Вижу тебя

Тогда Дерек всегда был мудаком. ВСЕГДА. Просто в последние несколько лет, что он обитал в Бикон Хиллз, ему мастерски удавалось жить с этим знанием о себе. Но все пошло по пизде, когда в его жизнь ворвался Стайлз. Нет, конечно, он не сразу потерял голову от бешенства и злости на него. Нет, омега целенаправленно начал трахать его мозг, как только Дерек решил исполнить последнюю волю его отца. Наверное, в глубине души, когда промаявшись не одну бессонную ночь, терзаемый угрызениями совести, которая, кстати говоря, у него все же имелась. Правда в большинстве случаев она забивала на все его поступки. Но сейчас, именно сейчас, она взъелась. И он сдался. Решил, что попробует исправиться и искупит свои грехи таким вот образом. Взвалив на свои широкие плечи ответственность за шиложопого пацана, оставшегося совсем одним во всем мире. Близких родственников, которые могли бы приютить мальчишку, естественно не нашлось, да и кому в принципе нужен такой груз? Хотя в целом, доблестный и самоотверженный первый заместитель шерифа Перриш, подошёл на эту роль намного лучше. Но Джон выбрал Хейла. Однако может быть и такое, что выбора-то у него и не было, ибо умирал он на руках Дерека, и выбирать собственно было некогда. Как бы не кощунственно все это не звучало. Но опять же, Дерек, который прокручивал последние слова шерифа много раз в своей голове, лежа без сна в своем лофте, анализировал их ситуацию. И все больше понимая, что именно его Стилински хотел и видел в роли опекуна для своего непростого сына. Наверное, Джон, прожив намного больше них, и видя намного шире них, понимал, что именно такой человек как его второй заместитель нужен его сыну. И Джон, наверное, в гробу перевернулся, когда Дерек и Стайлз стали, прости господи, любовниками. Но уж так сложились обстоятельства… Определенно шериф не желал, чтобы Хейл был еще кем-то для его сына помимо опекуна. Любовником например. Хотя… Кто знает, что хотел Джон, делая свои последние вздохи, но совершенно ясно, что все его мысли были с сыном и как ни странно с Хейлом. Дерек отчетливо помнит, вот как сейчас, чувство безысходности, когда от него ничего уже не зависит, и сделать ничего уже нельзя. И даже укуси его Дерек… Джона бы это не спасло, бывает и такое, и это просто судьба. Такое просто происходит. Джон Стилински, крепкий мужик, прослуживший в полиции верой и правдой до хрена лет, переживший многое, просто умирает от разрыва тромба, как потом скажут врачи, оставляя семнадцатилетнего подростка одного в этом мире. Умирает буквально на руках у Дерека и Перриша, который на секунды отстраняется, чтобы вызывать скорую и Стайлза. И этой заминки хватило, чтобы Джон, корчась от непрекращающейся боли, сдавленно прохрипел то, что Дерек каким-то идиотским шестым чувствам итак уже знал. — Обещай… мне… — шериф, превозмогая боль, зашептал, — Дерек… обещай мне… что не оставишь … его. — Джон… — пытался вразумить его заместитель, — берегите силы. — Хейл…обещай, — не унимался он, судорожно сжимая форменную рубашку на хейловской груди. И оборотень чуял, что это конец, что врачи не успеют, что даже Стайлз, как бы не спешил, сорвавшись из школы, не успеет вовремя, потому что это точно конец. — Джон, я клянусь, — пообещал он, — будьте спокойны, я все сделаю. Стилински громко выдохнув, всматриваясь в его глаза, и будто убедившись в его правоте, резко сжался, пережидая острый спазм. — Хор-рошо, ты … обещ… — все же сумел выдохнуть он и его тело непроизвольно расслабилось и обмякло. Он затих. Спустя несколько секунд раздались громкие голоса и вой сирен. Но все было окончено. Дерек держал на руках тело своего начальника еще несколько долгих мгновений, нутром чувствуя, как к ним спешит, резко расталкивая столпившийся народ, запыхавшийся Стайлз. Но все уже было окончено. *** На похоронах Дерек неотрывно наблюдал за мальчишкой, незаметно стоя в стороне. Естественно и оборотнем не нужно было быть, чтобы отчётливо уловить в каком ужасном состоянии находился омега. Глубокая депрессия, в которой он буквально захлебнулся. Но он борется с ней, как может, своими силами, стараясь пережить свою утрату самостоятельно, не плача в жилетку друзьям. И альфа с четкой ясностью понял, что ему хочется подойти и закрыть Стилински ото всех горестей мира своей широкой спиной. Но именно он волею судьбы, должен огорчить его еще больше. Хейл, пользуясь служебным положением, узнал, что Меллисе, по сути единственной, кому на омегу не наплевать и кто по праву мог бы приютить его — откажут. И все потому, что ее скромный доход слишком мал, чтобы воспитывать двоих детей. Государство любезно возьмет заботы о несовершеннолетнем пацане, на себя, попутно наложив лапу на все, что у него было: на родной дом, на две потрепанные временем и не очень