***
В доме было на удивление тихо, когда молодые люди, вернувшись со второго свидания, бесшумно открыли входную дверь. Но это длилось недолго. Стоило им перешагнуть порог, как два детских голоса и один принадлежащий альфе наперебой огласили небольшое помещение, и, хоть Дэвид ничего в этой жизни не боялся, стало как-то неуютно делать следующий шаг. — И так у вас каждый день? — спросил мужчину Хин, выглядывая из-за спины, будто в попытках защититься от сумасшествия, которое, несомненно, ожидало его в соседней комнате. Омега ухмыльнулся и, чтобы не создавать шум, просто кивнул. На тот момент его волновали две мысли. Первая: понравилось ли ему это свидание настолько, чтобы попросить альфу уйти и не травмировать его психику наличием у него полноценной семьи в качестве приданого. Вторая: а нужен ли ему такой партнёр, которого стоит оберегать от самого дорого в жизни Дэвида. Так что выбор отпал сам по себе. Улыбнувшись собственным мыслям, он открыл ещё одну дверь и приглашающим жестом пропустил альфу внутрь. — Какая галантность, — поспешил заметить Хин, видя в попытках омеги удерживать контроль в своих руках весьма заманчивую перспективу долгого завоевания. Он любил призы, ценил их больше, чем подачки, а посему откровенный вызов со стороны Дэвида обещал обеспечить увлекательную игру и не менее долгожданную победу. В этом мужчина лгать себе не собирался. — Малыш, а давай ты уже выйдешь, наши проголодались, — было первым, что услышал омега, осматривая полуразрушенный большой зал, вполне в приличном состоянии детей и немного потрёпанного Джи Ёна. Кому, собственно, голос и принадлежал. Дэвид откровенно раздражался, когда партнёр друга называл того уменьшительно ласкательными прозвищами и вообще воспринимал не иначе чем ходячую, капризную проблему. Да и что стоит ждать от людей, которые до сих пор считают, что они вполне могут сойти за парней? В тридцать лет-то. Это было одно из причин, почему он согласился на свидание с другом альфой. Хин был мужчиной и не скрывал этого. Каждый, кто видел его лицо, покрытое татуировками, выбритые виски и бесконечную грусть, поселившуюся в глазах, мог сказать это. Омега даже придумал этому тяжёлому взгляду карих миндалевидных глаз собственное название: «печаль потери». Потом пришлось согласиться, что он её видит только благодаря тому, что и сам ходил с такой же. Хотелось думать, что рядом с таким же потерянным человеком, как и он сам, можно найти покой. А ещё что его черная аура не пробьёт брешь в жизни другого человека, ведь тот, как и он сам, вовсе не живёт полной жизнью. Скорее существует. — Иди к чёрту, осеменитель недоделанный! Не смейте сюда заходить! Закажите суши, если так жрать приспичило. Обычно Ли Сын Ри, в младенчестве Сын Хён, не употреблял таких слов, да и вообще вёл себе вполне приличный образ жизни, но не сейчас. Потому что Дэвид впервые за всю свою жизнь усомнился в реальности происходящего. Даже ущипнул себя, чтобы знать наверняка. Его не волновало, что мужчина, всё ещё поправляющий его всегда, что он парень и вовсе не старый, ругал своего альфу. Куда больше омегу беспокоили две вещи: — Он реально только что оставил детей без ужина, потому что заперся в кухне? И что, боже упаси, должно было произойти, чтобы это существо так сильно обиделось? Сын Ри вообще не умеет делать это всерьёз. А сейчас именно такой момент, — с каждым словом Дэвиду становилось всё больше не по себе. Если учесть, что его любимые крестники тут же уставились на альфу позади него и оценивающе осматривали того с ног до головы, будто не видели в прошлый раз, его неуверенность в себе была вполне обоснована. Малыши просто-напросто искали доказательство, что свидание закончилось не только плотным ужином. И омега даже знал, кто в них вложил такие недетские знания. — Больше никакого интернета без присутствия взрослых, — добавил он, чувствуя заслуженное удовлетворение от того, что дети сразу же опустили виноватые головки и собирались послушаться любимого дядю. Как же