Худший репетитор

Уверена, это самый жаркий день в этом году. В тесной кухне Галлагеров становится нечем дышать, несмотря на то, что где-то в гостиной жужжит старенький вентилятор. Лип сидит на краю кухонной тумбы и делает очередной глоток пива. И даже не морщится. Горящими глазами вцепляется мне в нутро, словно этим своим изучающим взглядом хочет пробраться мне под самую кожу. И так — на протяжении нескольких секунд. Потом с полуулыбкой говорит: — Единственная херня, с которой я так и не могу разобраться: ты боишься меня или себя? Или нас обоих? Не знаю. Или, может, в твоей голове смесь из нас двоих — это сродни катастрофе? — Кажется, ты сейчас решил провести со мной сеанс психотерапии. И вот это пугает больше всего. Лип качает головой и тянется, чтобы с характерным щелчком открыть вторую бутылку. Холодильник вышел из строя, и он намерен не дать пропасть самому ценному, что есть в этом доме. — Не, серьёзно. Просто — боишься и всё? — Типа того. — Я киваю и на мгновение перевожу взгляд на стиральную машину, в которой с трудом переваливается моя джинсовка. Пытаюсь не думать о том, что Лип видит мои шрамы. — Ну, знаешь, Галлагер, как будто происходящее с нами — дурной сон. Он усмехается. И выглядит при этом совершенно очаровательно. — Вот там-то мы и есть, Уилкер. Пока он держит меня под прицелом своих голубых глаз, чувствую, что тревога начинает тёплой волной разливаться по моему телу. Потому что ужасно не люблю разговоры а-ля «выверни свою чёртову душу наизнанку». Становится не по себе. Но у Липа явно сейчас подходящее расположение духа, поэтому он продолжает: — И когда ты в очередной решаешь выпорхнуть прямо из моих рук, я реально, блядь, боюсь, что в этот раз уже никогда тебя не увижу. Пиздец, может, это паранойя? — Не знаю, Лип. Хотя не исключено. — Вытираю со лба выступившие капли пота. — И здесь безумно душно, голова идёт кругом. — Я понимаю, что я эгоистичный мудила, Эс. И поначалу доёбывал тебя знатно. Да и сейчас бывает. Может быть, если чем-то занять руки, я смогу успокоиться. И я начинаю обрывать торчащие нитки с марлевой повязки. Рана до сих пор неприятно горит. — Всего лишь немного домогательств и чуточку алкоголизма, — поправляю я. — Но не в моём положении быть судьёй. — Но несмотря на все мои проёбы ты ведь знаешь, что я тебя не обижу. Верно? Я киваю. — Но всё равно вроде как боишься впустить меня в свою голову. Думаешь, я бегаю за тобой уже пару месяцев только из-за какого-то там перепихона? Мне хватило Карен. Внезапно хочется разразиться громким смехом, потому что кудрявый кретин даже не представляет, насколько крепко он поселился в моих мыслях. Я сдерживаюсь, в итоге лишь мягко усмехаясь. — И ещё с десяток других девчонок, — поправляю я, но без тени злорадства. Отчего-то тревога начинает понемногу отступать. — Ага, именно. На которых у меня теперь не стоит. И всё по твоей вине. — Тебя знатно разморило с двух бутылок пива, Лип. — На вкус как тёплая моча, если тебе интересно. Ладно, нахер. — Он спрыгивает со столешницы, лениво тянется. Затем кивает на алое пятно на засученном рукаве моей футболки. — Давай и это застираем, — но я отрицательно мотаю головой. — Уверена? На часах уже перевалило за семь, и отец скорее всего скоро начнёт волноваться. Не секрет, что друзей, с которыми я могла бы гулять, у меня не осталось. Впрочем, как и мобильного телефона, чтобы узнать моё местоположение в Саут-Сайде. — Не переживай. Обожаю пятна крови на одежде. Лип