Пролог на Небесах

      А вы знали, что можно влюбиться в похитителя?       Нет, речь идёт не о человеке, который занимается данного рода деятельностью, вроде домушника, карманника или грабителя. Влюбиться в своего похитителя. Распространённое явление, кстати говоря. Но назвать искренним это чувство вряд ли представляется возможным. Речь идёт о некой травматической связи, которая может возникнуть между вами и вашим насильником. Защитно-бессознательная симпатия. Находясь под воздействием сильного эмоционального шока, вы безвольно начинаете сочувствовать своему захватчику, оправдывая его действия. В конечном итоге вы придёте к полному отождествлению себя с ним, переймёте его идеи, его мысли и философию. Вы станете жертвой, которая смирится со своей участью ради достижения общей цели. Стокгольмский синдром.       Минуло уже больше десяти лет с тех пор, как Сасори впервые столкнулся с подобным явлением в своей адвокатской практике. Ужасное зрелище − человек, неважно мужчина или женщина, испытав физическое и психологическое насилие, будто под гипнозом, с обожанием смотрит на человека, который сотворил с ними ужасное. Рьяно защищать его в суде, утверждая, что всё сделано по согласию. Свято веруя в его невиновность. В памяти хорошо отпечатались глаза пострадавшей − красивая девушка, ещё совсем юная, она просила не судить обвиняемого строго, плакала, тряслась, хватала адвоката за края пиджака и смотрела опухшими зелёными глазами так обречённо и искренне, что оставалось лишь ужаснуться, что человек после всех мучений ещё способен на сострадание. Ему говорили, что такие дела всегда сложно вести, но именно из-за того случая Сасори плотно окунулся в психологию, стараясь понять мотивы как жертвы, так и преступника.       К сожалению, после того единственного раза больше наглядно увидеть подобное не пришлось − по возвращении в Кёльн тринадцать лет назад, по своей профессии Акасуна проработал около пяти лет, предпочитая уже должность адвоката уголовных дел, нежели, как это было в Токио, личного юриста генерального директора, после чего в их жизнь стремительно ворвалась идея открыть свой бизнес. Определённые денежные запасы имелись, да и Итачи проявил знатную заинтересованность, что не могло не подкупить. Разумеется, на плечи тогда ещё девятнадцатилетнего юноши переложить всё было бы слишком, поэтому то и пришлось отказаться от адвокатской карьеры. Впрочем, жалеть было не о чем. Не об этом уж точно.       Мужчина тяжело выдохнул и устало потёр глаза. Ностальгия по былым временам это, конечно, здорово, но пора возвращаться в реальность. А реальность такова, что уже одиннадцатый день он безвылазно сидит в VIP-кабинке их бара, ставшей для него импровизированным кабинетом. Работы было предостаточно для того, чтобы потихоньку начать сходить с ума. И как только Итачи со всем этим справляется в одиночку...       Он уже несколько раз пожалел о том, что сам не поехал в Берлин для подписания договора с какой-то очередной компанией. Но нельзя быть таким эгоистичным, Итачи нужно развеяться. В конце концов, неужели Сасори сам не справится со всей этой бумажной работой? Именно так думал мужчина, провожая брюнета на рейс. Но, как выяснилось, алкоголь, к глубочайшему сожалению, не способствует продвижению работы. Именно по этой причине, с грустью посмотрев на нетронутый за день стакан виски, Сасори перевёл взгляд на бумаги. Цифры, графики, отчёты, таблицы, опять графики. Надо собраться с мыслями.       − Ну-с, приступим. − Но не успели пальцы коснуться клавиатуры, как в дверь постучали. – Войдите.       В комнате показалась блондинистая макушка Наруто. Да какого ж чёрта?! Мало того, что голова уже кипит от количества работы, так ещё и персонал без причин дёргает каждые пять минут. Молчание затянулось. Акасуна кинул раздражённый взгляд на официанта:       − Ты что-то хотел?       − Нет, господин Сасори, ничего конкретного. Просто хотел поинтересоваться, может быть, Вам что-нибудь нужно? – Наруто выглядел немного обеспокоенным.       Ещё бы. Раньше непосредственный начальник с рабочими визитами посещал бар, лишь когда его присутствие было в крайней степени необходимым, по большей части занимаясь делами всего комплекса в целом, ну или же когда Итачи заставлял. Такое происходило не более пары раз в месяц. Бывало, Сасори не вылезал из этой же самой VIP-кабинки, но тут было дело лишь в приятном провождении времени с теми или иными людьми. Во всех остальных случаях суверенитет цокольного этажа не поддавался оспариванию и безоговорочно являлся сферой влияния Итачи. Собственно, столь резкая смена территориальных владений сбила Наруто с толку − вместо того, чтобы пользоваться полной свободой и наслаждаться компанией неограниченного количества алкоголя, начальник полностью погружён в работу в течение всего того времени, пока Итачи находится в поездке. Это было странно и настораживало. Весь персонал, включая двух блондинов, кидал на него удивлённые взгляды, недоумевая, что происходит. Дейдара даже предположил, не кинул ли младший Акасуна дела и не дезертировал по-тихому, на что Наруто отрицательно покачал головой, уверяя, что сердце Тёмного Властелина принадлежит только этому месту. Они шныряли туда-сюда, постоянно интересовались нужно ли что-нибудь, и всё это со взглядом как на заморскую зверушку.       − Нет, Наруто, мне ничего не нужно. Я тебе уже говорил сегодня, по-моему даже не один раз. Не мешайтесь мне, я пытаюсь сосредоточиться.       − Скажите, а господин Итачи, он скоро вернётся?       − Скоро. А что? Уже истосковались по его тирании? Наслаждайтесь свободой, пока я позволяю.       − Хорошо, простите, господин Акасуна. Вы сегодня, как обычно, допоздна?       − Да, у меня куча работы. Иди.       Как же он устал, кто бы знал. Нет, в общем-то, никакой феноменальной работы он не проделал, просто в процессе решения тех или иных вопросов понял, что отвык от всего этого. Открывая свой бизнес, мужчина был полон решимости возвысить своё дело, но Итачи умело для девятнадцатилетнего пацана взял всё в свои руки, полностью освобождая опекуна от трудностей. От него всегда требовалась лишь генеральная подпись да пару рабочих поездок для встречи с особо важными персонами, лишь потому, что Итачи был молод и не воспринимался партнерами как серьёзный начальник. Однако спустя пару лет брюнет переложил и эту обязанность на себя.       Так и жили бы дальше, но нет, Сасори стала грызть совесть. Точно сказать когда это началось было сложно, но действиями он начал блистать только сейчас. На самом же деле это распространялось лишь на бар, ведь весь остальной комплекс − ресторан и гостиницу − Сасори держал на себе, а значит работал не меньше Итачи, хотя последний всё же часто помогал. В общем, поддержанием бизнеса они занимались в идеальном симбиозе.       Хотелось отдохнуть. Не просто напиться, что, к слову, всегда помогало, а именно отдохнуть. Может быть, слетать куда-нибудь в горы, покататься на лыжах и насладиться чудесными пейзажами, предположим, Альп. Хорошая идея, надо будет предложить Итачи.       Мужчина поднялся с дивана и подошёл к окну. Вид на город открывался не такой хороший, как с их частного этажа, но и отсюда было видно, что город кипит жизнью. Бесчисленное количество машин, ещё больше людей. Все куда-то идут, у всех дела. В это время, когда день погружается в приятные сумерки, на улицах можно увидеть всё больше молодых девушек и парней, таких красивых, наполненных энергией и готовых отдаться сполна вечеру пятницы. Возможно, даже в их баре.       Комнату наполнил дым вишнёвых сигарет. Сасори никогда не изменял им, предпочитая именно такой вкус и именно данной марки. Вспомнились времена, когда правительство Германии проводило ряд реформ, направленных на искоренение вредной привычки. Многие сигареты попали под раздачу и были сняты с производства. Мужчина пребывал в депрессивной ярости.       Знаете это чувство? Когда вам очень плохо, но вместо того, чтобы сидеть себе тихо и грустить, вы превращаетесь в ходячий нерв, орёте на всех и злитесь. Никотиновая ломка подливала масло в огонь. В тот почти месяц досталось всем. Сасори умел быть тираном. Не попадало только Итачи, и то лишь потому, что он был коллегой по несчастью - брюнет начал курить с тех пор, как покинул Японию, однако в отличие от Сасори, предпочитал сигареты без вкусовых и ароматизированных добавок. Классический чёрный Dunhill, обязательно толстый и длинный, чтобы красиво смотрелся в изящных тонких пальцах. Неприятность решилась удачной поездкой в Штаты по делам, где Итачи закупился на полгода вперёд. «Горячий» период реформ спал, и со временем продукция вернулась на полки магазинов.       Выкинув окурок в окно и мазанув последним взглядом по сумеречным улицам, Сасори не выдержал. Он быстрыми движениями собрал необходимые вещи, накинул белый льняной пиджак и покинул кабинку.       Рейнпарк* встретил мужчину уже в темноте, освещаемый лишь светом фонарей. В тёплом августовском воздухе уже можно было почувствовать аромат приближающейся осени. Сасори вдохнул полной грудью. Давно он здесь не был. Помнится, последний раз около семи лет назад, на двадцатилетие Итачи. Парень тогда не захотел устраивать праздник, отказываясь даже посидеть в узком кругу друзей в их ресторане, впрочем, как обычно. Ему захотелось встретить начало своего третьего десятилетия здесь, в тишине, лёжа на газоне, наслаждаясь летним теплом и прохладой дорогого французского вина.       Вспомнив о напитке, Сасори с грустью осознал, что было бы здорово выпить именно вино, именно здесь и именно сейчас. Бесцельно прогуливаясь по вымощенным дорожкам, можно стряхнуть с уставших плеч заботы и запустить в голову лёгкие мысли.       Не удивительно, что прохожих было не очень много. Мало кому захочется провести вечер пятницы в парке. Для этого есть воскресенье, когда можно взять свою пару, детей, любимую собаку и провести на зелёном просторе целый день. Можно даже устроить пикник.       