... не войной...

5 сентября «Послушай, Гермиона, я очень рад за вас. И, честно, я бы предпочел, чтобы Чжоу застала меня в обществе двух старост, а не облепленным зеленой слизью. К тому же только слепой не заметил бы, как под узкой мантией Чжоу выделяются округлые холмики груди…» — стоп! Этого Гермионе говорить не следовало. Но нужно было признать: слегка чокнутая Луна и неуклюжий Невилл — самая подходящая Гарри компания. В Хогвартс-экспрессе он, впервые за эти годы, чувствовал себя как никогда далеким от друзей, школьных забот и необходимости соблюдать тысячу лет назад установленные правила. Аккуратно упакованный шарик все так же лежал в его чемодане. В нем хранилось будущее, и оно было предсказано одной из самых несерьезных личностей, что Гарри когда-либо встречал. Но если Волдеморт придавал ее словам такое значение, что немедленно был готов убить всю его семью, а Снейп пошел против воли Дамблдора, чтобы рассказать о пророчестве, то и сам Гарри не мог относиться к нему с пренебрежением. Он сходу не мог сказать, что пугало его больше: определенность собственной судьбы, призрачный шанс на победу или идиотское предположение Снейпа, что он и Волдеморт могут быть предназначены друг другу. После совершенно фантасмагорических картин, в которых Волдеморт приносит ему завтрак на серебряном подносе и вытирает ноги влажным полотенцем, Гарри уже ничего не могло удивить: ни скелетоподобные крылатые кони, которых видели только он и Луна, ни новая песня Распределяющей шляпы, ни явление Амбридж в качестве профессора ЗоТИ. Но если бы он не был заранее готов ко всем перешептываниям и шушуканьям за его спиной, то наверняка бы сорвался еще до десерта. Выходило, что Снейп поступил правильно, заранее рассказав о том, чего следует ожидать. Гарри ужасно хотелось хотя бы подать ему знак, но Снейп, как и Хагрид, не явился на праздничный ужин. Друзья были уверены, что Хагрид выполняет важное поручение Дамблдора. Наверняка и Снейп отправился куда-то по заданию Ордена. Все должен был прояснить завтрашний день, где в расписании вторым значилось зельеварение, и Гарри мог только предполагать, что если им не представили нового учителя, то он увидит Снейпа на занятиях. * * * Никогда еще Гарри так не волновался перед дверью класса зельеварения. Переступить порог и встретиться взглядом с тем, кто делит с тобой общую тайну… До сего дня он был уверен, что такое возможно только между друзьями. Но вышло наоборот — даже Гермиона и Рон не знали того, что известно ему и Снейпу, и от этого Гарри чувствовал себя не в своей тарелке. Хуже того — предателем, ведь сам знал, каково это, когда от тебя что-то держат в секрете. В классе царила обычная гнетущая атмосфера, словно где-то витал невидимый дементор. Снейп выглядел еще хуже, чем летом: кожа из бледной стала почти зеленой, за воспаленными веками едва угадывался тусклый взгляд, а мантия болталась на худых плечах, как на вешалке. К середине урока Гарри в голову пришла мысль, что это вовсе не Снейп посетил его месяц назад в доме Дурслей. Любой мог использовать оборотное, чтобы поговорить с ним. И даже… даже… сам Дамблдор. Он настойчиво искал в глазах Снейпа хоть намек на то, что их связывает нечто большее, чем рецепт на доске. Тщетно. Ублюдок не реагировал ни на что! Гарри и сам не заметил, как запорол Умиротворяющий бальзам. Но что бы ни делалось — шло ему на пользу: профессор наконец-то снизошел до общения с ним, и Гарри специально ввернул нужные слова в свой ответ. — Великие пророки древности, — сказал он, — утверждают, что лунный камень также имеет способность предсказывать будущее. На каникулах я много узнал о пророчествах и даже видел одно такое. И сощурил левый глаз, глядя на Снейпа. Руки Гермионы задрожали, и она налила в котел на три капли сиропа чемерицы больше, чем следовало по рецепту. За спиной послышался ехидный смешок Малфоя, а Снейп, казалось, даже не понял намека. — Вы не ударялись головой этим летом, мисс Грейнджер? — ледяным голосом спросил Снейп, пока уничтожал пародию на бальзам, что плескалась в котле Гермионы. — В таком случае это значок старосты