отмахивается от меня и встаёт. Проходит и ставит пустые бутылки на столешницу рядом с раковиной. Делает жест, чтобы я следовала за ним. — Найдём тебе что-нибудь накинуть из моего, — бросает он и взлетает вверх по лестнице, и мне остаётся только последовать за ним. Но, признаться, мне всегда было интересно узнать знаменитый дом Галлагеров. На втором этаже тесный коридор, а вокруг куча однообразных хиленьких дверей. Я кручу головой в попытке отыскать нужную. — Эй, ты где там? — кричит Лип из приоткрытой двери, и я направляюсь туда. Жалюзи опущены, поэтому в небольшой комнате царит полумрак. Всё вокруг заставлено непонятными безделушками и обклеено пёстрыми плакатами. Кое-где валяются учебники по физике и математике. Тут же стоит двухъярусная кровать, около окна — ещё одна. Я сажусь на последнюю, поджимая под себя ноги. Лип копается в комоде, приставленном к стене, отбрасывая то какую-то дырявую футболку, то носок. Вспоминаю, как однажды он подсел ко мне в школьной столовой и завёл горячую тираду о своей любви к «ущербному роману», в котором главные герои сходятся и расходятся, сжигая всё на своём пути. И теперь я понимаю, что с Липом нельзя иначе. Наверное, я позволила себе слабость, задумавшись и наблюдая за каждым его движением. — Ага, нашёл! — радостно восклицает Лип, обернувшись и вытянув перед собой огромную тёмно-зелёную кофту с длинным рукавом. — Чего ты так на меня пялишься? Я закатываю глаза, но не могу сдержать улыбки. — Не знала, что у меня теперь есть личный стилист. Прядь кудрявых волос падает ему на глаза. Светло-голубые глаза — немного затуманенные от выпитого спиртного. А уголок его рта слегка поднимается в полуулыбке, и я не могу отвести взгляда. — Слушай, перестань, — говорит Лип. — Тут и так пиздецки жарко. Дышать нечем. Слышишь? Молча, но с неким вызовом, поднимаюсь с кровати. Наши глаза — на одном уровне. Лип ухмыляется, наконец принимая мою игру; делает шаг ближе. По-прежнему сжимая в руках потрёпанную кофту. Думает, я снова сбегу. — Смотрю на тебя как? Хочу казаться увереннее, чем есть на самом деле, но, когда я тяну за края своей футболки и медленно стягиваю её через голову, у меня трясутся руки. И я остаюсь в одном кружевном топе. На мгновение решимость Липа тает, и это меня подзадоривает. А когда он снова поднимает свои глаза, там — желание, и я вижу в них своё отражение. И вдруг осознаю, что и сама хочу его. По-настоящему, без херовых сомнений. Я помню, как в той ванной, на вечеринке, он яростно вылизывал мою шею, помню, как сдерживал стоны, цепляясь грубыми пальцами за мои бёдра. Я подаюсь вперёд, и наши губы сливаются в мягком поцелуе. Он длится совсем недолго, и Лип склоняется и шепчет на ухо: — Ты уверена? Его горячее дыхание щекочет мою шею. От него пахнет крепкими сигаретами и дешёвым пивом, но могу поклясться, что теперь не знаю ничего сексуальнее. Я киваю, и внезапно Лип впивается в мои губы с такой яростью, что становится почти больно. Он полон отчаяния и жажды. Сначала это сбивает с толку, но всё же я полностью ему повинуюсь. Мы вдыхаем горячий воздух, обжигающий лёгкие, и кажется, вот-вот задохнёмся. Кажется, он до сих пор не верит, что всё это происходит, и отдаётся мне так, словно это наш первый и последний раз. — Я люблю тебя, — выпаливает Лип задыхающимся шёпотом; и на какую-то долю секунды у меня мелькнула мысль, что он просто сам не понял своих слов. Но я не успела опомниться, как он притянул меня рукой за шею, ближе к себе. И