Вижу тебя

Затем Первый заместитель шерифа Дерек Хейл быстро осознал, что теперь его проблемы уж точно не закончатся никогда. Первые месяцы их теперь уже, прости господи, совместной жизни были сложными. Едва преступив порог лофта в качестве опекуна и опекаемого, а Дерек сразу обозначил ряд правил, которым Стилински неукоснительно предстояло следовать: Ночевать дома. Предупреждать, если задержится. Быть на связи. Всегда. И еще несколько вполне обычных требований для подростков, и самое важное, что Дерек сразу решил сообщить так это его полное материальное содержание. Альфа возьмет все расходы на себя, и если омеге что-либо понадобиться, и карманных денег не будет хватать, то Стайлз просто должен сказать об этом своему опекуну. И на все его правила и предложения Стилински просто кивал, словно китайский болванчик из сувенирной лавки. Хотя тогда, омега не особо внимал тому, что твердил ему Дерек. И единственное желание его, чтоб Хейл отъебался от него. Горе от потери отца полыхало в нем, перебивая все остальное. И альфа помнил, что одно только время способно зарубцевать такие раны в душе. Нет, конечно, по своему опыту он знал: излечиться не получится никогда, боль навсегда останется, правда с течением времени, просто уменьшится и поутихнет. Так, что Стайлзу вновь захочется жить и радоваться этой самой жизни. А пока, Стилински продолжает учиться в школе, исправно посещая занятия, и механически выполняя домашнее задание. Иногда к нему приходил Скотт, просто провести время вместе. И так прошло около двух месяцев, и Дерек видел, как постепенно крупица за крупицей, Стайлз из тихого грустного подростка, постепенно возвращался к своей привычной линии поведения. Мало-помалу. Но все же возвращался к себе прежнему, изменяясь, привыкая жить, прости господи, с Дереком в одном пространстве. Впрочем как и сам опекун, которого эти перемены - страшили. Честно, раньше ему совершенно не принципиально было возвращаться домой. Он спокойно оставался на ночном дежурстве или же у очередной «однодневной» подружки. Однако теперь… Теперь Хейл после тяжелого рабочего дня, исправно возвращался в родной лофт, отчётливо ощущая запах его пасынка. В ванной, располагающейся на втором этаже, и которой они пользовались вместе, игнорируя еще одну, на первом этаже. Так вот, теперь на полке есть еще одна зубная щётка, и пушистые полотенца, какой-то дикой «тай-дай» расцветки, которых отродясь у Дерека и не было. На полках внизу, появились стайлзовы книги, фотографии семьи Хейлов, которые Дерек хранил где-то в недрах шкафа, но они со временем заняли место рядом с фотографиями шерифа и мамы Стайлза. И вечером, Хейл часто слышит приглушённое ворчание Стилински, готовящего им ужин. Миг, и это просто происходит. Происходит очень неожиданно, и Дерек ждет чертового подвоха. Часто он просыпается от запаха ароматного завтрака и, черт возьми, самого Стайлза. Вместе. Стайлз, просто порой выбешивал его своими постоянными разговорами, неуклюжестью, имея ужасную привычку, забывать свой хлам в разных местах лофта. И Дерек постоянно натыкался на раскрытые книги, зарядки от телефона и ноута, кружки с недопитым кофе, или много еще каких вещей, у которых в принципе имелось свое место. И Хейлу мнилось, что этот чертов пацан когда-нибудь высосет из его головы мозг через соломинку. Но… Это же Стилински, блять, благодаря которому он отвык быть один. Чёртов-чёртов Стайлз. Он бесил его, и все, потому что Дерек его хотел. Альфа никогда не мог с точностью ответить ни себе, ни кому-либо когда это началось: темное, въедливое, словно дым от дешевых сигарет, буквально прошиб собой… Насквозь, пропитывая собой. Но понимает, что сам. Сам свою жизнь испортил, пиздец просто. Не решись он выполнить последнюю волю шерифа, то ничего бы этого не было. А было: работа, иногда вечеринки, друзья, не обременённый моральными принципами одноразовый секс. И так по кругу. И вроде как его это устраивало. Но в «клиническом» случае Дерека всегда есть это проклятое «но»… Едва «прозрев», альфа будто впервые увидел, каким на самом деле был Мечислав, запоздало