Сборник имейджинов

— Мисс |Т.Ф.|, — ты, как и всегда, направлялась в палату к своему возлюбленному, где в очередной раз хотела провести большую часть своего времени, но тебя окликнул низкий мужской голос. Голос, который ты слышала на протяжении вот уже года, голос, который ещё ни разу не сказал тебе ничего утешительного за этот период. Ты тормозишь на месте и плавно разворачиваешься на пятках лицом к врачу, — Вы должны подписать кое-какие документы, — руки сжались в кулаках, а слёзы спешно подкрадывались к уголкам глаз; ты беззвучно выдохнула через рот и, сжав зубы, слабо качнула головой, направляясь следом за мужчиной, прекрасно понимая, что тот самый злосчастный день пришёл. Зайдя в его кабинет, ты подписала все необходимые документы и с презрительно-злым взглядом привстала с места, тихо произнеся: — Я могу с ним попрощаться? — мужчина взглянул на тебя из-подо лба, отрываясь от бумаг и, не сразу среагировав, всё же ответил: — Конечно, — после этого ты, не сдерживая эмоций, покидаешь кабинет, с силой захлопывая за собой дверь, а уже через пару минут стоишь напротив палаты, где был Он. Твой Себастиан. Беззвучно зайдя внутрь, ты как и прежде присела на край его больничной койки и начала тихо всхлипывать. Стэн всегда говорил, что не хочет, чтобы ты плакала, что ты должна быть сильной, что бы не случилось, но ты была морально разбита, просто больше не могла держать все эмоции внутри. Слишком долго терпела, пытаясь держать обещание, что не будешь плакать... — Вот и пришло время прощаться, — с грустью в голосе шепчешь ты, шмыгая носом и мягко касаясь его руки, медленно проводя пальцем по запястью к плечу и обратно. Раньше он бы чуть дёрнул рукой и, поморщив нос, улыбнулся от подобия щекотки, ведь твои пальцы скользили так нежно по его коже. А сейчас он лежит на больничной койке, полностью обездвиженный, за него работают лишь приборы жизнеобеспечения, которые и поддерживали деятельность важных органов вот уже целый год. Целый год ты живёшь с огромной дырой в груди, которую оставила та авария, всё не можешь смириться с тем, что она отняла у тебя всё то светлое, что было. Ты аккуратно ложишься рядом с Себастианом на кровать, уложив голову на его плечо и слыша лишь, как работает прибор для снабжения кислородом Его лёгких. Слёзы непроизвольно стекают по твоим щекам, капая на его больничную рубашку, всё больше и больше делая её влажной. Обхватив его запястье своей рукой, ты плавно скользишь вниз и сплетаешь ваши пальцы воедино, чувствуя лишь прохладные подушечки пальцев на своей коже. Время уходило слишком быстро, поэтому ты не заметила, как прошли твои пятнадцать минут, что отдал тебе доктор на прощание. Завалившись в палату, он несколько грубо произнёс: — Вам пора, мисс |Т.Ф.|, — но ты никак не отреагировала на его слова, даже глаз не подняла, просто продолжала лежать рядом с любимым, улавливая последние секунды с ним, которых тебе категорически не хватало, как воздуха в лёгких Стэна, после того, как врач отключил прибор, который буквально дышал за мужчину всё это время. Себастиан начал задыхаться, пытаясь самостоятельно ухватить хоть немного воздуха в лёгкие, но всё было тщетно. Твои слёзы текли всё быстрее и с каждой секундой лишь набирали обороты, но ты продолжала утыкаться в ворот его рубашки, всхлипывая более звучно. После этого доктор отключил поочерёдно оставшиеся приборы, в конце дойдя и до того, что заставлял сердце Стэна биться в размеренном темпе, помогая циркуляции крови. На кардиомониторе через пару секунд отображается ровная, совершенно не изломанная прямая, а в сопровождении этого по палате раздаётся пронзительный писк. Грудь мужчины вздымалась на протяжении пары секунд, пока он снова не осел на постель, совершенно обездвиженный. Ты крепче сжала его руку и заплакала навзрыд. «Вот и всё» — пронеслось у тебя в голове, но свыкнуться с этой мыслью ты не сможешь, кажется, никогда. Его рука всё ещё в твоей, по-прежнему холодная, но ты начинаешь чувствовать лёгкое, едва уловимое подрагивание его пальцев, которые еле-еле касаются твоей кожи. В палате вновь раздаётся пронзительный писк, после которого следует прослеживание кардиографом слабого сердцебиения, которое спустя некоторое время нормализуется. Грудь Стэна вновь вздымается, он с трудом глотает поток воздуха и вновь оседает на больничной койке. Врач тут же достаёт трубку у него из носа, увидев, что брюнет сам пытается дышать. Лёгкие Себастиана будто налились свинцом, он захрипел, не в силах откашляться и наконец его веки чуть дрогнули в попытке приоткрыться. В это время доктор спохватился и пока мужчина приходил в себя, ввёл ему какое-то средство, чтобы облегчить выход из искусственной комы. Лишь поздно вечером, когда ты сидела на стуле рядом с койкой, держа любимого за руку и мысленно молясь, чтобы всё было хорошо, он сумел приоткрыть глаза. Первое, что он сделал после долгого сна, это попытался сжать твою руку в своей, что практически не вышло, и произнёс: — Ненавижу прощаться, — ты взглянула на брюнета, слабо улыбнувшись и чувствуя, как слёзы вновь хлынули из глаз, стекая по щекам и ключицам, только на этот раз от счастья. Счастья, за которое ты будешь благодарить Бога всю оставшуюся жизнь.