Can you feel the love tonight

На концерте царит такая теплая атмосфера уюта и спокойствия, будто бы не хозяина этого вечера недавно держала в плену самая успешная владелица наркокартеля в мире. Что же, надо отдать артисту должное, далеко не каждый обладает такой выдержкой, далеко не каждый сможет так ярко улыбаться после всего случившегося. Последний аккорд очередной песни срывает бурные аплодисменты, хлопки Эггси растворяются в шуме оваций, отдаваясь в ушах громким, но приятным звуком, и парень счастливо улыбается, краем глаза подмечая непривычную, но такую полюбившуюся ему расслабленность своего спутника. Эггси окрестил подарком судьбы то, что после минувших напряженных месяцев у него выдался шанс отвлечься в компании Гарри и песен сэра Элтона Джона от ненавистных обязанностей принца и тягот публичной жизни, к которой привыкнуть, кажется, невозможно, особенно человеку, выросшему на холодных улицах Лондона. Музыка дарит ощущение полета и свободы от всех проблем, закрывая воздушным куполом от внешнего мира, из головы разом вылетают все тревожные мысли о том, что его ждет за стенами этого места. Звук фортепьяно вновь разливается по залу, заполняя все пространство, и Анвин довольно вздыхает, немного щурясь от лучей прожекторов. Гарри со всем своим идеальным джентльменским видом выглядит таким неземным в полумраке, освещаемом редкими вспышками розово-сиреневого света, таким особенным, что Эггси никак не может заставить себя следить за происходящим на сцене, то и дело отвлекаясь на мужчину. Ему хочется запомнить как можно больше эмоций на лице Харта, хочется насытиться его присутствием, потому что, черт побери, весь прошлый год он провел без дорогого человека, даже не надеясь еще раз увидеть его, поговорить с ним. Подобные мечты точно бы свели Эггси с ума, ему и без того хватило до боли реалистичных снов, после которых с каждым днем просыпаться становилось все труднее. И вот сейчас, имея возможность находиться рядом с Гарри, наблюдать за его движениями, не решая судьбу мира, не слыша режущих уши звуков от летящих в него пуль, Эггси просто хотел, чтобы эта идиллия сохранялась как можно дольше. Цепляясь взглядом за руку в полушаге от него, он вспоминает, как после церемонии бракосочетания к нему подошел Гарри, и улыбаясь слишком натянуто, слишком официально, как отметил Анвин, протянул свадебный подарок - два билета на этот вечер. У них с Тильдой было много общих интересов, чему новоиспеченный принц (как же он ненавидел это слово!) был действительно рад, но вот любовь к подобным "чересчур романтичным", как заметила однажды девушка, песням "прошлой эпохи", увы, не входила в их число. Быстро придумав отличное решение, Эггси поблагодарил Харта за поздравление и вытащил из знакомых рук один билет, оставляя второй в застывших пальцах и вызывая настоящее смятение на лице мужчины. — Спасибо, Гарри, но для меня бо́льшим подарком будет твоя компания на этом мероприятии, — немного помедлив, парень усмехнулся, дернув уголком губ, — если ты не возражаешь, конечно. И Харт не смог возразить в тот момент. Он утвердительно кивнул, убирая билет в карман, и вернул Эггси уже настоящую улыбку. Концерт неумолимо близился к концу, большинство присутствующих за два часа успели полностью расслабиться, растворившись в проникновенных песнях и непринужденной обстановке, и сейчас неспешно покачивались под музыку. После того, как очередные восторженные аплодисменты стихли, а благодарности со сцены были озвучены, Элтон вздыхает, и придерживая рукой микрофон, приступает к объявлению следующей композиции. — Эта песня когда-то открыла для меня новый мир, сделала меня тем, кто я есть, с нее все началось много лет назад, и вот, посмотрите: я здесь, несмотря на старания многих, живой и здоровый, делюсь с вами своими чувствами! Толпа ликует, отовсюду слышится свист, крики "Мы любим тебя, Элтон!" пробиваются даже с задних рядов. Мужчина за фортепьяно улыбается, салютует куда-то в зал и продолжает, чуть понизив голос: — Я хотел бы, чтобы все вы услышали не только музыку и слова, но и подумали о важных для вас вещах, о