20 ноября 2016 года. Кёльн, Германия.
Погода неуклонно переходила в стадию сильных холодов, постоянно напоминая, что зима близко. Об этом свидетельствовал и промозглый ветер, и голые деревья, и постоянный мелкий дождь, который пронизывал до костей. С ветром вообще всё было сложно. Постоянная чуть ли не штормовая погода. Люди не успевали покупать новые зонтики, которые стихия не уставала ломать сильными порывами, выворачивая буквально наизнанку. Циклон был настолько лютый, что ночью можно было проснуться из-за того, как сильно трещат оконные рамы. Итачи, укутавшись в тёплый шерстяной плед, согревал руки об чашку свежесваренного горячего какао. Он сидел рядом с витражным окном около фортепиано и наблюдал за улицей уже в течение часа. На коленях вальяжно устроилось его сокровище, тихо урча и не позволяя даже на сантиметр изменить положение ног. Комната заливалась фоновой музыкой, исходящей из телевизора, по которому транслировался какой-то музыкальный канал. Парень любил иногда вот так вот выпадать из суетливой рабочей реальности на несколько часов по вечерам, когда ему надоедало постоянно блюсти порядок чётко отлаженного механизма их заведения. В такие моменты он успевал многое для себя обдумать. Часто вдавался в воспоминания о прошлом. Накрывало волнами апатии. Итачи предпочитал во всём винить осень. Сегодняшний сеанс импровизированной медитации совершенно не хотел уходить ни в какую другую плоскость, кроме размышлений о Саске. Итачи устал отгонять навязчивые мысли и предпочёл обо всём подумать. А подумать было о чём. После той злополучной ситуации на пожарной лестничной площадке, их отношения значительно ухудшились. Они перестали разговаривать, как это было ещё буквально месяц назад, на любые отличные от рабочих темы. Саске неприязненно отвечал, а Итачи не снимал с лица постоянную отстранённую маску. Он долгое время откладывал анализ произошедшего, ссылаясь сначала на загруженный работой график, а потом на поездку и день рождения Сасори. Видимо, зря. Сейчас размышления стали предвзятыми. Итачи пытался вспомнить, почему именно так сильно разозлился на Саске, ведь в данный момент он вполне мог дать этому логичное объяснение. Как и говорил Сасори, мальчик истолковал благоприятное к себе отношение несколько иначе, вот и поспешил с выводами и действиями. Конечно, новость о том, что его брата в принципе интересуют отношения с представителями своего пола несколько удивила, однако он не счёл это чем-то достойным порицания. В конце концов, каждый сам для себя решает, с кем ему хорошо. Сейчас же, имея столь неприятный опыт в виде поцелуя, Итачи не представлял, что именно стоит делать. Можно, конечно, и дальше продолжать держать отношения на уровне «холодно-рабочих», однако желания уходили в иную сферу. Итачи скучал по общению с Саске. Скучал по их приятным разговорам, по его рассказам о семье, прошлом, школьных годах, о мечтах и стремлениях. Все эти рассказы Итачи поглощал с восторгом, про себя тихо радуясь, каким интересным и необычным человеком вырос его брат. Он с жадностью стремился восполнить эту бездну тринадцати лет, на протяжении которых Саске рос и становился очаровательным юношей. Обида, как оказалось, копилась против воли хозяина и сейчас желала максимальной компенсации. Ему хотелось знать о Саске всё − начиная от впечатлений после первой прочтённой книги и заканчивая историей первых серьёзных отношений. Итачи понимал, что пропасть ничем не заполнить, и он давно смирился с мыслью, что потерял брата навсегда. Годами убеждал себя забыть о его наличии вообще. Получалось хорошо. До появления этого самого брата. Ещё и проявляющего к нему недвусмысленный интерес. Это сильно ударило по восприятию. Рациональная сторона мозга чётко помнила о кровном родстве, но вот как-то сложно всё с этим. Видеть человека последний раз, когда ему было всего шесть лет от роду, а потом сразу девятнадцатилетним