Странствия

      — Куришь?       Я замолчал на несколько секунд.       — Нет.       — Жаль. — Существо повернуло голову в другую сторону, не смотря на меня, отчего я почувствовал себя… несколько виноватым. Я не знал почему. Возможно, потому что он чем-то привлек меня?       — Но я могу, если ты хочешь.       — Валяй. — В псионном голосе существа не слышалось никаких эмоций. Меланхолия. Тупое безразличие. Необычное для жителей Мира. В чем-то привлекательное. Окружающий нас туман делал атмосферу ещё более депрессивной. Я чувствовал, существу было без разницы, закурю я или нет. Но я закурил.       Он без особого интереса понаблюдал за тем, как я, проведя пальцами, извлекаю из небытия зажженную сигарету. Свечение его глаз усилилось:       — Спасибо. — Он произнёс это все так же безэмоционально. Я все ещё не понимал, действительно ли он так себя всегда ведёт или притворяется. Может, он думал, что я не вижу его истинных мыслей?.. Хотя… непохоже. Задумавшись, я поперхнулся дымом и закашлялся. Оно даже головы в мою сторону не повернуло.       — Мне бы хотелось, чтобы ты выдыхал дым ближе ко мне.       Я подчинился. Увидел, как на лице существа раскрываются четыре узкие ноздри, как втягивают смешавшийся с туманом дым.       — Так гораздо лучше, — он сказал это с облегчением. — Мне нравится дым, хотя я больше предпочитаю кальяны или масла.       Я тут же мучительно стал думать, чем он курит.       Он качнулся, приподнимаясь и усаживаясь в позу кошки. Непропорциональной, горбатой кошки. И его глаза-семафоры все так же светились в трёх метрах надо мной, освещая туман вокруг его лица. Фантастическое зрелище. Необычное. Я оценил.       Несколько минут протекли в молчании. Шуршала лишь трава. Я думал о своём и пытался распробовать вкус сигареты, заодно пытаясь не дать ей намокнуть из-за тумана. Существо тоже думало о своём. Не моргая. Замерев. Он вообще умеет моргать? У него есть веки?       — Знаешь, Высший, мы в чём-то схожи.       Хм. У меня не пять глаз.       Я изобразил внимание. Но он отказался продолжать.       — Поймёшь сам. — Он снова вдохнул струйку дыма. Кивнул: — Качественные сигареты.       — Есть такое. — Вкус постепенно начинал нравиться мне, хотя это была чуть ли не первая сигарета в моей жизни. А может, и первая.       Ещё несколько минут застывшего молчания. Туман постепенно сгущался. Глаза существа уже терялись в нем, а сигарета безвозвратно намокла, несмотря на мою защиту. С другой стороны, этот странный инсектоид уже успел надышаться дыма. Я надеюсь. Мне почему-то хотелось хоть как-то обрадовать его, хоть он и не показывал эмоций.       — У тебя есть имя? — я решил нарушить тишину. Он молчал. Долго. Минут десять. Впрочем, я не возражал. Не хочет отвечать — его право. Я любовался его силуэтом, проявляющемся в тумане, и жалел о том, что не художник. Такую сцену обязательно надо было зарисовать. Он определённо нравился мне своей нестандартностью. Наконец он чуть склонил голову:       — Ты его не произнесешь.       — Я готов поспорить, — я позволил себе улыбнуться. Он тут же склонился, сияние в глазах стало ярче:       — Улыбка. Человеческая. Я нечасто вижу чужие улыбки. При мне обычно не улыбаются. — Я пытался не сойти с ума из-за того, насколько безучастно он все это произносил. Впрочем, может, это особенность вида, и он действительно испытывает чувства? Просто умеет очень и очень искусно скрывать их? Откуда он взялся? Что он делает в этом утопическом мире?       Я снова улыбнулся. Искренне.       — Спасибо, — повторил он. И умолк. Опять. — Ты никогда не задумывался,       почему здесь все такое настоящее? — спросил я чуть погодя, закуривая ещё одну сигарету. — Мы в огромном корабле. Да, здесь есть парки, леса. Но тут так же светят солнца. Так же есть луны. Идут дожди. Грозы. Никто не управляет этим. Даже я.       — Не меня нужно спрашивать, говоря о настоящести. — Тут он опустился и уставился на меня, зависнув в нескольких сантиметрах от моего лица. Мне стало немного не по себе.       — Это твой мир. Все тут твоё. Спрашивай себя.       И он снова надолго замолчал, лишь изредка поскрипывая жвалами по панцирю.       А я надолго задумался.