Десять тайных желаний

      Легкие пушистые снежинки падают с небес на землю. Кружатся в воздухе, замирают под порывами ветра, и ложатся потом мягким искристым ковром. В жизни каждого из нас под Рождество обязательно случаются чудеса. Может быть маленькие, совсем неприметные с виду. Чаще всего, загородившись стеной из неудач и одиночества, мы теряем их по незнанию или нежеланию принимать… Даниэль был ровно таким же, пока в его окно не постучался ангел. Да, да, вы не ослышались, самый настоящий, с крыльями из белоснежных перьев, где-то около пяти лет назад…       Трудно ли жить с ангелом, пусть даже бывшим? Нет, если вы готовы к многочисленной живности, притаскиваемой в ваш общий дом: ободранные кошки, хромые собаки, птицы с перебитым крылом… Один раз они с СонУ даже принимали роды у ежика. И смех и грех. Маленькие полупрозрачные комочки чуть больше напёрстка. Потом все двенадцать ещё месяц жили у них, пугая по ночам кошек. Но все это мелочи…       Сложнее, когда твой любимый бывший Ангел ещё и врач. Бесконечные смены, внеплановые дежурства и недели в одиночестве. Даниэлю грустно. Он хмурится, глядя сквозь чужой шелковистый затылок, в заледеневшее окно. — Я ведь брошу тебя когда-нибудь, Он СонУ. — Правда? — Откликается виновник невеселых мыслей. Идеальная бровь слегка изогнута, — начинать паковать чемодан? — Сволочь небесная. За пять лет ещё и язвить научился, — Кан поспешно отворачивается к стене, двигаясь от СонУ на кровати, — Если надумал — можешь уходить. Господи, что я творю? Не уходи, останься. Я так тебя, гада, люблю. — Даниэль? — приблизившись зовет другой. — Да? — Я же тебя слышу, — мягко шепчет он, обнимая, — я тоже тебя люблю. — Правда? — Конечно, — СонУ осторожно кусает за чужое, моментально покрасневшее, ушко, — хочешь докажу? — Нет. Стоп. Не сейчас, — Кан резко переворачивается, — руки прочь, Он СонУ. Ты предлагаешь мне себя в доказательство? — Нну, ээ… Я думал это самый удачный из аргументов, — тонкие губы расплываются в виноватой улыбке, но в глазах, обращенных на младшего, так и прыгают озорные чертенята. Даниэль сдается. Порывисто притягивает к себе вплотную, так что обоим теперь затруднительно дышать, и целует в темные волосы. — Я стал абсолютно ОнСунУшизависимым. — Кан краснеет от вырвавшегося наружу признания и зарывается лицом в чужих волосах, — вот такой вот дурак, — голос хрипит то ли от переполнивших эмоций, то ли от нехватки в легких кислорода. — Ты… — начинает было СонУ, но его речь прерывает настойчивая трель телефона. — Опять… — тоскливо бормочет Даниэль, пока старший тянется к мобильному. — Да, Минхен? — вопросительно приветствует он позвонившего, — Что-то случилось в больнице? Кан почти ненавидит этого сослуживца своего ангела. Парню кажется, что молодой доктор Хван, словно пятое колесо в телеге их с Оном отношений. Сорванные романтические свидания, внеочередные дежурства, срочные полуночные вызовы — чаще всего все они начинались со звонка вышеупомянутого врача приемного отделения. СонУ виновато улыбается и Даниэль начинает злиться. В душе он, конечно, понимает, что подобные мысли просто нелепы, но ничего не может поделать с собственным разочарованным и ревнивым сердцем. — Можно подумать, что ты единственный в больнице хирург-ортопед — бубнит он на ходу, послушно вставая из теплой постели среди ночи и идя готовить крепкий экспрессо своему доктору. СонУ ловит у кухни и примирительно обнимает его со спины. — Прости, — утыкается он в сильную шею, — я постараюсь вернуться как можно скорее.  