Шиппер

      Дверь я не открыл.       Никому — ни Денису, ни Славику. Они с добрый час терроризировали звонок, но злость сделала меня непрошибаемым. Когда терпение всё-таки начало сдавать, я напялил наушники, залез под подушку и вырубился.       Утром в субботу, экстренно собрав себя в кучу, я позавтракал замороженным ужином и отправился на поиски трансформаций. Как раз недавно откладывал деньги на развлечения — чем не веселуха-то?       Погода радовала. Предзимняя, умирающая, слезливая. Людишки недовольные, особенно школьники, ползущие на субботние занятия. И я на их фоне — сияющий, как юное солнышко, псевдосчастливый идиот.       Первым делом я явился в мужской салон красоты, потому что решил изменить внешность в соответствии с внутренним миром. Сказал администратору, что пришёл преобразиться, и симпатичная пухленькая девушка отправила меня к парикмахеру по имени Артём. Имя в план вошло идеально, как и сам Артём — типичный суетливый высокий братишка с бородкой, туннелем в ухе и понимающими ухмылочками.       Я сказал ему:       — Хочу быть пепельным блондином.       Он сказал:       — Не вопрос.       И начал приводить меня в порядок, наворачивая вокруг забавные орбиты. Я почти уснул под его возню. Руки Артёма оказались ласковыми и аккуратными, несмотря на грубоватую рожу. Все эти манипуляции помогли мне немного успокоиться.       Не я первый, не я последний. Рано или поздно душенька должна была ожесточиться — так мама говорила, когда я уезжал, мол, ты слишком мягкий для большого города, будь серьёзнее, Витя. И осторожнее. Иначе попадёшь, и я тебе помочь не смогу. Вот и попал, пусть не финансово, как она боялась, зато красиво.       Телефон безостановочно вибрировал в кармане, и этот настойчивый массаж ляжки начинал действовать на нервы — кто там такой общительный, блядь?       — Слушай, а здесь можно сделать туннель, как у тебя? — спросил я Артёма.       — Я растягивал прокол, — безмятежно сказал он, пригибаясь над моей макушкой. Тяжело ему, наверное, быть парикмахером с таким ростом. — Но можно разрезать. Всё это долго заживает, лучше для начала просто проколоть, вдруг не понравится.       Усмехнувшись, я осторожно смахнул в сторону пидорскую чёлочку. Отличный результат. Замечательно к тёмным глазам — знал бы, что смена естественного окраса так влияет на внешность, давно бы рискнул.       Из парикмахерской я вывалился с ноющим ухом и непривычно светлыми прядками на глазах. Всё, Витя Пушкарёва — или как её там? — этап первый пройден. Чем теперь себя развлечь? Походом в кино, суши, шоппингом? Что ещё делают раненные в душу придурки?       Остановившись посреди тротуара, я уставился в серое небо. Увы, сквозняк в груди меньше не стал. Наверное, нужно что-то ещё. Может быть, заполнить пустующее место... Покурить? Если только кальян. Или вейп? Пидор-вейпер, звезда ютуба! А вообще, почему не сиги? Курил же в пятнадцать с пацанами в подъезде.       В супермаркете купил пачку синего винстона, зажигалку, забрёл в какой-то переулок и сам с себя поржал, закашлявшись на первой затяжке. В пятнадцать я был брутальнее, чем сейчас! Витя-Витя, что с тобой сотворила жизнь?       Всё это от жалости к себе. В пятнадцать мне казалось, что никому нет до меня дела, а с сигой в зубах я смотрюсь мощнее. До пиздюлей от мамки и правда был круче варёных яиц. Теперь кажется, что кому-то всё-таки есть дело до моего здоровья. Как-то маловато крутости…       Вторая сигарета пошла легче. Что бы ещё в жизни поменять?       Я открыл вкашечку и вздрогнул, когда браузер подгрузил запомненные страницы — в том числе группу Тиля. Глаза зацепились за приглашение на очередное выступление, и в душе снова проснулась ехидная мерзкая гиена. По-другому желание туда явиться я объяснить не мог.       