Моё проклятие. Леди-мафия.

Короче, команда у него сильная. А главное - сплоченная. Каждый за другого глотку перегрызет. Тронешь одного, получишь от всех – таков у них закон. – А учиться когда? – невесело вздохнула Багира. – Слушай, что говорят умные люди, – хмыкнул Бизон, подмигнув ей. – Четвертое сентября как-никак, а мы все на каникулах. Непорядок! Школу по частям разнесут, мы и знать не будем... – А Бес, Вован, Лазарь... Они на какой ляд с первого числа по классам околачиваются? – Сема, казалось, цепляется за последнюю возможность отгулять еще хотя бы день. – Да не гони ты, Сема, – хлопнула его по плечу Багира. – Пару деньков поучишься, а там в колхоз загонят... Не нас, других... – В кайф это тебе, брат Сема, или нет, а давай-ка двигай вперед, за знаниями. – Борис первым набрался решимости и зашагал к главному учебному корпусу. Сема с Багирой поплелись за ним. – Слушай, Бизон,, тут у нас борзые одни нарисовались. – Голос Семы дребезжал от возмущения. Глаза светились кровожадным блеском. Он подошел к Борису, едва прозвенел звонок на третий урок. – О чем ты? – Да о том... Пятеро их, козлов этих. Все из девятых классов. Крепкие на вид пацаны, скажу тебе. Но мы их в порошок сотрем, только свистни. – А за что в порошок-то их стирать, ты хоть намекни? Что они, борзые эти, натворили? – Совсем оборзели. На переменах у малолеток при входе в буфет бабки сшибают... Борис задумался.Город Краснинск не очень большой. Но про такие говорят – мал, да удал. Детище развитого социализма, он задумывался как образцово-показательный рабочий городок. Собирались возить сюда на экскурсии «загнивающих капиталистов». Смотрите, мол, и мы не лыком шиты. Завод золотых изделий, кожевенная фабрика, обувной комбинат, радиозавод – все эти предприятия имели благопристойный вид, ни грязи там, ни бардака. И работали будь здоров! А рядом выстроились красавцы дома, ровные неестественной чистоты улицы, зеленые насаждения, нарядные витрины магазинов. Словом, неплохо смотрелся Краснинск по сравнению с другими подобными городами.И люди, что главное, работают здесь не за четыре копейки с заработанного рубля. Вот приезжают, например, иностранцы, останавливают прохожего. Сколько зарабатываете, спросят. А тысячу-полторы, ответят. Ба-альшие деньги для простого рабочего. Ну, буржуи думают, что и все в Советском Союзе так хорошо зарабатывают, другим рассказывают. А если у родителей хорошие деньги, то неплохо живут и школьники. По два, а то и по три рубля приносят многие из них с собой на завтраки. И школа большая, народу хоть отбавляй. Так что урожай у вымогателей перед буфетом солидный. – Оборзели, падлы, базара нет... – согласился Борис с Семой. – Надо наказать их. По сопатке настучать для первого раза, – подхватил тот. – А дальше? – Че дальше? Больше не будут бабки под себя грести... – А кто будет? – многозначительно спросил Борис. – Никто... Слушай, а если нам этим делом заняться? – У Семы аж дух захватило. – А ведь это мысль! – Хреновая мысль. Карманы у малолеток трусить, это западло, – поморщился Борис. – Но нам же «капуста» тоже нужна. Чего мы из себя благородных-то корчим. Бабки – они и есть бабки, и не важно, где ты их взял... А ведь они нам нужны... Ты на меня погляди и на себя тоже... Да и Ритка одевается хреново... Борису на себя глядеть не обязательно. И без того знал, что одет не очень. Коричневый костюм когда-то смотрелся на нем неплохо, но он уже вырос из него, рукава и брюки коротковаты. И заношен изрядно. То же и с Усиком – совсем обносился бедняга. Но они мужчины, для них одежда не так важна. А вот Ритка – ей-то вовсе не пристало ходить в дряхленьком школьном платьице. В открытую над ней посмеиваться боятся. А втихую кое-кто и насмехается. Бабы – народ стервозный... Да, что ни говори, а приодеться им не мешало бы. У остальных из их команды родители не бедствуют, им и без левого дохода неплохо.