Стрекозы в янтаре

С самого начала она знала, что не стоит ждать от своего брака чего-то прекрасного. Лизелотта была слишком умна, чтобы витать в облаках. Она знала, что ее ждет, и понимала: все будет зависеть лишь только от нее. Вот и сейчас Лизелотта, продолжая поглощать маленькие пирожные, равнодушно смотрела на то, как Филипп танцует с Лорреном. Придворные дамы снова начали перешептываться, обсуждая немецкую принцессу. Конечно, они находили ее грубой и невоспитанной, неизящной и толстой, а еще прожорливой и не знающей во многом меры. Все это она слышала не один раз. Однако герцогиню это нисколько не заботило. Она не была лицемерной, как многие другие при дворе, которые хотели вкушать все удовольствия, при этом ничем не расплачиваясь. Лизелотта была совсем другой, и, может быть, именно это король Людовик ценил в ней больше всего. Ей всегда казалось, что зеркало краснеет от стыда, когда она заглядывает в него. Конечно, ему не приходилось видеть таких дурнушек. Очень высокая, очень толстая, очень щекастая и вообще очень большая, глаза маленькие и, как многие говорят, хитрые, — это обстоятельство вряд ли делало ее привлекательнее. Первые красавицы двора хихикают за спиной герцогини: их веселит многое в ней. Первое время Лизелотта не понимала, почему эти тощие француженки так относятся к ней, почему они позволяют себе у нее за спиной обсуждать ее; Лизелотта недоумевала от того, что они считали, будто она одевается плохо. Да, у нее совершенно не было талии, но это не мешало ей радоваться миру и быть редкой остроумной собеседницей. Ради этого брака, целей ее государства ей пришлось отказаться от своей веры, всего самого любимого и жить среди этого глупого стада индюшек, которых беспокоили только наслаждения и только они сами, при этом они были готовы утопить любого, кто будет метить на их место. Что же принцесса получила взамен? Мужа, которому она была совсем неинтересна, да его надоедливого любовника, косо смотрящего на нее. Хотя, кажется, она начала понимать все правила этой странной игры, организованной при дворе французского короля, и если правильно воспользоваться обстоятельствами, то можно многое получить. А пока… Пока все будет так, как будет. — Почему же не танцуете? — спросила ее мадемуазель Бошан. — Я не люблю танцы, — просто ответила Лизелотта, снова беря с фарфоровой тарелки конфеты, которые она так любила. — Жаль, — девушка оставила ее, и Лизелотта испытала облегчение. Никто хотя бы не будет смотреть на нее с осуждением и непониманием. Герцогине больше не хотелось быть здесь, поэтому она решила уйти отсюда. Никто и не заметит этого. Лизелотта направилась в свои покои, где ее ждала камеристка. Служанка приказала разогреть простыни и приготовить ночную сорочку госпоже, а также принести фрукты и вино, чтобы перед сном хозяйка могла легко перекусить, ведь все знали, что Лизелотта страдала иногда бессонницей, и врачи говорили, все дело в том, что нельзя ложиться голодной спать. Лизелотта посмотрела на свое отражение, внимательно следя за тем, как ее раздевают. После того, как тела коснулась тонкая батистовая рубашка, она села в кресло. Филипп, наверное, точно сегодня не придет к ней. Это случалось редко, но все же метко. В первую брачную ночь Филипп просто взял ее грубо, но Лизелотта была готова к этому, ей рассказывали в Пфальце о том, что происходит между мужем и женой. Поэтому она ничему не удивилась и ни в чем не винила мужа. Он мужчина и имеет право на то, чтобы вести себя, как ему хочется. В ту ночь, когда он ушел, Лизелотта все гадала, какой же была ночь Генриетты и Филиппа. Наверное, все было так же, ведь жена не любила мужа и изменяла ему с братом, и герцог часто ревновал ее. Именно тогда Лизелотта начала понимать, что ей надо делать и как стоит построить семейную жизнь, чтобы она не ощущала себя брошенной и покинутой. Оказалось, ее мужа, как ребенка, вечно надо поощрять и поддерживать любые его мечты и желания. Все оказалось так просто, от чего Филипп стал проводить с ней больше времени, наслаждаясь ее обществом, считая умной, и пускай она не была такой красивой, как прошлая жена, зато она была уж точно умней ее. Лизелотта отпила вина, закидывая ноги в широкое кресло, чтобы удобней было сидеть. Атенаис и многие другие женщины, наверное, сейчас бы думали, как завлечь мужчину в свои сети, пуская в ход всякие дамские уловки. Признаться, Лизелотта всегда была против этого, считая, что со стороны все это выглядит весьма глупо. Дверь тихо скрипнула, но Лизелотта не обратила на это никакого внимания: знала, кто сегодня к ней решил зайти. Она продолжила поглощать абрикосы, привезенные с солнечного юга, запивая вином. Филипп сел в свое кресло, бросая внимательный взгляд на жену. Он не сразу оценил, какую жену ему подобрал брат. Поначалу он злился, не воспринимал все всерьез. Думал, что сможет от нее отгородиться, приходя к ней лишь иногда, как к Генриетте. Первая жена никогда не понимала его, но Лизелотта, эта хохотушка, сразу же показалась ему другой. Немного странной, но такой родной. Она могла всегда подобрать такие слова, что с ней он ощущал себя настоящим королем, переставая завидовать своему брату. — Танцы уже надоели? — тихо спросила она, так и не посмотрев на своего мужа. — Как-то все стало серо, — Филипп подошел к жене, беря с подноса яблоко. — Людовик с тех пор, как выгнал мадам де Монтеспан, стал каким-то скучным и пресным. — Думаю, на него так влияет мадам Ментенон, — Лизелотта подняла глаза на мужа. — Но какое это имеет значение? — То, что мы задыхаемся в этом дворце, — Филипп присел перед ней на корточки, сжимая ее белые запястья. — Понимаешь, мы стали пленниками. Когда-то я думал так и несколько лет назад, но теперь понимаю, что тогда мой брат не был так склонен к религии и тирании. — Мне нет никакого дела до него и до госпожи Ментенон, — спокойно сказала женщина. — Для меня самое главное — ты и наше с тобой королевство. Филипп на это улыбнулся, смотря на жену. Лизелотта продолжала невозмутимо есть абрикосы. Она была права, но все равно недовольство давно в нем росло, и порой он ничего не мог с этим поделать. — Однако, нам придется мириться с ней, — Филипп замолчал. Вот, казалось бы, жена его совсем не слушает, но на самом деле это совсем не так. Она слушала его как всегда и знала, что сказать, чтобы он почувствовал себя лучше. Она обладала какой-то магией, словно она знала, какой-то волшебный метод, который помог бы усмирить вспыльчивость Филиппа. — Муж мой, лучше подумаем о нас, — она поднялась на ноги. Сорочка спала с одного плеча. — О нас? — он хотел было дотронуться до ее обнаженного плеча, но почему-то его рука замерла посередине. — Да, — она развернулась к нему. Теперь их лица были очень близко. — О том, что вас не должно беспокоить, что делает ваш брат. Мы можем уехать в ваш дворец и создать свой двор. Поверьте, будет много недовольных, и они отправятся вслед за вами. — Вашими губами мед пить, — Филипп улыбнулся. — Верьте мне, — сказала она, и он верил ей. Верил, как и всегда, потому что Лизелотта знала, как заставить его следовать за ней.