На следующее утро Йен проснулся с головокружением. Он провел рукой по пульсирующему лбу, ощущая себя, будто его сбил поезд. События прошлой ночи, словно кинопленкой в замедленном действии, все еще проматывались у него голове. Он наверняка вчера нехило напился, потому что помнил, как смотрел в глаза Микки и, вместо привычной страсти доминанта, видел в них что-то еще; казалось, будто Милкович изучал его. Словно он смотрел на него как на предмет искусства, а не как на грязную шлюху, которой так часто его называл. Йен не понимал, зачем об этом думает. В тот момент ему казалось, словно что-то изменилось, но потом ему снова приказали встать на колени и унизили. Ну и какая тогда разница? Он все равно не испытывал к Микки чувств. Это было бы неправильно. Микки ужасный, грубый, властный человек… Но, как бы сильно Йен ни старался, он не мог отрицать, что сексуально Милкович привлекал его все больше и больше. Боже, он ненавидел. Ненавидел, как прикосновение этого мужчины заставляло его тело дрожать не только от страха. Ненавидел, что ему стала нравиться хватка на его теле этих сильных рук. Он ненавидел, но все это было вне его контроля. Единственное, что у него осталось, – здравомыслие, убеждающее его держаться подальше от парня. Но Милкович усложнял эту задачу, и Йен знал почему. Микки наблюдал и ждал. Ждал, когда Йен поддастся чувствам, которые так упорно отрицал. Ну и пусть, блять, ждет. Он никогда не будет подчиняться этому мудаку. Ну и что с того, что его тело реагирует на него? Он парень и Микки тоже парень. Он гей. Это всего лишь биология и ничего больше. Йен не доставит этому козлу удовольствия думать, что он имеет к этому какое-то отношение. Йен Галлагер не чья-нибудь сучка. Он повторял это про себя, словно мантру, в надежде, что снова начнет в это верить. Если честно, он просто устал. Устал сражаться, устал ото всего. Он просто хотел свернуться в комочек и исчезнуть.
— Угх, — Йен вздохнул и встал с кровати, ожидая, пока комната постепенно перестанет кружиться. Он оделся, зашел в ванную и несколько раз ополоснул лицо. Холодная вода освежала кожу, постепенно прогоняя похмелье от огромного количества влитого в организм алкоголя.
Галлагер медленно открыл дверь спальни и заметил спящего на диване Милковича. Наконец-то вселенная на его стороне. Он быстро схватил свои вещи и вышел из дома. Он планировал вернуться к себе, перекусить чего-нибудь и поспать. Господи, как же он хочет есть. Вчерашняя пицца ненадолго задержалась в его желудке, поэтому теперь он умирал с голода.
Галлагер зашел в свой дом, сразу увидев, как его сестра ссорится с Фрэнком. Он опустил свой рюкзак на стол и повесил худи.
— Ты должен уйти, сейчас же! — кричала Фиона.
— Это мой дом!
Только не опять. Йен не мог сосчитать, сколько раз они уже вышвыривали Фрэнка из дома, только для того, чтобы он пробрался в него снова. Он посмотрел на, совершенно очевидно, пьяного мужчину, и, по тому, как тот стоял, Йен догадался, что уходить он никуда не намерен.
— Так, Фрэнк, тебе пора проваливать, — вмешался он, подойдя ближе к нему.
— О, и ты туда же? Я должен был знать, что ты предатель, — резко ответил Фрэнк, обдавая парня стойким запахом перегара.
— Йен, иди наверх, я сама разберусь, — сестра посмотрела на брата, показав на лестницу.
Отлично. Ему уже везде указывают, что делать. Йен не собирался терять единственное место, в котором чувствовал себя самим собой. Он не собирался сдаваться в своем же собственном, черт возьми, доме.
— Нет, Фиона. Он должен уйти, — твердо ответил Йен и повернулся к Фрэнку.
— Я с места не сдвинусь, и вы меня не заставите! — с вызовом заявил Фрэнк, скрестив на груди руки.