юношей... Что у них может быть родственного, кроме фамилии и осознания, что это брат? Мозг совершенно его так не воспринимал, хотя и понимал сам факт. Это и бесило больше всего. Это и послужило столь резкому пресечению их общения. Стыдно было признаться, что в ту секунду, когда губы Саске коснулись собственных, Итачи осознал, что совершенно не чувствует в нём брата. Это был лишь парень, которого надо воспринимать таковым. Поэтому буквально на секунду, но Итачи замешкался. Да, всего секунда, но она стоила ему часов пожирания собственной совестью. Надо так надо. Кровное родство никто не отменял, и его совершенно не оправдывал факт разлуки, длиной в половину жизни. Да, пусть он не видит в Саске брата, ему хватает и банального знания. Пустой факт, который никак не позволяет... Итачи сильно зажмурил глаза. Не позволяет что? Разве ему что-то ещё необходимо, кроме обычного общения, которое он вполне способен обеспечить, даже если Саске вновь проявит к нему знаки симпатии? Его нельзя винить, он не знает. Поэтому вся ответственность на самом Итачи как на том, кто более проинформирован. То, что Саске практически откровенно намекал на перевод их отношений в иную, нежели дружеская, плоскость, стало понятно, как только Итачи спокойно подумал над ситуацией со стороны постороннего наблюдателя. Ему, впрочем, также помогли немногословные, но меткие комментарии Сасори. Он был прав изначально, а значит тут только Итачи пытался играть в какую-то игру, правила которой Саске не знал. И сообщать ему никто не планировал. Но что-то во всей этой идеальной теории жутко смущало. Он как будто снова лгал самому себе. Единственным благоприятным исходом было бы, если Саске, получив отказ, действительно потерял к нему интерес. Хотелось бы надеяться, да вот только природа наградила Итачи редкой проницательностью, которая не могла оставить незамеченным ни один взгляд Саске, которые он продолжал отпускать по отношению к Итачи. Это уже не настораживало. Итачи просто смирился. Как уже было сказано, его нельзя винить. Положительные сдвиги по поводу того, что Саске действительно поутих со своей инициативностью, можно было наблюдать последние дней десять. Он всё реже задерживал на Итачи взгляд, реже оказывался с ним рядом, после работы не оставался, а в смену вступал минута в минуту. А ещё его новый друг часто появлялся в баре. На перерывах Саске сидел вместе с ним, а тот ждал его окончания, и они вместе уходили. Итачи это настораживало. Непонятные какие-то отношения, особенно учитывая их разницу в возрасте и социальный статус. Как ни посмотри, но когда преподаватель до двух часов ночи сидит на работе у своего студента, а потом они вместе покидают заведение − всё это выглядит весьма странно. Итачи не хотел лезть в чужую личную жизнь, вновь посчитав, что каждый сам горазд выбирать себе окружение. К тому же симпатия к тем, кто старше более чем на десять лет, не такая уж и редкая. Итачи грустно улыбнулся своим мыслям. Действительно. Жаль, что она редко бывает взаимной. Если быть честным с самим собой, то Итачи признавал, что дико скучает по Саске. Это чувство следовало за ним словно фантомный рок, от которого не было спасения, можно было лишь принять и попытаться смириться, чтобы было не так больно. А сейчас это практически невозможно. Вот он, Саске, здесь, во всей красе − харизматичный, красивый, интересный молодой человек, с которым Итачи может общаться чуть ли не больше, чем с Сасори, что явно является огромным показателем. Итачи с детства был весьма придирчив к кругу общения, всегда стремился тратить время лишь на умных или, по крайней мере, нестандартно мыслящих людей. В детстве это был дядя, потом на протяжении почти всей сознательно жизни − Сасори. Сейчас же всё нутро каждой фиброй души стремилось к родной крови, желая с головой уйти в него, не отпускать, не отводить глаз. Итачи с детства осознал, насколько будет