Иногда не хватало настоящей семьи, тепла, которое она могла подарить. Каждому человеку это необходимо, как бы тщательно он это не скрывал. Сасори расстраивало, что к своим почти тридцати годам Итачи до сих пор одинок. И дело ведь даже не в самой распространённой проблеме незамужних взрослых людей либеральной Европы, на это было всё равно. Но лучше бы, конечно, чтобы он предпочёл девушку, ведь она смогла бы подарить ему счастье отцовства. Сасори тепло улыбнулся − из Итачи вышел бы потрясающий отец. Он умеет любить всем сердцем, но по каким-то причинам не спешит отдавать это другому человеку.       Сасори искренне волновался за подопечного. Он стал для него почти сыном, лишь не родительская разница в возрасте мешала, да и Итачи быстро перестал быть ребёнком. Покинув Родину, он изменился. Стал сдержаннее, серьёзнее, первое время его мало что радовало или приносило ему удовольствие. Он погрузился с головой в учёбу, проводя за книгами всё свободное время. Лишь когда Сасори предложил открыть свой бизнес, его глаза засияли искорками неподдельного интереса. Работе он отдавался полностью. И в итоге юридическая подкованность Сасори и титаническое упорство Итачи дали плоды.       Ещё одна сигарета. Прогулка начинала утомлять. Было принято решение посидеть, но скамеек рядом не наблюдалось, поэтому, не долго думая, Сасори приземлился на бордюр. Взглянув на часы, он прикинул, что гуляет здесь уже около трёх часов. Время близилось к полночи.       Околдованный тихим шуршанием листьев и наслаждаясь лёгкими дуновениями ветерка, Сасори не сразу понял, что до слуха доносится гитарная мелодия. Она была настолько мягкой и гармоничной, что можно было принять её за разыгравшееся воображение. Сливалась с порывами ветра, разносясь в округе, утопая в листве деревьев, она будто бы являлась естественным дополнением парка.       Мужчина перевёл взгляд на источник. В паре десятков метров, так же как и он сам, на бордюре сидел молодой парень с гитарой. Плавные движения рук рождали незамысловатые мелодии, которые так охотно подхватывал ветер. Около же стояли две парочки − парни нежно обнимали своих спутниц, а те в свою очередь зачарованно наблюдали за музыкантом. Парень явно не торопился разыгрывать основную партию, медленно выдерживая вступительную часть. Сасори тоже был заинтересован мелодичной игрой, поэтому, не долго думая, приблизился к импровизированному концерту.       Вблизи музыка была ещё приятнее. Молодой человек, будто не замечая собравшихся вокруг людей, неторопливо перебирал струны гитары. Было примечательно, что около него не было баночки, чехла или чего-то, куда можно было кинуть «благодарственные». Что ж, значит играет для души, не ради заработка. Акасуна про себя хмыкнул, ведь это было очевидно − полночь не лучшее время для подобных подработок. Он всегда питал слабость к творческим людям, сам в детстве мечтая освоить клавишные. Это, кстати, он как-то поведал Итачи, на что парень лишь самодовольно улыбнулся. Ещё бы, вот у кого талант на лицо, но карьера музыканта ему была не нужна. Сасори этого не понимал, но на деле Итачи больше предпочитал вести бизнес, работая с влиятельными людьми и вечно погружаясь в бумаги. И всё это отнюдь не из-за нудного характера и не из-за стремления к деньгам. Нет, брюнету просто этого не хотелось, хотя выпадал шанс уйти в джунгли шоу-бизнеса. Видимо, есть люди, способные отказаться от романтики музыкальной карьеры.       Смотря на выступление, Сасори сразу понял − парень любит то, чем занимается. Это было легко понять, весь его вид кричал об этом: то, как расслаблено его тело, то, с какой лёгкостью он держит свою «подругу», то, как нежно перебирает её струны, даря жизнь приятным ритмам. И этот взгляд. Раньше, ещё когда Итачи часто радовал мужчину своей игрой, садясь за инструмент, у него было такое же лицо, выражающее полнейшее блаженство. Это любовь, это талант. Сасори мог поклясться, что сейчас, в этом самом парке, в эту самую минуту, этот парень искренне счастлив. Это волшебство.       По телу пробежались мурашки. Пространство, помимо мелодичного звучания гитары, наполнилось хрипловатым голосом. Удивительно было то, как парень пел: так спокойно, непринуждённо, знаете, как мы с вами обычно разговариваем, как будто это было чем-то обычным, совершенно естественным. Мужчине не часто доводилось слышать уличных певцов, но этот точно отличался от них. Было в нём нечто аристократичное, нечто, что притягивало. И дело явно не только в хорошем голосе или мастерском владении гитарой. Что-то внутри встрепенулось. Может быть, это ночная атмосфера парка так влияет, но Сасори был поражён. Доводилось ли вам эстетически влюбляться?       Дойдя до припева, музыкант сделал небольшую паузу и, порывисто выдохнув, продолжил, но уже в более резком исполнении. Песня оказалась незнакома, но слова припева явно отпечатаются в памяти. Они идеально вписывались в атмосферу.

