***
— Чимин-а? — Привет, хён, — младший, не успев до конца снять верхнюю одежду, крепко обнимает ещё сонного и явно только-только вставшего с постели Марка. — Только что был у врача и решил зайти по пути — соскучился. — Ох, ты бы предупредил… — Марк, кто там? Из комнаты старшего выходит такой же помятый и сонный альфа. От его открытого вида Чимин тут же краснеет, понимая, что скорее всего мог помешать хёнам. Он прячет пунцовые щеки в ладошках и отворачивается к входной двери начиная что-то неразборчиво лепетать — Хён, прости, я не знал, что Джексон-хён у тебя, не хотел вам мешать! — Тише, солнце, ты никому не мешал, — хрипло смеётся Туан и обнимает младшего, пряча его личико у себя в ключицах и махая одной рукой альфе, чтобы тот привёл себя в порядок, а не светил бельём перед его мальчиком. — Нам всё равно надо бы уже вставать. Так что ты очень кстати. Марк целует пшеничную макушку и снимает с омеги тёплую одежду и шарф, убирая их в шкаф на вешалку. В квартире как всегда жарко от топящих батарей, потому старший следом за пальто стягивает с Чимина и его зелёный свитер. Или не совсем его. Что-то не припоминает он, чтобы такой когда-то был у Пака. Завтрак старших плавно перетекает в обед, и это отличный аргумент для Марка, чтобы накормить младшего омегу. Они сидят на всё той же узкой кухне за столом и вместе обедают, спокойно ведя беседу на разные темы. — Джексону, к стати, предложили работать в пусанском филиале компании. — Пвавда? — с рисом во рту пытается спросить удивлённый Чимин, но всё же проглатывает и продолжает более внятно: — Правда? Я так рад за тебя хён! Но как же Марк? — Мы планируем переехать туда вместе, — тут же отзывается Ван, делая глоток чая. — Начальство пообещало выделить место жительства рядом с филиалом, так что это не будет проблемой: поехать нам вместе. — А как же работа хёна? — не унимаясь волнуется Чимин, встав с места и убирая грязную посуду в раковину. — Директор дал добро на перевод в пусанский филиал. Он был даже рад, что не придётся искать надежного человека, который знал бы своё дело в нашей сфере, — Марк рад такому раскладу, и это видно в его полному счастья взгляду. Кажется, сбывается чья-то маленькая мечта. — Да, так что ты можешь не переживать так за своего любимого хёна, — по доброму смеётся альфа. — Я рад за вас, — искренне улыбается паре Чимин и возвращается на место с кофе для Марка и ароматным фруктовый чаем для себя. Джексон же предпочитает крепкий чёрный или просто зелёный, как сейчас. — Но что будет с этой квартирой? — Мы ещё не решили, — честно признается Туан, — Но, думаю, мы придумаем что-нибудь к следующей неделе. — Вы уезжаете на следующей неделе? — чуть не давится своим напитком от такой новости Чимин. Он счастлив, что у хёна и его пары всё идёт более чем хорошо и что их повышают, переводя в более востребованные места в другом городе. Но так скоро расставаться с почти что родным человеком, точно с братом, Пак как-то не хочет. — Но почему так скоро? — Работа не ждёт, Чимин-а, — отвечает за Марка Джексон и мягко треплет чужие светлые волосы. С альфой они дружат не хуже, чем со старшим омегой, так что такие вольности, как дотронуться до светлой головушки, Вану дозволены. — Нам дали на сборы неделю, и я уже купил билеты в Пусан на самое начало ноября. — И когда точно вы уезжаете? — грустно спрашивает Чимин. — Первого числа, во вторник, — поджимает губы Туан, видя печаль во взгляде младшего. Он сам не рад их предстоящей разлуке. — Не грусти только, хорошо? Обещаю приехать в гости через неделю, как только мы обустроимся. — Ну уж нет! — слишком резко возражает Пак. — Лучше мы с Юнги приедем к вам на новоселье. — Юнги? Марк вспоминает, что не рассказывал о изменениях в личной жизни их донсэна, а потому не знает как правильнее будет сказать об этом альфе. Джексон знает о неудачных отношениях Чимина с Муёлем и переживает за младшего не меньше своего омеги, если вовсе не больше. Старшему пришлось даже пригрозить альфе, чтобы тот не пошёл разбираться с той сволочью. — Это… — Мой альфа. — Что? Чимин сначала тушуется, пугаясь такой реакции Джексона, но после успокаивает себя тем, что Юнги не Муёль, и если это