Экран перекрыл входящий вызов. Новый образ придал уверенности в себе настолько, что я решился почти без колебаний.       — Пятая больница на проводе, — сказал, стараясь вложить в голос как можно больше глупой радости, но получилась скорее насмешка. — Говорите, мы рассмотрим ваши жалобы.       — Витя, просто один разговор, ладно? Не сбрасывай. Я всё тебе объясню.       Голос Славика звучал виновато на соточку по шкале от нуля до десяти. Я снисходительно промолчал.       — Ты не знаешь, как это тяжело — видеть, что у твоего друга чувства, но знать, что не можешь ответить. Я не могу любить... обычной любовью. Ни при каких условиях и как бы хорош ни был человек. Мне хотелось сделать для тебя хоть что-то, хоть как-то. Даже таким… способом. Денис сначала считал мою затею странной. Я… обставил пару моментов. С сообщением парня из группы. И да, я не хотел объяснять, что к чему, но всё изменилось, когда он увидел тебя. Есть причина… по которой Денис не может… чёрт! Слишком сложно объяснить! Я был рад, что всё так сложилось… и ты тоже не выглядел несчастным…       Его слова были очень сумбурными, словно что-то мешало быть откровенным до конца. Я нахмурился.       — Откуда вы друг друга знаете?       — Мы учились в одной школе, — его голос немного изменился — оживился из-за ответа.       — А группа? Тоже твои дружочки?       — Нет, они нас обоих за кулисами увидели в первый раз…       Глотнув дыма, я зло хмыкнул:       — То, что Денису понравилось со мной играться, ничего не меняет.       — Он не играет, не стал бы. Он не такой человек и никогда таким не был. Ты бы понял, как глупо это звучит, если бы знал его чуть дольше!       — Я понять не могу, чего тебе надо, Слава? Я от тебя отстал. Совсем. Этого ты добивался, рисуя свои картиночки? Или обязательно, чтобы я под Тилем распластался?       Слава ответил не сразу.       — Ты мне дорог, как друг, — сделав паузу, он медленно выдохнул и продолжил: — У тебя есть право злиться. Но не накручивай так, не было какой-то… подобной… цели. Я люблю наблюдать за тем, как люди сближаются, это правда, а вы классная пара. Так ведь и есть? Ты согласен?       — Он не предлагал мне встречаться, так что парой мы были только в твоём понимании. И, господи, о чём ты? Если бы не просьба, он бы в мою сторону даже не посмотрел. Вы были хорошими друзьями в школе, да? Не просто же так подобные жертвы?       — Это чересчур. Какие жертвы?..       — Чересчур — манипулировать чувствами людей, Слава. Ты своего добился. Это главное. Покасики.       Вот. На этот раз вроде всё сказал.       На выступление я попёрся-таки. С Денисом тоже хотелось разобраться побыстрее и желательно так же красиво, как со Славиком, — я потихоньку давал ход гадости в своём характере, которая до недавнего времени слишком сладко спала.       На входе, в небольшом закутке клуба, продавались футболки с символикой постоянно выступающих артистов, и меня буквально прошибло замечательной идеей. Я прикупил тёмно-фиолетовую футболку F69, переодел её в туалете и остался настолько довольным, что весь мерцал, как начищенный медяк. Всё. Поиграем в уязвлённую гордость, да здравствует история о том, как амбарная мышь становится крысой. У таких историй, правда, обычно счастливый конец, а моя должна закончиться как-нибудь эпично, потому что… это же я.       Обычно мы со Славой заранее заказывали столик и находились в некоторой изоляции, отделённые от толпы. Сегодня я собирался тусоваться на баре, изображая из себя колхозника, который выбрался в люди и, узнав о том, что такое гомосексуальность, решил удариться в тяжкие. Сам себе пейринг найду, без помощи шипперов.       — Чего покрепче? — почему-то спросил бармен. Стало быть, выглядел я решительно.       — И интересненького. Чтобы сразу дало.       