тех, которые изо дня в день заталкиваете глубоко в подсознание, надеясь, что там они и останутся... В зале воцарилась непривычная тишина, собравшиеся внимательно слушали, о чем говорит артист, даже не порываясь что-нибудь крикнуть и быть точно услышанными, пока есть такая возможность. Гарри с Эггси переглянулись, и было что-то до боли печальное в поджатых губах Харта, что его спутник никак не мог разобрать или же осмелиться понять. Анвин открыл было рот, чтобы произнести что-то, о чем он сам понятия пока не имел, но голос Элтона прервал череду бессвязных мыслей. Харт тут же отвернулся, всем своим видом выражая готовность и дальше слушать певца, и Эггси больше ничего не оставалось, как, вздохнув, последовать его примеру. — Подумайте о том, что недавно полмира стояло на краю, многие погибли из-за прихоти сумасшедшей суки, так и не сумев сделать или сказать то, о чем давно мечтали, поэтому я призываю вас отбросить сомнения и открыть свои сердца близким под согревающую песню под названием "Can you feel the love tonight"! Приглушенный сиреневый свет прожекторов начинает блуждать по сцене, отражаясь в очках певца и бликуя от большой серьги в его правом ухе. Звук фортепьяно смешивается с трогательным переливом саксофона, разливаясь нежным потоком по залу, слушатели громко приветствуют знакомую композицию, а после первых спетых Джоном строчек несколько пар начинают медленно кружиться под музыку, всеми силами стараясь не задеть людей вокруг. Большинство одобрительно кивает, глядя на развернувшуюся картину, некоторые даже хлопают. Кто-то, воодушевившись, присоединяется к смельчакам, так что буквально на глазах концертный зал превращается в бальный. Эггси слегка улыбается, провожая взглядом счастливые пары, но с каждой секундой танцующих вокруг становится все больше, и его лицо кривится, а улыбка становится неловкой. Анвину кажется, что они с Гарри как те придурки, что приходят на классную вечеринку и всю ночь сидят на диване с грустным видом, пока другие отрываются. Харт же лишь бросает короткий взгляд в сторону, после чего возвращает внимание исполнителю, и Эггси думает, что он единственный смущен подобным положением вещей. Вздохнув, Анвин поворачивает голову к сцене, глядя куда-то в сторону длинноволосого азиата на ударных, стараясь сконцентрироваться на музыке и отвлечься от неловкости ситуации, когда перед ним оказывается раскрытая ладонь. Сбоку слышится: "Ты позволишь?...", Эггси хмурится от неожиданности, но через мгновение все же отрывается от разглядывания руки и поднимает глаза на своего спутника. Гарри терпеливо выжидает, выглядя даже слишком серьезным, и чуть наклоняет голову, молча повторяя вопрос, на случай, если Эггси не расслышал. Все это кажется абсолютно невероятным и даже абсурдным, но вместе с тем Анвин ощущает, как по телу разливается непривычное тепло, поэтому он берет Харта за руку, принимая приглашение, и немного по-ребячески добавляет: — Да, Гарри! — для большего убеждения тряхнув головой. — Теперь точно как в "Моей прекрасной леди", — с беззлобным фырканьем роняет он, после чего чуть отворачиваясь, тихо напевает: "I only know when he began to dance with me" и смеется, вспоминая одну из любимых сцен фильма, в которой Элиза, опьяненная счастьем, поет: "I could have danced all night". Растерявшийся от неожиданного откровения Гарри пытается отыскать в глазах напротив намек на осуждение, намек на то, что спутник отнесся к данной ситуации как к фарсу, да хоть что-нибудь подобное, но видит только счастливый блеск, поэтому расслабляется, и чуть улыбаясь, отвечает в тон: — Что же, ты не перестаешь меня удивлять, Эггси. Неторопливые движения в такт и тяжесть руки на талии дарят ощущение защищенности и уверенность. Эггси прикрывает глаза, вдыхая знакомый аромат парфюма, но через мгновение прячет внезапную усмешку, утыкаясь лбом в плечо партнера (хорошо, что Гарри оставил это без комментариев). Мозг издевается, подкидывая совершенно неуместную ассоциацию с "убийственным" флаконом, который Галахад кинул в нападавших на последней миссии в Италии. А ведь он тогда спас