The Bride Of Death

Лене было двадцать, когда за ней пришла Смерть. Лене было двадцать, когда она стала невестой. Лене было двадцать, когда она родилась во второй раз. *** Говорят, что когда Смерть за тобой придет, то ты сразу же ее узнаешь. Лена не могла не задаваться этим вопросом, когда врачи поставили ее перед диагнозом — врожденный порок сердца. Инфаркт в девятнадцать, а затем месяцы, проведенные в больнице — картина вполне очевидная, но от этого не менее удручающая. Друзья и родные не оставляли Лену, но судьба была против того, чтобы всеми любимая Окстон дожила до своего двадцатого дня рождения. Даже самые талантливые врачи современности не были способны на чудо в виде доступного донорского сердца. Состояние ухудшалось от недели к неделе и очень скоро Лена запретила родным и друзьям навещать ее. Она не хотела, чтобы те видели ее в подобном состоянии. Но Лена не сдавалась. О, нет! Она боролась за жизнь изо всех своих сил, цепляясь за каждую спасительную соломку, что могла привести к исцелению. Ее упорству и силе воли могли позавидовать даже бывалые солдаты… *** Лене было двадцать, когда за ней пришла Смерть. Свой двадцатый день рождения Лена встретила в одиночестве. Она никого не позвала. Никого не впустила к себе. Стыдилась своего вида и накатившей слабости. Полная живительной энергии и самой жизни, она напоминала лишь тень от самой себя — исхудавшая, с темными мешками под глазами, слабая настолько, что даже не была способна на то, чтобы самостоятельно есть или пить. Лена угасала. Как свеча. И она не хотела, чтобы вслед за ней угасали все те, кого она любила, осознав и увидев, что с ней стало и что ее ждало. Мать отдала ей жизнь взамен своей. Она не должна была выжить. Ее жизнь ей не принадлежала. И Лена знала об этом. В самой глубине души. Лена узнала ее. Она пришла к ней на закате, когда в скромном окне палаты блеснул последний лучик солнца. Явилась из тени, но так, словно всегда была рядом. Лена не испугалась. Смотрела на пришелицу с подобием смирения и одновременной грусти. Но тот взгляд, с которым та посмотрела на нее, заставил Лену раствориться в накатывающем спокойствии. Золотые глаза, будто светящиеся во мраке, были подобны живому теплому огню, какой горел во тьме, привлекая и обещая безопасность. Лена против воли уже тянулась к ней, ведь, слабость и боль, чем ближе та подходила, исчезали. Когда фигура, объятая в темное, струящееся по женским изгибам, одеяние, приблизилась к кушетке, Лена смогла рассмотреть ночную гостью. Это была статная красивая женщина средних лет, золотые глаза которой смотрели так ласково и утешающе, что хотелось без лишних слов отдаться в ее власть. Ее длинные черные волосы каскадом спадали по плечам и спине, от нее исходил холод, а сама аура была окутана подобием темного полупрозрачного шлейфа неясной дымки. Когда утонченные длинные пальцы коснулись ее исхудалого бледного лица, Лена рвано выдохнула — кожа гостьи была холодной, но это касание заставило ее сердце зайтись ходуном, но не от страха или тревоги, а скорее от радости и волнения. Она наклонилась к ее лицу и оставила на пылающем лбу ласковый, словно касание бабочек, поцелуй, и голос, подобный шелку, в потустороннем эхе, прошептал: — Пора. Время пришло. — Не нужно было уточнять, куда именно пора и что за время подошло. — Я не хочу. — Эти слова вырвались из горла ослабшей Лены так, словно это был предсмертный хрип жертвы, пойманной в когти хищника. — Не так скоро. Не таким образом. Та не удивилась — это было видно по иронии в золотых глазах. Она выпрямилась и мягко присела на кушетке подле нее, руками гладя ее по лицу в жесте заботы и доброты. — Тебе будет хорошо.  — Прошептал ее голос и холодные пальцы погладили впалую щеку. — Я лишу тебя боли и мучений. — Это несправедливо. — Заявила Лена вкрадчиво. Голос у нее был все еще тщедушно-слабым, оттого и напоминал сухое дуновение ветра. — Ты забрала маму… и теперь меня. Всех… — Мы ходим с тобой рука об руку с самого твоего рождения, cherie. — Вдруг произнесла она, а ее голос и глаза не переставали быть добрыми и заботливыми. — Пуповина твоей матери душила тебя в утробе. Ты мертворожденная. — И ты забрала вместо меня маму? — Лена не знала зачем она говорит и что-то пытается изменить. Это не было отчаянием и сложно было назвать это борьбой. — Не вместо. — Спокойно объяснила она, а глаза Лены против воли наполнились обжигающими слезами. — Ее жизнь в тебе. — Значит, меня не должно было быть вовсе? — Лена знала об этом, но подтверждение из уст гостьи заставило