Людей уже скопилось немало. Сидячего места у бара не нашлось, и куча народу стояло, разглядывая ряды бутылочек за спиной парнишки, который колдовал над моим заказом. Телефон и рубашку я затолкал в сумку так, чтобы не было даже желания лезть и что-то раскапывать.       Начинался отходняк от первых эмоций. Теперь я пытался предположить, могло ли случиться, что Славик и Денис разыграли партию между собой ради прикола, но я действительно оказался… интересен? Вдруг у Дениса фетиш на придурков, как он сам, а найти похожего он не надеялся. Бац — я подвернулся…       Тогда непонятно, зачем надо было врать. Славик мог сказать: «Он мой бывший одноклассник, я вас познакомлю». Зачем интрига? Чтобы сохранить эффект внезапности?       — Вот, ваша Багира, — дежурно улыбнувшись, бармен поставил передо мной полосатый коктейль. Я заплатил и сделал глоток.       Крепкий, как яйца на морозе. То что нужно.       — Ой, какой интересный цвет! — внезапно рядом раздался радостный женский голос. Я опасливо глянул на девчонку: это было что-то новенькое. Жаль, она меня совершенно не интересовала. Девушка была худенькой и симпатичной. Несмотря на игнор, она потрогала мои волосы. Я равнодушно отпил ещё коктейля, чем явно повысил градус интереса к своей персоне. Фиг знает, чем бы это кончилось, если бы не начало выступления.       Я развернулся и стал наблюдать за тем, как музыканты приветствуют счастливую толпу. Пока что их было трое, Денис отсутствовал. Но его наличие и не требовалось: что ему настраивать, микрофон?       Ухо неприятно пульсировало, серьги непривычно сжимали мочку. Слегка потёрев их, я залпом допил коктейль. Девушка предприняла ещё одну бесполезную попытку привлечь внимание, а потом переключилась на другого пацана. Офигеть, конечно, ко мне впервые проявляют такой интерес — вот что одиночество и причёска животворящая с человеком делают.       Когда на сцену вышел Денис, сперва моё сердце яростно заколотилось, а потом заёкало. Он был не в настроении, вялый и неулыбчивый. Но ему шло: естественно, рокеру любые эмоции к лицу. Барабанщик похлопал Тиля по плечу, будто несчастному предстояло выйти под пули, а не к обожающей толпе.       Зазвучали первые аккорды. Я подхватил сумку и полез поближе, освобождая место у бара, которое тут же заполнилось кем-то другим. Скоро я оказался в живом месиве людей, в эпицентре веселья. Сложно было не поддаться настроению, несмотря на раздрай. И я поддался. С размахом.       Я ещё ни разу не подпевал, не кричал во время исполнений, хотя часто посещал подобные локальные концерты. Пришло время наверстать упущенное. Плюс бармен меня не подвёл, и голова знатно кружилась всего от одного коктейля.       В какой-то момент я понял, что Денис меня заметил — его глаза распахнулись, голос дрогнул. Я ответил ехидной улыбкой и отвёл взгляд. Ничего, он быстро возобладал над собой. Правда, или показалось, или песни стали искреннее. В репертуаре F69 было всего три композиции на тему любви, все они прозвучали особенно ярко. К середине третьей меня потянули за локоть.       Я попытался вырваться и обернулся. Толпа слегка поджимала Славу со спины, но он хорошо держал оборону.       — Витя?.. Ты всё же пришёл, — сказал он, повысив голос. Невольно улыбнулся, но, не заметив ответной радости, погас. Славик стал разглядывать меня очень пристально, бегая глазами, как будто я не волосы покрасил, а сделал пластическую операцию или сменил пол.       — Я фанат, — холодно отозвался я. — Вот и пришёл.       Началась новая песня. Одна из любимых, так что я пошёл в разнос. Когда Славик, дождавшись перерыва, потащил в закулисье, меня растаращило. Коктейль, азарт и никотин вместе повлияли убийственно — все чувства притупились, стало безразлично и спокойно. Я сорвал горло и хотел только догнаться чем-нибудь покрепче.       