донести до хёна, то он не будет проверять альфу на прочность, как он грозился сделать, когда младший только оправился после расставания. — Хён, Юнги не плохой, поверь мне. — Чимин, ты так же нахваливал и того Кима, но что в итоге?! — альфа начинает злиться, и Марк это вовремя замечает. — Джексон-а, — ласково зовет он свою пару, — пойдём поговорим. Он утягивает младшего за руку из-за стола и ведёт к себе в комнату. Как бы ему ни хотелось, но он уже почти принял тот факт, что его Мини снова с кем-то в отношениях и что этот «кто-то» не сделает больше ему больно. По крайней мере, он в это искренне верит и надеется уверить в этом своего парня. — Для начала, не заводись, — мягко подводит к сути Туан, прикрыв дверь. — Только не говори, что ты веришь этому Юнги, — сложив руки на груди, серьёзно произносит Ван. — Как бы тебе не хотелось, но да, — тяжело вздыхает старший. — Но поверь мне, я сам не был рад этой новости, когда Чимин вернулся домой после своего дня рождения и заявил, что был со своим альфой. — Нет- — Дослушай, — останавливает протест альфы Марк и продолжает: — Но я видел его. Видел, как он смотрит на Мини. Да, я не хотел этого замечать раньше, когда он только-только начал к нему приставать, но Юнги точно не будет пользоваться Чимином. Он смотрел тогда на него с такой любовь, что уже говорит о том, что он не использует Мини так же, как сделал это когда-то Ким. — Но откуда нам знать наверняка? Всё не унимается Джексон, чувствуя себя отцом Чимина, который должен оберегать свое дитя как зеницу ока. И, если раскрывать все карты, то альфа дал себе слово обеспечить мальчика отцовской опекой, которой лишился когда-то не по своей воле, когда только узнал о его печальной истории и почему его омега возится с ним, как с младенцем. Пусть он и годится ему только в старшие братья, как и Марк, но старается показать младшему, что он тоже может подставить когда-нибудь своё плечо для слёз и утешить, дать совет. Когда-нибудь, альфа уверен, он сможет стать таким человеком для Чимина. — Мы не можем этого знать, нам остаётся лишь надеяться на честность и искренность этого альфы. — Оленёнок… — Я тоже переживаю, Джексон-а, не меньше твоего, — Марк нежно гладит чужую щёку и после притягивает за неё младшего к себе для поцелуя. — Но если он делает Чимина по настоящему счастливым, то почему бы не поверить ему, м? К заскучавшему и всё ещё взволнованному Чимину они возвращаются скоро. И улыбка на смуглом лице младшего приободряет. Он не хочет, чтобы между альфами была своеобразная вражда, что один другому не доверяет и второй от этого лишь злится и встаёт на дыбы. — Так кто, говоришь, такой твой Юнги? — садится на место альфа и улыбается Чимину. А у самого омеги радости нет придела — приняли.***
Без Чимина учебный день проходит мучительно долго и убийственно скучно. Понимает это Юнги уже на середине первой пары. Настрой не подымает даже вечно смеющейся и о чем-то рассказывающий Хосок. Хотя, окей, некоторые моменты заставляют его улыбнуться и даже рассмеяться от нелепости какой-то из историй. Но всё равно чего-то не хватает. Точнее, кого-то: омеги. И эта привязанность Мина к младшему даже не настораживает — наоборот. Его греет мысль, что по возвращении домой его встретит любимый, подарит ему поцелуй, они вместе поужинают и займутся чем-нибудь интересным после. И в мыслях о «чем-то интересном» не мелькает ни единой пошлой мысли о возможном развлечении в постели, только если Чимин не захочет почитать в комнате вместе с альфой в его объятиях. И эта мысли лишь придаёт ему сил ускорить шаг, граничащий с лёгким бегом. — Хей, Мин! — окликивает его кто-то из парней позади. Обернувшись и притормозив, он узнает, что это был Намджун. Только этот живучий тип осмелится его так неформальной назвать. — Ты куда так рванул? — продолжает смеяться Ким с Чонами. — В отличии от вас, у меня есть к кому спешить, — отшучивается Мин и продолжает быстро идти. — У меня тоже есть — Тэхён, — продолжает Нам. — Ой, сравнил. Он не твой омега, в брат. — Вот именно, брат! Это намного ближе, чем омега, — говорит за Кима Хосок своим громким голосом, что стал ещё громче, чтобы хён услышал его наверняка. — Если