лишь укорениться эту истину. — Я ждала нашу встречу двадцать лет. — Холодные пальцы спустились по шее и горлу, остановившись на больном сердце, которое билось и трепетало так, словно птица в тесной клетке. —  Пойдем со мной. — Что будет после? — Отважилась спросить Лена слабым голосом. — Не попробуешь, не узнаешь. — Загадочная улыбка на этих устах заставила Окстон вновь пустить слезы, которые холодные пальцы трепетно подбирали. — Знаю лишь, что там нет боли. — Я не согласна. — Вдруг воспротивилась Лена, тесно сжав зубы и неожиданно наполняясь яростью. — Ты такая подлая! Ты дразнишь тех, кому даешь испытать жизнь, а потом приходишь и забираешь все! Это несправедливо! Это неправильно! — Я всего лишь делаю свою работу. — Вдруг отозвалась она, без малейших изменений в настроении или лице, все еще нежно улыбаясь. — Да и потом, мы с тобой вместе с самого рождения. Пора, Лена. — Почему именно сейчас? Почему ни раньше и ни позже? — Вдруг прошептала Лена. — Потому что сейчас. — Неоднозначно проговорила она. — Я хочу жить. — Последнее слово Лена произнесла так сокровенно, что это вызвало у пришедшей искреннее удивление. Спустя пару минут от гостьи прозвучало: — Ты не боишься меня? — Нет. — Сдавленно проскулила Лена. — Я приму тебя и не стану противиться, только дай мне мою жизнь. Я хочу жить. Неужели я не заслужила этого? Лик гостьи оставался нечитаемым, оттого и вводил в ступор — некогда ласковая и понимающая женщина сменилась сосредоточенной и местами, даже, мрачной. Что это были за размышления? Настолько важные, что даже подобная сущность не могла не поддаться им? — Ты тот редкий человек, который задает правильные вопросы и говорит правильные вещи. — Отозвалась она, вновь возвращая себе спокойное и ласковое выражение лица. — Ты не твердишь, как всякий человек — «Я не хочу умирать». Ты говоришь о том, что хочешь жить. Это очень многое значит. — Но не способно изменить моего положения, верно? — Иронично догадалась Лена, а ее собеседница любопытно прищурилась. — Чего ты ждешь там, за гранью? Ты боишься? — Вопрос заставил Лену задуматься и обессиленно прошептать: — Мне все равно. Тот мир меня не касается, пока я жива. Будь, что будет, потому что там я не властна. — А если я скажу, что тебя ждет блаженство и рай? — Прищурилась гостья, исказив губы в хитрой усмешке. — Мне все равно. — Все также равнодушно протянула Лена. — А если после смерти тебя ждет пустота и вечное одиночество? — Вновь вопросила она, и вновь Лена ответила: — Мне все равно. На пару мгновений и Лена и пришедшая замолчали. Ночная гостья мягко погладила взлохмаченные локоны каштановых волос и протянула: — Ты как мотылек, что попал в паутину паука. Бьешься в ниточках, силясь выбраться. Приведи мне хотя бы одну причину, чтобы я не забирала тебя с собой. — Нет причин. Ты сделаешь то, что должна, но это не значит, что мне это нравится. И вряд ли я смогу тебе помешать. И вновь меж ними наступило молчание. За весь их разговор на улице не стало темнее или светлее, а вся жизнь вокруг замерла в ожидании, как было очевидно, из-за появления… ее. В конце концов, в руках пришедшей гостьи появилось то, что заставило Лену удивленно свести брови на переносице — черный перстень с рубином посередине. — Ты знаешь, что это? — Спросила она, и Лена пробормотала: — Кольцо. — Это обручальное кольцо. — На ее губах вновь появилась усмешка. — Я не могу уйти просто так. Если я прихожу, то уже не уйду, не забрав кого-то с собой. Однако, я решила дать тебе то, чего не давала кому-либо дольше века. Право жить среди живых, но принадлежать полностью и без остатка мне. Право быть моей суженной. — Су… суженной?.. — Лена впервые заикнулась от волнения, и ее нижняя губа задрожала, предрекая новую порцию слез. — Почему я? И что это значит? — Выжившие мертворожденные отличаются от простых людей тем, что они уже вкусили дары того мира, куда уйдут все. Вы уже ощущали мое дыхание на своих губах, видели меня в тысячах лиц и чувствовали мои касания, каждый раз, как рисковали. Вы всегда находитесь между жизнью и смертью. Ты первая из них за столько лет, кто искренне хочет жить. Без причин и следствий, а из простой любви к жизни. — Ночная гостья приблизилась к ее лицу и вкрадчиво прошептала: — Я позволю тебе жить, но, когда твое сердце вновь перестанет биться, ты не последуешь вместе с другими, а останешься со мной. Навсегда. — Приняв твои условия, моя вторая смерть станет для меня последней и безвозвратной? Я… больше не буду существовать? Ну… в глобальном смысле? — Да. — Провозгласила