Байка про журналистов не понадобилась: в этом клубе охранник особо не выпендривался. Зато дойти до самой группы оказалось немного сложнее. Я смеялся, предчувствуя, как попрошу автограф на соске и уйду, пафосный и фальшивый. И жалкий. Да, определённо, потому что всё внутри меня занемело, стоило Денису появиться в поле зрения. Влюби-и-и-и-ился. Молодец, Витя. Сначала твоим фаворитом был асексуал-лжец, теперь просто лжец. Это победа. Лошок-Казанова, мать твою.       Денис вздрогнул. Хорошо, что группа отдыхала в другой части гримёрки: они все утомились и пили. То ли воду, то ли что покрепче, перелитое в бутылки из-под минералки.       — Ура! Я в гримёрке рок-звёзд! Ю-ху! — я привлёк к себе всеобщее внимание и со стороны, наверное, напомнил Гомера Симпсона в молодости. — Распишитесь на соске!       — Витя, хватит, — попросил Слава.       — За дверь, — тихо сказал Денис. Голос у него был приятно-севшим, прямо как в нашу первую встречу.       Мы вышли и оказались в коридоре со странноватыми стенами, зелёно-белыми, как в больнице. Все звуки здесь разносились гулким эхом. Я прислонился к полосочкам спиной, сложил руки на груди и расслабился.       — Нэнси тут, — приглушённо буркнул Слава. — Давайте поговорим.       — «Мы были с тобой всё время вместе…» — подхватил я. — «У меня есть ножик, где-то ножик…»       Денис смотрел на меня странным взглядом, выражающим одновременно до хрена и ничего. Озабоченным, серьёзным и каким-то слепым.       — Какая разница, из-за чего это началось? — спросил он.       Я поднял брови и демонстративно поправил футболку.       — Ребята, вы серьёзно? Не будьте занудами, я всё уже понял, не надо разыгрывать драму! Мне перепало потусить на вашем празднике жизни! Можно я обратно в зал пойду?       — Витя, пожалуйста, прости, — подал голос Слава. — Я не хотел причинить тебе боль.       Я отвернулся. Денис решил перехватить внимание — его ладонь упала возле моего лица.       — Я спросил: какая разница? Ты хочешь услышать, что нравишься мне? Да. Ты мне нравишься.       — Я разве говорил, что хочу что-то услышать? — спросил я, теряя запал на ссоры. Алкогольный туман немного отступил, когда я опустил взгляд на сероватые, упрямо сжатые губы. Какой же он… притягательный. Блядский гондон.       — Это что, настолько важно? Тебе было плохо со мной?       Славик ушёл в гримёрку, почувствовав себя лишним. Надо же, какой деликатный! Денис тем временем зажал меня, притиснул к стене своим телом. Так крепко, что стало трудно дышать.       — Нет, не было. Мне было хорошо. И спасибо за это, правда. В других условиях ничего бы…       — Тогда разве важно?       Он осторожно коснулся моего дырявого уха, потом волос. Я упёрся ладонью в его грудь, пытаясь вернуть дистанцию, однако без энтузиазма.       — Скажи мне… — его шёпот пробрался куда-то под кожу, глубоко, задевая все чувствительные уголки моего сердца. А мозг с нетерпением ждал, что сейчас Денис отшатнётся, начнёт смеяться. Из гримёрки вылезет Славик с телефоном, со своим: «Я всё заснял! Спасибо, было весело!».       Я уже не хотел верить в искренность и невольно удивился тому, как легко предать человеческое доверие.       — Не важно, — наконец, отмер я, — но мне всё равно больно. Я не знаю, почему и что с этим делать.       Раздался звуковой сигнал, обозначающий конец перерыва. Денис нехотя выпрямился.       — После концерта я буду ждать у чёрного выхода. Дай мне шанс, ладно?       Он бегло тронул мою щёку и свалил.       Славик вышел с остальными, но лезть уже не стал. Участники группы, проходя мимо, смотрели на меня с такими смешанными эмоциями, что я невольно посмеялся в душе: реально похож на Нэнси.       Эдакая заколебавшая всех хрень-довесок.       Где мой кокаин, ребята?!