Йен в раздражении покачал головой. Он не в настроении для этого дерьма.
— Ты должен свалить к чертовой матери, Фрэнк, и прямо сейчас, — Йен подошел к своему отчиму, глядя ему прямо в глаза.
Фрэнк наклонил голову и нахмурился, оттолкнув парня.
— Как ты со мной разговариваешь, мальчишка? Я твой отец. Если бы не я, тебя бы на свете не было.
Йен громко рассмеялся. Все до единого были в курсе, что Фрэнк не его отец. Его мать нахуярилась ангельской пылью и переспала с братом своего мужа, Клейтоном, которым он и был зачат. Йен почувствовал, как в нем закипает долго сдерживаемая злоба, и толкнул Фрэнка в ответ.
— Мы оба знаем, что я не твой ребенок, свинья, харе папашу разыгрывать. Я нихуя тебе не должен. Если я что-то и задолжал твоему братцу и своей нарколыге матери, так это… — Йену не дал шанса договорить прилетевший в лицо кулак.
— Не смей так говорить о своей матери! — заорал Фрэнк.
— Йен! — Фиона вскрикнула и подбежала к нему. В его ушах звенело, челюсть болела, и во рту ощущался привкус железа.
— Фрэнк, проваливай сейчас же! — Йен услышал, как за его спиной прогрохотал голос брата. Он развернулся и увидел стоящих на лестнице Липа вместе с Карлом и Дебби. В глазах Липа сверкала неподдельная ненависть. Он схватил своего отца за рубашку и толкнул в сторону двери. Йен прислонился головой к стене, наблюдая, как его семья выгоняет Фрэнка из дома.
— Неблагодарные свиньи! — это было последним, что он услышал, перед тем как захлопнулась дверь.
Фиона подошла к холодильнику и вытащила из морозилки упаковку с бифштексами.
— Вот, приложи к лицу. Я схожу возьму ибупрофен у Ви, чтобы не распухло, — Фиона погладила его по волосам и, поцеловав в лоб, взяла свой телефон и вышла из дома.
Лип задумчиво смотрел на брата. В последний раз Йен разговаривал с ним вчера перед работой, и беседа выдалась не особо удачной.
— Эм, прости за вче…
— Не волнуйся, чел. Ты же подросток. Это твоя работа быть в паршивом настроении, — Лип рассмеялся и зажег сигарету. Он подошел и налил себе чашку кофе. Карл с Дебби смотрели телевизор в гостиной. Лип сел за стол и жестом попросил присоединиться. Йен дернулся от боли в голове, но подошел и сел рядом.
— Я не видел тебя в школе уже… — Йен заметил обеспокоенность в глазах брата. Как он объяснит ему, что пропускает уроки, потому что не может сконцентрироваться на них? Вместо этого он ходит домой к подруге и накуривается. Йен взглянул на Липа и решил «к черту». Только ему он и может честно ответить.
— Я не ходил в последнее время. Я… куча всего накопилось, и я не могу нормально сосредоточиться на уроках.
Лип кивнул и сделал затяжку.
— Это ты все об одном и том же, как девчонка, ПМСишь?
Йен не сдержал смешка и игриво пихнул брата в плечо.
— Да иди ты, я не девчонка, и да… об одном и том же.
Брат передал ему сигарету, и Йен затянулся.
— Ты когда-нибудь собираешься мне рассказать?
Йен покачал головой и посмотрел на Липа; все те же слова слетали с его губ:
— Я не могу. Это слишком сложно.
Внезапно Лип опустил руку на его плечо, и неожиданное движение вынудило Йена вздрогнуть.
— Воу, хэй, это же просто я. Ты можешь мне открыться. Когда я тебя подводил?
Йен знал, что не может рассказать брату. О ком угодно, только не о Микки Милковиче. Микки так глубоко сидел в шкафу, что для того, чтобы его обнаружить, понадобился бы микроскоп. Если он узнает, что Йен хоть кому-то обмолвился словом, они с Липом будут делить одну могилу.