им жизнь. А в ответ получил небольшую истерику, от воспоминаний о которой жар до сих пор приливает к лицу. И пусть они уже разговаривали на эту тему, и пусть Харт сказал: "Не стоит просить прощения, у тебя были причины сомневаться в моем психическом здоровье", Эггси все равно чувствовал какую-то недосказанность и... дьявол, какой раз за сегодня его уже прерывают? Столкновение было не сильным, но достаточным для того, чтобы пришлось сделать несколько неловких шагов в сторону, придерживая бывшего наставника за предплечье. Эггси слышит низкое: "Прошу меня простить", наблюдая, как Гарри вежливо кивает людям, которых по случайности задел. Женщина рядом звонко смеется, переглядываясь с партнером, а после легко хлопает извинившегося по спине, громко добавляя, что не видит в этом проблемы, да и вообще в ситуации никто не виноват. Анвин отмечает, как дергается шея Харта, и инстинктивно вздрагивает. Пары отодвигаются друг от друга, создавая достаточное пространство для танцевальных маневров, и Эггси ловит себя на том, что все еще гладит напряженное плечо, когда мужчина поворачивается к нему. — Ха, зал все же предназначен не для танцев, поэтому такие стычки неизбежны, ничего страшного, это даже весело! — протараторив это, Анвин ободряюще улыбается, стараясь игнорировать чувства, которые вызывает серая тень печали на лице Харта. Ведь он знает, черт возьми, прекрасно знает, почему это произошло. Он понимает, что очень сложно привыкнуть к изменившемуся углу обзора, даже такому супершпиону, как Гарри Харт, так же, как и осознает, насколько сейчас этого агента задевает любая мелочь, пусть он в этом никогда и не признается. — Да, неизбежны... — чуть отстраненно бросает Гарри, крепче сжимая теплую руку Эггси в своей. Вместо ответа тот лишь прижимается ближе, давая понять, что танец должен продолжаться. И он продолжается. Наконец отводя взгляд от шеи Харта, Анвин чуть отрывисто выдыхает, удостоверившись в том, что нервное напряжение покинуло тело Гарри. Ему хочется кое-что сказать, но он боится ответной реакции, боится того, что может ранить такого уязвимого сейчас человека, но это желание его не оставляет, бьется в груди запертой в клетку птицей. Он помнит, как опоздал однажды. Сколько раз Эггси корил себя за такое прощание перед тем, как Валентайн отнял у него...близкого человека прямо на глазах. Анвин ведь тоже умер в тот момент, когда на экране за сотую долю секунды до помех увидел направленный на Харта пистолет. Почему пуля, пробив экран, и правда не долетела до его виска, лучше так, чем бесконечные месяцы влачить свое существование, как живой мертвец, прежде чем суметь, наконец, вдохнуть по-настоящему, держась за Мерлина и его поддержку, как за спасательный круг. Но выжить удалось, и сейчас это казалось настоящим подвигом, за который судьба дала несчастному второй шанс в виде живого Гарри. И Эггси не хотел снова все просрать, не хотел снова опоздать с важными словами, потому что, а когда еще? Он все еще думает над этим во время проигрыша, вслушиваясь в невероятно чувственную мелодию саксофона и немного расслабляясь. Элтон переходит ко второму куплету, и Анвин, не в силах удержаться после строчек "There's a time for everyone if they only learn...", плюет на все, осторожно поднимает взгляд на партнера, ощутимо сжимая его плечо в поисках поддержки, а после на выдохе произносит: "Я так чертовски скучал по тебе". Лицо его принимает точь-в-точь такое же выражение, как в их последнюю встречу "до": брови грустно сведены, на лбу собираются несколько напряженных морщин. Гарри еле заметно вздрагивает, вглядываясь в глаза напротив, а после немного подается вперед и почти шепотом отзывается: "Я знаю. Прости меня". Он на секунду прикрывает глаза, отчего у Эггси колет где-то в груди, а после успокаивающе гладит Анвина по спине, давая негласное обещание никуда больше не исчезать. Эггси хочет расплакаться. Черт, он чувствует себя невыносимо уязвимым, поэтому опускает голову, не в силах больше поддерживать зрительный контакт, и сильно зажмуривается. Слишком много эмоций, он запутался и теперь не может