они вышли во свет из одного места, это не значит, что они намного ближе, чем любящие друг друга альфа и омега. — Так-так-так, — тянет Намджун и, догнав Юнги, дёргает его за плечо на себя. — Не понял. — Да успокойся, шучу, — Мин знает, что Джун его понял и не злится, лишь показательно хмурит брови. — Чимин совсем тебя изменил, — поспевает за старшими хихикавший до этого в стороне Чонгук. — Где наш вечно злой и хмурый хён, а? — Завались, Гук, — Юнги всё же нетерпеливо дёргает плечем и продолжает свой путь. — Хён! Его вновь окликнули. Опять Намджун, но на это раз более серьёзным тоном. Смех затих и уже все трое смотрели на него как, слишком серьёзно. И Юнги понимает, к чему они снова ведут. — Помню, помню…***
По возвращению домой его ждёт ударивший в лицо сквозняк и гробовая тишина, разбавляемая лишь жужжанием работающего холодильника на кухне. Скинув обувь и пройдя прямиком в спальню, Юнги закрывает открытое на проветривание окно и повторяет то же самое с балконом в зале. В квартире очень свежо и прохладно, что указывает лишь на то, что Чимин не дома уже давно. Вернувшись в коридор к куртке, Мин вынимает из кармана телефон и набирает номер. Уже спустя мгновение трубку на другом конце принимают. — Да? — Чимин-а, ты где, почему тебя нет дома? — Я зашёл к Марк-хёну по пути из клиники. Не волнуйся, скоро буду. — Хорошо, где ты сейчас? — альфа снимает верхнюю одежду с крючка и накидывает на плечи, собираясь после надеть её нормально. — Уже тут, — раздаётся дважды голос из динамика и такой же, только более живой над ухом, где-то у входа. Дверь закрывается, и вызов завершается. Выпрямившись, Юнги смотрит на довольного омегу, что улыбается и убирает смартфон в карман. — Приветик, — первый прерывает секундную тишину младший и поддаётся альфе на встречу для поцелуя. — Привет, Мини, как ты? — главный вопрос Мин решает задать сразу, чтобы не мучать себя чувством волнения ещё дольше. — Всё хорошо, сходил в клинику, — Чимин снимает пальто и вешает его рядом с курткой старшего, принимаясь после за ботинки. — Врач направил на анализы, так как не уверен, что именно это может быть: отравление или просто послетечные дни. Он сказал, что это возможно, так как моя течка очень поздняя для моего возраста, и это вполне нормально. Так что не волнуйся, я хорошо себя чувствую. Омега вновь его целует, но уже привстав на носки и клюнув в кончик носа, после всё так же широко улыбаясь. Чимин здоров, и Юнги это радует больше всего, ведь с его мальчиком всё хорошо и переживать больше не о чем. — Я рад, что всё хорошо, — старший улыбается в ответ своей десновой улыбкой и ведёт Чимина за руку в ванную комнату, мыть руки. — Ты голоден? Лично я ужасно хочу есть. — Я обедал у хёнов, но это было давно, так что я бы тоже перекусил чего, — намыливает ладошки Пак. — Джексону-хёну, парню Марка, предложили работать в другом городе, в филиале их компании, и они вместе с хёном собираются переехать в Пусан. — У вас осталась там квартира? — интересуется Юнги, вытирая руки полотенцем и припоминая рассказ омеги, что он родом из Пусана и раньше они жили именно там. — Нет, мы продали её, чтобы купить квартиру здесь. Джексону её выделит фирма, пока они не накопят на собственную квартиру или не выкупят ту, что им предложат. — Вполне неплохо. Юнги снова вспоминает, о чем думал на одной из пар в университете и решает поделится этой затеей с Чимином. — Я тут подумал устроиться на работу. — Зачем? — Как это зачем? — смеётся старший такому резком и, даже, детскому вопросу омеги. — Чтобы зарабатывать деньги и копить на что-нибудь и для нас. — Для нас? Возможно, не стоило делиться всем-всем и лучше было бы оставить кое-что в секрете. Поняв это Юнги, осекается и пропускает Чимина вперёд на кухню. Ну что, Мин Юнги, не умеешь держать язык за зубами, значит выкручивайся теперь, чтобы ещё больше не испортить секрет. — А-ага. — И какой же? — интересуется младший, обернувшись на альфу и сощурив глаза. — Секрет. — Ты слишком скрытный, — показушно дуется Чимин и достаёт из холодильника нужные для ужина продукты, — так не честно! — Всему свое время, солнце, — Юнги подходит к омеге со спины и, приобняв за талию, целует его в загривок. — Я обязательно расскажу тебе все свои секреты, когда для этого будет подходящее время и место. Какими бы двусмысленными не были эти слова, Юнги принимает их как очередное напоминание. Он не должен врать, если любит. Нельзя любить во лжи, даже если она и на благо, правде есть место. И Чимин имеет полное право её знать. Вот только сам Мин не имеет ни малейшего понятия, как рассказать обо всем омеге. Единственное, что он знает точно — он должен это сделать. Когда бы это время не настало, он не должен скрывать от своей пары что-либо. Никогда.***