Дэвид любил этих несносных сорванцов. — Так что случилось? — напомнил мужчина о своем первоначальном вопросе, дождавшись, чтобы альфы поздоровались и наконец обратили на него внимание. — Его величество в бешенстве, — Джи Ён раздражал. Причём не только омегу, но и собственного друга. Потому что от неприкрытой любви и обожания в его голосе тошнило всех добропорядочных и одиноких людей. Не верилось, что можно так любить. — Может, ты уже оставишь попытки выглядеть умнее других и станешь говорить вещи, которые не знают все вокруг? — омега знал про свой длинный язык. Даже хотел себя остановить, но, увидев одобрение на лице Хина, понял, что так будет лучше. Свою ершистость он уже не причешет. — Сын Ри недавно вернулся от врача. Разгромил тут всё, чуть ли не выдрал все мои волосы, наказал и шагу без его ведома из дома не делать. А потом заперся на кухне. Уже как два часа оттуда указы выдает, а делегировать никого не разрешает. Видите ли, мы не достойны, чтобы его светлость с нами чаи распивала. Конец, — альфа улыбнулся детям, которые немного взбодрились от его сказочной интерпретации событий, и тут же всё испортил, кинув на дверь кухни обречённый уставший взгляд. Никто бы не заметил, если бы у него были нормальные, совершенно среднестатистические дети. Вот только они ими не были. И папа, и дядя с самого рождения вкладывали в них то, что не получили в своё время. Полное, тотальное внимание к каждому из них. Джет не помнил, чтобы звал старших дважды и те не придали этому значения. Поэтому он, как и папа, старался не игнорировать детали. — Отец, ты думаешь, папочке по-настоящему плохо? — оглушил тишину детский обеспокоенный голос. — Я… — Мы знаем столько же, сколько и ты, малыш, так что не будем делать преждевременных выводов и поддаваться панике, — перебил альфу Дэвид, считая, что тот ещё не знает, как правильно воспитывать их детей. Нельзя было утверждать, что омега включил Джи Ёна в список людей, которые могут назвать Джу Ли и Джета своими, но он делал всё возможное, чтобы не мешать их сближению. — Я чувствую, что с ним всё в порядке, и, даже если это не так, пока я рядом, с вашим папочкой ничего не случится, — альфа строго посмотрел на лучшего друга своей половинки, демонстрируя всем своим видом, что он и сам в состоянии успокоить близнецов. Тем способом, который посчитает нужным. — Хорошо, отец, — ребёнок, что неудивительно, сразу поверил Джи Ёну, чем вызвал у него потребность всегда сдерживать слово и не потерять доверительное отношение сына. — Когда ты говорил, что он у тебя строптивый, ты не упоминал, что находишься под полным контролем своей пары, — понизив голос, чтобы его не услышали дети и омега, проинформировал друга Хин. — Ты имел в виду под каблуком? — поправил его Джи Ён, после чего понимающе улыбнулся и добавил: — Учись, пока я жив, скоро в таком же положении окажешься. — Если ты хотел напугать меня... — мужчина посмотрел на омегу, которого ему навязали, чем сделали самый большой подарок в жизни, и уверенно продолжил: — У тебя ничего не вышло. — Ты бесполезный, Квон Джи Ён, — раздался голос Сын Ри, после которого все в комнате в буквальном смысле уставились на закрытую дверь, будто это она ворчала на провинившегося альфу. — Кто обещал купить круассаны, а сам вместо этого скупил чуть ли не все виды шоколадного печенья?! — Их не было, малыш, — потирая лоб, оправдывался уставший парень. — Отец, а почему ты называешь папочку «малыш»? Он настолько тебя младше? — Джу Ли, как всегда, блистала смекалкой, и только дурак не заметил в её вопросе неприкрытый сарказм. Даже Дэвиду иногда было совестно с того, как девочка копировала поведение старших. Ему думалось, что именно они виноваты в стремлении малышки ставить других в неудобное положение. И ведь не скажешь ничего: вполне справедливый вопрос, который и омегу приводил в замешательство. Точнее слащавость этого прозвища. — Эм… Нет, просто привычка, дорогая. Когда я встретил вашего папу, ему было четырнадцать и он напоминал мне