факультета лишил вас здравомыслия. Гермиона покраснела до корней волос. Гарри с трудом дождался конца урока. Снейп выставил их вон, и почему-то именно Драко, Крэбб и Гойл не торопились исполнять приказ декана, словно специально копаясь и хихикая над сумками. В классе Прорицаний у него мелькнула мысль напроситься на отработку к профессору Трелони, чтобы спокойно расспросить о сути реальных пророчеств, о том, как они хранятся и активируются. Но спустя десять минут он понял, что встань он хоть на голову, обложи профессора отборнейшими ругательствами или оттаскай Лаванду Браун за волосы посреди класса — Сибиллу Трелони не спустить с облаков, в которых она витает. Это взбесило Гарри до такой степени, что к обеду он едва контролировал себя и безотчетно кидался то на Рона, то на Гермиону. Хотя следовало бы утихомирить смешки и подмигиванья за слизеринским столом. Малфой вел себя так развязно, что заслужил осуждающий взгляд невозмутимого профессора Флитвика. Снейп так и не появился в Большом зале. Неудивительно, что после всех перипетий первого учебного дня Гарри сцепился с Амбридж. Даже перспектива отработки не пугала — так хотелось стянуть с надутой жабьей рожи фальшивую улыбочку. — Ты совсем рехнулся, — сказала Гермиона за ужином. И Гарри не мог не признать, что подруга права. Учебный год, так паршиво начавшийся, не предвещал ничего хорошего. Шрам, полыхнувший болью на первой отработке, ныл не переставая, но Гарри упрямо не хотел идти с такой мелочью к Дамблдору. Словно побитый щенок выклянчивать жалость у того, кто не доверял тебе никогда? Если желание поддержки сильнее гордости, то… пусть это будет Сириус. Гарри до сих пор было неприятно вспоминать разговор в кладовке дома Блэков, и ни за что на свете он не повторил бы тех гадостей, которые выплевывал в лицо крестному. Но тот, кажется, понял, что чувствовал Гарри летом и почему так сорвался. Понял и не обиделся. Поймет и сейчас, нужно только правильно все написать. К пятнице Гарри был настолько измотан, что не мог думать ни о чем, кроме того, чтобы добраться до кровати, накрыть голову подушкой и хоть на несколько минут забыть о пропущенных тренировках, претензиях Анджелины Джонсон, куче домашних заданий и вечерней пытке у Амбридж. Снейп по-прежнему не появлялся в Большом зале и вел себя так, словно существование Гарри волновало его не больше, чем жизнь гостиничного клопа. Он переключил весь свой сарказм на Гермиону, которая третий раз кряду испортила зелье и только прятала алеющие щеки в ладонях, когда Рон пытался ее утешить. Поведение Малфоя становилось с каждым днем невыносимей и гаже: в четверг он вспрыгнул ногами на обеденный стол, что-то вещая сокурсникам, на сдвоенном зельеварении скривился и показал язык в спину Снейпу. Гарри пришлось ущипнуть самого себя, чтобы убедиться, что это не сон. Даже встреча в совятне с Чжоу — чуточку заспанной, прекрасной, заливающейся нежным румянцем Чжоу — обрадовала его лишь на какое-то мгновенье. Он терялся и с трудом выдавливал невнятные слова, а в воображении живо возникала тетя Петунья, бьющая его по руке, когда он тянулся за недоеденным кусочком торта. «Не сметь, Гарри!» Чжоу, похожая на едва раскрывшийся бутон экзотического цветка, не заслуживала такой дрянной судьбы. Что если его и Волдеморта действительно связывают некие узы? Смерть пугала Гарри гораздо меньше, чем долгая жизнь бок о бок с врагом. Совершенно точно, после отработок у Амбридж он сошел с ума. Теперь ему представлялось, что Волдеморт может заковать его в кандалы или посадить на цепь и навесить ошейник с шипами и блестящими заклепками, как у огромного пса семьи Фостеров, что живут в конце Тисовой улицы. А вдруг в пророчестве что-то подобное, и ради победы Гарри придется совершать мерзости, вроде тех, над которыми хохотали близнецы, воображая «секретное оружие» Пожирателей. Вправе ли он заставлять Чжоу так страдать? Апогея отчаянье Гарри достигло за обедом, когда Гермиона, размахивая субботним выпуском «Пророка», вновь рассуждала о причинах ареста Стерджиса Подмора. Гарри с утра чувствовал себя виноватым. Нет, это было не то