Кан вздыхает, не веря. — Что сегодня? — искренне интересуется он, надеясь, что экстренный вызов не является следствием чего-то по-настоящему трагичного или опасного. Он знает, как действуют на старшего чужие слезы, особенно в канун Рождества. — Санта Клаус застрял в дымоходе, его привезли в больницу вместе с куском трубы, — ангел силится не засмеяться, — Минхен надеется, что ничего страшного, — продолжает излагать он, — но просит приехать и проследить, чтобы при извлечении бедолаги ему не повредили позвоночник. — Господи, что он делал в трубе? — Даниэль тоже с трудом подавляет рвущиеся наружу смешки. — Не знаю, — СонУ почти полностью собрался, — расскажу тебе подробности, когда вернусь.       Кан остался один. Налил себе липового чая и, не зажигая свет, прошел в полутемную спальню. Сел на подоконник у огромного, занимающего полстены, окна, и стал смотреть на занесенную снегом мостовую, парк, огни, снующих туда-сюда, одиноких машин. Время текло незаметно. Молодой человек даже вздрогнул, когда будильник сиротливо пискнул у кровати, сообщая, что уже семь утра. «Чтож, пора готовить себе завтрак! — парень бесшумно соскочил на пол, — С началом Рождества, Кан Даниэль!» СонУ позвонил уже вечером. — Слушаю, — грозно начал Кан. — Я соскучился, — мягко ответил на ершистое привествие бывший небожитель, — Ты там как? — Отлично, — все так же холодно продолжил Даниэль, — ты в курсе, что портишь уже пятое наше Рождество? — он тоскливо посмотрел на полусгоревшие свечи и испорченную от неоднократных подогревов еду. — Приедешь за мной? — А ты стал совсем наглым, Он-хен. — Прости, сам я боюсь не успею, у Минхена завал, — тихий, бархатный голос СонУ выражал явное сожаление, — Ниэ-ли… Я же не знал…       В сотый раз за сутки Кан вздохнул, потом рассержено пнул ни в чем не повинную диванную подушку, оделся, схватил ключи от машины и поехал в больницу к вечно испытывающему его нервы, любимому человеку. Растрепанный, уставший СонУ, выбежавший из стеклянных дверей навстречу, заставил даниэлево сердце пропустить очередной удар. Резкие слова тут же потерялись на задворках сознания. — Пошли, — Он схватил его за рукав и потянул в только ему одному известном направлении. — Мы куда? — все же поинтересовался Даниэль, послушно ведомый другим. — Я есть хочу, — СонУ слегка повернулся и посмотрел на младшего, состроив печальную мордочку, — за все время выпил лишь несколько чашек кофе. Минуты через три они остановились у крохотного минимаркета, старший уверенно толкнул дверь. — Ты привел меня есть рамен? — Кан пытался втиснуть свои длинные ноги под невысокий пластиковый столик, притулившийся у узкой запыленной витрины. — Ниэ-л-ли, пожалуйста, — СонУ примирительно толкнул его плечом в плечо, — мне вот все равно где я и что ем, пока мы вдвоем. Даниэль хотел было упрекнуть хена в излишнем пафосе сказанных слов, но, взглянув на счастливого, уютного СонУ, аппетитно поедающего лапшу, прижавшись к нему сбоку, промолчал, посмотрел сквозь мутное стекло на запорошенную снегом улочку, на огоньки соседних домов и понял, что его ангел прав. — Так что там с Сантой? — вспомнил он об утреннем происшествии. Доктор в ответ заливисто расхохотался. — По словам других, наш незадачливый дед немного перепил в баре, а потом схлестнулся с кем-то из посетителей и в качестве доказательства, что он самый настоящий Санта полез зачем-то в каминную трубу. Видимо хотел улететь, но застрял… — Да уж… — Кан тоже прыснув в ответ. Они еще долго не могли остановиться. Их счастливый смех эхом разносился по полупустому магазинчику, смешивался с серебристой лунной пылью и улетал в небеса.