— Я знаю. Знаю. Просто…
— Если не можешь рассказать, давай хотя бы догадаюсь.
Йен улыбнулся упорству своего брата.
— Ладно, давай.
— Отлично, — ответил Лип и хрустнул костяшками, готовый поиграть в игру «угадай, что не так с Йеном». Он секунду смотрел на рыжего, затем приступил:
— Это Моника?
Йен тупо уставился на Липа, не зная, что ответить.
— Чего? А она тут причем вообще?
— Я не знаю. Когда случается какой-то пиздец, это обычно из-за Фрэнка или Моники.
Лип был прав. Эти двое разрушали все, к чему прикасались, и оставляли своих детей собирать осколки.
— Нет. Это не Моника.
— Наркотики? Ты мет куришь или еще какую хрень?
Йен покачал головой и рассмеялся. Он не понимал, чего так боялся. У его же брата были какие-то абсолютно странные догадки.
— Бля, нет. Но, серьезно… мет?
— Ой, ну не знаю, мудозвон. Ты постоянно в говеном настроении, поэтому меня посетила такая мысль. Ладно, дальше…
— Можешь не париться. Я пойду приму душ и прилягу, — Йен начал вставать из-за стола.
— Эу, да ладно тебе, последний разок. Думаю, теперь я попаду в точку, — Лип улыбнулся, схватив его за руку.
— Ладно. Не знаю, почему ты так прицепился к этому. Просто забил бы уже, — Йен недовольно сел на стул и выжидающе посмотрел на своего старшего брата.
— Я приберег лучшую догадку напоследок. Она имеет бо́льший смысл.
— Валяй уже.
— Это парень, да? У тебя проблемы с каким-то парнем, поэтому ты пропускаешь школу и ведешь себя, как дите?
Вот свинья! Он все это время делал вид, что не знает. Что Йен теперь должен ему сказать? Это будет только вопрос времени, прежде чем Лип узнает, о ком речь. Йен решил проигнорировать его, притвориться, что никогда не соглашался на этот разговор и что догадка неверна.
— Я правда очень устал, — он встал из-за стола.
— Подожди, Йен, так я прав? Это парень?
Рыжий зевнул, вытянув руки над головой.
— Я правда не выспался ночью, давай потом поговорим, — он направился к лестнице, не дожидаясь ответа.
Лип встал из-за стола и последовал за ним.
— Ага, может быть, потому что тебя всю ночь не было?
Йен скинул ботинки и сел на постель, отказываясь встречаться с братом глазами. Лип сел рядом с ним.
— Это парень, да?
Йен взглянул на него, затем на пол, все еще отказываясь говорить. Он знал, что молчание выдает его с потрохами, и надеялся, что Лип примет это за победу и просто оставит тему. Он услышал тяжелый вздох брата и почувствовал объятья его рук.
— Все хорошо, Йен. Ты же знаешь, мне все равно, если ты с кем-то встречаешься. Я просто хочу, чтобы ты был счастлив, понятно?
Йен посмотрел на брата и, видя искренность в его глазах, захотел рассказать,
насколько на самом деле он несчастлив, но не мог. Лип выглядел обрадованным, что наконец-то добрался до истины, и Йен не хотел его расстраивать.
Лип отстранился и подошел к комоду, достав косяк из своего тайника. Он передал его Йену и сел на постель, вытащив зажигалку.
— Я так полагаю… бойфренды могут быть такими же чокнутыми, как и девчонки? — поинтересовался он и зажег самокрутку.
Йен рассмеялся, взяв у брата косяк, и сделал глубокую затяжку, позволяя дыму заполнять пустоту внутри себя.
— Думаю, да… — Йен не знал, как ответить. Микки не был его парнем… нет… совсем нет. Но с ним тяжело, и в этом Лип прав.
