Ты принадлежишь только мне

Солнце заходит за горизонт, обозначенный пластмассовым озером, что нежно переливалось в его лучах. Солнце больше похоже на сладкий персиковый леденец, который окунают в розоватый кисель. Закаты редки здесь:часто их не видно из-за растрёпанных чёрных туч, покрывалом укрывающих небо. Захари, не зная почему, очень любит смотреть на закаты. Для него это похоже на метафору окончания жизни. А рассвет-её начало. Баттер не понимал своего друга, сохраняя безразличный вид, но так же смотрел на красное зарево. Вообще, Баттер редко разделял с Захари такие моменты, наполненные романтикой и чем-то приторным. Но что-то, будь то Кукловод или зов сердца(есть ли оно, сердце?), тянуло разделить эти минуты с торгашём. Казалось, что, погружённый в свои мечты и мысли, Захари не замечал бейсболиста рядом. Отнюдь, он чувствовал лёгкость в душе от присутствия Баттера. Но только ли лёгкость? Захари ощущал в душе новое, может просто забытое чувство тепла. Он нуждался в Баттере. Минут 10, может 15, они смотрели на зрелище, дарованное им природой. Но чем ниже опускалось солнце, тем меньше времени оставалось на подготовку к ночлегу. Баттер осмотрел предполагаемое место для привала на наличие нечисти, а Захари достал из рюкзака необходимое. После осмотра, Баттер присел на пол, оперевшись о стену плечом, от чего невольно зажмурился. Он надеялся, что торговец это не заметил. Зря. –Баттер, тебе больно? Ты ранен? –Нет, совсем нет, не о чем беспокоиться. –Снимай с себя верхнюю одежду. Баттер сердито посмотрел на Захари, но подчинился. Сняв с себя полосатую рубашку и чёрную тунику, он поймал ужаснувшийся взгляд янтарных глаз. Захари незамедлительно полез в рюкзак, ища медикаменты. –Это безответственно, Баттер!, - вскрикивал Захари, осматривая бейсболиста. Рёбра и плечи были покрыты синяками всех оттенков синего и фиолетового цветов, на локте левой руки красовался синяк красный, как рубин. Рядом с каждой отметиной была как минимум одна ссадина или царапина. Захари стал обрабатывать раны и синяки Баттера спиртом, сразу же нанося мазь и йод. Бейсболисту ничего не оставалось делать, как жмуриться, шипеть на торговца сквозь зубы и выдавать различные ругательства. Когда все синяки и ссадины были обработаны, Баттер оделся, а Захари сложил медикаменты обратно в рюкзак. –Будь осторожнее завтра, ладно? –Зачем? Захари удивился такому вопросу. Сердце хотело сказать:"Чтобы мне было легче!", но сознание не позволяло пока сделать этого. –Чтобы ты тратил меньше кредитов. Ты думал, я это бесплатно сделал? Хотя зря я это сказал. Баттер улыбнулся и закрыл устало глаза. Захари сидел рядом, смотря на лицо своего попутчика. Брови того опускались, веки явно тяжелели, улыбка вернулась в свой обычный безразличный вид. Иногда зрачки гуляли под веками, Баттер вздрагивал и морщился, синяки давали о себе знать. Захари лёг ближе к Баттеру, достав плед и положив его им на ноги. Он посмотрел ещё раз на бейсболиста, проверяя, спит ли он. Приподняв маску, Захари прикоснулся губами сначала к щеке, а затем и к уголку губ Баттера. Грустно вздохнув, Захари надел маску обратно и лёг спиной к попутчику. Неожиданно, Баттер обнял его со спины, прижав к своей груди,что не могло не заставить Захари улыбнуться и расстаять в этих грубых, но тёплых руках,гадая,сделал это Баттер осознанно или во сне. Баттер прижимал его к себе, смотря сквозь тонкую щель меж веками на чёрные, как смоль, волосы Захари и улыбался. Он провёл носом от основания шеи, до волос торговца и лишь тогда уснул.