***
«hostage» — Billie Eilish
Иконка со временем на телефоне показывает уже второй час дня. И это никак не успокаивает парня. Он добирался до нужного места каких-то полчаса, а по ощущениям все три часа, если и не дольше. Ему слишком не терпится, внутренний шторм желания увидеть заполняет, казалось, абсолютно все мысли в его голове. И этот же самый шторм вот-вот пробьётся, сломает рёбра и вырвется из грудной клетки наружу. Ему необходимо увидеть его. Слишком много незнакомых ранее чувств и эмоций сейчас кипят и всё также бушуют. Все эти чувства до неприязни непривычно чувствовать сильному духом альфе, что чувствовал подобное только единожды, очень давно, настолько давно, что даже вспоминать вновь нет сил и желания. Но оно без спроса само взрывается и накрывает, не давая и шанса на спасительный вздох прежде, чем оно утянет его на самое дно, такое мутное, тёмное и до дрожи пугающее. Альфа что есть силы сжимает ручки байка, удерживая щекотящее желание наплевать на все правила, дать газ на полную, но как можно скорее уже оказаться у нужного подъезда, а дальше и такой же нужно двери, за которой находится ничего не подозревающий и такой важный и нужный человечек. Мотор наконец глушится, шлем летит на ручку руля и парень, поставив байк на сигнализацию, бежит к дому в подъезд. Тяжёлая железная дверь открывается, и этажи один за другим проносятся мимо него. Он как можно скорее бежит на четвертый этаж. Сердце начинается неистово стучать и вот-вот вырвется наружу вместе с лёгкими — долгие годы курения дают о себе знать. Одно только представление о дальнейшем, о том, что будет буквально через минуту, словно захлёстывает, а в животе крутит тягучий узел предвкушения и даже волнения. Он впервые не уверен в своём поступке и том, верно ли то, что он сейчас собирается сделать. Он не знает, но узнает наверняка, если сделает. Ещё один пролёт — и нужная квартира перед ним. Он, не раздумывая ни секунды, принимается с силой стучать по тёмной железной двери. Ему всё равно, что соседи могут услышать и подумать чего лишнего. Ему всё равно, так как в ушах лишь удары собственного сердца, что продолжает яро стучать под рёбрами. Этот шум перекрывает, кажется, весь посторонний шум, даже его собственные мысли. Однако неведомого страха никак не перебить. Он вертится в нём ещё с самого утра, почти с самого пробуждения, когда последним моментом из сна были лишь чужие слёзы и крики. Кому они принадлежали, альфа так и не понял. Но то, что где-то в глубине зарождается отвратительное чувство — страх — он понял в то же мгновение. Продолжая барабанить по двери и кричать на всю лестничную клетку***
Всё же закрыв входную дверь и пройдя на уютную кухню, что сейчас заполняли звуки разбивающихся капель о подоконник и тихого бульканья воды в чайнике на плите, Юнги рассказал, с чего вдруг так внезапно примчался к младшему. Он рассказал, как вспомнил о рассказе Чимина, как тот потерял родителей и как сам вспомнил все свои переживания из детства. Он рассказал, как внезапно ему захотелось обнять омегу, приласкать его и залечить все его раны. И Чимин снова расплакался. Его вновь тронули слова альфы, заставляя переживать внезапную тоску, счастье и умиротворение. Всё это вертится в нем вперемешку, и эмоции то и дело пробивают на слезы, одна над другими преобладает, не давая парню успокоиться. Он бы никогда не подумал, что кто-то будет в нём так нуждаться, что он станет для кого-то самим источником жизни, без которого другой просто напросто погибнет. И ведь всё это взаимно. — Я так соскучился по тебе за ночь, — смущается Пак и честно признаётся. — Даже неловко как-то. — Можешь верить, можешь нет, но я тоже успел соскучатся по тебе. — так же смущённо улыбается Юнги, отпивая горячий чай из цветастой кружки со звёздочками. — И мне кажется, оно того стоило. Я успел осознать, как ты мне важен и, если честно, сейчас это кажется мне странным. Ведь ты и раньше был мне дорог, просто я не сразу смог понять этого. — Я не думаю, что это как-то странно, — подбадривает старшего Чимин, задумчиво глядя в свою кружку, на дне которой плавали уже разбухшие листочки зелёного чая. Мину же он приготовил чёрный, так как зелёный тот терпеть не может. — Ведь иногда требуется не мало времени, чтобы осознать, что кто-то тебе не просто не безразличен и нужен, а что-то большее. — Возможно, ты прав, — слегка опечаленно хмыкает альфа и поднимает взгляд на