малыша. Ты же напоминаешь мне маленькую коронованную особу из Букингемского дворца, поэтому я и называю тебя принцессой, — выкрутился альфа, проклиная на чем свет стоит любимого и его друга за чопорность собственного ребёнка. Парень не отказался от мысли сделать всё возможное, чтобы дети больше походили на своих сверстников и имели здоровое, счастливое детство. Поэтому он и не хотел заводить няньку, окружая малышей правилами и запретами. Лучше отправить их в садик, где они смогут набивать себе шишки и учиться на собственных ошибках. Домашнее образование казалось ему диким, как, собственно, и попытки Джета и Джу Ли подражать взрослым. — Значит, дядя Дэвид у тебя ассоциируется с дядечками? — уточнила невинно девочка, после чего получила ожидаемую реакцию смеющихся мужчин. — Видимо, так, — всё ещё навеселе согласился Джи Ён, тут же замолкая, чтобы его благоверный не посчитал, что ему всё равно на его состояние. Даже если он не знал причину такого поведения Сын Ри. Тот и вправду пришёл пару часов назад и устроил скандал, а потом заперся на кухне, так и не объяснив, в чём проблема. Единственное, что так волновало альфу, так это то, что любимый вернулся от своего врача, а значит, узнал что-то такое, что даже его смогло вывести из себя. — Ладно, пора заканчивать этот спектакль, — оповестил Дэвид и подошёл к таинственной двери, которая вот уже пять минут хранила молчание. Мужчине от этого было не по себе. — Сын Ри, это я. Немедленно открой дверь. Если бы было всё так просто. — Ага, сейчас, разбежался, — всё так же ругалась дверь. — Если бы не ты, друг мой ненаглядный, ничего бы этого не было и… А потом случилось непредвиденное. Пока из кухни доносились причитания и длинный список обвинений в адрес омеги, тот достал из бумажника кредитную карточку и, повозившись с дверью, открыл её перед носом обалдевшего прервавшегося на полуслове парня. — Дети хотят есть, ты полудурок, — безэмоционально сообщил Дэвид, отталкивая друга в сторону и даже не поморщившись, увидев в его руках бутерброд с ветчиной и упомянутым ранее шоколадным печеньем. — И, если ты в следующий раз захочешь забаррикадироваться, играя в обиженного омежку, выбери комнату с более надёжным замком. Тут же просто защёлка, — посоветовал он, заглядывая в холодильник в поисках чего-нибудь съестного. — Джет, Джу Ли, ужин будет через пятнадцать минут. Младшие ничего не ответили, всё ещё смотря на застывшего папу, как, впрочем, и альфы, которых не на шутку напугал зловещий огонёк в глазах властителя кухни, на территорию которого так нагло вторглись. — Малыш, только давай без резких движений, — Джи Ён подскочил с кресла и в два шага оказался рядом с партнёром, поднимая руки, чтобы показать, что пришёл с миром. — Медленно опусти бутерброд и отойди к столу. Что разозлило Сын Ри ещё больше. — Ты что, боишься, что я всех зарежу ножиком для масла, придурок?! — недоумевая, выкрикнул тот. — Нет, я боюсь, что наши дети не настолько продвинутые, чтобы понять, почему их папа запустил в лучшего друга куском хлеба с колбасой… и печеньем? На последних словах альфа как-то заметно приутих. Он осмотрел любимого с ног до головы, вспоминая всё, что тот выкрикивал из убежища за последние часы, а потом остановил свой взгляд на его животе, который Сын Ри в ту же секунду накрыл маленькой ладошкой. — Что тебе сказал доктор? — Джи Ён догадывался, но был слишком взволнован, чтобы ходить вокруг да около. О многочисленных зрителях он и вовсе забыл. — Малыш, просто скажи правду, я же с тобой. — Вот. В этом и проблема, чёртов альфа. Ты был рядом, а должен был держаться как можно дальше от меня. И свой… — замолчав, Сын Ри посмотрел на напуганные глаза детей и поблагодарил свое воистину бесконечное терпение, которое заставило его сдержаться и не ляпнуть лишнего. — Ненавижу тебя. После чего парень гордо вскинул голову и прошёл мимо партнёра к малышам, чтобы их успокоить. — Папочка, ты нас тоже ненавидишь? — казалось, что ещё более пугающее можно услышать от своего