заметил то, на что раньше не сильно-то обращал внимание. То самое, что постоянно было у него перед глазами. Однако заместитель шерифа Хейл из-за собственных внутренних барьеров, но, что еще правдивее из-за простого идиотизма, не желал видеть. Омега оказался на редкость красивым пацаном, мальчишкой даже. С россыпью родинок по всему лицу. С курносым носом и с красивыми губами, и совершенно обалденными карими глазами. Хейл четко осознал, буквально почувствовал, как безрассудно «провалился» в него полностью, будто в омут с головой. И, видит Бог, каждое чертово утро Хейл давал себе слово перестать думать о своем пасынке. Естественно не в смысле своих обязанностей, нет, конечно. Он желал отвлечься от неправильных мыслей: остервенело качался в служебной тренажёрке, зло вытряхивал из коллег дерьмо на спаррингах, выкладываясь на сто десять процентов на тренировках, вдвое больше остальных брал ночные смены, но ничто, абсолютно ничего не могло отвлечь его от навязчивых мыслей. Он честно пытался обуздать это темное, что зародилось в нем, пытаясь переключиться, однако желание обладать пасынком становилось только сильнее. Ни за что в жизни, он бы не признался про другие желания, которые сжигали его ночью, заставляя его, взрослого мужика, мучится от бессонницы в собственной постели. И душевных мучений ему прибавилось, когда у Стайлза появился воздыхатель. Тео, с которым Мечислав начал встречаться. И уверенный в себе недо-альфа-Тео самонадеянно пришел просить разрешения встречаться со Стилински младшим. Дереку в тот момент хотелось стереть с его рожи наглую улыбку, потому что он не имел права на то, что было не его изначально. Он вообще не имел никакого права на его Стайлза. Никакого. Единственным желанием альфы было изничтожить наглого щенка, и показать всем и каждому, что Стайлз его, и только. Но он сдержался, потому как не имел право портить своему пасынку жизнь. Правда от мысли, что этот недо-альфа прикасается, смотрит, говорит, и упаси боже, будет заниматься сексом с его Стайлзом, становилось плохо, а где-то внутри разгоралась неутолимая жажда убийства. Но в тот момент, он нехотя согласился, давя при этом Тео взглядом, как мерзкого таракана. Увидев, как недо-альфа касается кончиками пальцев ладони Стайлза, Дерек спешно оставил их. Он физически не мог там находиться, не мог на это смотреть, не мог дышать — задыхался от резкой боли и ненависти. Опомнился он уже на кухне, остервенело теревшим лицо холодной водой, пытаясь привести себя в относительный порядок. Однако тогда он с горькой усмешкой вспоминал всех тех, кто был в него влюблен, и отшитых в резкой хейловской манере. Видать пришла его очередь расплатиться. За всех и сразу. Карма, чувак. Их совместные завтраки-обеды-ужины, иногда совместный просмотр телика или редкие вылазки в магазин — стали самым ожидаемым и мучительным кошмаром наяву. Дерек буквально «поедал» его напряженным взглядом: откровенно ласкал и вылизывал, мысленно медленно раздевая, трахал глазами, едва удерживаясь… И как еще омега не понял, не поймал обращенный на него жадный взгляд? Дерек хотел его: взлохмаченные волосы, теплую кожу, родной запах, въевшийся буквально в его тело, улыбку, идиотские приколы и саркастичные замечания, смятые простыни и взгляд, обращенный на него, лишь только на него, на Дерека. Все, точно клиника. Пиздец вселенских масштабов. *** Стайлз предупредил, что сегодня задержится, основательно так. И всему виной свидание, с чёртовом Тео, идиотское свидание. И Дерек, от греха подальше, в сотый раз решил отвлечься. Поэтому после дежурства альфа не сразу отправился домой, а без предупреждения, явился к Питеру. Который, видя, в каком настроении к нему приехал племянник, без лишних разговоров достал виски, щедро разбавленный изрядной порцией аконита и два стакана. Слава небесам и опыту Питера, откладывая на потом допрос с пристрастием. — Ну и видок у тебя, племянник, — коротко резюмирует Питер, внимательно глядя на гостя, который ни слова ему пока не сказал, — располагайся. Дерек уже и не сердится. Сил на это просто нет. Поэтому альфа