же самое ощущение, когда ты расколотил вазу или не смог удержать в пальцах снитч. Речь шла о человеческих судьбах, и если Орден до сих пор несет неусыпную вахту в Зале Пророчеств, то следует это прекратить, пока не стало еще хуже. Он с остервенением переворачивал свой чемодан, добираясь до пророчества, когда откуда-то из глубины выпорхнул листок пергамента. Гарри уставился на узкие четкие буквы, не в силах вспомнить, как и когда получил у Снейпа отработку на выходные. Должно быть, это случилось в тот момент, когда он не помнил себя от усталости и боли в шраме. И как вновь не удивиться его потрясающему везению: повод увидеться со Снейпом с глазу на глаз был идеален. Зажав в руке пергамент, он колотил в дверь личных покоев профессора. Тот по-прежнему не показывался ни в коридорах, ни в Большом зале, а класс зельеварения был пуст. — Мерлин, что там? — послышался недовольный голос Снейпа из-за приоткрывшейся двери. Гарри был твердо намерен поговорить. Поэтому, хоть колени подгибались от страха и усталости, он приблизился к столу и протянул Снейпу пергамент. — Вот… я пришел. Снейп смотрел на листок так, словно Гарри протянул ему живую гадюку. — Похвально, — процедил он, — что вы, Поттер, стараетесь заработать карманные деньги, а не полагаетесь на наследство родителей. Пожалуй, только чтобы не разочаровывать хозяйку «Трех метел», я выберу пункты семь и одиннадцать. И еще бутылку можжевеловой настойки. У Розмерты она великолепна. Гарри отступил на шаг и удивленно моргнул. — Я пришел на отработку, профессор. — Бедняга, вы совсем повредились рассудком. Я не назначал вам наказаний. Но если вы так настаиваете… Сорок унций флоббер-червей ждут вас в классе. «Интересно, кто из нас сошел с ума?» — хотел сказать Гарри, но вместо этого процедил: — У вас в руках, сэр, предписание об отработке на сегодня, подписанное лично вами. — Поттер, ступайте вон. Даже статус знаменитости не давал вам права вторгаться в мой кабинет, а уж теперь… Гарри до сих пор видел загнутый угол, где четким профессорским почерком значилось слово «отработка», и ничего не понимал, кроме того, что Снейп почему-то выставляет его. — Отдайте пергамент! Снейп цепко держал в пальцах нижний край, Гарри дернул на себя, и листок с хрустом разорвался пополам. — Простите, — пробормотал Гарри. — Похоже, произошла ошибка. Снейп тяжело вздохнул и движением руки распахнул дверь. * * * — Гермиона, вот, смотри… — Где ты достал доступ в запретную секцию библиотеки?! Не мог, что ли, аккуратней обращаться? Обязательно нужно было разорвать? Он же теперь недействителен! После того как Рон расстроился из-за испорченного абонемента на игры «Пушек», Гарри уверился — пергамент зачарован. Но он никак не мог вспомнить, откуда тот появился в его чемодане. Более того, он по-прежнему видел часть приказа об отработке. Он вертел клочок, рассматривая его на свет, пока над ухом не раздалось суровое покашливание. Амбридж! Гарри поспешно сунул листок в карман и обернулся, сжав челюсти и расправив плечи. Нависшие над ним близнецы Уизли зашлись в приступе смеха. — Это была дурацкая шутка, — мрачно сказал Гарри, и тут его осенило. — Вы… ваш подарок мне на день рождения! — Что-то пошло не так? — обеспокоился Фред. — Единственный экспериментальный экземпляр, могут быть накладки. — Слишком дорог и сложен для массового производства, — добавил Джордж. — Нерентабельно. Гарри молча протянул им половину пергамента. — Погляди-ка, Фред… — Все нормально, Джордж. Я по-прежнему вижу вывеску нашей будущей лавки. — Я тоже. Гарри, мы ведь можем и обидеться. Зачем ты разорвал психопергамент? — Несчастный случай, — буркнул Гарри, и братья подтолкнули друг друга локтями, захихикав в ответ. — О, да! Например, голую Чжоу Чанг вполне можно считать несчастным случаем. Не беспокойся, мы — могила. Гарри с трудом справился со смущением. Неужели его симпатия к Чжоу настолько заметна? — То есть я там должен видеть… — То, что сейчас хочешь больше всего. — Или кого, — добавил Фред. — Специальный состав, не спрашивай, где достали, все равно не скажем. Плюс редкое заклинание овеществления