ребёнка, но Джу Ли молодец, она умела добивать. — Ты больше не хочешь нас видеть? Джет, чувствительный к страху сестры, подошёл к ней ближе, будто пытаясь защитить от плохих мыслей, хотя самому в силу возраста виделось всё в самом худшем свете. — Кого ненавижу? Вас? — Сын Ри присел на карточки перед детьми и ласково погладил каждого по голове. — Ты что, родная, я не могу возненавидеть тех, кого люблю больше жизни. — Меня-то смог, — испортил картину Джи Ён, обиженно уставившись в спину парня. Он всё ещё не был уверен, что может считать себя частью этой семьи, и такие моменты показывали, что он прав. — А давай я тебе тоже заделаю ребёнка, потом скажу, что тебе придётся его вынашивать в качестве альфы и попрошу любить меня за это ещё больше. Какая честь, ей-богу, быть не таким, как все, — развернувшись и прожигая взглядом хёна, сказал будущий отец. Многодетный отец, между прочим. — Что? — даже уверенный, что он всё правильно понял, альфа поражённо остановился рядом с любимым. — Повтори. — Боже, дети, надеюсь, живя рядом с ним, вы не начнёте подражать ему в тугодумии, — это было сказано таким издевательским тоном, что даже Джу Ли для себя отметила долгие годы учений, чтобы достигнуть такого уровня доброжелательного презрения в голосе. — Ты станешь отцом. Снова. Если бы Джи Ён не знал, с каким трудом его малыш дал жизнь близнецам, у него не было бы никаких сомнений, какую реакцию выдать на такую радостную новость. Вот только Дэвид рассказывал, что Сын Ри чуть не умер, не являясь полноценным омегой, не сумев обойтись без операции. — Ты не рад? — спросил будущий папа, растеряв всё своё недовольство и страх перед будущим, даже не обратив внимания на то, что, в отличии от альфы, все остальные близкие ему люди чувствовали в себе потребность поздравить его. Дэвид тоже беспокоился, но знал, что после первого раза технологии намного шагнули вперёд и врачи обязательно помогут другу. Хин, подойдя к своему омеге, улыбаясь, смотрел на Джи Ёна, потому что вот уже несколько недель слушал, как тот мечтает о ещё одном ребёнке. А малыши, которые дались папе с таким трудом, дружно решили забить на взрослых и уже вовсю обсуждали, какое имя выберут будущему братику или сестричке. Примерно так же они реагировали после того, как дядя Дэвид подарил им щенка. — Твой омега не исчез? — будто не слыша вопроса и не видя страха в глазах партнёра, задал встречный Джи Ён. — Нет, я сумел подавить его, доктор до сих пор не понимает, почему лекарства так сработали, но обещал выяснить, чтобы помочь таким же, как я, — монотонно вещал парень, цепляясь за краткий пересказ, как за спасительную соломинку. Потому что мысль, что его любимый человек вовсе не рад их будущему ребёнку, была настолько же нелепа, как и реальна. — Просто те недели, которые я был омегой, дали свой результат. То есть оставили плод, даже если я теперь альфа с временной возможностью выносить ребёнка. — Ты хочешь воспользоваться этой возможностью? Теперь, после этого вопроса, даже Дэвид понял, что это приватный разговор и детям тут делать нечего, поэтому, позвав близнецов подкрепиться, пихнул в бок Хина, указывая на кухню, и закрыл за ними дверь. Омега знал, что Сын Ри никогда не избавится от ребёнка, и также верил, что у Джи Ёна есть какая-то причина задавать подобные вопросы партнёру. Не похож он был на того, кто бы так жестоко обошёлся с любимым человеком и собственным ребёнком. Скорее переживал сильно, вот и устроил не пойми что. — Мне завидно, — перебил его мысли альфа, подкрадываясь к Дэвиду сзади, воспользовавшись тем, что дети, ничего не замечая, уплетали сэндвичи с индейкой. — Может, утрём им нос и просто в отместку сделаем кучу племянников? Ты-то у меня долгосрочный омега. — У тебя, значит? — немного удивлённый таким напором после всё ещё не остывшего второго свидания спросил тот. — А ты не забыл, что я у тебя уже тридцатилетний и должен буду рожать каждый год, чтобы осуществить грандиозный план моего альфы? К тому же врачи говорили… — К