Пубертатный перелом

Звонок, долгожданный последний звонок в предпредпоследний день перед каникулами, прозвучал неожиданно. Кажется, я проспал весь тихий час. И вообще все уроки после обеда. Моя слабая психика не выдерживает общение с девушками. Удалюсь в горы, как Миямото Мусаси в старости. Там в тишине буду сочинять хокку:

Опять весна Оцепенение перед вспышкой Летних заболеваний Но, чу! Миура…

Нафига в Хокку влезла Миура? — Хикигая, хватит спать, давай пошли уже, — строгая мамаша Юмико на посту, слишком ты яркая, не слепи меня. Готов с тобой ночью пообщаться, под одеялом… Капец, кажется неуклюжая нежность Кавасаки настроила меня на мысли о … На кого бы посмотреть, чтобы волна похоти откатилась? О, Мидори сойдёт — коренастая, кривоватые ноги, широкие скулы, тёмно-каштановые прямые жёсткие волосы, нос пимпочкой. Пока не присмотришься и не увидишь живые зелёные глаза, вообще ни капли не притягательная. Буду звать её, Мидори-Палочка-Выручалочка или Мидори-Выручалочка-Палочки. Ух! Полегчало. Прости, Мидори. Зондер команда девушек отконвоировала меня к двери клуба. Кавасаки встала и встревоженно оглянулась на Миуру. — Давай, Саки, действуй. — Может, Хикх… — она потупилась. Я не Хикх и не Сикх, и не Сингх, даже не Тадж Махал. Тем не менее я ободряюще помахал рукой, мол стучи. Саки постучала. Эй, если ты так робко будешь развивать спорт в университете, они с тебя ещё денег попросят. — Войдите, — прозвучал из-за двери спокойный голос. Сагами подтолкнула Каву и вошла следом. — Яххало, — заорала Юи и прыгнула к сидевшей на своём стуле Юкиносите, чтобы начать её жамкать. — Юи, не при людях же, — попыталась урезонить её шёпотом жертва юигахамства. Интересно не при людях она ей что позволяет? Например, когда Юи у неё ночует. Мидори, приходи скорее на помощь. А, вот и твои кривые ноги. Фух, отпустило. В коридоре остались только мы с Миурой. Она смотрела в сторону и не спешила входить. — Не стесняйся, — мягко как мог сказал я, — пошли. — Не стесняюсь я, — она слегка прикусила губу, — неудобно перед Юкиноситой. Я приподнял бровь. Удивлён. Они прошли стадию соперниц, врагов, союзников. Били друг другу морду. Почему неудобно? Я аккуратно потянул Миуру за рукав. Юмико, с видом маленькой девочки Юмико, надув губки, семенящей походкой вошла в клубную комнату. За нашими манёврами наблюдала Палочка-Выручалочка, Сагами была увлечена лесбийскими играми Парочки ЮЮ. Наконец Юи угомонилась и принялась вылавливать печеньки из фарфоровой чашки, заботливо наполненной Хозяйкой комнаты. Юкиносита умилилась и принялась разливать чай. По картонным стаканчикам — гостям, и членам клуба — в персональные кружки. Мидори с интересом озиралась, конечно, она первый раз в клубе. Теребит подол длинной юбки, нервничает. К Миуре, значит, привыкла, а Юкино её напрягает? — И так, — аккуратно прихлебнув чай из кружки, Юкиносита поправила длинные чёрные волосы, — все уже в курсе проблемы Кавасаки-сан? Упомянутая особа подпрыгнула и пискнула. Переставай быть настолько девственницей уже. Пора взрослеть. А то останешься старой девой, как одна пожилая учительница, наворотишь дел, с которыми мне придётся разбираться. Наконец Саки собралась, смешно накрутила длинный синий хвост на кулак и сказала: — Юкиносита-сан, как ты и советовала, я лично поговорила с членами клуба помощников и возможными добровольцами. В принципе все согласны, но мне хочется, чтобы ты лично курировала этот проект, потому что у тебя самые выдающиеся результаты в любых делах, за которые ты берёшься. Мне с тобой не сравниться. Юкино слегка