всю жизнь повязан на брате. Ещё тогда, будучи восьмилетним ребёнком, впервые взявши на руки маленький тёплый свёрток, он это осознал. Осознал, что в его жизни мало, что сможет заменить этого человека. Жизнь, однако, распорядилась так, что пришлось попрощаться, как тогда казалось, навсегда. И вновь кардинальный поворот. И как это воспринимать? Как очередную прихоть судьбы или случайное стечение обстоятельств, которое стоит проигнорировать? Не получится. Насколько Итачи понял, Саске только поступил в университет, а значит учиться здесь он будет как минимум четыре года. Этот момент тоже не давал Итачи покоя. Первым странным фактом было то, что Саске учится в музыкальной академии. Как на такое согласилась его семья − загадка. Чтобы Фугаку позволил сыну пойти не по своим стопам, а попробовать реализовать себя на музыкальном поприще? Слабо верится. Если представится возможность, Итачи не сможет не полюбопытствовать. В то, что отец с годами стал более мягким, не верилось от слова «совсем». Об этом человеке у Итачи навсегда сложилось резко отрицательное впечатление в качестве тирана. Вторым моментом, который его смущал, был как раз-таки сам факт того, что Саске потребовалась работа. Конечно, можно предположить, что он и правда хочет начать формировать карьеру уже со студенчества, да вот только убивать себя до ночи, будучи всего лишь певцом в баре? Да, оклад более чем приличный, но не лучше было пойти на подработку куда-нибудь, где можно в дальнейшем себя реализовывать? Неужели, проблема и правда в деньгах? СМИ сразу бы огласили новость о том, что знаменитая компания Учиха разорилась. А пока этого не было, Итачи мог с уверенностью сказать, что Саске не из просто состоятельной семьи, а именно что до неприличия богатой. Всё это было странным. Проблемы взаимоотношения Саске с семьёй, конечно, весьма занимательны, да вот только реальность подкидывала куда более актуальные. Например, как вернуть общение с Саске, да так, чтобы не спровоцировать в нём вроде как угасающий интерес? На этом открытом вопросе Итачи поднялся с насиженного места, чем потревожил и явно раздосадовал сонную Асмодею. Кошка кинула на него обиженный взгляд и залезла на нагретое кресло, мягко свернувшись в комок и вновь погружаясь в сон. Парень улыбнулся такой реакции питомицы и, погладив её напоследок, решил-таки спуститься в бар. Быстро сменив домашнюю одежду на более официальную, он направился в свои владения. Пройдя до середины второго этажа и опершись на перила, он осмотрел помещение. Наруто бегал между столиками, обслуживая клиентов и попутно раздавая приказы персоналу. Он был сокровищем, которое Итачи посчастливилось заиметь в качестве старшего менеджера. Несмотря на шумный характер, Наруто был исполнительным, быстро схватывающим всё на лету, легко обучаемым и действительно заинтересованным делом. Его дядя, Нагато, − старый друг Сасори, и именно с его подачи племянник здесь очутился. Как выяснилось, Наруто тоже мечтает открыть свой бар в дальнейшем, а потому столь полезный опыт на такой должности значительно облегчит задачу. Если к тому моменту, когда Наруто ещё будет заинтересован в том, чтобы работать здесь, а Итачи решит всё-таки заняться своей жизнью, он непременно поставит на своё место именно этого мальчишку. Итачи лишь делал вид, что так тщательно следит за отлаженностью механизма. На деле же он полностью доверился Наруто, лишь иногда исправляя ошибки, которые, увы, каждый совершает. Вроде как, проблем не наблюдалось. Помедлив, Итачи перевёл взгляд на сцену. Саске пел под акустику какую-то лирическую песню. Певец тоже оказался находкой для бара. Лишь иногда позволяя себе фривольности в виде какого-нибудь панк-рока или другой экзотики, он чётко прочувствовал антураж и атмосферу бара, на уровне инстинктов понимая, какой необходим репертуар и какая музыка, что важнее, придётся по душе Итачи. Правда, вряд ли парень