чёрту врачей. Посмотри на Сын Ри, он же смог. А как насчёт пары близнецов? — ничего не смущаясь, предложил Хин, уже мечтая поскорее перейти к процессу зачатия долгожданных детей. — Я подумаю, — соблазнительно ответил мужчина, после чего заставил себя отойти в сторону, чтобы не провоцировать альфу на глазах у крестников. — Дядя Дэвид, а у ваших детей с дядей Хином будут татуировки с самого рождения или они появляются после, как у далматинцев? — отвлёк их вопрос Джу Ли, и мужчины, переглянувшись, дружно засмеялись удивительной смекалке пятилетней девочки. Но всё же иногда Дэвиду хотелось её прибить.***
— Что ты имеешь в виду? — Сын Ри просто не понимал, отталкивал от себя мысль, что Джи Ён может так поступить с ним. — Конечно, я собираюсь воспользоваться этой возможностью. Ты же сам хотел, чтобы у нас были ещё дети. Чтобы я поправился и вообще… — Больше всего на свете я хочу, чтобы ты подарил мне ещё одного малыша, — подойдя вплотную, горячо убеждал парень, но страх в глазах его альфы так и не исчез. — Хочу видеть, как ты будешь поправляться на каждый килограмм, и знать, что это внутри тебя растёт наш ребёнок. Боже, а если твои пальчики станут ещё более пухлыми, боюсь, вообще с ума сойду от умиления. Каждую секунду буду таскаться повсюду с твоими поручениями. Ни на шаг от тебя не отойду. — Но тогда почему? — уже полностью успокоившись, негодовал будущий повелитель всего свободного времени Квон Джи Ёна, даже немного вернувшись в своё недовольное и капризное состояние, вспоминая, что именно ему потом придётся ближайшие месяцы бороться со скачущими гормонами, тошнотой и, чёрт возьми, лишним весом. Его совершенно не интересовало, что партнёра это все, кажется, только ещё больше возбуждает. Диеты его пугали гораздо сильнее. — Дэвид рассказывал, что ты чуть не умер во время прошлых родов, — честно признался старший, так и не сделав последний шаг, чтобы заключить любимого в объятия. Сказать ему, что в нём борется эгоист, счастливый, что в скором будущем он получит такой потрясающий подарок, и влюблённый мужчина, боящийся потерять смысл в жизни. Потому что Сын Ри и был его жизнью. Даже если он обладал этим парнем всего пару месяцев. Назывался отцом его детей и того меньше. Но он уже не помнил, каково это, когда в сердце нет этого имени, а проснувшись поутру, все его мысли не формировались в невозможную мечту провести этот день рядом с младшим. Потому что тот хоть и был поблизости, но никогда не пересекал черту даже не дружеских, а отношений участников одной группы. — И ты теперь решил, что я ради собственного благополучия позволю избавиться от нашего ребёнка? На самом деле Сын Ри тоже переживал. Доктор заверял, что на этот раз всё будет намного проще, но воспоминания — штука серьёзная, подавляет все здравые мысли. Конечно же, это не значило, что он готов пойти на такие жертвы, чтобы не рисковать собственной жизнью. Да и не сможет он потом в глаза своему альфе смотреть, тем более после того, как Джет с Джу Ли узнали. — Нет, тебя круассанами не корми, дай собой пожертвовать, — в голосе Джи Ёна прозвучало неодобрение, но он решил не напоминать о подавителях, чтобы не начать опять злиться. — Просто хотел объяснить, почему не выглядел таким уж радостным. К тому же ты и сам на меня всех собак спустил, а теперь овечку из себя строишь. — Я злился и собираюсь злиться дальше только потому, что считаю это несправедливым. Ведь мы оба являемся альфами, но папочкой нашим детям могу быть только я! — снова завёлся парень, желая показать, что сейчас нуждается совсем не в дружеском внимании и страхе за его жизнь, а вполне заслуженном сочувствии и ласке со стороны своего партнёра и виновника его будущего плохого самочувствия. — Да не смотри ты так на меня, доктор сказал, что с прошлого раза они выработали новую методику и я ничего не почувствую! Сын Ри немного приврал, но, увидев, как с лица альфы пропал даже мельчайший страх, а плечи расслабленно опустились в привычное свэговое состояние, он