мыслей. Почти месяц работы. А ты… — Я не нарочно… Близнецы синхронно пожали плечами и, хором сказав: — Прости, у нас дела, — оставили Гарри посреди коридора. Он еще долго рассматривал неровный край желтоватого пергамента, но изображение не менялось: на листе по-прежнему проступал почерк Снейпа и слова «отработка в субботу вечером». Гарри вспомнил, как впервые увидел подарок братьев и счел его пустой шуткой. Но это было похоже на правду: больше всего в тот момент он хотел узнать новости и повидаться с друзьями. А сегодня ему нужен был повод явиться к Снейпу, и чуткий артефакт показал его желание. Гарри растерянно бродил по коридору. Странно, что Снейп увидел меню «Трех метел». Он, конечно, мог и соврать, но… да что же это за человек, самое большое желание которого — мясной паштет и можжевеловая настойка? С другой стороны, у Амбридж наверняка был бы сам Гарри, прикованный цепью к стене, с кляпом во рту и исполосованный кровавыми надписями. Вот уж и правда всё познается в сравнении! Новый профессор ЗоТИ стремительно набирала очки и вырывалась на второе место в списке личных врагов Гарри, уступая лишь Волдеморту. Стоило вспомнить об этом, и шрам опять заныл, вернулись легкое головокружение и слабость, как будто он только что слез с метлы после нескольких финтов подряд. Выровняв дыхание, Гарри все же решил, что необходимо вернуться к Снейпу. «Может, у него и радостей в жизни больше не осталось, — размышлял он, шагая по тайному ходу в Хогсмид. — Или эльфы отказались его кормить, и поэтому Снейп не появляется в Большом зале. Или у него язва от местной пищи». Последнее казалось вполне правдоподобным, с учетом того, что Снейп выглядел все хуже и хуже. Мадам Розмерта нагрузила его корзинкой с едой под согревающими чарами и квадратной бутылкой. — Я уверена, что это не для тебя, — прервала она его оправдания. — Только один посетитель всегда делает именно такой заказ. Наверное, профессор Снейп очень занят и попросил… Гарри кивнул, выложил на стойку пятнадцать сиклей и поспешил сбежать без объяснений. Казалось, даже дверь Снейпа излучает возмущение и неприязнь. Сам профессор сидел на том же месте и в той же позе, как и несколько часов назад. — Чего вам еще, Поттер? Считаете, что недостаточно раздражаете меня своим присутствием? — Я… вот… — Гарри выставил перед ним корзинку с торчащим горлом бутылки. — Мадам Розмерта велела передавать вам привет. Левый уголок губ Снейпа полез вверх в брезгливой усмешке. — Сколько я вам должен, Поттер? — Ничего. Я просто… Профессор порылся в ящике стола и вынул галлеон: — Возьмите. Сдачи не нужно, это вам за услуги. Гарри вспыхнул: — Я вовсе не собирался вас разорять. Завтра весь Слизерин будет знать, что я готов прислуживать их декану за лишние два сикля. Нет уж, спасибо. Я просто… ну что такого, если человек хочет есть? Вы же не ходите в Большой зал. А мне нужно было с вами поговорить. — Вы правы, не хожу. Странно, что заметили. — И коридоры по ночам не патрулируете. Иначе бы уже несколько раз поймали меня после отработок. — Вы ухитрились заработать наказание в первую же учебную неделю? Кто ж меня так обставил? — ядовито спросил Снейп. — Амбридж, — вздохнул Гарри. — Но это уже неважно. — Что вам нужно от меня? — Вы помните, о чем мы говорили на каникулах? Вопрос очень не понравился Снейпу. Настолько, что он сдвинул в сторону корзинку с едой и сгреб пергаменты в ящик стола. Потом он долго буравил взглядом постепенно теряющего самообладание Гарри и наконец выплюнул: — Допустим. — Оно у меня. Ему показалось, что Снейп не услышал. А если услышал, то не понял. — Пророчество. Я забрал его еще в день слушания в министерстве. — Об этом вы поставили меня в известность на первом же уроке. — Но вы даже виду не подали… — А должен был броситься вам на шею и расцеловать? — Оно у меня, и я не знаю, что делать. Вы же понимаете — Орден дежурит в Зале Пророчеств, чтобы Волдеморт не завладел им. А охранять там уже нечего. — По некоторым причинам я не в курсе происходящего в Ордене. Но это не ваше дело, Поттер. — Выходит, вы заставили меня забрать пророчество, чтобы отдать его