младшего. Тот всё ещё был одет в пижаму, и что-то Юнги подсказывает, что он разбудил его. Но на часах уже давно за полдень, и, может, он просто не успел переодеться. — Я тебя разбудил? — всё же интересуется Мин. — Не совсем, всё равно вставать надо было, — хихикает Чимин, понимая, что и в правду проспал больше запланированных двух часов. — Прости, — Всё так же чувствует вину альфа, так и не отпуская маленькую ручку, что держит в своей с того момента, как младший закончил с чаем. — Брось. Я даже должен сказать «спасибо», — уверяет его Пак, ведь на самом деле, если бы не Мин, он бы до сих пор бы спал и по итогу мог проспать до самого вечера. И старший, видимо, понимает, за что ему должен быть благодарен Чимин, а потому лишь мягко улыбается ему в ответ. И от этого одновременно становится неприятно на душе. Его идеально запланированное свидание пошло под откос из-за злосчастного дождя, что нещадно барабанил по железным подоконникам и плотно закрытым окнам. Он так желал провести этот день со своим омегой: пройтись по парку вдоль берега небольшого озера и держась при этом за руки, переплетая пальцы, зайти по пути в то самое кафе, что приглянулось ему по пути домой вчера, и сидя напротив друг друга поговорить о «ни о чём». Но поганый дождь… — Кажется, наше свидание отменяется, — подняв голову, парень видит, как грустно омега смотрит на окно, за которым серыми красками окрасился город. В голове у него тут же что-то щелкает. — Не думаю, — загадочно улыбается альфа, заставляя Чимина в непонимание сощуриться, тем самым молча задавая Мину вопрос. — Свидание не обязательно должно проходить где-то вне дома. Встав со своего места, парень, хитро улыбаясь и сверкая игривыми огоньками в глазах, подходит к младшему, что всё ещё непонимающе хлопает веером ресниц, и, оказавшись совсем рядом, подхватывает того на руки. Неожиданное действие парня заставляет Чимина схватиться за широкий разворот чужих плеч и поджать коленки ближе к груди, дабы Мину было удобнее нести его куда-то за пределы кухни. — Э-эй, куда? — запаниковал Чимин, как только старший вынес его в коридор, что так же являлся и залом. Но об этом Пак как-то не успел подумать. — Не волнуйся, на улицу в таком виде я тебя не понесу, — хохотнул альфа и сел на диван, так и не снимая со своих колен любимого, а лишь потянувшись к другой части дивана, где мирно лежал мягкий плед в клетку, и укутал в него Пака. — И вообще, почему бы нам просто не провести этот день вот так вдвоём, м? Это предложение блондину определённо приглянулось, и он тут же ответил согласием, лишь поудобнее устроившись на коленях своего парня. — Только, — вдруг смутился парень, вспомнив наконец, что он до сих пор в своей забавной жёлтой пижаме, — давай я хотя бы переоденусь? — Хм, мне так даже больше нравится, — слишком задумчиво отвечает ему Мин, хмуря брови и осматривая с ног до головы. — Ты как цыпленок. Мягкий, милый и крошечный. — Боже, хватит, — отводит взгляд Чимин, стараясь тем самым спрятать аппетитный румянец на щеках. — Это смущает. — Ладно-ладно, — легко смеясь, прекращает альфа и всё же выпускает из объятий младшего, позволяя тому тут же встать на ноги и развернуться к своей комнате. — Я тебя жду, крошка. От такого ласкового прозвища, Чимин, даже не сняв с плеч плед, лишь быстрее убежал прямиком к себе, скрывая от лисьих глаз краснющее от смущения лицо в слегка колющей кожу ткани. Ему слишком понравилось, как старший назвал его. Казалось, что такое бывает только в американских сериалах с заезженным сценарием о старшей школе и всяких ужасно влюблённых парочек. И теперь Чимин чувствовал себя тем самым «ужасно влюблённым» героем, которого партнёр ласково зовёт «крошкой». Чёрт, это точно не очередной его ванильно-сопливый сон? Пусть тогда он будет вечным! В зале же сидит альфа с растянувшейся на всё лицо идиотской улыбкой, понимая, что это «крошка» звучало до боли правильно. Теперь он точно только так и будет звать Пака, потому что так правильно, и пунцовое лицо омеги это только подтверждает. Чимин возвращается к нему уже спустя две минуты, всё так же закутанный в плед, но уже не в забавной пижаме, а в спортивных серых штанах и таково же цвета широкой футболке. Кажется, туда даже Мин влезет. Он не спеша, шаркая босыми ступнями по паркету, что переходил в холодную белую плитку, тем самым делая своеобразные границы в виде спуска в зал-прихожую, подходит к Мину, что