понял, что поступил правильно. Через секунду его уже обнимали крепкие руки, а длинные пальцы норовили пробраться под полосатую светлую рубашку от Гуччи. — А куда пропали все остальные? — как бы невзначай спросил Джи Ён, собираясь как следует успокоить своего малыша. — Не хотелось бы, чтобы они увидели, как их папочка пытается втрахать их отца в кровать. — Ты серьезно? — альфа не верил своему счастью. — Ты снова позволишь мне быть сверху? Парень и сам уже медленно отступал к лестнице, чтобы в любую секунду помчаться наверх, подальше от любопытных глаз и слишком маленьких для такого зрелища близнецов. Да и вообще Сын Ри хотелось бы избежать такого столкновения с детьми независимо от того, в каком возрасте они будут. — Ты родишь мне ребёнка, думаю, это меньшее, чем я могу тебя порадовать, — подмигнул ему Джи Ён, делая ещё один шаг навстречу, чтобы через секунду сорваться на бег и в три прыжка оказаться наверху. — Кто последний, тот и сверху! Младший тут же поспешил подняться наверх и только у самых дверей осознал, что альфа просто-напросто над ним поиздевался. Опять. — Хэй, я и так хочу быть топом! А вот ты, походу, забыл, что мне лучше избегать лишнего стресса. А если бы я упал с лестницы? — Джи Ён побелел после этих слов и так и остался стоять у порога, представляя тысяча и один ракурс падения Сын Ри. — Слоу моушен не забудь включить, идиот. Да пошутил я, пошутил. Не хрустальный, не разбился бы. Но никто не смеялся, он подошёл к хёну и обнял своего несносного альфу с большим и драматическим воображением. — Я в порядке, чувствуешь? — успокаивал нежный и спокойный голос Сын Ри, чтобы через секунду превратиться в визг после того, как несчастная обиженная жертва, превратившись в нападающего, повалила его на кровать, придавливая всем телом сверху. — Ты опять издевался надо мной?! — Просто играю по твоим правилам, — самодовольно ответил старший, прижимая руки парня к кровати, вытянув их выше его головы. — Что-то не нравится? — Да, — Сын Ри впервые позволил себе проявить силу к партнёру и, обхватив его бёдра, одним сильным резким движением оказался сверху, подмяв его под себя. — Не забывай, что физически я всё ещё сильнее, даже если, по словам доктора, я так сильно хотел быть с тобой, что практически сам создал себе вторую сущность. — Так ты признаешься, что сам захотел быть моим омегой? — даже отдаваясь, Джи Ён умудрялся засмущать младшего и поймать его на слове. — Ох, заткнись. — А ты заткни меня. — С удовольствием.***
А дальше всё было хорошо. Не как в сказке, но по-жизненному всё хорошо. Потому что реальность куда интереснее и проживать её легко, если есть с кем. Джи Ён не отказался от своих слов и всю беременность теперь уже супруга не отходил от него ни на шаг. Общественность за океаном до сих пор обсуждала их союз, но не могла не признать, что такую любовь могут позволить себе немногие, как и открыто обнародовать её перед всеми. Конечно же, со временем не только альфа, но и Сын Ри смог вернуться на сцену. Как, собственно, и их группа, которая временами радовала фанатов совместными песнями и выступлениями. Вот только младший предпочитал больше быть продюсером, так как ему нравилось находить новые таланты. Любимый не возражал, разве что заставляя мужа первым исполнять каждую написанную им песню. Потому что любил этот ангельский голос и каждый раз повторял, как он уникален. Альфа оказался чересчур заботливым отцом, и Сын Ри иногда казалось, что у того внутренний омега появляется только с детьми. Ну и с ним немного, когда Джи Ён излишне опекал его во время беременности и даже боялся заняться с ним сексом, что не мешало ему пускать слюни на непривычно пухленького и нежного супруга. Серьёзно, он переживал за его умственное спокойствие, поэтому сам провоцировал, чтобы получить порцию удовольствия и позволить своему альфе благословенно затискать каждый сантиметр его тела. Вот только казалось, что после становилось только хуже. Это заметил и Дэвид, который сократил число визитов в