— Он любит командовать. Понимаешь, как бы… постоянно приказывает, — Йен хотел вернуть каждое слово, медленно слетавшее с его губ.
— Да, я знаю этот тип. Таких называют «очень требовательными», Йен. Есть в нас, в Галлагерах что-то, что привлекает к нам психов. Он хотя бы симпатичный?
— Ну да… очень… но он мне совсем не нравится. Даже не знаю, как я позволил этому зайти так далеко, — Йен становился жертвой собственных слов, которые с легкостью слетали с его развязавшегося от травки языка.
— Знаю, знакомо. Симпатичные всегда с головой не дружат. Тебе нужно помягче отшивать их, или в один прекрасный день наживешь себе сталкера.
Йен неловко засмеялся, вспоминая свой разговор с Микки днем ранее, и как парень внезапно решил написать ему. Это пугало. Он вспомнил ту ночь в переулке. Он ходил во много разных мест. Микки мог все время его преследовать, а Йен и не узнал бы об этом, пока не стало бы слишком поздно. Ему стало интересно, как часто Микки делал это? Преследовал он его или нет? Ведь он мог… Он же помешан на контроле…
— Хэй, — Йен заметил, как брат щелкнул пальцами у него перед лицом, — земля вызывает космос. Может тебе прилечь?
— Иди ты. Говорил же, я устал, — Йен стал пихать брата, пока тот не встал с кровати.
— Да понял-понял. Только говори со мной, ладно? Ты не должен держать все в себе. Ты мой брат, Йен. Я хочу помочь тебе, окей?
— Окей. А теперь ты можешь помочь мне, оставив меня в покое и дав поспать?
Лип покачал головой и засмеялся, выключая свет и закрывая за собой дверь.
Йен действительно сильно устал. Ночью он не выспался, учитывая, что он спал в постели Микки, и его сны были заполнены осколками голубых глаз, которые пронзали его, словно заглядывая в душу. «Угх», — Йен стряхнул с себя неприятное ощущение и лег на постель. Он взял свой телефон и хотел поставить будильник, но передумал. Его не волновало, если он сегодня опоздает. Его больше ничего не волновало. Он просто хотел проспать весь день, всю неделю. Ему казалось, что только во сне он мог найти покой, но пройдет время, и Микки отыщет способ разрушить и это. Йен смотрел в полоток, медленно закрывая глаза, и через несколько мгновений погрузился в сон.
***
Микки сидел за прилавком, смотря на часы. Пятнадцать минут пятого, а Йена до сих пор нет. Ему казалось, они уже проходили это. Милкович знал, что пацан просто дерзил, специально опаздывая, но недавно он обязал его приходить вовремя, даже на несколько минут раньше. Он понимал, что это просто еще один способ, которым рыжий решил его ослушаться, и Микки должен будет это исправить. Ему реально стоило бы уволить парня за постоянные опоздания, ведь он несчетное количество раз делал ему предупреждения. Но теперь Йен был для него бо́льшим, чем просто сотрудник. Он был
его. Поэтому вместо того, чтобы уволить, Микки просто придется наказать мальчишку. Он порой удивлялся тому, как по-детски вел себя Йен, но потом вспоминал, что ему всего лишь шестнадцать.
Милкович услышал зазвеневший на двери колокольчик и поднял взгляд, увидев, как Йен направляется в конец магазина.
— Ты куда ласты навострил? — спросил он, не удосужившись встать; Йен сам подойдет к нему.
— Просто вещи уберу, потом разгружу склад! — отозвался парень.
Микки, ухмыльнувшись, покачал головой; мальчишку даже не заботило, что он опоздал. Йен ведь знал, как сильно это его раздражает.
— Подождет. Сюда иди.
— Я просто хочу поскорее закончить с этим, Микки, чтобы расставить продукты по полкам перед тем, как мы займемся инвентаризацией.
Вау. Обычно Милкович обрадовался бы такой продуктивности Йена, но он знал, что причина ей лишь попытка рыжего избегать его. Этого не случится.