осознавал второе. Наслаждаясь пением, Итачи не заметил образовавшегося рядом Сасори. Поэтому, когда он заговорил, Итачи слегка вздрогнул и отвёл от Саске внимательный взгляд. − Ты таки решил сегодня спуститься? − спросил Сасори, в ответ получив кивок. − А мелкий Учиха не плох. Я с каждой новой песней в этом убеждаюсь,− Итачи вновь лишь кивнул. − Мне кажется, родись он в другой семье, ему вполне можно было надеяться на музыкальное будущее, которое он так жаждет. − Но он родился в семье Учиха. У него нет права выбирать, − тихо проговорил Итачи, вновь фокусируя внимание на Саске. Это была жестокая правда. Как он и думал, ему не позволят связать жизнь с музыкой. Так почему он учится в музыкальном? − Кто знает. В конце концов, мне в жизни были известны как минимум двое Учиха, которые сами распорядились своей судьбой, − Сасори пожал плечами и тоже посмотрел на Саске. − Сами? Не смеши меня. Я не выбирал такую жизнь, вдали от семьи и Родины. − Жалеешь? − Нет, − Итачи покачал головой. − Лишь иногда задумываюсь над тем, что только у него хватило сил, чтобы распоряжаться своей жизнью, как ему было угодно. − Да, − Сасори грустно хмыкнул. − Независимость он ценил превыше всего. − Да, − повторил за собеседником Итачи, а через секунду с сожалением вперемешку со злостью добавил: − И давай вспомним, к чему привело в итоге его упрямство? Сасори перевёл понимающий взгляд на Итачи, который ответил ему лишь холодной злобой в глазах. И величайшей скорбью. Быстро моргнув несколько раз, Итачи направился к бару. Делать всё равно нечего, поэтому можно позволить себе наконец попробовать тот самый знаменитый коктейль Дейдары, который он рекомендовал лишь в сильно алкогольном варианте. О чём не забыл оповестить Сасори, который так и смотрел невидящим взглядом куда-то в сторону. Итачи укорил себя за этот разговор. Не любил он поднимать эту тему, зная, насколько она болезненна для них обоих. Для Сасори, впрочем, на порядок сильнее. Дейдара, завидев приближающихся начальников, обаятельно улыбнулся. − Чем могу порадовать столь уважаемых господ? − со смешком спросил бармен, не отвлекаясь от своего вечного занятия. − Сегодня я позволю тебе, наконец, сотворить свой шедевр для моей дегустации, − Итачи удобно устроился за крайним стулом. Сасори же занял место рядом. − Весьма польщён такой честью, − парировал блондин. − Уверяю, к моим шедеврам никто не останется равнодушным. Весь вечер вплоть до момента закрытия компания провела за баром. Завязалась интересная беседа, в которой главную роль занимали Сасори и Дейдара. Их бурный спор о видении мира позабавил Итачи. Он всегда наслаждался моментами, когда приятель прибывал в столь заинтересованном состоянии: активно жестикулировал, громко говорил, аргументы выдавал на перебой, то есть полностью погружался в спор. Он с улыбкой наблюдал за этой процессией, впрочем, не особо получая удовольствие от такой картины. Посетители потихоньку расходились. На выходе их провожал вечно улыбающийся Наруто, который, впрочем, шумно облегчённо выдохнул, когда дверь закрылась за последним из них. Он подошёл к бару и попросил у Дейдары апельсиновый сок. − Замотался? − спросил Итачи, чьё настроение было крайне располагающим. − Да, − протянул Узумаки, принимая бокал. − Сегодня какой-то уж больно активный день выдался. Все столики были заняты начиная с самого открытия, представляете? − Но ведь вы отлично справились, да? А значит и премия в этом месяце будет приятная. − Да Слава Богу, уже как две недели без происшествий, − Наруто постучал по деревянной части отделки барного стола. − Я горжусь вами, − спокойно сказал Итачи, но, увидев как взлетели брови блондинов, слегка опешил: − Что? Сасори заливисто рассмеялся. − Просто, знаешь ли, ты редко балуешь их такими словами. Твои бедные миньоны изголодались по похвале Тёмного Властелина, − Сасори продолжил смеяться, уже поддерживаемый смехом Дейдары. − Не