тяжело усаживается в любимое питерово кресло, а тот, подошедший практически бесшумно осторожно кладет руку ему на плечо. — Кажется, тебе нужно поговорить о чем-то важном. Дерек с чувством хмыкнул и покачал головой, отворачиваясь. Хейл старший разлил адов аконитовый виски по стаканам и молча впихнул его племяннику в руки. Пока тот судорожно глотал, дядя внимательно наблюдал за ним. — Я пока еще твой родственник, причем старше. И что важнее — опытней, поэтому могу дать дельный совет. Ну или просто выслушать. В крайнем случае, могу дать тебе по морде, чтоб очухался. Как уж пойдет, потому как Дерек, ты, конечно, так страдаешь, что сейчас аж мне поплохело. Я уже не знаю, что и думать, право дело. — Питер! — огрызнулся Дерек, одергивая его монолог и сжимая пальцами переносицу, и залпом опрокидывая второй стакан. — Я сейчас честно думаю самое плохое. Но если подумать, наша стая в относительной норме, все живы, из-за работы ты бы так не убивался, — Питер театрально замолчал, отпивая из стакана, — тогда что еще? Может ты влюбился? Дерек тяжело вздохнул, молча соглашаясь. — Да неужели, — ехидно начинает Питер, не сдерживаясь, — Я дожил до этого момента! — гаденько хохотнул он, хлопая племянника по спине, — Стилински мне сто баксов должен. Дерек мрачно зыркнул на него, игнорируя упоминание о пасынке, и его роли во всем этом. Нарочно не придумаешь. — Вы что, блять, спорили на меня? — Не то, чтобы спорили… — пожал плечами Хейл старший, пытаясь при этом «держать» серьезную мину, но уничижающий взгляд альфы, все пробил его на смех. — Не помню точно когда, — признался он, начиная ржать в голос. — Не думал, что это свершится. И вот дождались, — его глаза хитро блестели. — То есть я дождался. — Вот что значит настоящая семья. — Мрачно прошипел Хейл младший. — И не говори, настоящая семья. И чтобы ты без нас делал? Ладно, все я успокоился и теперь, рассказывай, что случилось. Кто она? — Это он. Омега, — он с трудом верит, что говорит все это вслух, тяжело выдыхая. — Парень. Омега, значит. И все? Слишком мало информации, не находишь? — Он не свободен, и это меньшее препятствие, — взгляд Дерека полыхал бешенством. — Встречается с одним недо-альфой… Они вместе с его, мать твою, хейловского разрешения. Вот блять, почему, черт возьми, собственное сердце ноет так, будто, в него вонзили иголку, и медленно проворачивают ее, не вынимая? — Господи! Да ты ревнуешь? — не выдержав, заржал Питер. — Очень рад, что рассмешил тебя, — пробурчал Хейл, вздыхая и поглаживая блестящий стакан полный янтарной жидкости.  — Прости, прости, — поднимая руки вверх, будто сдаваясь, прохрипел Питер, явно пытаясь сдержаться и оценить по достоинству порыв племянника, доверяя ему столь важное, — все, я спокоен. Видя с какой обреченностью запивал свою влюбленность Дерек, даже не предпринимая ничего, Питер возмутился: — Я не узнаю тебя, Дерек. Чего раскис? Ты посмотри на себя, тебе, по большей части, даже делать ничего не надо. Не мне тебя учить! Мы — Хейлы, и сам знаешь, что можем весь город совратить, не то, что одного парня — омегу, пусть тот и занят. — Веришь в меня, значит? — А то как, ты же мой вожак, — задумчиво произносит Питер, и улыбается, отвратительно довольный жизнью, — В этом ты весь Дерек, даже не смотря на свой статус — все-то у тебя сложно и через одно место. Этот странный разговор все же привел все его раздраенные чувства в относительное единение, принося ясность. Он всегда добивался того, чего хотел, становясь первым во всем: в учебе, в спорте, затем в академии. И тут точно также, он просто хочет добиться его, спортивный интерес, и все. Но… Стилински не очередной трофей или звание. Нет, он живой человек, за которого Дерек теперь в ответе. И как бы не настаивал Питер ему нужно отступить, просто переключиться и забыться. Когда альфа вернулся в лофт, Стайлз уже видел, наверное, десятый сон, хотя черт его знает, что он там видел. Когда как сам Дерек, несмотря на выпитый в изрядном количестве алкоголь и хмельной туман, точно знал, кого видел в своих сновидениях. В очередной раз. Дереку снился