Я жить хочу!

      Было тепло. Это и было первой мыслью Адольфа, когда он очнулся. Все остальные мысли просто не хотели посещать его голову. Только оказавшись в тепле, он понимал, как сильно замёрз тогда и если бы его не нашли, то он был бы уже мёртв. Шанс на удачную ночёвку был нулевым. Слишком холодно было в тот момент, слишком не привычны были новому телу такие переходы, да ещё и в такую погоду. В общем, если бы кто-то кто о нём не позаботился, то он бы уже снова встречался со своей нанимательницей в не самых приятных условиях. То, что о нём позаботились, говорило одеяло: гладкое, похоже, шёлковое. Перина была мягкой, и лежать на ней было одно удовольствие. Ему не хотелось открывать глаза, ведь после этого его ждали неминуемые вопросы, а с ними и проблемы. Ведь как он выяснил его враг по той и этой жизням был сейчас очень и очень важной фигурой. Такой, с которой тягаться очень не просто, тем более такой мелкой и сопливой девчонке, которой он сейчас стал. А то что рассказать придётся правду… Ну в воспоминаниях о том времени когда он не помнил о своей прошлой жизни он увидел несколько интересных артефактов и заклинаний для определения правды: отец её нынешнего тела иногда совершал переговоры дома. Делал он это, когда дочка была младенцем и понять бы ничего не смогла, но воспоминания как будто отпечатались в голове и Адольф сейчас помнил свою новую жизнь по секундам. Как подсказала эта память – это один из родовых даров Розье, который сильно упрощал занятия ментальной магией. Как бы Адольфу не хотелось, но нужно поскорее познакомиться со своими спасителями, пока его враги не нашли его и не доставили хлопот людям, которые его выручили. Поэтому он открыл глаза и осмотрелся по сторонам.       Комната была большой, светлой и круглой, что вызывало странный дискомфорт: всё же до этого он всегда жил в прямоугольных помещениях и отсутствие острых углов сильно напрягало. Обои были светло жёлтого цвета с картинками, изображавшими различных непонятных животных. Они двигались по всем стенам комнаты совершенно хаотически. Одни ели траву или листья деревьев, другие переговаривались друг с другом. Некоторые охотились. Так на её глазах одна помесь кота, крокодила и лошади поймала копию лани с собачьим хвостом и крыльями бабочки и потащила её в своё логово. Немного встряхнув головой, Адольф продолжил осмотр. Занавески были голубыми, на которых проступали изображения разных галактик, звёзд и планет. Они все двигались по каким-то своим законам, видимо, как и положено всем небесным телам. Потолок же был вроде как обычный, белый, но Адольфа не покидало ощущение, что он крутится. Наконец на краю кровати он увидел маленькую девочку, блондинку, ровесницу его нового тела, которая с интересом наблюдала за ним, при этом никак не показывая своего присутствия и давая гостье осмотреться.       — Привет, — сказала она, увидев, что Адольф обратил на неё своё внимание. — Не бойся ты в безопасности и у нас в гостях. Мама и папа потратили много сил, пока смогли привести тебя в порядок. Однако потребуется несколько дней, прежде чем тебе разрешат нормально передвигаться. Мама и папа очень устали и попросили меня с утра присмотреть за тобой. Тебе что-нибудь нужно?       — Привет, — слабым голосом ответил Адольф, — воды, если можно: очень пить хочется.       — Хорошо, — улыбнулась блондинка, и исчезла из виду на несколько секунд. Раздалось журчание, и вскоре перед Адольфом оказался стакан с водой. — Вот, — сказала девочка, улыбаясь, и бывший фюрер с наслаждением сделал первый глоток. — Надеюсь, ты вскоре придёшь в себя. Ты нас очень сильно напугала своим видом и состоянием, — на этих словах Адольф бы поперхнулся, но к счастью он уже допил воду и протянул девочке пустой стакан.       — Я извиняюсь за то, что напугала вас, — Адольф попытался подстроиться под речь Клариссы Розье, что в прочем получилось без труда — абсолютная память творит чудеса. Да и понимал он, что в ближайшие годы он будет именно маленькой дочкой известного пожирателя Розье, убитого Аластором Грюмом. Впрочем, столкнувшись с аврором вживую, Адольф понимал, что далеко не только пожиратели были безжалостными ублюдками, и возможно, что те преступления, что приписывают Розье и его друзьям, совершали другие люди. Хотя его отец наверняка тоже был далеко не безгрешен. — Я это не специально, — Адольф улыбнулся заискивающе и немного наивно, как умела только Кларисса. — Как тебя зовут? И где я нахожусь сейчас?       — Я Полумна Лавгуд, — улыбнулась блондинка. — Но ты, как и все мои друзья можешь называть меня просто Луной. А находишься ты сейчас у меня дома, в нашем поместье.       — Приятно познакомиться, меня зовут Кларисса… Кларисса Розье, — после некоторой паузы добавил Адольф.       