называй меня так, Сасори, − Итачи отмахнулся от комментария как от назойливой мухи. − Эта кличка ассоциируется у меня с какими-то сомнительными вещами. Все недоумённо уставились на Итачи, который сфокусировал внимание на бокале. − Это, позволь узнать, с какими? − протянул Сасори заторможенно. − Ставлю месячный оклад, что это связано со странными штуками с доминированием, − с ухмылкой вставил Саске, закончивший уборку сцены и подошедший как раз вовремя, чтобы услышать конец беседы. − Так что, Итачи, − Саске встал между сидящими мужчинами, вальяжно облокачиваясь на край барного стола, и с усмешкой посмотрел на начальника, − я прав? − Да, Саске, − Итачи усмехнулся в ответ. − В яблочко. − Ауч, Итачи, какие у тебя странные мысли, − откомментировал Сасори и вновь засмеялся. На этот раз все его поддержали. − Саске, − Итачи позвал стоящего рядом парня. − Ты сегодня не убегаешь как обычно в последнее время? Саске покрутил в руках бокал. − Сегодня у Микаеля свои дела. Я и так похищаю слишком много его времени. Удивляюсь, как я ему ещё не надоел. − Ты себя недооцениваешь. − Думаешь? − Саске перевёл насмешливый взгляд на Итачи. − Уверен, − ответил мужчина, медленно кивнув головой. − Это радует, − Саске резко оттолкнулся от стола. − Отойду покурить. − Я составлю тебе компанию, − быстро сказал Итачи и, спрыгнув с высокого стула, направился в сторону служебного входа. Саске на это лишь непринуждённо качнул головой. На улице вновь царствовала стихия. Порывы ветра сразу же принялись уничтожать аккуратно уложенные волосы парней, один из которых особо недовольно нахмурился. Вся длинная копна чернильно-чёрных волос вмиг выбилась из завязанного хвоста, так что у владельца не осталось выбора, кроме как снять резинку. Саске на такое зрелище лишь звонко усмехнулся. − Находишь это забавным? − Итачи недовольно вскинул острую бровь, силясь сдержать падающие на лицо пряди. − Весьма. Редко можно тебя увидеть в столь нерабочем формате, − ответил Саске, закуривая. Это оказалось проблематичным и заняло какое-то время. Победив, наконец, то ли ветер, то ли зажигалку, он по привычке облокотился на перила. Итачи сделал тоже самое, лишь за тем исключением, что облокотился спиной. − Я рад, Саске, что мы наконец вновь нормально общаемся, − внезапно даже для себя произнёс Итачи. Саске оторвался от созерцая неоновой вывески какого-то ночного магазина напротив и недоумённо посмотрел на Итачи. − Рад? Я думал, тебя всё устраивает. − Отнюдь, − Итачи сделал затяжку. − Мне совсем не нравилось, что возникшие между нами дружественные отношения так резко пресеклись из-за такой мелочи. − Считаешь это мелочью? − Саске сильно укусил губу, жалея о сказанном. − И да и нет, − ответил Итачи спустя какое-то время. − Я понимаю, что для тебя это что-то значило, но не хотел бы, чтобы это как-то повлияло на наши отношения. Я дорожу тобой как интересным собеседником и хорошим человеком. − Приятно слышать, − сильный порыв уронил пару особенно длинных прядей на лицо, отчего Саске пришлось фиксировать их всей ладонью. − Тогда я хотел бы попросить прощения за тот инцидент. Если ты не против, мы можем забыть о нём. Я тоже, признаюсь, заскучал по нашим беседам. − Я думал, у тебя сейчас нет проблем с тем, с кем можно вести беседы. Насколько я могу судить, ты много времени проводишь со своим преподавателем. − Саске кинул удивлённый взгляд. − Да, извини, Наруто сказал мне кто он. − Кто бы сомневался. Иуда, − Саске закатил глаза. − Да, мне всегда есть о чём поговорить с Микаелем. Он интересный и опытный человек. Я в нём нашёл что-то вроде своего наставника, − парень усмехнулся сказанному. − Но, знаешь ли, человека не заменить другим человеком. Поэтому мне бы хотелось вернуть всё как было. Итачи резким щелчком выкинул докуренную сигарету и повернулся к брату. Именно так он и хотел разрешить эту ситуацию. Совесть осталась чиста, а потребности реализованы. − Проблема исчерпана? − с надеждой спросил Итачи и протянул руку, которую ему сразу же пожали. − Полностью, − соврал Саске.***
