Треугольник Фригг

На верхнем уровне левого крыла жили слуги. В правом крыле располагались комнаты для не очень знатных гостей, они были заняты лишь в дни больших празднеств. Сейчас здесь почти никого не было, только Хеймдалль, застывший у входа в длинную галлерею, дюжина воинов и пленник, которого они охраняли. Страж Асгарда приветствовал королеву и проводил ее до двери самой дальней комнаты. — Он просил о чем-нибудь? — Нет, ваше величество, у него есть все необходимое. Насколько это позволяет ситуация. Фригг внимательно посмотрела на Стража. — Тебе не по сердцу это поручение, Хеймдалль. — Это приказ моего короля. К тому же, пока Радужный мост не восстановлен, я не у дел. Фригг сделала шаг к двери и снова остановилась. — Я не могу не спросить, Хеймдалль. Асгард и Мидгард — только в этих Мирах ты мог бы видеть их... Их обоих. А теперь, когда Всеотец запретил Локи появляться в этих границах, а Тор уходит вслед за братом... Она смотрела на Стража, не в силах озвучить свой вопрос. Но Хеймдалль его услышал. — Есть еще вороны Одина, моя королева, — он повернул ручку двери, ведущей в комнату пленника. — Они летают во всех Девяти Мирах. И приносят вести. Комната, куда вошла Фригг, разительно отличалась от покоев обоих принцев: безликая обстановка, тусклые светильники, ни одной теплой шкуры на полу и кровати, блестит только блюдо, на котором высокородному пленнику принесли ужин. Фригг с грустью отметила, что еда на подносе осталась нетронутой. Сначала ей показалось, что в комнате никого нет. — Локи?.. От темно-синего покрывала отделилась черная тень. Локи поднял голову, затем, узнав свою посетительницу, вскочил с кровати и приветствовал королеву коротким поклоном. По-прежнему не произнося ни слова. Фригг подошла к нему, пристально вглядываясь в его бледное, почти белое лицо. — Скажи что-нибудь, мой мальчик. Что угодно. Я так давно не слышала твой голос — с того дня как... — Я ни о чем не жалею. Фригг покачала головой. — Я сейчас притворюсь, что верю твоим словам, а взамен ты притворишься, что веришь мне, когда я говорю, что по-прежнему люблю тебя. Так нам не придется тратить драгоценное время на бесплодные попытки переубедить друг друга. Голова Локи дернулась — он явно хотел не согласиться, но вместо этого лишь упрямо вздернул подбородок и спросил: — Ты пришла «обрадовать» меня известием о том, что Тор решил составить мне компанию? — Так ты уже знаешь? Локи бросил взгляд в сторону приоткрытого окна. — Сорока на хвосте принесла. Фригг знала, что в данном случае это могло быть и чистейшей правдой, и метафорой. — Тебе не холодно здесь? — Рожденному в Йотунхейме нужен другой холод, чтобы замерзнуть. — Выросший в Асгарде мог привыкнуть к теплу. Локи поморщился. — Теперь у меня будет достаточно времени, чтобы окончательно от него отвыкнуть. — От чего, Локи? От тепла? От Асгарда? Не надо, мой мальчик! Ты вернешься. Всеотец отсылает тебя не за тем, чтобы ты забыл о тех, кто ждет тебя здесь. Как мы ждали до сего дня... Она погладила его по холодной щеке. Локи взял руку Фригг за запястье, с намерением отвести ее в сторону от своего лица, но передумал. — Почему он просто не убил меня? Или не поручил кому-нибудь другому сделать это за него? Или он уже поручил, и Тор намерен сделать это где-нибудь за пределами Асгарда? — Тор уходит не за этим. — Так мы будем говорить о Торе? — Нет, Локи, только о тебе. «Если только ты сам сможешь не говорить о брате». — Так почему Всеотец не убил меня за все те преступления, в которых обвинил? — Ты — его сын. Локи мотнул головой, отвергая такой ответ. Фригг потянула его за руку, приглашая сесть рядом с ней на кровать — другого места, где они могли бы посидеть рядом, в этой комнате не было. — Есть и иной ответ: ты — принц Асгарда, Локи. Даже в изгнании ты останешься асгардским принцем. Ни один твой проступок, неверный шаг или преступление не лишают тебя этого титула. — А моя кровь? Разве так сложно лишить меня того, чем я никогда не обладал по праву рождения? — Тебе сложно поверить в это сейчас, Локи, но никто и никогда даже на мгновение не задумывался о том, чтобы лишить тебя того, что было дано тебе пусть не при рождении, но с момента твоего появления здесь. — Всеотец рассказал мне о своих планах относительно меня. Принц? Ха! Разменная монета, вот кем я был для него с самого начала моего пребывания в Асгарде! — Случается так, что начинаешь путь с определенным намерением, а потом незаметно переходишь через установленные для себя рамки. — Ты сейчас о Всеотце или... обо мне? — О вас обоих, мой мальчик. Локи смотрел на мать, но, как ей казалось, не видел ее. Два сумасшедших роя крохотных огненных точек в его глазах, которые она поначалу приняла за отблеск свечей, сейчас уже походили на отражения звездного неба в очень темной, почти черной воде. Неба, которое вращается с бешеной скоростью. «Ты все еще падаешь, мой мальчик! Как потерял опору под ногами на лестнице Хранилища, так и продолжаешь падать в эту слепую бездну!» Она накрыла руку Локи своей ладонью. — Я останусь с тобой до утра. — И даже не спросишь, нужно ли мне это? Будешь сидеть тут со мной, как с маленьким неразумным мальчишкой? — Я буду сидеть с тобой, как со взрослым мужчиной, который едва не утонул в захлестнувших его кошмарах. Ты выплывешь, я знаю, но сначала тебе нужно перевести дух, собраться с силами. И не отталкивать тех, кто тебя любит, пусть даже сейчас ты и не веришь в их любовь. — Да понял я уже, понял! Не нужно повторять мне, что вы все меня очень любите: и ты, и Всеотец, и брат мой старший. Видимо, именно из любви ко мне Тор решил прогуляться по пути «асгардского изгнанника» со всеми прилагающимися лишениями. Братская любовь, жертвенность и прочий пафос. Спроси меня, хочу ли я слушать о том, чем пожертвует Тор, если пойдет со мной. — Не спрошу. Но я могу рассказать, что он боится потерять, если не пойдет. — Неужели в Девяти мирах есть что-то, чего боится наш доблестный и неустрашимый Тор? — Не весь страх достался тебе, мой мальчик. Локи отобрал свою руку и отвернулся. Фригг погладила его по плечу и в следующее мгновение едва сдержала удивленный вздох, когда Локи потерся щекой о ее ладонь. Она осторожно потянула его за шею, приглашая положить голову ей на колени — и он послушался. — Когда настанет рассвет, ты снова станешь тем опальным принцем, который прошедшим днем выслушал от Всеотца свой приговор. У тебя еще будет время, чтобы осмыслить все, что произошло, и либо раскаяться, либо утвердиться в своей правоте... «И где нам всем взять сил, если ты выберешь второй путь?» — А пока просто побудь моим сыном, Локи. Когда-то у тебя так хорошо это получалось! Моим младшим, любимым, родным сыном. Мальчиком, которому обидно, больно и страшно. — Я ни о чем не жалею... Фригг послышался вопрос, а не утверждение.