умелым ремонтом машины, также на привычный круг общения, школу и всех друзей. Потому как приюта для омег в их городке попросту не было, да и во всем округе также. Так что Стайлза увезут далеко и надолго… Оставаться в родном городе, ему оставалось недолго, это дело буквально трех дней и Стилински всё-таки заберут. Таковы законы. Если только, он не решится на то, что обещал он умирающему начальнику. И блять, неужели он отступится? Нет… Дерек не настолько мудак, и, несмотря на «дохераллион» его недостатков, он все же человек слова. Хейл делает глубокий вдох, чтобы быть спокойным и убедительным, собираясь сказать Стайлзу то, что сказал сорок пять минут назад Мелиссе Маккол. *** Стайлз молча сидит на диване, ставшем ему уже родным в гостиной Макколов. Сидит наедине с Дереком, который удобно устроился в кресле, рядом с ним, на столике стоит чашка кофе и тягостная тишина вокруг. Кофе, как неуместная дань гостеприимству, все же остыл — альфа даже не прикоснулся к нему. Гроза за окном набирает силу, и Дерек иррационально даже благодарен погоде, ставшей совсем дерьмовой, ибо мерный стук капель разбавляет их непростое молчание. Мелисса и Скотт деликатно оставили их наедине, для того чтобы они могли просто поговорить. После того как Хейл поведал им, что попечительский совет отказал в прошении Мелиссы стать опекуном для несовершеннолетнего Мечислава Стилински и его собственном решении, касательно дальнейшей судьбы омеги. Хотя честно, Стайлзу уже было все равно, смерть отца полностью вытеснила все остальное из его головы, и собственная судьба его не волновала. Жить у Скотта — было бы отлично. Нет? Что ж, тогда Стайлз согласен и на приют. Миллионы детей так живут, не он первый и не последний. Однако судя по тому, что заявил заместитель его отца, он желает оформить над ним опеку. И, кажется, это даже не обсуждается. Наверное, у Стайлза действительно поехала крыша, и начались правдоподобные глюки, потому как альфе, находясь в здравом уме — зачем все это? Они с ним даже не друзья-приятели!  — Дерек, — зовет он, и кашляет, чтобы прогнать из голоса хрипотцу. Альфа быстро поднимает на него взгляд — пронизывающий и холодный. — Давай сразу к делу. Я не хочу мешать тебе, так что не нужно напрасных жертв, — Стайлз мельком бросает на сцепленные руки, и нервно продолжает, — не нужно, правда. — Ты не можешь жить в приюте, — на всю его тираду спокойно заявляет Дерек. — И это не обсуждается. — Да что с тобой не так, чувак, нам придется вместе жить! Да это нереально, вообще! — Стайлз издает нервный, затравленный смешок. Хорошо, что со стороны он себя не может услышать, — так что приют — я переживу. Теперь я все переживу. Дерек смотрит на него изучающе долго, не меняясь в лице: равнодушный и нечитаемый. Стайлза естественно напрягает этот тяжелый взгляд, но он слишком вымотан, чтобы благоразумно отвести взгляд. Он слишком устал. — Я все решил, Стайлз, — Дерек опускает взгляд на окно, — необходимо лишь твое формальное согласие. Но учитывая твое состояние, и мои связи — все уже готово. Завтра документы будут готовы … — и продолжил он, вновь всматриваясь в омегу, — и я тебя заберу. — Чего? В добровольцы подался? — омега находит в себе силы удивленно воскликнуть. — Будь готов завтра к пяти, я как раз закончу смену, и заберу бумаги, — игнорируя его вспышку, разъясняет Хейл. И замолкает, давая Стайлзу переваривать услышанный «приговор». Блять, неужели это дерьмо по-настоящему происходит с ним? Теперь Дерек будет заботиться о нем, пытаясь заменить ему отца. Господи, конечно же нет, никто и ничто не сможет заменить его, иногда Стайлзу кажется, будто он снова может вернуться домой и увидеть его там. Усталого, после тяжелого дежурства, спорящего с сыном о том, что именно они будут на ужин. От этих мыслей в горле предательски щиплет. Стайлз усиленно старается отогнать от себя эти мысли. — И долго я останусь с тобой? — тихо спрашивает он. — Сколько потребуется, — сухо отвечает альфа, — теперь ты находишься под моей ответственностью. Уж как-нибудь потерпишь мое общество, пока тебе не стукнет восемнадцать — потом можешь сваливать куда сам захочешь. — Я не хотел… — Стайлз запинается, ему не хочется принимать помощь от Хейла, играющего в благородство его, черт возьми, жизнью! Ему до восемнадцати почти год, а затем… Блять, раньше, будто в другой жизни они с отцом часто обдумывали, куда именно он пойдет учиться, перебирали разные варианты. Естественно, отец желал, чтобы он поступил в хороший колледж, получив хорошее образование и хорошую работу. Но теперь? Господи, теперь, ему и идти-то некуда, не то чтобы заплатить за колледж, и за родной дом, который, скорее всего, заберут. У него и родни-то нет, кому он нахрен сдался? — Хватит, Стайлз. — говорит Дерек в пространство. - У