На деле всё оказалось несколько иначе. После этого разговора их общение и правда вернулось в прежнее русло. А вместе с ним и мысли Саске. Чем больше времени он проводил с Итачи, тем сильнее вновь погружался в охватившее его несколько месяцев назад наваждение. Он правда старался об этом не думать, слишком дорожа столь необходимой дружбой. Они много времени проводили вместе. Во время работы, до неё и после. Часто разговаривали на самые разные темы, обсуждали многое из того, о чём Саске раньше даже не задумывался. Несмотря на то, что он много общался и с Микаелем, который был весьма умён и начитан, их беседы редко протекали в иной, нежели музыкальная, сферах. Итачи же, казалось, знал всё и обо всём. На своей памяти Саске не встречал более начитанного человека. Даже отец, отличающийся всесторонними знаниями, вряд ли мог стоять рядом. Итачи постоянно цитировал знаменитых и не особо писателей, по памяти рассказывал куски из поэм, часто делал исторические ремарки и ещё многое из того, чем можно впечатлить. Однако делал он это так ненавязчиво, без лишнего пафоса, как бы между прочим. Эта сторона Итачи была в новинку. До этого они редко затрагивали серьёзные темы. Сейчас же постоянно. Саске как губка впитывал информацию. Особенно и потому, что Итачи, о чём бы не рассказывал, делал это настолько потрясающе, что кто угодно бы заслушался. Его речь всегда была мягкой, спокойной, не лишённой, однако, эмоциональной окраски и правильной акцентировки, когда это было необходимо. Саске мог слушать его днями. С каждой минутой, проведённой вместе, с каждый словом, которое слетало с губ Итачи, с каждой его улыбкой, Саске понимал, что пропадает. Его начали грызть надоедливые мысли о том, что он точно не сможет когда-либо насытиться этим человеком. А учитывая нынешнюю дозировку их общения, которую Саске считал крайне ограниченной, он вообще готов был взвыть от отчаяния. Чем глубже в лес, как говорится. Примерно через несколько дней после «разрешения» их проблемы Итачи пригласил Саске погулять в Рейн-парк. Погода услужливо подкинула относительно спокойный день, как бы задабривая жителей перед наступлением морозов, которые, как обещали синоптики, этой зимой будут аномальные. Они неспешно прогуливались по аккуратным аллеям. Холодные порывы ветра пронизывали кожу даже сквозь одежду, но Саске было плевать. Он, как обычно, с упоением слушал своего спутника, задавая всплывающие вопросы, что-то комментируя и иногда смеясь. Итачи оказался весьма разговорчивым человеком, несмотря на кардинально противоположный вывод, который можно сделать при первом впечатлении. Стоило покинуть привычные стены, его лицо заметно смягчалось, и из строгого начальника он превращался в обаятельного молодого человека, несколько даже лирического, при всём-то своём виде. То, что Итачи обладает необыкновенной красотой, но что ещё более важно − потрясающей аурой, Саске понял сразу и успел уже к этому привыкнуть. Однако постоянные взгляды прохожих не уставали ему напоминать. В такие моменты Саске будто впервые смотрел на него, открывая всё больше с каждым разом. Например, он раньше не замечал как плавно движутся его руки, когда он особенно увлекается рассказом и переходит на жестикуляцию; как красиво изгибаются губы в полуулыбке; как отливают его тёмные глаза синими бликами на ярком свете; как соблазнительно он водит пальцами по губам, когда задумывается о чём-то. Всё это Саске открывает в нём каждый раз заново, не уставая упиваться его обществом. И каков же был соблазн прикоснуться к его волосам, когда они растрёпывались из-за ветра, и пряди выпадали из некогда идеальной причёски; как же хотелось дотронуться к этим пальцам, медленно провести по каждому сантиметру кожи, нежно огибая костяшки; как же хотелось убрать