дурдом под названием «семейный очаг КвонЛи», лишь потому что больше не мог терпеть слетевшего с катушек альфу. Хин с ним был как никогда солидарен, находя ванильность друга чуть ли не тошнотворной, что не помешало ему самому напоминать щеночка, когда его омега объявил, что удалось. Что первый ребёнок появится к лету следующего года. Тогда до Дэвида и дошло, что ему повезло куда меньше, ведь его партнёр уже переживал потерю любимого, и с ним обращался так осторожно, что впору самому в лечебницу ложиться, чтобы хоть где-то отдохнуть в кругу нормальных людей. Там хоть пилюли дают. Но на этом пара Дэвида и Хина не остановилась. План перегнать друзей они не выполнили, но спустя пару лет после рождения наследника подарили этому миру маленькую принцессу, которая в будущем могла составить конкуренцию в пытливости ума мисс Квон Джу Ли. Именно так просила к себе обращаться старшая из отпрысков Квон и, став чуть ли не копией отца внешне, пошла по пути папочки: с ранних лет занялась танцами и стремилась попасть на сцену. Чтобы через неё и именно через неё, а не через постель, как многие, попасть в различные шоу, а потом уже замахнуться на кресло президента. Сын Ри тогда очень переживал, сетуя на то, что супруг элементарно избаловал девочку и теперь она грозит стать первым альфой в женской части населения, на что Джи Ён посмеивался, говоря, что от кого родилась, в того и пошла. К тому же он был не против, чтобы дочь привела домой омегу. Казалось, их семейство существовало, чтобы нарушать систему, так почему бы не шокировать общественность отношением двух представителей слабого пола? А потом доказать, что вовсе он не слабый. Сын Ри же считал, что хён просто-напросто проявляет свои собственнические чувства и не хочет делить любимую принцессу с каким-то левым альфой. Джет такой участи избежал. Он, с годами всё больше и больше увлекаясь написанием песен, в будущем не стал знаменитым айдолом, но с честью принял управление компанией родителей на себя. YGX и PMO ещё никогда не находились в таких надёжных руках. В делах сердечных он оказался намного подкованней сестры благодаря романтической натуре и внутренней силе альфы, сущность которого у него проявилась уже в семь лет. Это было редкостью, чем предки не постеснялись гордиться и ставить всем в пример. Особенно отец, который всё время вёл какое-то детское бесконечное соревнование с рождения у лучшего друга сына и дочери. Джет радовался, что хотя бы их младшего братика, омегу, это не коснулось. Тому повезло больше: он был любимчиком не только у всех членов семьи, но и у семейства дяди Дэвида. Квон Ли Ён был похож на всех и не похож ни на кого. С трудом выжив ещё при рождении, так и не причинив боли своему папе, но не избежав этой участи для себя, он рос болезненным, слабым ребёнком. В те первые годы его жизни в доме стало до непривычного тихо. Родители делали всё возможное, чтобы помочь ребёнку встать на ноги, а старшие брат с сестрой понимающе отошли на второй план. Но стоило малышу переступить рубеж в пять лет, как забота старших сменилась на желание привязать Ли Ёна к постели и запретить двигаться. А тот двигался, даже и не думал остановиться. В семь он переплюнул близнецов в коварстве, требуя двух успешных продюсеров его раскрутить. В четырнадцать дебютировал на большой сцене. В семнадцать его показали на CNN, и Джи Ёну пришлось признать, что титул короля к-попа к нему вернулся в качестве сувенира к званию «лучший отец столетия». В отличие от Джета, Ли Ён не писал песни, что компенсировалось сотрудничеством со старшим братом и аранжировками обоих родителей. Внешность и то играла ему на руку, приводя в зависть остальных членов семьи, которые не отличались высоким ростом и длинными ногами. О да, парень знал, что он не похож ни на одного своего сверстника. Миловидное лицо омеги с ореховыми глазами панды и крупное, накачанное тело альфы. Этот негодник притягивал взгляд, вводил в заблуждение и покорял любой пол, соблазнял любую сущность. Но