меня нет ни времени, ни желания уговаривать тебя. Просто знай, что все будет нормально, настолько, насколько это возможно в сложившейся ситуации. Думай, о том, что тебе останется ваш дом и все имущество. По закону, никто не вправе изъять то, что принадлежит тебе, если у тебя будет опекун. Стайлз морщится от его слов, пиздец, теперь он еще и меркантильная сволочь в глазах Хейла, который как последний веский аргумент использует его дом, и все что с ним связано. Меньше всего его волнует материальная сторона их совместного бытия. Господи, как по-идиотски это звучит. — Завтра в пять, — напоминает ему теперь уже опекун, коротко посмотрев в глаза, резко поднимаясь, — не провожай. — Иди на хер, я не согласен, Хейл! — Его возглас, кажется, услышала лишь пустота в гостиной Макколов, и потому остается без ответа. Из кухни доносятся голоса, долбанный джентльмен Дерек зашел попрощаться с Мелиссой. Учтивый козел. Блять, злиться на него — нет никаких душевных сил. И мозг, не сдерживаемый ничем, отправляется в свободное плавание, заставляя вновь и вновь возвращаться к словам Хейла: «под моей ответственностью». Видимо, ответственность за его жизнь — это наказание, которое альфа выбрал сам для себя, смертник блин. Это кажется идиотизмом чистой воды, и на месте Дерека бы, Стайлз сбагрил бы сам себя в приют и жил бы как раньше. Однако мотивы альфы для него неизвестны и непонятны, а в муки совести и чувство вины Стайлз не верит. Поэтому тут что-то другое, потому как в прямом смысле, надо быть идиотом, какого свет не видывал, чтобы взвалить на себя такую обузу как Стайлз. Поэтому, просто наверняка, его мучает чувство вины, решает омега и разгулявшийся мозг услужливо напоминает вновь и вновь случаи, когда оборотень защищал его отца на сложных вызовах, именно в тот момент, когда шерифу грозила реальная опасность. Стайлз естественно обо всех этих геройствах знал, по кратким рассказам своего отца и более детальным — коллег. Он помнил, как после одного такого случая, сидя в приемном покое, вымотанный до предела шериф в тягостном ожидании о судьбе своего заместителя, начал рассказывать сыну, который примчался туда, что произошло. И почему его второй заместитель оказался в реанимации окружной больницы Бикон Хиллз. Это был рядовой вызов, и ничего не предвещало беды, как один из грабителей начал беспорядочно стрелять. Конечно никто кроме старшего заместителя Хейла, не ведал, что творилось в его голове, впрочем, в тот момент за него «думали» и действовали инстинкты. Перебившие весь здравый смысл человеческой сущности самого Дерека, которой, кстати, уже и не понимал, что собирался натворить, потому, как в нем билась лишь одна мысль, перебивая все остальное в нем: если шериф умрет, то Стайлз останется один. И все… В тот раз Дерек Хейл, второй заместитель шерифа округа Бикон Хиллз, натурально прикрыл своим телом своего начальника от верной гибели, поймав в прямом смысле слова пулю, которая предназначалась Джону. Пулевые ранения ощущались ужасно больно, но это не смертельно. Едва альфа оправился от ранения, находясь в палате интенсивной терапии, хотя собственно, нужды в этом уже и не было. Отличная регенерация сделала свое дело, и сам Хейл был в относительном порядке. Стайлз тогда прошмыгнул к нему в палату и сказал «Спасибо», переполненный «невысказанным вслух» чувством благодарности. Альфа, сидевший на кровати, молча кивнул, просто, без лишних слов, понимая все то, что хотел ему сказать этот пацан, которого переполняла благодарность за его поступок, и никакие слова в мире не могли описать всю ее глубину. Хотя после нельзя сказать, что они все стали близки, больше чем раньше. Нет. Дерек, все также часто обедал вместе с Перришем и Стилински старшим, и к ним иногда присоединялся и Стайлз. Хейл никогда не ловил себя на мысли, что именно этот омега притягивает его физически, нет, конечно. Для него он просто был сыном его начальника, шумным, суетливым, выплёскивающим саркастичные замечания, не особо думая нужно это окружающим или нет. Не озлобленный, как некоторые представители его поколения, с кем альфа имел дело по роду деятельности, нет конечно. Стилински младший был веселым, ярким, живым, полным этой самой живости во всех смыслах. И то, как эти двое держались друг за друга, неосознанно заставляло самого Хейла испытывать сожаление из-за потери своей семьи. Конечно спустя столько лет, в нем поутихла боль после пожара, и потери почти всей семьи, из которой в живых осталась тогда лишь он, Лора, Кора и дядя Питер. Однако именно смерть Лоры привела его в Бикон Хиллз, и желание найти убийцу привело его к службе в полиции. И даже несмотря на это, в общем, он не жаловался на жизнь, и этот период был одним из самых спокойных, несмотря на всю тяжесть такой службы.