руки от губ в привычном жесте задумчивости и провести пальцами уже по ним. Вспомнить, какие они на ощупь. Всего этого хотелось с каждой секундой сильнее, и Саске вновь почувствовал то давящее чувство ограниченности. Оно сдавливало лёгкие ржавыми пластами железа, позволяя дышать лишь через раз. Это тошнотворное чувство невозможности обладать тем, к кому так безнадежно стремится всё его существо. Отчаяние достигло той критической точки, когда Саске весь в поту проснулся в своей постели, а перед глазами мелькали слайды только что ушедшего сна. Напряжение охватило тело как никогда сильно, и тогда Саске понял, что это уже за гранью. Его никогда так ни на кого не перекрывало. Сокрушительный вихрь из неистовых эмоций и дьявольского желания нахлынул столь внезапно, что оставалось загадкой, как Саске до сих пор держал себя в руках. Он понимал, что его останавливал липкий страх, который окутывал тело, стоило лишь подумать о последствиях его несдержанности. Вновь обретя хотя бы жалкий кусочек того, что он так страстно желал, будет адски сложно опять с этим распрощаться. Нужно держать себя в руках. В конце концов, он обещал ему. В свою же очередь, Итачи смаковал каждый момент, проведённый в компании брата. Находиться с ним рядом было естественно и по-родному приятно. В те минуты, когда Саске с упоением слушал его, практически не моргая, у Итачи возникала чёткая ассоциация с тем, как обычно старшие братья делятся знаниями с младшими. Это было неописуемо приятно. Он чаще старался переворачивать их разговоры так, чтобы Саске больше рассказывал о себе. Итачи наконец получил огромный пласт той информации, которую Саске сначала немного с нежеланием из себя доставал. И чем больше Итачи спрашивал, тем расслабленнее он становился. В итоге затрагивать личные темы уже не было чем-то раздражающим. Скорее даже наоборот. Делиться с этим человеком воспоминаниями почему-то казалось важным. Он видел реальный интерес в сумрачных глазах, которые в такие моменты наполнялись теплотой, и это располагало. Правда, на этом братская составляющая их взаимоотношений заканчивалась. Итачи обострённо реагировал и строго пресекал каждую мало-мальскую мысль о Саске не в качестве младшего брата, но объекта симпатии. Пресекать-то пресекал, но кто владеет разумом настолько мастерски, чтобы не думать о том, о чём думать нельзя? Каждый раз возвращаясь домой после насыщенного обществом Саске дня, Итачи понимал, что всё больше находит себе оправданий и всё чаще замечает в Саске то, чего замечать не стоило бы. Выводы напрашивались плачевные. Но отказать себе в обществе брата Итачи, ровно как и Саске, не мог. Не сейчас, когда он раскрывался для него с совершенно неожиданных сторон. Например, когда Итачи ловил взгляды клиенток, полные желания. Они, тихо хихикая, прожигали певца насквозь. Итачи помнил, как впервые заметил это, остановился около бара и стал внимательно следить за представлением. Казалось бы, он видел это уже десятки раз, но именно сейчас ему захотелось посмотреть на это, не как на Саске, а как на абстрактного певца. А посмотреть было на что. Не то чтобы Итачи до этого не замечал, просто это воспринималось скорее на периферии. Сейчас же он чётко осознал, во-первых, их схожесть, а, во-вторых, их кардинальное различие. Сам Итачи походил больше на изваяние художника − прекрасный своей холодной, как будто неживой красотой. Саске же пылал жизнью. Это было заметно особенно сильно в двух случаях − в сравнении с Итачи и на сцене. Тогда он явственно оголял всю свою немного животную натуру, такую хлёсткую и будоражащую кровь. В итоге, по истечению месяца их стремительно развивающихся отношений, оба пребывали в странных состояниях. С одной стороны Саске, изнывающий от накатывающих волн соблазна, а с другой стороны Итачи, который больше не мог быть ни в чём уверен. На город обрушились предсказанные морозы. Приближалось Рождество.