только через мгновение, между обжигающими поцелуями, я слышу свой быстрый хриплый голос, откровенно обнажающий все мои чувства к Липу. В полумраке, в нашем быстром, захлёбывающемся шёпоте, я не сразу осознаю, что вся мокрая. И не только от пота. Нас кружит в водовороте, время теряется. И мы понимаем, что уже не сможем остановиться. Лип скидывает с себя рубашку, а затем я хватаюсь за края его футболки, и он стягивает её через голову. Отбросив её в сторону, он вжимает меня в комод. Руки Липа жадно блуждают по моей груди, талии, бёдрам. Его рука с силой сжимает мои ягодицы. Инстинктивно я пытаюсь остановить его, но он сильнее. Цепляюсь руками за его напряжённые плечи. С моих губ срывается стон. — Лип, — бормочу я на последнем издыхании, отчего-то надеясь, что он остановится. Но совсем не желая этого. Он затыкает меня влажным поцелуем, но затем осторожно отстраняется и ловит мой взгляд. Словно проверяя, всё ли в порядке. Я никогда не испытывала ничего подобного со своим бывшим парнем, и осознание того, насколько невообразимо близки могут быть два человека, захлестнуло меня горячей волной. Словно всё прошлое и будущее не имеет значения, словно всё было устроено так, чтобы мы с чёртовым гением были вместе. Словно считав мои мысли, через мгновение мы уже оказываемся на мягкой кровати. Перекинув через меня ногу, Лип устраивается сверху, перенеся вес на колени. Его глаза обшаривают меня, а зрачки расширены настолько, что прежде голубые глаза кажутся тёмными. Я тянусь рукой, чтобы провести по его напряжённому торсу, но он ладонью обхватывает мои запястья и заводит руки над моей головой. Он замечает мой расстроенный взгляд и игриво ухмыляется. Лип нависает надо мной, покрывая мою шею поцелуями, всё так же крепко держа мои запястья. Второй рукой он скользит по моему бедру вверх, всё выше и выше задирая мою юбку. Затем раздвигает мне ноги коленом и устраивается между. Жёсткая ткань его джинсовых шортов туго натянута на пахе, он делает толчок вперёд, и я ахаю. — Блядь, — выдыхает Лип, на пару секунд оторвавшись от моих губ. — Что ты со мной делаешь? Снова толчок бедром, и я молю его, чтобы он продолжал. Потому что он мне нужен, нужен прямо сейчас. Он ловит своим ртом мои тихие стоны. Не прерывая зрительного контакта, впитывает каждый мой вздох. Когда он наконец отпускает мои руки, я с трудом могу ориентироваться в пространстве. Мы всё время обжигающе целуемся, пока избавляемся от остатков своей одежды. Я расправляюсь с его ремнём, и он помогает мне расстегнуть топ. Сердце бьётся как безумное, дыхание ускоряется настолько, что остаётся лишь хватать ртом воздух. Я предвкушаю неизбежное, но всё же начинаю трястись от страха. Я шепчу его имя, и на его лице расплывается его фирменная игривая ухмылка. Она совершенно путает мои мысли. — Просто расслабься. И верь мне. Лип наваливается на меня всем телом, устраиваясь между моих ног. Я запускаю руку в его мягкие кудри, притягивая его к себе и целуя. Вкладываю в эти прикосновения все свои переливающиеся через край чувства. Показываю, как доверяю чёртовому Галлагеру. Слышу его хриплый стон, и в то же мгновение он входит в меня, с силой вдавливая в кровать. Я цепляюсь за плечи Липа, принимая в себя его полностью, двигаюсь с ним в едином ритме, когда он вбивается в моё тело размашистыми толчками, с каждым разом всё быстрее и быстрее. Почти задыхаясь, он горячими губами ловит мои всхлипы. И я чувствую всё, каждый миллиметр Липа Галлагера.