Брови Полумны удивлённо поднялись, что было очень забавно, и Адольф чуть не рассмеялся — всё же детские гормоны это страшная сила! Луна же между тем справилась с удивлением и спросила:       — Ты дочь того самого Розье? — этот вопрос она задала заговорщицким шёпотом, от чего Адольфа снова чуть не разобрал смех. Но справившись с собой, он всё же ответил.       — Да, того самого Розье. Мы с мамой жили в поместье и не показывались на людях. Моя мама, была маглорождённой волшебницей, и они с отцом не были в законном браке, но мой портрет точно есть на родовом гобелене, — сказал он, выуживая воспоминания из прошлого, — а я и вовсе сквиб, — добавил он грустно.       — Что ты такое говоришь? — возмутилась Полумна, — ты точно не сквиб. Сквибы не могут аппарировать! К тому же отец и мать, когда тебя обследовали, говорили, что ты сильно выложилась магически, что у тебя истощение, а это значит, что ты точно маг, — после этих слов Луны у Адольфа стало легче на душе. Всё же он маг, а это значит, что он не будет теперь таким же беззащитным, как тогда в своей молодости. Когда Геллерт и Альбус с лёгкостью внушали ему всё что только им не пожелается. Да и исключать их воздействие на его окружение тоже никак нельзя.       — Теперь-то я смогу отомстить, — злорадно подумал он.       — Спасибо, что помогли мне, — Адольф улыбнулся Луне, — если бы не вы, то скорее всего я была бы уже мертва.       — Не за что, — улыбнулась его собеседница, заправляя себе за ухо длинную белую прядку, — на нашем месте так поступил бы каждый правильный волшебник!       — Эм, правильный волшебник? — не понял девочку Адольф.       — Конечно! — сказала Луна с каким-то странным возмущением. — Есть разные волшебники. Одни называют себя тёмными и убивают остальных, чтобы их боялись, другие — светлыми, но при этом убивают всех, кто по их мнению являются тёмными. Есть простые обыватели, которым наплевать на светлых и тёмных волшебников и которые хотят жить спокойно, им не важно, что происходит с другими — главное, чтобы их самих не трогали. А есть правильные волшебники, которые поступают так, как правильно, не зависимо от направления магии, которой они придерживаются. Правильному волшебнику не важно, кто перед ними светлый маг, тёмный маг, или простой обыватель. Они всегда поступают по справедливости, ну, по крайней мере, так как её понимают, — на последних словах девочка смутилась и опустила голову, скрывая свои эмоции от собеседника.       — Эм, — немного растерялся Адольф. Он не ожидал от маленькой девочки таких философских речей. — Скажи, а кто по твоему правильные маги? И какие поступки ты считаешь правильными?       — Нууу, — на несколько секунд задумалась девочка, — я считаю правильными магами маму и папу, может быть ещё Амелию Боунс и Бартемиуса Крауча… Ну может ещё кто-то есть, но я их не знаю, — девочка беззаботно улыбнулась и мечтательно уставилась в потолок. — А правильные поступки… Это поступать так как нужно, не взирая на обстоятельства. Не предавать друзей, даже если тебе самому грозит опасность, помогать слабым и беспомощным, когда ты в состоянии это сделать, стараться не врать окружающим, даже если из-за этого ты можешь пострадать…       Адольф слушал то, что говорила ему маленькая девочка, сидящая напротив него, со смешанными чувствами. С одной стороны ему было её жаль, потому что, столкнувшись с реальностью, её жизненные принципы либо разобьются о чёрствость окружающих, либо окрепнут и тогда девочка будет несчастной, одинокой и всеми презираемой женщиной без перспектив и шансов на личную жизнь. И это всё произойдёт от того, что люди просто не понимают и не принимают таких идеалистов. Возможно её даже посчитают сумасшедшей… Но с другой стороны, он прекрасно понимал эту девочку, так как в детстве он был точно таким же идеалистом и надеялся привнести в мир что-то хорошее, волшебное…. Правда у него не получилось долго оставаться таким. Сначала постоянные переезды из школы в школу, потом война, а потом и те слова, что он никогда не станет художником, навсегда разбившие его мечты… О да, он отомстил, практически вырезав род того недоноска, что это сказал, уничтожив его семью до двадцатого колена… Как же глуп он был тогда. Он всё ещё был идеалистом, правда, он уже свернул не в ту сторону. Направил всю свою энергию для достижения ошибочных целей, которые тогда казались такими правильными… Он был одержим идеей блага, сначала всеобщего, потом блага германской нации, а потом… Потом он понял, что ошибся и наверное именно гибель Германии заставила его посмотреть на жизнь с новой стороны, окончательно разбив его розовые очки и помогла понять и принять реальность такой какая она есть. Грубой, подчас жестокой, но по своему справедливой, ведь каждый в ней рано или поздно находит свой конец, даже будучи трижды хитрецом, ты всё равно никуда не денешься от Смерти…       Он помотал головой и перевёл взгляд на девочку, которая вопросительно уставилась на него. Он понял, что она уже закончила свою речь и о чём-то у него спросила. Но вот беда — он ведь не слышал вопроса. Слишком сильно его задела речь девочки, так похожая на его собственную, сказанную в не самом хорошем немецком пабе, после которой его и назначили лидером партии, состоявшей из двух десятков человек…       — Эй, ты слышишь меня? — недовольно спросила его девочка. Адольф выругался про себя. Он снова отвлёкся. Не стоит обижать эту славную малышку — всё же она и её родители спасли его тело от неминуемой гибели, а душу от долгих мук.       — Прости меня пожалуйста, — искренне сказал он Луне, — просто твои слова, они… Заставили меня задуматься о жизни, о мире, о людях. И я… Не слышала твоего вопроса. Я понимаю что это невежливо… Но видимо я ещё не слишком хорошо себя чувствую и не могу одновременно думать и слушать.       — Ничего страшного, — девочка снова ему улыбнулась, и он с облегчением понял, что его простили. — Я просила рассказать, что же с тобой случилось. Как ты оказалась в таком ужасном состоянии.       Адольф внутренне вздохнул. Он ждал этого вопроса, готовился к нему. Поэтому он спокойно и обстоятельно рассказал Полумне о том, что с ним произошло, начиная нападением на особняк и заканчивая тем, как он очнулся здесь. Во время его рассказа блондинка удивлялась, ахала, переспрашивала, а на моменте, когда он с разодранными ногами сидел на камне и пытался переместиться туда, где тепло, есть еда и люди и вовсе расплакалась и кинулась его обнимать, от чего Адольф сам чуть не разрыдался: чёртовы женские гормоны и детская психика! В общем, рассказ был долгим и когда он закончил, то понял, что очень сильно устал и, не удержавшись, зевнул. Увидев его состояние, блондинка вытерла со своего лица слёзы рукавами платья и сказала:       — Ты наверное сильно устала, — Адольф не выдержал и зевнул снова, — прости, что заставила тебя всё это рассказать, — голос девочки был немного виноватым. — Мне просто было любопытно. Я не ожидала, что всё окажется так страшно и печально…В общем, — смутилась она ещё сильнее, — я наверное не буду мешать тебе отдыхать. Тем более, зная, что произошло с тобой… Ой, — внезапно спохватилась девочка, — вот держи, она протянула Адольфу маленький пузырёк. — Мама и папа конечно дали тебе успокоительное зелье, поэтому ты и говоришь обо всём так спокойно и отстранённо, — Адольф мысленно хлопнул себя по лбу — он действительно не чувствовал особого волнения при разговоре с девочкой и при попадании в неизвестное место. Да уж, с такой внимательностью ему точно не тягаться с Дамболдором. Хотя, чего уж теперь переживать — сам ошибся. — Однако это не поможет от ночных кошмаров, — продолжала Полумна, — поэтому выпей зелье сна без сновидений. Тогда ты быстро уснёшь, и не будешь видеть тех ужасов, что с тобой произошли. Ну и быстрее поправишься, — она улыбнулась Адольфу и, вынув затычку из склянки, поднесла её к губам Розье.       Адольф на долю секунды заколебался, а потом большими глотками выпил содержимое склянки. После этого он поморщился — всё же вкус у магических лекарств несмотря на замечательный эффект был преотвратный и откинулся на подушки, ожидая когда зелье начнёт действовать.       Многие на его месте не стали бы пить зелье из рук малоизвестной девочки, но, Адольф здраво рассудил, что в него уже могли влить какие угодно зелья и наложить огромное количество заклинаний, а значит бояться тех, кто и в самом деле его сильно выручил глупо.       Полумна же между тем аккуратно поднялась с постели и, поправив одеяло и взбив подушку, улыбнулась гостье.       — Надеюсь, ты скоро поправишься, и мы сможем с тобой поиграть. Ты знаешь, мы живём далеко от других волшебников и у нас мало кто появляется…Нет, у нас в соседстве живёт один маг с семьёй, но у них почти все дети мальчишки и только одна девочка, и то она самовлюблённая эгоистка! — кажется они в ссоре с этой девочкой, про себя решил Адольф и продолжил слушать, — а отцовские коллеги, которые иногда приезжают к нам, не привозят сюда своих дочек. Ну а мы сами редко куда выезжаем… В общем, я надеюсь, что мы подружимся, — скомкано закончила она и немного покраснев быстрым шагом вышла из комнаты.       Кажется, бедная девочка очень одинока, — подумал Адольф, с грустью глядя вслед маленькой хозяйке поместья. Наверное, она много читает, отсюда и пошли её странные для такого возраста мысли. Но… Наверное сейчас действительно будет лучше поспать.        Несмотря на то, что он ничего не ел после пробуждения, в желудке была приятная сытость — видимо это действие одного из зелий, которые ему споили, пока он был без сознания. Он постарался выкинуть все мысли из головы и, глядя на потолок стал ждать, когда же подействует зелье. Буквально через пару минут Адольф почувствовал, как его веки сами собой закрываются, и он не став им мешать быстро погрузился в сон.