Левый доход – это хорошо. Особенно если нет правого... Короче говоря, прав Сема, давно уже пора заняться заколачиванием бабок... – Верно ты говоришь, братишка, – подумав, сказал Борис. Сегодня они заработали уже немало, целых двадцать рублей. И еще добавится к этому пятерка-другая. Пару месяцев поработать в том же темпе, и можно будет подступиться к самой Катьке Маканиной, первой красавице в их классе. Пока что она смотрит на него свысока. Рылом, мол, не вышел. Ну ничего, когда он сводит ее в кабак, подарит золотые сережки, она вмиг растает... – Эй ты, а с меня сколько? - Из раздумья Леву вывел громкий насмешливый голос. Перед ним стоял Сема Усик, второй человек в школе после Бизона. Его гнетущий взгляд сжимал душу. Клокову стало не по себе. – Я не понял. О чем ты? – Но голос его даже не дрогнул. Он не «шестерка» какая-то. Он со всеми должен вести себя с достоинством. – Сколько за вход берешь? – С тебя нисколько. Но и грубить ему в его положении не пристало. – А чего так, ссышь? – Да нет, – пожал плечами Лева. – Короче, тебя Бизон хочет видеть, перетереть надо... – Я не против. Когда я ему нужен? – А прямо сейчас и покатим. Подождем его в сквере, на лавочке. Он скоро туда подойдет. Не Бизон будет ждать, а он его. Ему, Леве, дают понять, кто настоящий хозяин в школе. Но он и без того все понимает... Сквер начинался сразу за воротами школы. Излюбленное место Бизона и его пацанов. Там у них своя скамейка была. Никто не смел занимать ее даже в его отсутствие.Когда в сопровождении Ритки, Беса и Вована Бизон подошел к этой скамейке, Усик сидел на ней, раскинув руки. «Оборзевший» же стоял, ему садиться не позволялось. Правильно рассудил Сема, пусть знает свое место. – Что, малолеток обдираем? – с ходу спросил Бизон у Левы. Руки он ему не подал. Намеренно. – Да так, по мелочи, – потерянно ответил тот.– А кто тебе разрешил это делать? – Он глядел на него, как на пыль под башмаками.– Кто мне разрешал? – недоуменно посмотрел на него Клоков. – Может, мне у Ермолая разрешение взять или, еще лучше, в милиции, на специальном бланке... – Заткнись, урод! – Бизон угрожающе надвинулся на него. – Ты у меня должен был разрешение получить. Понял? А если не понял, то я быстро тебе сейчас мозги вправлю... – Я все понял... Легко сдается, это хорошо. – Сколько за день имеешь? Только без луны... – Тридцатник...– Неплохо... Короче, будешь делиться. Пятнадцать «рваных» нам, остальное забираешь себе. Понял? – Но... – А ты давай без «но». А то это «но» я тебе сейчас в задницу впихну. – Все, все, я понял. Считай, Бизон, что половина твоя... – Вот и ладно... Договорились мы с тобой сегодня, стало быть что?.. – А что? – Гони пятнашку, кретин! – рявкнул на него Сема. – А-а... – испуганно протянул тот и полез в карман, вынул горсть десяти– и двадцатикопеечных монет, начал считать. – Сегодня я возьму у тебя мелочью, – Бизон сказал это так, будто делал ему одолжение. – Но завтра принесешь бумажками. – Ага, ага, – закивал тот, протягивая деньги. – А теперь свободен... Дергай отсюда! Клокова как ветром сдуло. – Слушай, Бизон, а ты сечешь! - Сема смотрел на Бориса с восхищением. – Я хоть и сплю на уроках, но в башке моей кое-что откладывается. Помнишь, за счет чего живет государство? За счет налогов, со всех и каждого. Кому в школе принадлежит сила и власть? Нам! Значит, мы как бы государство. А этот мутила, – Бизон сплюнул вслед Леве, – никому ничего не отстегивает. А он должен отстегивать нам. Вот он и будет отстегивать. Чего тут неясного? – А если нашего данника зацапают, мы будем ни при чем, – добавила Багира. – Обирает малолеток? Ай-я-яй, какой плохой! Мы даже не знали об этом... Ах, он нам какие-то деньги приносил... Да-да, что-то припоминается... Только мы не знали, откуда он их брал. Хоть убейте, не знали. И попробуй кто доказать, что мы его закошмарили... Или не так? – Все так, – кивнул Бизон. А котелок у нее варит! – И еще, все эти деньги наши общие. Распоряжаться ими буду я, но без общего согласия не возьму ни копейки... – Ага, у воров это дело «общаком» называется, – вставил Сема. – Вот-вот... Мы не воры, но и у нас будет своя казна...