— Йоу, Галлагер! Тащи свой зад сюда!
Йен поставил коробку на пол и направился к нему. Чем ближе парень подходил, тем сильнее у Микки становилось ощущение, словно что-то не так. Он только не знал, что именно.
— Ты опять опоздал, малой, ты в курсе? — он посмотрел на Йена, взметнув брови в ожидании очередной тупой отговорки.
Парнишка скрестил руки и уставился в пол.
— Я не услышал будильник, мне жаль, — ответил он тихо, слишком тихо.
Микки расслышал лишь половину, прежде чем голос мальчишки оборвался, и встал из-за прилавка, обойдя его.
— Че ты там бормочешь?
— Я будильник не услышал, блять, окей?! — огрызнулся Йен, развернувшись и отправившись обратно на склад.
Да какой бес в пацана вселился? Его поведение не лезло ни в какие рамки, и Микки этого не потерпит. Казалось, будто у рыжего из башки все напрочь повылетало. Он упрямился, дерзил, и это откровенно выводило Милковича из себя. Он догнал Йена и, схватив его, прижал к стеллажу.
— Да какого хера с тобой происходит, пацан? Думаешь, вот так просто, блять, можешь опаздывать на пятнадцать минут?
— Мне жаль, я…
— Да-да, тебе жаль, мне поебать на твои жаль, и с чего ты взял вообще, что можешь так со мной разговаривать, малыш?
— Эй! Я же сказал, Микки, мне…
— Заебал со своим жаль! Скажи мне, что происходит в твоей мелкой бестолковой кочерыжке, рыжий? — Микки понимал, что был груб, но его это не волновало. Йен должен помнить и понимать,
кто главный. Это задача Микки – напоминать пацану об этом, если он забудет.
— Ничего, я просто хочу заняться своей работой, Микки, извини.
Так они никуда не продвинутся. Милкович занес свою руку, грозясь влепить пощечину, надеясь, что паренек, возможно, испугается и скажет то, что Микки хотел услышать, даже если он еще не знал, что именно. Но он точно знал, что что-то не так.
Милкович взглянул на лицо парня и заметил синяк, формировавшийся на его правой щеке. Какого…?
— Это что за хуйня? — он указал рукой на лицо мальчишки.
Йен отпрянул.
— Ч… что?
— Не штокай, блять. Твое лицо, Галлагер. Какой уебок тебя ударил?
Микки знал, что это не его рук дело, потому что он был левшой, а этот синяк оставил правша. Он также редко бил Йена по лицу, не только по причине того, что это слишком заметно, – он просто не видел смысла. Простая пощечина была эффективна и не оставляла таких ужасных синяков на такой красивой коже. Милкович закипал все больше и больше от мысли, что кто-то ударил Йена. Йен был
его. Какой уебок решил, что может прикасаться к тому, что принадлежит
ему? Он оставил след на
его Йене.
Йен молчаливо стоял, смотря на него; его зеленые глаза стали краснеть, и Микки был уверен, что парнишка старается не заплакать. Дьявол. Он искренне ненавидел, когда Йен плакал. Не потому что это уродовало его, ибо это не так; ничто не заставляло его выглядеть более невинным. Милкович становился уязвимее, и, видя слезы Йена, хотел отдать ему все, что угодно, лишь бы остановить их. Они заставляли Микки хотеть обнять Йена, сказать ему, что все хорошо, и это была сторона, которую он в себе не любил. Сторона, которую он немедленно подавлял резкими словами и насилием. Он не тот человек, к которому вы придете за утешением, он не терпит гребаных эмоций. Долбанный мальчишка. Измывается над ним своими слезами. Микки отпустил талию Йена и почувствовал, как его тело слегка расслабилось.
— Я не буду повторять, пацан, какой уебок тебя ударил?
— Фрэнк, окей? Он был пьян. Такое случается, — ответил Йен, смотря в пол.
Микки в шоке отступил назад.