уже успел встать с мягкого, бархатного светлого дивана, смотря на это воистину милое создание. — Ну что, крошка? — всё же не выдерживает Юнги желания снова заставить омегу краснеть, делая шаг тому навстречу и, остановившись совсем вплотную, берёт чужое личико в свои руки, поглаживая большими пальцами уже розовые щёчки. Те кажутся ещё больше, стоит альфе слегка сжать их ладонями. — Йа, хватит… — дует губы в ответ Пак, надеясь выглядеть обиженным и грустным, но чёртова улыбка сама плывёт по губам, не слушая хозяина, а про румянец можно даже и не говорить. Сразу понятно, что ему это даже нравится. — Ну ладно, ладно, — пускает смешок старший, прикрывая в улыбке глаза и незаметно вдыхает яркий и даже резковатый аромат лаванды, наслаждаясь им. — Я думал предложить посмотреть тебе какой-нибудь фильм, но, как мне кажется, ты даже не завтракал. Кстати, течка разве уже закончилась? Вдруг осенило альфу и тот вновь наполнил лёгкие послетечным запахом омеги, но уже не скрывая этого и выпуская при этом свой собственный терпкий феромон. В нём отчётливо слышатся нотки волнения. — Да, закончилась. Но Марк-хён говорил, что это нормально, хотя мне кажется странным, — задумался Чимин, сводя брови к переносице, отчего на их своде появляется маленькая морщинка, и хмуря носик. — Я думал она продлится дольше. — Может тогда к врачу сходить? — заметно взволновался альфа, слегка приподняв брови вверх и устремив внимательный взгляд на младшего, будто ища на его лице что-то, что сможет подтвердить его волнения и они тут же поедут в ближайшую клинику. — Думаю, не стоит, — поспешил его тут же успокоить Чим, помотав головой, — если бы это было что-то серьёзное, хён самолично отвёз бы меня в больницу. Чимин улыбнулся, показывая старшему, что ему не о чем беспокоиться, говоря при этом: «Если что-то и случится, то я в первую очередь скажу об этом тебе» — Так, пошли, — вдруг спохватился Мин. — Куда? — омега последовал за старшим, что в буквальном смысле тянул его за руку. — Кормить тебя будем, крошка, — в его интонации отчётливо была слышна улыбка. И младший тут же перенял её от него, следуя на кухню. Дальнейшие несколько часов пролетели незаметно за смехом, выпачканными в муке из-под овсянки футболками в попытке приготовить овсянку с яблоками в духовке — что всё-таки слегка подгорела — и полном беспорядке на кухне, который с таким же весельем и шумом убирался. За своим весельем пара и не заметила, как мимолётно пролетели долгие в обычные дни четыре часа. На часах уже четверть пятого, и они, сытые и счастливые, сидя сейчас на мягком диване перед телевизором с транслирующимся каким-то американским фильмом. Уютно укутавшись в плед, они поочерёдно выколупливают запеченные дольки яблок из подгоревшей и твёрдой, как камень, овсянки. — Знаешь, Юнги. Я тут подумал, что хотел бы переехать к тебе, — неожиданно даже для самого себя заявляет Пак, отставляя тарелку с одними «гареликами» на пол, сбоку от дивана. — А как же твой хён? — хмурит густые брови Альфа продолжая обнимать младшего одной левой рукой. — Думаю, он не будет сильно возражать. — И что, ты предлагаешь поехать прям сейчас? — А почему и нет, — подняв голову к альфе спокойно отвечает младший, смотря на парня с надеждой в глазах. Сам Мин отвечает далеко не сразу. Сначала он несколько долгих мгновений смотрит вперёд на небольшой и низкий журнальный столик у телевизора; после в верхний правый угол на экране телевизора, где на фоне фильма выделялись цифры — время; и только потом, взглянув напоследок в окно, где уже не лил дождь, смотрит в на Чимина в ответ. — Тогда чего ты тут сидишь? — приподымает в вопросе одну бровь он, явно подталкивая омегу идти собираться. Чимин же всё сразу понимается и лишь сверкая пятками бежит к себе в комнату, второпях собирая в рюкзак несколько вещей, пижаму, пару тетрадей с пеналом на завтрашний день. Забежав в ванную комнату, хватает свою сиреневую щётку и, закинув увесистый рюкзак себе на плечо, идёт в коридор к уже одетому старшему. Несмотря на свои возражения, он всё же позволяет Юнги взять его рюкзак себе за спину и, надев верхнюю одежду с теплыми межсезонными ботинками, выбегает вместе с ним из квартиры, оставив на дверце холодильника ядовито-жёлтый стикер с запиской хёну.«Хён-и, я у Юнги. Можешь обрадовать Джексона-хёна и наконец съехаться. За оставшимися вещами заеду на неделе. Чимини P.S: прости за грязную посуду, люблю☆»