Волдеморту. Поистине слизеринский ход! Так знайте, что вы его не увидите! Гарри с трудом мог держать себя в руках. Все нервное напряжение последней недели, вся боль и досада вновь рвались наружу криком. Ведь он даже пожалел Снейпа, отнесся к нему по-человечески! А тот предал его, обманул, вдобавок заставив поклясться, что Гарри будет хранить тайну. Нет! Он немедленно пойдет к Дамблдору! Повинится, все расскажет или выпытает у Трелони, что делать с этим чертовым шаром. Гарри бесился, орал и даже, кажется, грохнул кулаком по профессорскому столу так, что подпрыгнула чашка, но Снейп оставался таким же недвижимым и безучастным. — Сядьте, Поттер! — наконец рявкнул он. Колени подогнулись сами по себе, и Гарри, тяжело дыша, рухнул на стул. Толкового разговора не вышло. Едва он успокоился и собрался с духом, чтобы попросить Снейпа помочь открыть пророчество, как тот смертельно побледнел, вцепился пальцами в ручки кресла, и его лицо исказила судорога. — Убирайтесь, Поттер, — прошипел он сквозь зубы. И тут же шрам Гарри словно ковырнули раскаленным гвоздем. В глазах помутилось от боли, и он провалился в бездонную яму. — Вон… — простонал Снейп. Сквозь густую пелену Гарри видел, что профессора трясет, а из-под волос ползет струйка крови и стекает за высокий воротник. Снейп кусал губы и впивался ногтями в край стола. — Вас вызывает Волдеморт, — догадался Гарри, силясь встать. Снейп распахнул невидящие глаза и прошептал: — Вернетесь в понедельник… Гарри с трудом добрался до двери и только захлопнул ее, как в кабинете послышался грохот и звон стекла. Ему показалось, что обрушился один из шкафов с ингредиентами. Дернув за ручку, он сообразил, что вход в кабинет заблокирован. Что если Снейп потерял сознание? Он никогда не задумывался, что вызов с помощью метки может быть не менее болезненным, чем его собственные ощущения. К счастью, до гостиной Гриффиндора он добрался без приключений. В голове прояснилось, и осталась только саднящая боль, как от разбитой коленки. Он был уверен, что Волдеморт испытывает сейчас какое-то мрачное удовольствие. Что-то грязное, вязкое и сладкое разливалось по венам Гарри, так, словно они были наполнены не кровью, а болотной жижей пополам с кленовым сиропом. Должно быть, хозяин устроил торжественный ужин для Пожирателей и развлекался от всей души. Гриффиндорцы давно разошлись по спальням, и никто не помешал неожиданному явлению Сириуса в камине. Разговор с крестным — то, что нужно было Гарри, но… ему нужен был совсем не такой разговор. Слова Сириуса вместо надежды и успокоения принесли разочарование. Да, наверное, Гарри в глазах крестного никогда не станет похожим на своего отца. Отчаянный поступок, на который он решился, мог бы изменить мнение Сириуса, но Гарри рассудил, что, пока сам не услышит пророчество, не следует посвящать в эту тайну друзей. Позже… может быть… смотря что уготовила ему судьба в лице Сибиллы Трелони. Боль в шраме сегодня была не такой, как в последние месяцы — больше похожей на вспышки белого огня под кожей. Он совершено точно почувствовал Волдеморта в кабинете. Очевидно, Снейп по какой-то причине не хотел, чтобы Гарри видел, как он облачается в плащ и маску Пожирателя, отправляясь на встречу со своим Лордом. Но что, если Снейп расскажет тому, что пророчество у Гарри? Бездумно перебирая гору пергаментов и учебников в гостиной, Гарри пришел к выводу, что если Волдеморт захочет каким-либо образом пробраться в школу, то лучше уничтожить пророчество. Пусть он никогда не узнает, что в нем было, зато этого не узнает и враг. С этим решением и мыслями о том, что завтра целый день следует посвятить учебе, он заснул. Снились ему почему-то коридоры слизеринских подвалов: приоткрытая дверь в пустой класс зельеварения и мощный щит чар перед входом в кабинет Снейпа. Гарри видел сияние заклинаний, плотный светящийся узелок, который, должно быть, обозначал пароль, и еще нечто, напоминающее ледяную стену с плотной зеленой паутиной внутри. Проснувшись, он так и не смог вспомнить, зачем искал во сне Снейпа. В воскресенье в Большом зале того предсказуемо не оказалось.