Стайлз. Открытая улыбка, призывно раздвинутые ноги и сияющие, в мягком свете ночника, шальные глаза. — Давай, альфа, решайся, — просил он. Дерек громко вздохнул и резко проснулся. За окном едва забрезжил рассвет, начиная новый день, а Хейл уже вовсю ворочился в собственной кровати, мучаясь от головной боли и иррациональной злости на омегу. Удержать ускользающий сон, в котором он все-таки решился и трахнул, хотя нет, не просто трахнул, своего пасынка, не было никакой возможности. Твою же ж мать. Стилински громко всхрапнул и перевернулся на соседней кровати. Долбанный лофт с его современной открытостью. Блядство просто. Срочно пора покупать нормальный дом: с раздельными спальнями, с дверями, закрывающимися на прочные замки и личным пространством. Но черт, как близко он был, чтобы сорваться и уступить собственному, почти животному желанию подчинить себе Стайлза: выдернуть его из сладкого плена сна, резко перевернуть на спину, чтобы глаза в глаза, раздвинуть ему ноги и в одно движение натянуть его на член целиком. Трахнуть его. С оттяжкой. С громкими стонами. И с узлом. Идеально. Стайлз улёгшись удобнее, умиротворено затих, даже не подозревая, что и во сне изводит своего опекуна, бляденыш. *** *** Блядство, вся его гребанная теория про «забыться» летит к ебеням, потому как сейчас острое, как колючая проволока, чувство ревности въедается в него с новой силой. Господи, страшно подумать не свали он сразу же, что могло произойти. Вот что значит состояние аффекта, теперь он это знает на себе, на своей шкуре. Пусть и встречался с таким по роду своей деятельности и изучал такие случае в академии… Но, блять, одно дело кто-то другой да еще и в теории. А другое — когда испытываешь все это сам, в этот самый момент и нечто темное, страшное — лишает разума. Ревность, вызванная тем что, кажется, отпечаталось на изнанке век навечно. Блять… Долбанный Стайлз и долбанный уебок Тео, который тоже его ревнует, альфа нутром чует это, но блять, с разрешения Хейла у этого недо-альфы есть на это чертово право. Право быть с ним, касаться его, когда ему вздумается… Они встречаются… И конечно, они скорее всего начали бы заниматься сексом… но, блять, ну не в лофте ведь Дерека? Он почувствовал их, едва не выломав дверь от нетерпения, а когда увидел, не поверил. И сейчас ему жить не хочется, но он блять будет в порядке. Точно. Дерек залпом осушил оставшийся в стакане аконитовый виски и махнул бармену, чтобы тот налил еще. Он с настойчивостью мазохиста вновь и вновь пытался осмыслить то, что увидел. Это видение в голове снова и снова, и даже разухабистый грохот и оглушительное веселье «Джунглей» не могли вытравить эту картинку из головы. Тео ласкает его Мечислава, натурально оскверняя грязными губами его омегу. Черр-тт.  — Скучаешь? Дерек медленно повернулся на голос, и уставился в красивое лицо. Не то. На мгновение что-то сжалось у него в животе, однако тупой съем и все то что последует за этим — сейчас это почти то, что нужно. Он должен излечиться и наконец переболеть «штаммом» Стилински. — Думаешь? — Ну, пить в одиночестве в клубе, переполненном народом. Это бросается в глаза. Позволишь угостить тебя и составить компанию? — Как хочешь, — без эмоций ответил альфа, — из меня сегодня дерьмовый собеседник. — Калеб, — представился он, и улыбнулся, медленно усаживаясь рядом, и подзывая бармена, чтобы сделать заказ. Сидеть молча, думая каждый о своем, было напряжно. Поэтому Калеб предложил выпить, потом еще и еще. Дерек ничего не отвечал, иногда разглядывая его, и после одного такого взгляда, парень прислонился ближе, рукой оглаживая его бедро, и шепнул полным обещания голосом: — Может проветримся?  — Пошли, — ровно ответил Дерек, допив содержимое стакана, и пробираясь к выходу не дожидаясь своего собеседника.  — Хорошо-то как, — ни чуть обидевшись выпалил Калеб, подходя к нему и желая просто принять все то, что Дерек готов был ему дать. Всего пара шагов до переулка и отнюдь не нежно ткнув лицом в кирпичную стену клуба, приспустил штаны и вставил, жестко вбиваясь в его тело, не беспокоясь о комфорте или удовольствии партнера, вожделея получить разрядку. Калеб же не жаловался, сдавленно стонал, с силой насаживаясь на его член и бесстыдно дрочил себе. Когда Хейл кончил, он просто отстранился, швырнул использованную резинку и ушел. *** Едва преступив порог дома, он увидел омегу, который тут же подорвался с дивана, господи, глаза бы его не видели, когда услышал как тот открывает дверь. — Черт, Дерек, ты прости… Я не думал что мы… ну это зайдем так далеко. — Ты спал с ним? — без церемоний спросил опекун. Он устал, и черт, даже секс дела этого не исправил. Он ревновал. — Нет. — Но собираешься, да? Стилински молча и упрямо смотрел на него, явно ему этот разговор был поперек души. — Да, — после затянувшейся паузы, вдруг с вызовом бросил он, — я не хочу проводить веселые омежьи дни в одиночестве. Заебался жрать подавители горстями. — И это выход? Трахаться с кем попало? — спросил альфа сухим, как дорожная пыль голосом. — Тео ни кто попало! Ты сам одобрил его, разрешил… — выпалил он, и взглянул на него исподлобья. Ох, да ладно, он издевается что ли? Дерек ведь не железный, правда. — Отлично, блять, — рявкнул альфа, сжимая кулаки, — конечно, раз я разрешил, тогда да. — Ты охренел? — заорал Стайлз, не выдерживая тоже, однако дернулся будто намереваясь уйти. Дереку в его состоянии показалось, что омега так и уйдет к недо-альфе, чтобы исполнить все то, о чем он наговорил. Дерек зарычал на него и натурально так бросился, пытаясь остановить его, господи ну точно свихнулся. Однако омега, от такого напора не удержался на ногах, и глупо свалился на пол, успевая смачно выругаться, когда сверху рухнул еще и альфа. Все произошло как-то само собой: странно и неконтролируемо. При падении Дерек нечаянно уткнулся в шею, и в следующий миг уже бешено покрывал ее поцелуями вперемежку с укусами. Он готов был к тому, что Стилински начнет вырываться, орать, взирая на него полными от ужаса глазами. Потому как хорошим опекунам так делать нельзя. Однако Стайлз ничего такого не сделал, и от неожиданности он просто вцепился в черные волосы обеими руками. — Стайлз… — раскатывая на языке, будто пробуя его имя впервые, прошипел альфа. Собственное имя буквально отрезвило омегу, и он расцепив руки с силой начал вырываться. При этом он молчал. Однако тягаться по силе с альфой — контрпродуктивно. — Детка? — Дерек не сразу понял почему Стилински затих, больше даже не пытаясь вырваться из его объятий, а отвернувшись лежит, не смотря на него. — На тебе чужой запах. Дерек не в силах был подтвердить или опровергнуть это, блять ну как он попал. Господи боже, почему он не послал этого Калеба? Память услужливо напомнила почему… Потому что Тео и Стайлз почти трахнулись у него на глазах, в его лофте. Вот почему… Дерек оторвался от него и поднялся на ноги. — Моралист херов… С кем попало, значит? — ядовито уточнил Стайлз, тоже поднимаясь. Больно, пиздец как больно, но виноваты в этом только они. — Все сказал? — вздохнул Дерек. — Не-а. — зло выплюнул омега, также поднимаясь. И Дерек едва сдержался, чтобы вслух не прокомментировать когда увидел, во что превратилась шея Стайлза всего за пару минут. Стайлз прикусил губы, не желая больше разговарить с ним, поднялся наверх. За-е-мечательно просто. Дерек настиг его на лестнице, желая развернуть к себе, но Стилински отпрянул от него так, что чуть не грохнулся через ступеньки. — Иди помойся. — Что? — Боюсь подцепить что-нибудь, мало ли с кем ты был. Хейл на его замечание лишь замер, и Стайлзу на доли секунд показалось, что он его сейчас ударит, вот честно, размахнётся и раскроит черепушку и все. Ибо предел терпения альфы наступил. — Не забывайся, — прохрипел альфа, нависая над ним, и хватая омегу за плечи, больно сжимая. Не на того напал, Стайлз чувствовал все это где-то на периферии, и судя по тому, как хищно глаза Дерека красными огнями горели в темноте — свет так никто и не потрудился включить — в бешенстве был не он один. — Отпусти, блять, меня. Миг, и Дерек буквально очнулся, медленно разжимая собственные пальцы, позволяя ему отойти и скрыться на втором этаже. Дожились.