она тихо и обхватила тонкими пальцами ее подбородок. — Ты будешь моей. И жизнь тебя больше не получит. — Я… — в горле у Лены пересохло, а слабость накатила невидимой волной, заставив закрыть мучительно глаза, пока холодные пальцы покинули ее лицо. -…могу подумать? — Я дарую подобное предложение раз в сотню лет. — Прозаично отозвалась она, опустив тяжелый перстень в хрупкую слабую ладонь. — Дай ответ до заката. Если ты согласна отдаться мне и получить взамен еще одну, последнюю жизнь, надень этот перстень и скажи — «Я согласна». Если же ты промедлишь и не дашь своего ответа, я заберу тебя без лишних слов. Однако, знай, что дарованная мною жизнь может отличаться от твоей — ты можешь прожить всего лишь час, как я вновь приду за тобой, а можешь дожить до глубокой старости. Я не отвечаю за это. Ты получишь жизнь, но не гарантию, что она обязательно будет долгой и счастливой. Больше она ничего не произнесла. Она встала с кушетки, одарила Лену еще одним нежным поцелуем в лоб, после чего, растворилась в темноте наступивших сумерек. Лена пребывала в задумчивости недолго. Она была простым человеком и всегда жила моментом, мало планируя наперед. Ей давали шанс. Зачем отказываться от него? Можно подумать, что от этого ей будет хуже. Она умирает. Слабеет с каждым днем. Все рано или поздно заканчивают одинаково. Тогда, какой смысл сопротивляться? А разве хочется бросать все то, что так дорого сердцу? Тяжелый перстень в ее руках был вполне реален, отчего и сомнения в произошедшем сводились на «нет». Она была на грани смерти, но она точно была в своем уме. Перстень был громоздким, а венчающий его рубин отливал блеском даже в сумерках, ловя маленькие отсветы, что попадали в палату через скромное оконце, завешанное жалюзи. Оно действительно обручальное? — Зато на том свете не буду одна. — Посмеялась Лена хрипло и сотряслась в приступе кашля, чувствуя резь в горле и хмурясь от мешающих нормальным движениям проводов и трубок. «Я дарую подобное предложение раз в сотню лет» — Всплыл в сознании ослабевшей Лены голос ее ночной гостьи. У Лены была такая возможность, какая не могла даже присниться кому-либо. Кто может похвастать тем, что он прожил дольше дозволенного? Но что если позже она пожалеет об этом? — Нет… — слабо шепнула Лена самой себе, стиснув зубы от мысли, что она так и умрет — слабой и тщедушной, на больничной койке, в полном одиночестве. -…я отказываюсь умирать вот так. Глубоко вздохнув, Лена вновь посмотрела на отданный ей громоздкий серебряный перстень, после чего, откинулась головой на подушки и надела его, вздрогнув от мгновенного резкого холода. Вместе с касанием металла к коже, Лена смиренно прошептала: — Я согласна. — Лена закрыла глаза и мучительно приоткрыла их, когда почувствовала уже знакомое ей прикосновение к своему лицу. Золотые глаза пришедшей действительно как будто светились в темноте и в наступивших сумерках это можно было увидеть очень отчетливо. — Теперь, мы с тобой связаны, Лена Окстон. — Прозвучал голос Смерти (теперь, Лена называла ее именно так), но в нем не было ноток торжества или издевки. Это был интерес и ласка. — Ты моя невеста, и в тот час, когда твое сердце остановится, наши узы сплетутся так тесно, что их ничто не разлучит. После этого, она наклонилась к ней и оставила на лбу третий поцелуй, отличающийся от всех прочих своей теплотой. Лена закрыла глаза, а когда открыла их, то вновь оказалась в палате одна. Увесистый перстень на ее пальце приобрел вид утонченного кольца, изменив первоначальный облик, и единственное, что выдавало в этом кольце то, что даровала ей Смерть, был алый, словно кровь, рубин. Она хотела его снять, но едва попыталась это сделать, как тут же передумала. При взгляде на переливающийся сиянием рубин на душе становилось как-то спокойнее. Вообще в душе царило непривычное умиротворение, какое Лена не испытывала уже очень давно. Даже дышать стало немного легче, когда мысль о произошедшем улеглась в ее сознании. Вибрация на прикроватной тумбочке заставила Лену рассеянно вспомнить о том, что сегодня был ее день рождения. «Я люблю вас» — коротко отписала Лена в групповом чате, куда весь день приходили поздравления и пожелания. Когда же Окстон получила на свое сообщение кучу восклицаний в радостных нотках и еще больший ажиотаж, она сама не заметила, как по ее лицу заструились слезы счастья. Она не хотела думать, что бы было со всеми ее близкими и друзьями, умри она сейчас. Ее пальцы интуитивно и ласково провели касанием по блестящему на кольце рубину.