Неделя пролетела незаметно. Первые несколько дней — если быть точнее, два дня — Чимин честно старался оставаться дома и отдыхать по указанию врача. Но просто сидеть без дела было убийственно скучно, потому он решил, что идея провести генеральную уборку как-то утром, после ухода Юнги в универ, не такая уж и плохая. Мин предполагал, что омеге когда-нибудь захочется переделать что-то под себя, но никак не ожидал, что придя домой посреди недели обнаружит в их спальне заметные изменения в виде поменявшего свое местоположение зеркала, оказавшегося рядом с комодом, кровати, что теперь стояла чуть ближе к рабочему столу, благодаря чему появилось свободное место для переодевания. Да даже выстиранный и снова мягкий ярко-серый ковёр вместо прохода лежал под кроватью так, что с каждой стороны было по тёплой и приятной на ощупь материи. В тот вечер Чимина очень хотелось поругать, что он таскал кровать в одиночку, не дождавшись возращения альфы и не попросив его помощи. Но омега умело увильнул от злого Юнги, чмокнув того в нос и убежав в зал, сказав, что ужин готов и что кровать он даже и не трогал, лишь навел порядок возле тумбочки альфы в виде двух шлемов к мотоциклу, какой-то дорожной сумки и остальной мелочи, что занимала места больше, чем тот же комод. К счастью альфы была новость, что младший тогда сходил утром в клинику и закрыл свой недо-больничный, при условии зайти к нему в кабинет на следующей неделе уже с анализами, которые он благополучно забыл забрать. Чимин тогда не растерялся и даже записался в очередь к педиатру. Правда на следующий понедельник, но это уже неучтенные мелкие подробности. И когда он вместе с младшим прибыли в университет на следующее утро, время пошло в двое быстрее. Юнги только и успевал ловить особые моменты наедине с любимым, даря ему своё внимание, мимолётные поцелуи и объятия в укромных уголках учебного заведения, чувствуя себя при этом неописуемо счастливым и любимым. Выходной проходит так же спокойно, но, как всегда, слишком быстро. Словно его и не было вовсе. Пара весь день, уже привычно развалившись друг на друге, провела день в постели то за чтением одной книги на двоих, то за просмотром внезапно вспомнившегося фильма, что на днях хотел посмотреть Мин, время от времени прерываясь я нежные поцелуи и мимолётные касания рук и ног. Понедельник же приходит очередным расставанием ближе к середине дня, когда, вспомнив про запись к врачу, Чимин побежал с всех ног отпрашиваться у ректора, обязуясь после всё обязательно отработать. И, наконец получив разрешение и написав поскорее освободительную, Чимин убегает к остановке, клюнув альфу на последок в уголок губ. — Ты так и не рассказал? — Намджун, ты похуже моей совести, если ею не являешься, — измученно вздыхает в трубку Юнги, падая на высокий стул возле обеденного стола-стойки и подпирая руками тяжёлую от мыслей голову. — Можешь думать, как хочешь, но- — Да, я знаю, что должен рассказать ему всё, — Мину кажется, что скоро убиться об стену будет легче, чем признаться омеге. — На кой чёрт я вообще затеял это? — Тебе нужно было алиби, и не вини в этом только себя, — Ким на том конце провода тяжело глотает, так же чувствуя вину не только перед старшим, но и перед его парой. — Если бы я отговорил тебя от этого, то ничего бы не было, и мы решили бы- — Мы бы не решили эту проблему по-другому, Джун, — рубит с плеча альфа, улавливая, о чём снова станет втирать ему младший. — И ты тут ни при чём. Это было только моё решение — найти омегу для алиби. Да чтобы черти побрали того наркомана! — Уверен, уже. — Спасибо, что умудряешься