— Ебаный Фрэнк? Этот бухой кусок говна ударил тебя? Он тебя бьет, блять?
Йен замотал головой.
— Нет, Микки, он не бьет меня, ясно? Но иногда он напивается, и мы сремся. Это не твои проблемы. Тебя то это почему вообще волнует? — ощетинился он.
Пацан в самом деле охерел. Милковичу понадобились все силы, чтобы сохранить спокойствие и не слететь с катушек. К черту. Он найдет Фрэнка и отхуярит его – преподаст урок, чтобы больше не прикасался к
его вещам.
— Я не хочу, чтобы кто-то хоть пальцем трогал то, что принадлежит
мне, догоняешь? Я, блять, не потерплю этого, Галлагер. Твой отец в конец охуел, если думает, что может поднимать на тебя руку.
Микки подошел к рыжему и опустил руку на его лицо.
— Он ударил тебя – теперь он ебаный труп.
Йен схватил его за руку, что удивило Милковича; ладонь парня была теплой.
— Микки, прошу. Он пьяный. Он, скорее всего, даже не помнит. Просто оставь его.
Микки отдернул руку.
— Ты, сука, прикалываешься сейчас надо мной? Он ударил тебя, и ты думаешь, я это так оставлю? Ты еще тупее, чем я думал, Галлагер.
Микки стало жарко. Он чувствовал, как его температура поднимается, а в жилах закипает кровь. Ему нужно уйти прямо сейчас. Ему нужно найти Фрэнка и отхуярить его. Йен будет в ярости, но плевать. А какой еще реакции пацан от него ожидал?
— Просто закрой магазин и разгрузи до конца склад. Я вернусь, — Микки направился к двери.
— Микки, стой, — Йен побежал за ним и схватил за руку, что, опять же, не было на него похоже.
— Что?
— Ты не должен… я не хочу, чтобы ты…
Милкович раздраженно замотал головой, отдернув свою руку.
— Ты меня слушал вообще? Все, хватит! Твой уебок-отец сам напросился, так что заткнись и смотри за магазином, — он развернулся, направляясь к выходу. — Поверь, малыш, я окажу тебе услугу.
***
Милкович сел в машину, точно зная, куда направляться. Фрэнк был алкоголиком и наркоманом, поэтому он начнет с баров. Микки не мог выкинуть лицо Йена из головы, пока ехал в Алиби. Его прекрасная кожа была испорчена потускневшим синяком, и все из-за этого тупого уебка. Милкович не знал, что именно собирался сделать, но знал, что точно заедет ему в башню. Он припарковал машину и направился в бар.
— Привет, Микки, — поприветствовал Кевин.
— Фрэнка видел? — Милкович подошел к стойке.
Бармен несколько секунд смотрел на брюнета, изучая его лицо.
— Которого Фрэнка?
Он сейчас серьезно? Микки не был в настроении для этих детских игр. Он достал пистолет и с грохотом опустил на стойку.
— Вот только, блять, не надо. Тут что, куча Фрэнков, что ли?
— Полегче, солнышко. Вот Фрэнк Ститсон, замещающий учитель математики, любит судоку. Есть Фрэнк Сэлмон, приходит по четвергам с дружками по софтболу, и есть Фрэнк Мигнольт, бывший авиадиспетчер, шары гоняет, — бармен кинул взгляд в сторону бильярдного стола.
Микки устало пропустил руку сквозь волосы.
— Фрэнк Галлагер.
— Сходи в Расти Хаммер, там с девяти до одиннадцати дешевые завтраки. Фрэнк любит халяву.
Микки облизнул губы. Он знал, что Кев врет. Фрэнк находился здесь. Он чуял его.
— Бля, — Милкович схватил со стойки пистолет и направился к двери. Он вышел из бара в прохладный воздух Чикаго и осмотрелся вокруг. Через улицу находилось кафе. Микки решил подождать в нем, пока пьяный ублюдок не выйдет из бара, и тогда они смогут «потолковать».