больше всего во всём этом безобразии под названием «Квон Ли Ён» поражали стальной взгляд и холодность каждой его шутки. Казалось, он был не от мира сего и поэтому настолько интересен каждому. — Мне кажется, из него получился бы хороший Джи Драгон, — заметил однажды ночью уставший Сын Ри, недавно вернувшийся из компании после обсуждения очередного мирового тура сына. — Ты же терпеть не можешь этот сценический образ, — ухмыльнулся альфа, притягивая супруга ближе к своей груди и целуя, начиная медленную ласку. — Потому что этот образ не идёт тебе, но для Ли Ёна это будет идеальная маска, практически не противоречащая его собственному характеру, — продолжил мужчина, уже как пару лет приняв действительность, где он неумолимо постарел и начал походить больше на своего отца, альфу, чем на миловидную мать. — А мне кажется, что он не такой холодный, каким кажется, и моя старая маска для него будет тяжеловата, — Джи Ён прерывался на короткие поцелуи, помечая линию подбородка любимого, отмечая, что у того так и не стала нормально расти щетина, видимо, чтобы до самой старости дразнить партнёра гладкой вызывающей восхищение и желание прикоснуться кожей. — Ммм… Продолжай, — привыкшие друг к другу, пережив несколько расставаний, не менее пылкие воссоединения и не избежав каждодневных ссор, они уже не пытались обмануть друг друга и скрыть свои чувства. Ему хотелось, а значит, моглось. — Даже с годами я хочу тебя по-прежнему так же сильно, как и раньше, — в это могли бы не поверить посторонние или те, кому не посчастливилось найти свою истинную пару, а потом дополнить метку альфы, похожую на крылья с лицом супруга и лучами в виде нимба на голове. Ведь как-никак свой собственный персональный ангел. Но Сын Ри верил, потому что чувствовал то же самое, отвечал с таким же рвением, если не больше. — Я тож… — Пап, отец, вы не поверите в то, что я вам сейчас скажу! — семнадцатилетний подросток стоял у них на пороге и выжидающе смотрел на то, как родители со скрежетом зубов, алыми щеками и расстёгнутыми рубашками оторвались друг от друга и злобно посмотрели на младшего сына. — Простите, кажется, я снова забыл постучать. «Ключевое в этом моменте было слово «снова». Снова, чтоб его!». — А я говорил тебе, что тогда нужно было хорошенько обдумать возможность родить ещё одного ребёнка, — бросил Джи Ён в сторону супруга, пряча злобный оскал и заправляя рубашку в теперь идеально сидящие на нём брюки. Появление собственного сына на пороге спальни у кого хочешь вмиг желание отобьёт. — Да, теперь я понимаю, почему ты поначалу не обрадовался, — подлил масла в огонь недовольства Сын Ри, находя покрасневшее лицо сына отличным началом для реванша. — Простите, я лучше потом зайду, — вспомнил о наличии совести не у кого-то мифического, а у себя Ли Ён, разворачиваясь, чтобы оставить родителей наедине. — Постой, — сказали те в один голос, а потом посмотрели друг на друга и так же синхронно продолжили: — Говори, раз пришёл. — Эм… — начало было неуверенным. — У меня для вас новость. — Мы поняли, сынок, но, если ты её ещё не придумал, советую придумать что-нибудь поправдоподобнее, чтобы… — Вы же знаете, что я омега? — Да, тоже мне новость, — на этот раз отвечал уже Джи Ён, беря пачку сигарет и подходя к окну, чтобы закурить. — Так вот… Я омега, и, кажется, я влюблён в другого омегу. Альфа впервые за долгие годы поперхнулся дымом, а потом, посмотрев на бледного супруга, глухо засмеялся, вспоминая, как много лет назад практически с такой же фразой заявился к своему старому другу и по совместительству личному психотерапевту. «Хорошенькие были деньки». А сейчас оставалось только поддержать сына и сделать всё возможное, чтобы в его жизни было как можно меньше сладкой лжи. Ведь она всего лишь может подсластить реальность, но правда от этого не станет менее горькой. Джи Ён любил горькое, оно отлично сочеталось с запахом его любимого альфы. «Интересно, а чем пахнет омега для его сына?». Но это уже совсем другая история.Конец