Когда победили живые

      Ник докурил сигарету и, чтобы не входить в дом ещё хотя бы пару минут, вытащил вторую.       Со всех сторон несло гнилью, а жаркий ночной воздух лишь усиливал зловоние. Хаотично раскиданные тела во тьме казались лишь пятнами, сродни камням или сложенным палаткам. Но от запаха разлагающейся плоти было не скрыться.       Завтра остатки обитателей ранчо соберут трупы: сожгут, похоронят, выбросят. Нику было плевать. Ему лишь хотелось избавиться от этого зловония, часть которого исходила от него самого.       Слишком многие погибли. Казалось бы, обычное дело для чёртового апокалипсиса. Но в этот раз всё было иначе. В этот раз Ник знал, кого стоит винить.       Но не мог.       Его сестра уцелела, это было главным. Больше его никто здесь не волновал, Ник всеми силами пытался себя в этом убедить. Но всё же он докуривал вторую сигарету у двери, которая лишь называлась дверью: она болталась на одной петле. Пол покрывало битое стекло, стены пробиты пулями. В таком виде он и оставил этот дом после ночи, когда они с Троем едва не погибли от рук своих же людей.       Ник столько раз останавливал Троя, столько раз спасал его от чужого гнева. Это уже превратилось в какую-то извращённую шутку.       Трой сейчас был где-то в доме.       Он отправился туда сразу после победы живых. Никто за ним не последовал. Ник видел, как Трой вошёл в проём и исчез в глубине дома, но судьба Алисии волновала его в тот момент куда больше.       И поэтому пальцы невольно вытащили третью сигарету. Он должен был прийти раньше. Намного раньше.       А что, если Трой ушёл? Ушёл тем же путём, каким недавно пробрался, чтобы рассказать о грядущем, прекрасном и смертоносном.       От этих мыслей войти в дом стало лишь сложнее. Что, если Трой покинул ранчо и больше не вернётся?       Ради чего ему было возвращаться? Отец и брат — мертвы. На ранчо, где он провёл большую часть жизни, Трой собственноручно натравил орду ходячих. А осколки ополчения погибли от нашествия мертвецов.       С немалыми усилиями сигарета была возвращена в пачку.       Ник вошёл тихо, медленно, словно давая себе шанс на попятную.       Внутри тоже повсюду были трупы. Все гнилые, смердящие, незнакомые. Ник вытащил на всякий случай нож и двинулся вглубь дома, переступая через тела. Несколько часов назад здесь была бойня…       В кабинете на полу лежало два обглоданных тела в форме ополченцев. От них почти ничего не осталось, кроме костей, окровавленных лоскутов ткани и зловонной лужи под ними.       Отрубленная голова на кухне хрипела и пыталась цапнуть Ника за ногу. Чёртова тварь, ей даже есть уже некуда, а она продолжает открывать и закрывать свой прогнивший рот. Рядом с одним из ополченцев лежал топор, видимо, парни продвигались с кухни. Что ж… ушли не далеко. Нож вошёл прямо в глазницу твари. Ник осмотрел весь этаж, добивая полуобездвиженные трупы.       Троя нигде не было.       На полке стояла почти полная бутылка коньяка. Ник навалился на стол, положил рядом нож, чтобы схватить в любой момент, и сделал пару глотков.       Внутренние органы будто взрывались. Он не чувствовал себя способным даже выйти из дома.       Страх? Нет, Ник прекрасно знал, каков страх на вкус.       Его органы продолжали самоуничтожаться. Вина, беспокойство, усталость, боль и что-то ещё, что было словно вишенка на этом гниющем торте из внутренностей.       Ник закрыл глаза и вдохнул.       Он будто только сейчас вспомнил, что в доме не один этаж. Пальцы сами сжали бутылку, а ноги понесли его к лестнице.       Дверь спальни на втором этаже была приоткрыта ровно настолько, чтобы вошедший мог видеть кровати. Ник заметил Троя, лежавшего на спине на заправленной постели, и его немного отпустило. Трой был здесь. Он не ушёл. Он жив, и он здесь.       Ник остановился в дверях, глядя на парня. Он не соизволил даже протереть лицо, засохшая кровь на котором напоминала боевой раскрас столь ненавистных Трою коренных жителей.       — Я тут бутылку нашёл, — голос Ника разорвал тишину, заполнявшую мёртвый дом.       — И? — лениво отозвался Трой, всё так же глядя в потолок.       — Решил, что не стоит пить одному.       — То есть, ты решил узнать, не собираюсь ли я перестрелять с крыши всех оставшихся людей? — Трой рывком сел, но каждое его движение сквозило усталостью. Он старался держать спину прямо, но плечи сами опускались.       — Ты этого и при желании не сделаешь. Ты сейчас похож на кучу дерьма. — Ник бесцеремонно упал на соседнюю кровать, во всяком случае, он попытался сделать это именно так.       — Если они сами придут ко мне, то, так уж и быть, я спущу курок, — его глаза блеснули.       