Дьявол, Микки ненавидел ждать. Он заказал еду несколько часов назад, и официант продолжал спрашивать его, хочет ли он что-то еще, словно намекая, что ему пора бы сваливать.
— Бля, отвали, мне ниче не надо, ясно? Спасибо, — огрызнулся Милкович, после того, как парень подошел к нему в третий раз. Он сидел уже здесь три часа. Сколько, мать твою, может влить в себя один мужик? Микки уже собирался покинуть пост и найти новое место для слежки, когда заметил, как Фрэнк выходит из бара. Он допил остатки своей колы и вышел на улицу.
Мужчина был в стельку пьян. Микки шел за ним на достаточном расстоянии, чтобы тот не заподозрил, что его преследуют. Через каждые несколько шагов Фрэнк забывал, что шел, и практически валился с ног. Он свернул за угол и проковылял в переулок. Микки ускорился и продолжил преследование, зайдя в переулок и увидев Фрэнка, мочившегося на мусорный бак. Он молча стоял и ждал, пока мужчина закончит свои дела и развернется. Фрэнк застегнул молнию и повернулся к Милковичу, встретившись с его лицом.
— Хэй, Фрэнк.
— Микки Милкович. Чем обязан такому удовольствию? — с сарказмом поинтересовался Фрэнк.
Микки рассмеялся и потер переносицу, прежде чем резко сделать шаг назад и нанести удар головой в нос мужчины.
— Аау, черт тебя побери! Какого хера?! — завопил Фрэнк, схватившись за свое лицо и облокотившись о стену позади себя.
Микки подошел к нему и нанес удар в живот, вынудив упасть на колени.
— Оставь Галлагеров в покое, ты слышал меня? — спросил Милкович, смотря на мужчину.
— Понятия не имею, о чем ты! — крикнул Фрэнк и сделал попытку встать.
Серьезно? Этот уебок тот еще кадр. Он реально сейчас пытается отрицать?
— Не пизди мне, Фрэнк. Я работаю с Йеном. Думаешь, так просто можешь поднимать руку на своих детей?! — Милкович ударил мужчину в желудок.
— Мелкий крысеныш сам напросился! Он не умеет проявлять уважение! Ему следует быть мне благодарным, а не выставлять меня злодеем!
— Отъебись, — он ударил Фрэнка в живот, — от него, — мертвым голосом предупредил Милкович.
Он присел на корточки и схватился Фрэнка за шею, впечатав лицом в стену.
— Если я еще раз, блять, услышу или увижу, что ты ошивался рядом с этим домом или рядом с Йеном, клянусь, Фрэнк, так легко ты не отделаешься.
Милкович поднялся и отряхнул свои брюки.
— Приятного вечера, Фрэнк, — он улыбнулся валяющемуся на асфальте мужчине в крови.
Микки вернулся к машине и поехал обратно в магазин. Было приятно. Он нуждался в этом. Ему необходимо было вытравить из организма всю злость, чтобы он мог сфокусироваться на том, что важно. На Йене. В последнее время малыш был чересчур дерзким. Микки нужно напомнить рыжему его место. Милкович подошел к двери магазина, табличка которого гласила, что он закрыт. Он отпер дверь и удивился, не обнаружив Йена. Продукты были разложены, инвентаризация проведена. Отлично, но где, блять, сам Йен? Сейчас только восемь вечера, а у него еще два часа до конца смены. Какого черта? Милкович проверил склад, но он был пуст. Он все еще не мог поверить этому пацану. Да, он сказал ему закрыть магазин, но это не значит, что он не должен был остаться и закончить свою смену. Любого другого Милкович бы уволил на месте, но Йен… Йен совсем другое. Микки решил не открывать магазин в угоду своему сну; этот день был слишком долгим. Завтра он найдет Йена и поставит его на место, а пока что бургер и пиво будут неплохим окончанием дня. Милкович снова запер дверь магазина и отправился домой.