«We get by in a world with no conscience, By shouting it out and being anonymous. I feel so anonymous. We feel so anonymous»*

      Последний аккорд. Шелест листвы показался безумно громким. Две парочки похлопали, одарили юношу улыбками и удалились бродить по парку. Сасори проводил их взглядом и, присев на бордюр рядом с парнем, закурил.       − Угостите?       − А разве тебе стоит?       − Не понял. В каком смысле? Не маленький уже. − Вопросительно поднятая бровь. Этот жест показался очень знакомым.       − Ну ты же певец. Не боишься голос испортить? − Сасори протянул пачку и, после того как из неё была вытащена парочка сигарет, убрал обратно в карман.       − Вам-то какое дело? − подкуривая от предложенной zippo, выдохнул парень.       − Да, собственно, никакого. Молчание длилось пока оба не докурили. Поднявшись, парень накинул футляр на плечо.       − Благодарствую за сигаретки. Бывайте, − и, махнув рукой, незнакомец собирался было уйти.       − Слушай, парень, ты здорово поёшь. Не хочешь поработать у меня в баре певцом? Оклад приличный, место не злачное. Что думаешь?       Мысль нанять певца в бар посетила голову мужчины спонтанно. Нет, они с Итачи как-то говорили о подобном, но идея осталась на уровне разговоров. Хотя нет, были попытки найти хорошего певца, но исполнительный директор, прослушав парочку кандидатов, бросил это дело, ссылаясь на совсем неподходящие голоса для его «детища». Сасори почему-то был уверен, что этот мальчишка и его завораживающий голос понравятся капризному напарнику.       − Нет, спасибо, мне подобное не интересно, − бросил парень, даже не повернувшись, и пошёл дальше.       − Погоди! Зачем так категорично? Может, подумаешь?       Акасуна нагнал парня и, поравнявшись с ним, пошёл рядом.       − Считаешь, предложение от мутного типа посреди парка в час ночи может казаться заманчивым?       − Ну, наверное, ты прав. Но послушай, я действительно владелец достаточно популярного бара, и нам как раз необходим певец. А ты мне очень понравился.       Парень остановился и как-то странно посмотрел на мужчину.       − Думаешь, после такого признания я передумаю, вместо того чтобы поскорее свалить отсюда? Может ты маньяк какой-то. Кстати, угости ещё раз, будь так любезен. Забыл пачку купить.       Сасори протянул пачку вместе с визитной карточкой.       − Вот, держи всю. Подумай над моим предложением. Ты как раз то, что нам надо.       − За сигареты спасибо, а вот предложение как-то не особо заманчиво, − взгляд скользнул на визитку, − мистер Акасуна. Извините, но я откажусь. Всего Вам доброго.       Парень быстро пошёл дальше. Сасори стоял с несколько потерянным видом. Наверное, он теряет хватку, раньше ему не отказывали. Тем более мальчишки в парке. Он хотел было пойти в сторону стоянки, где оставил машину, но вдруг крикнул:       − Как тебя зовут-то? Вдруг передумаешь, позвонишь.       Не хотелось терять этого мальчишку, поэтому была предпринята последняя попытка завязать разговор и по возможности постараться убедить изменить решение, но последовавший ответ заставил мужчину вздрогнуть.       − Саске. ____________________       *Рейнпарк (Rheinpark) – самый большой парк Кёльна, площадь около 50 га.       *Мы выживаем в мире без совести,       Отгораживаясь и оставаясь неузнанными.       Я чувствую себя настолько безликим.       Мы чувствуем себя настолько безликими. − слова из песни «Anonymous» канадской рок-группы Three Days Grace.