Ник прекрасно знал, на что способен Трой. По его милости они сейчас были все в крови и среди трупов. Уж слишком многие умерли по вине этого парня. Но Ник лишь усмехнулся и открыл бутылку.       — То есть, пить ты не желаешь? — протянул Ник, делая глоток хорошего алкоголя.       — Дай сюда, — выдохнул Трой и посмотрел Нику прямо в глаза.       Ник молча наблюдал, как губы Троя обхватили горлышко. Парень прикрыл глаза и сделал несколько больших глотков. Трой держал бутылку левой рукой, и было видно, что он не знал, куда деть правую.       — Нужно промыть, — Ник кивнул в сторону израненной руки.       Не получив реакции, он поинтересовался:       — Ты хочешь, чтобы твоя рука сгнила?       — Посмотри на меня. Сколько у меня глаз? — Трой натянуто улыбнулся. — И с рукой ничего не будет.       Ник подошёл к шкафу. Если он ничего не перепутал, где-то здесь должна была быть аптечка. Ник случайно задел подсвечник, доставая коробку с красным крестом. И предмет, столь дорогой в старом мире, со звоном упал на пол, словно был ни чем иным, как мусором.       — Заткнись и дай чёртову руку, — выдохнул он, сил на спор не было совершенно.       Ник уже решил, что это бессмысленно, но вдруг Трой протянул ладонь и хмыкнул.       — Решил заботиться обо мне? — Трой наклонил голову и прищурился.       — Я же попросил тебя заткнуться.       — Это так ты извиняешься за то, что пустил моему отцу пулю в лоб?       — Я просто хочу, чтобы ты не умер от заражения. Глупая смерть в апокалипсис, не находишь? — ответил Ник, стараясь не думать о том, как дёрнулось тело Отто после его выстрела.       Бремя…       Мать любила слишком многое называть этим словом. Вот только оно ни черта не описывало. Многие, очень многие вещи нельзя описать словами, тем более — одним.       — Меня всё равно убьют за то, что я сделал, — тихо сказал Трой без каких-либо эмоций. Сухой факт. Внутри Ника что-то кольнуло.       — Откуда им знать, что это был ты?       В комнате повисла тишина, которую нарушало лишь прерывистое дыхание Троя. Ник знал, что ему было больно, но парень ни разу не отдёрнул руку. Кажется, он наслаждался болью. Или дело было в тёплых пальцах Ника…       Стерев слой грязи и чужой крови, Ник увидел две сквозные раны. И одну из них Трой получил, спасая его.       — Откуда вторая дыра? — Ник старался говорить спокойно, но голос слегка дрогнул, что не могло скрыться от Троя.       — От ножа, — усмехнулся парень, сощурив глаза. — Я буду жить? — в темноте его улыбка казалась менее издевательской, она была почти тёплой.       — Если захочешь этого, — ответил Ник. — Меня уже достало подставляться за тебя. — Он знал, что этого не стоило говорить, прекрасно знал. Он в этот момент проводил пальцем по доказательству того, что не он один тут подставлялся за другого. Этот нож должен был убить его.       Трой с силой выдернул руку, и палец Ника случайно впился в рану.       Трой не отреагировал.       — Хватит, — отрезал парень и даже не взглянул на кровоточащую руку.       Вновь стало тихо. Ник судорожно пытался придумать, что ещё сказать, но ничего не приходило в голову. Тихое дыхание Троя, ветер за разбитым окном. И больше ничего. Привычного мира не осталось, даже ранчо — его почти последний оплот — пало.       Ник вытащил бинт, а аптечку отправил под кровать, задев рукой крепление для оружия. В памяти снова всплыл момент, когда всё покатилось к чертям.       Трой растянулся на кровати и заложил левую руку за голову. Он всем своим видом показывал безразличие и к Нику, и к крови, впитывавшейся в постель.       Ник наклонил голову и потёр шею. Казалось, что этот день длится целую вечность. Кровавую, тяжёлую и совершенно несправедливую вечность.       — О том, что ты сделал, знаем лишь мы. Я болтать не собираюсь. — Ник решил, что поставил точку в их разговоре, и лёг, отвернувшись к двери. Ему было плевать, что там думал Трой. Он уже принял решение, хоть и осознал это лишь тогда, когда слова слетели с языка. Правда была в том, что он с самого начала простил Трою всё.       И эта мысль пугала до чёртиков.       Усталость давила на грудь, голова была словно свинцовая, а глаза слипались. Ник почти уснул, когда за спиной что-то зашуршало и кровать прогнулась. Ник пытался сконцентрироваться на том, что же делал Трой, но все силы уходили на попытки не вырубиться прямо сейчас.       Трой нашарил на кровати бинт и шумно разорвал упаковку, будто требовал внимания. Что ж… Он его сейчас не получит. Трой ещё какое-то время повозился с бинтом, после чего слегка пихнул Ника в спину и развалился рядом.       — Как это мило: у нас общие секретики, — фыркнул Трой.       Это было последнее, что услышал Ник, прежде чем провалиться в сон.