улыбнулась. Неприкрытая лесть Кавасаки резала слух. Или просто Саки неуклюжая и честная, как сама глава клуба помощников. Тогда у них много общего. Мисс Неуклюжита, постоянно режет правду матку, не глядя на последствия. Упомянутая Лучшая Во Всём потянулась за сумкой и достала из неё толстую пачку распечаток. Ты что три ночи печатала? А, не, фу, это несколько экземпляров. — Хикигая, будь добр раздай, — Юкиносита повелительно ткнула рукой в пять килограммов бумаги. — Надеюсь тебя на машине подвезли? — саркастически заметил я, раздавая документы. — Заботишься, Джентельменгая-кун? Ещё более саркастический тон президента заставил меня продолжать — не хочу уступать. — Только о тебе, сладкая, — цветовая гамма нежной кожи девичьих лиц, внезапно отклонилась от стандартной японской бледности: Миура стала нежно-розовой, Сагами зеленоватой, Кавасаки серой, Юигахама медно-красной, Мидори, вопреки имени, слегка сиреневой. — Не рискуй, — спокойно сказала пунцовая Юкиносита. Меня по ходу понесло: — В каком плане не рисковать? Не добиваться внимания прекрасной госпожи, или, наоборот, не сбавлять темп, — сказав это, я понял, что краснею, — или?.. — Хачиман, заткнись! — рявкнула Миура. — Ты конечно мне как брат уже, думаю. Но лучше заткнись! — Слушаюсь, — я щёлкнул каблуками в лучшем стиле старых германских аристократов, — яволь, фрау фон Юмико… В следующую секунду я валялся у ног Кавасаки и созерцал чёрные кружева. Хозяйка ажурных трусиков влажно глядела на меня своими чёрными глазами. Поняв, что я имею возможность разглядывать некоторые подробности её гардероба, она дёрнулась и покрылась мурашками, но не отстранилась. Приглашение? Не удастся воспользоваться, прости, потому что Миура уже лупила меня ногой по плечу. Розовые. Как в прошлый раз. Юмико — любительница трусиков нежных оттенков. Она встала надо мной в позе Харухи Судзумии, широко расставив стройные ноги и уперев руки в бока. — Куда пялишься, извращенец?! — Я думаю, он готов пялится на всё, что имеет хоть какое-то отношение к половому созреванию, — Юкиносита презрительно хмыкнула. Сагами заржала в голос. — Юкинон! — предостерегающе воскликнула Юигахама тонким голосом. — Ещё он слишком нежно относится… — Юкинон, нет! — … к своей младшей сестричке. Лучше бы она меня ударила. Я обнаружил себя в коридоре, пытающимся унять льющиеся слёзы. Рукав промок. За спиной послышались возгласы: — Юкинон, не ходи, я сама! — Пусти, Юи! — Да что ты сделаешь?! Только испортишь всё на фиг! — Ты совсем меня за дуру держишь? — Да! Ты в этом плане хуже маленькой капризной девочки. — Ну спасибо! Судя по звуку Юкиносита волокла по проходу вцепившуюся в неё Юигахаму. Внезапно я почувствовал, как робкие руки прикасаются ко мне. Тёплое стройное тело прижалось к моей спине, горячий лоб упёрся в мой затылок. — Прости, — прошептала Юкиносита. — Хр… — я не мог вытолкнуть из себя слова. — Я ничего не знаю о тебе, прости, Хачиман, прости. — Хикки, я ей ничего не рассказала, — жалобно пропищала Юигахама, — это моя вина. — Нет, — наконец-то из моего горла смог выпасть осмысленный звук. — Прости, прости, — шептала Юкиносита. — Можно я скажу, Хикки? — Угу. — Юкинон, когда мы были заперты в бункере, мы выяснили, что отец совратил… Комачи. Руки Юкиноситы судорожно сжались. — Прости, Хачиман, я не знала, — Юкино всхлипнула. — Вы не виноваты — это всё старое дерьмо приходится расхлёбывать. Юигахама по-матерински обняла нас с Юкиноситой и начала шептать какие-то глупые слова утешения, которые обычно шепчут расстроенным детям. Как ни странно, это успокаивает.