понять, что ему делать дальше, словно загнанный в угол зверь, у которого не так уж много вариантов, особенно благоприятных. Отдал обручальное кольцо одной, а сердце - другому, что может быть глупее? Осознание совершенной ошибки обрушивается десятитонной плитой, и Эггси чувствует подступающую панику, ведь впервые за долгие месяцы он ощущает себя на своем месте - здесь, рядом с Гарри. Это одновременно пугает и радует до безумия, хочется кричать, но он лишь нервно фыркает в духе "в какое же дерьмо я снова вляпался, и как это исправить". Мысленный монолог, сопровождаемый музыкой, продолжается, и Эггси все же делает выбор в пользу одного из вариантов, самого безумного, как ему кажется. Пан или пропал, не попробуешь - не узнаешь. Русская рулетка с агентом Кингсмен. А что, неплохо! Понимая, что это последний припев, и будучи ведомым собственным решением, Анвин осторожно бросает, одновременно надеясь и не рассчитывая на то, что его услышат: — Гарри, мне кажется, я совершил чудовищную ошибку, — и чуть погодя, так и не сумев унять дрожь в голосе, — смогу ли я все исправить? Танец прерывается, Эггси поднимает взгляд, в котором столько надежды, неуверенности и любви, что рука на талии чуть сжимается, а лицо Харта принимает почти страдальческое выражение: он открывает и закрывает рот, не в силах что-либо сказать, неотрывно глядя на такого искреннего парня, поставившего сейчас на карту все. Почти невозможно поверить, что кто-то делает это ради него, но Гарри верит, он привык верить этому человеку, который однажды с шумом ворвался в его жизнь и наконец сменил бесконечную ночь на солнечный день, он понимает серьезность слов Анвина, поэтому просто не может поступить иначе. Улыбка Харта становится теплой и открытой, обещает защиту от всех невзгод на свете, и Эггси, не задумываясь, дарит такую же улыбку в ответ, а после слышит вкрадчивое: — Думаю, это не сложнее, чем вернуться с того света, — рука Гарри подрагивает, когда он нежно касается щеки партнера, и тот на миг прикрывает глаза, отзываясь на прикосновение, ощущая, как гулко бьется собственное сердце. — Ведь когда есть, ради кого жить, ты способен на невозможное. Теперь ладонь перемещается на шею. Харт чуть наклоняет голову, глядя на Эггси по-особенному, ласково, а тот все еще не может поверить в происходящее, вдруг это снова лишь фантазия, зашедшая на этот раз слишком далеко. Но вот они стоят посреди зала, почти не слыша последние строчки песни, "какой-то волшебной песни", — думает Эггси, — и наконец признаются друг другу в том, о чем стоило сказать многие месяцы назад. Они упустили столько времени, и сейчас остается только нагонять его с удвоенной силой, надеясь вместе преодолеть проблемы, которые обрушатся на них через мгновение, потому что Анвин приподнимается на носочки, кладя ладони Харту на плечи. Ему нужно убедиться, что человек перед ним живой, реальный, не плод воображения и не призрак, так часто приходивший в беспокойные сны. В последний миг, приблизившись почти вплотную, Эггси видит, как ресницы Гарри чуть опускаются, и от этого в груди будто что-то взрывается, разливаясь светом по всему телу. Невесомый поцелуй приходится в краешек губ и выходит более чем реальным и до одури интимным. Анвин отстраняется лишь на сантиметр, чувствуя тепло чужого дыхания, и улыбается так солнечно, как никогда не думал, что может. — Мой родной мальчик, — до боли трогательный шепот прямо в губы. Эггси чувствует, что его сердце сейчас разорвется. Гарри берет его лицо в ладони (отчего Анвин не удерживается и сжимает левой рукой пальцы мужчины так, что кончики начинает покалывать), а после неспешно и осторожно целует его. Целует так, будто человек перед ним может в любую минуту исчезнуть или раствориться. И Эггси понимает его. О, как он его понимает! Теперь все расставлено по местам для тех, кто намотал столько миль, блуждая вокруг своего счастья. Для тех, кто не замечал того, кто стоял на расстоянии вытянутой руки. Того, кто мог стать близким, а в итоге стал родным. Да, теперь ощущения были правильными и пьяняще-настоящими. Наконец они оба обрели дом.