему возлюбленному!» — подумал ночной эльф и лишь тихо фыркнул, — Ну же, ты можешь все мне рассказать! — Нет, не могу, — голос предательски захрипел, с потрохами выдавая его удрученное состояние, — Ты не поймешь, Тиранда. Уходи и не мешай. — Не считай меня дурой! Знаешь же, я все равно все рано или поздно узнаю! — А, ну да, у тебя же есть ручная крыса, которая все о своём брате-неудачнике доложит. — Хватит! — эльфийка несильно толкнула упертого друга в плечо. Поведение Иллидана ее не на шутку пугало, ведь братья Ярость Бури всегда были довольно открытыми, особенно с ней, подругой их детства (она была из того же приюта) и начинающей жрицей Элуны. Если один из братьев (или, что страшнее, оба сразу) начинал отмалчиваться или отнекиваться, значит случилось что-то действительно серьезное, — Я знаю тебя слишком долго, чтобы повестись! А ну немедленно говори, что случилось! — Тебя не касается, — кал’дорай встал и зашагал по коридору в сторону жилого корпуса, паковать свои небогатые пожитки. Черт с этим! Черт с академией, с братом, с Кнарием, с Тирандой, вообще со всем! Иллидан уходит. Пусть на улицу, пусть в неизвестность, пусть в дождь и в холод. И будь что будет.