шутить в такой момент. — Всегда пожалуйста,— голос снова становится серьёзным, и прежняя шарманка вновь заводится. — Но как ты скажешь ему об этом? — Ещё не знаю, но чем скорее тем лучше. — в горле стоит сухой ком, не давая спокойно взглотнуть, и парень тянется свободной рукой к кувшину с водой. Налив полный стакан, он пьёт его залпом. — Я не хочу- Входная дверь очень вовремя громко хлопает, означая прибытие омеги. Юнги наскоро кидает Киму, что перезвонит позже, но у себя в голове думает, что поговорят они только завтра в универе. Он кидает телефон на диван и выходит в прихожую к поникшему Чимину. По нему видно, что что-то случилось и альфа до последнего надеется, что причиною является неуслышанный от начала до конца разговор. — Привет, устал? — на всякий случая спрашивает Мин обнимая и целуя омегу в губы. Вдруг сама собой раскроется другая, более утешительная причина настроения младшего? — Привет, есть немного, — отвечает неохотно Пак. — Попал в самый разгар приёмов, еле успел зайти до окончания смены. — И что сказал доктор Чхве? — Юнги помог снять уставшему парню пальто с шарфом и убрать всё на свои места, провожая его на кухню. — Заходил к хёнам? — Да, они уже готовы, поезд завтра утром, — Чимин благодарно принимает от старшего стакан воды и так же опустошает его залпом, как до этого сделал Мин. — Доктор Чхве сказал, что всё нормально. Но такой ответ альфу не радует, ведь во взгляде в никуда точно что-то спряталось. Возможно, это усталость так играет с сознанием младшего, а быть может, всё же случилось что? — Хей, точно всё хорошо? — Юнги обходит столешницу и присаживается перед младшим на корточки, беря его холодные ладошки в свои горячие руки, смотря на свою пару снизу вверх. — Точно, хён, — Чимин старательно улыбается, тянется, чтобы клюнуть альфу в щёку и того эти действия успокаивают. — Я просто и в правду устал, да и голова болит. — Дать обезболивающее? — подскакивает с места Мин, но его держит ещё не согревшаяся ручка. — Нет, просто пошли спать, м? И кто Мин Юнги такой, чтобы отказать любимому? Последний мудак, если на то пошло. Но он старательно пытается стереть это клеймо и подхватывает своего смеющегося малыша на руки, унося его в тёплую спальню, планируя отдать ему так всю свою любовь и заботу, грея ледяные ладошки и ступни в своих больших и крепких объятиях, не отпуская ставшее родным тельце под боком.***
В большой просторной комнате с дорогой отделкой и такими же недешевыми предметами мебели, за неплотно задёрнутыми шторами светит яркая, белая, как зимний снег, луна. Звонкая тишина перестаёт быть таковой с наступлением новых шорохов в стороне широкой двухместной кровати в середине спальни. Тёмно-серое одеяло снова сбилось где-то у самых ног, почти падая на белый махровый ковёр у подножья постели. Простыни сбиты так же, как и дыхание. В комнате вновь становится душно, и градус растёт лишь выше с каждым томным вздохом. Серебристые локоны растрёпаны и небрежно раскиданы по черной поверхности подушки. Они сияют под светом луны так же, как те звёзды за окном на глубоко-синем, ночном небе. Они загораются и гаснут так же, как глаза, смотрящие друг на друга в очередном за ночь предвкушении приятного, долгожданного. Сияют таким же ярким цветом, как и те голубые цифры на электронных часах у кровати на тумбочке. Зарождающийся в легких глубокий, бархатный, томный вздох, граничащий с тихим полу-стоном, прерывает тихая трель мобильника и распространяющаяся по матрасу вибрация. — Стой, подожди. У меня телефон звонит. — Завтра перезвонишь. Выключи его. — Нет, Чонгук, дай я овечу. Из горла альфы рвётся недовольный рык, но он всё же выпускает омегу из своего кольца рук и сам подаёт всё ещё активно звонящий телефон. — Да? — Тэхён, давай встретимся завтра перед занятиями? Прошу. Встретимся у нашего места в семь. Телефонный разговор обрывается так же не жданно, как и начался, оставляя юношу в недоумение смотреть ня яркий экран мобильника. Но прогнувшийся позади матрас и крепкие объятия тёплых рук невесомо успокаивают нарастающее волнение. А виной тому лишь тихий, явно заплаканный, в резкими всхлипами, голос на том конце. — Всё хорошо? — Не знаю…