рифмуешь как слесарь

У Вани напротив Ваня, у Вани пиво в стакане, Ваня прячет глаза под очками, Ваня взглядом его поедает. У Вани напротив Ваня — чуть наискосок от Замая, блестит на Ваню глазами, и Ваня внутри умирает. Послушай, — сказал бы Ваня, — я знаю, ты в игры играешь, я стримы твои вспоминаю, давай как-нибудь погоняем? Послушай, — сказал бы Ваня, — друзья наши стали врагами, звучит очень тупо, я знаю, но может, го забухаем? Окей, — согласился бы Ваня, — на неделе выйдет едва ли, скинь мне свой контакт в телеграме, к выходным прикачу, обещаю. Буду ждать, — ответил бы Ваня, — предстоящим взволнован я крайне, в игрухах мне нету равных, в выходные увидимся, Фаллен. Так смешно, — думают Вани, если б не было баттловой срани, если б встретились мы случайно, то могли бы мы стать друзьями? Но Мирон баттл сливает. Позабудьте о всем этом, Вани. Если бы люди были тканями, ты был бы дорогим шелком, а я — портновскими ножницами. А главное, никаких ебучих Шокков. Если бы русский рэп был океаном, ты был бы в нем акулой, а я — твоей рыбой-прилипалой. А главное, никаких ебучих Маркулов. Если бы жизнь была видеоигрой, ты был бы в ней Супер Марио, а я — твоим Баузером. А главное, никаких ебучих Дарио. Если бы мне предложили выбрать между концом света и тем, чтоб пожертвовать тобою, миру, однозначно, пришел бы пиздец. А главное, никаких ебучих Рудбоев. Если б ты был квартирой, в твоем паспорте кадастровом значилось бы, что ты собственность Славы Машнова. А главное, никаких ебучих Дизастеров. У Вани по столу раскиданы скомканные бумажечки. Подбери одну, разверни — обнаружишь рисунок бабочки. Он кривой и косой, нарисован дрожащей рукой, будто даун рисовал или ребенок, или кто-то бухой. Неужели на старости лет Фаллен обнаружил в себе художественное дарование? Он просто забыть не может никак этот убогий партак на пояснице у другого Вани. Я измазал свою душу в самой черной тоске: так, как мы были близки с тобой, больше не буду ни с кем. Это фата-моргана, мираж, замок, выстроенный на песке. Мои глаза могли видеть только тебя, и лучше бы я ослеп. Я хотел бы забыть обо всем: и о хорошем, и о плохом. Я хотел бы оставить воспоминания на берегу другом, даже если это берега Стикса и через него повезет Харон. Дай пару монет положить на глаза, и поплывем. Но я запер в прошлое двери, повесил на них замок, и выбросил ключ в океан, чтоб открыть их никто не смог, никогда больше не переступлю этот порог, и не буду неосознанно избегать в речи слова «шок». Но другая хуйня настигла меня и врасплох застала: теперь я вполне осознанно избегаю слова «слава». я лежу на дне реки, надо мной течет вода, и я знаю, на поверхность не всплыву я никогда. это мысли меня топят, затолкали в темный ил, я все думаю: что, если Ваня бы меня любил. мысли - пена на воде, не случится так нигде, ни в одной из тех вселенных, где топчусь я на бите, мысли пачкают мозги, хоть я не Шокк и не Мирон, я за карлицею Окси могу видеть лишь его. Охра, Порчи и Илья стали больше, чем семья ну а что же МС Фаллен? как всегда, да нихуя. я не крёстный батя грайма, не родил я баттл-рэп, что тогда, скажи, мне сделать, чтоб ты на меня смотрел? я за взгляд твоих моргал, за ссаную их синеву с разведённого моста готов бы сигануть в Неву буду лежать на дне реки, надо мною течь вода и я знаю, на поверхность не всплыву я никогда Ваня пишет Ване: "Эй, друг, зацени," - и кидает ему ссылку на фикбук. Рудбой об этом сайте знает - интересовался ради общего образования, в чем прикол фанфиков, он не понимает, но ссылку он всё-таки открывает. По мере чтения Ваня становится все злей и злей - полную ебаназию пишет автор с ником ***лей. Ване одновременно и противно, и стыдно, но больше всего ему за Мирона обидно. Про Гнойного пусть пишет любую хрень, Ваня только поржет, потому что Славу так и не научился терпеть. "Зачем ты мне скинул это?" - спрашивает Ваня. Фаллен присылает ему стикер, на котором заливается хохотом. "Чтобы ты не удивлялся, когда я начну тебя называть Лаврентий Палыч Охрия!" Слава сидит в интернете и вдруг улыбаться начинает. Мирон знает: ничего хорошего улыбка эта не предвещает. "Прикинь, - говорит Слава, - оказывается, у баб есть целый конвент, где они обсуждают, как мужики друг другу дают". - "Слава, пожалуйста, угомонись, мать твою". - "Прикинь, мне там посвятят целый трибьют (что такое трибьют?) Мирон, давай выберемся в люди, посетим культурное мероприятие, целый конвент, ну Мирон..." - "Слава, что неясного в слове "нет"? Ваня сидит на ютубе и мается: он смотрит, как Рудбой партаком забивается, как тату-мастер кожи его касается, как под кожей мышцы напрягаются (последняя мысль слишком гейская и не считается). Ваня сидит на ютубе и мается: на основании истории ему предлагается посмотреть, как Фаллен МС с Дёти Монком батлится, как он охотно с Гнойным обнимается (последняя мысль слишком гейская и не считается). Перед посадкой Мирон что-то слушает на телефоне и выглядит хоть и усталым, но крайне довольным. В самолете он засыпает, наушник из уха его выпадает, оттуда хопчик негромко играет, и Ваня его подбирает - ему интересно, что за музыка там, наверно, это какая-то годнота. Ваня обещает себе, что больше никогда не попытается послушать чужую музыку украдкой, потому что в наушниках Мирона Слава КПСС распевает: "Ты моя всратка!"