Ленинград был жив. Вопреки холоду, зверскому голоду и постоянным обстрелам, город на Неве продолжал дышать. Вадим не знал, как им лучше поступить: вернуться обратно или идти в город? Но стоило Талькову обернуться, как он обнаружил, что портал пропал. Стало быть, выбора у них не оставалось.
— Ты молчи, ладно? Никто не должен даже заподозрить, что ты немец.
— Да, я понял, — задумчиво ответил Фассбендер.
Они двинулись вдоль Невы, вдыхая запах нечистот. Изредка проходящие мимо мужчин люди с удивлением посматривали на них, упитанных и хорошо одетых. Тальков, зная о ситуации в блокадном городе, прекрасно понимал, что их могут ожидать проблемы.
— Нужно найти какой-нибудь пустой дом, пока не стемнело, — прошептал Вадим.
Бернхард недовольно поглядывал по сторонам и молчал.
Тальков остановился напротив трехэтажного каменного дома, выстроенного в середине прошлого века. Интуиция подсказывала ему, что стоит заглянуть внутрь. Вадим вошёл в первый подъезд и начал изучать этажи. Почти все двери были открыты и в каждой квартире кто-то был. Одни меланхолично совершали какие-то простые, не требующие нагрузки, действия, другие были прикованы к кровати и являлись скелетами, обтянутыми кожей.
На третьем этаже мужчины нашли то, что искали — оставленную квартиру. Заперевшись в ней, они прошлись по двум, простенько обставленным комнатам, и остались в гостиной. Тальков тяжело вздохнул. Его не покидали мысли о судьбе Родины и очень хотелось вернуться домой.
— Я не смогу вернуться. Из блокадного Ленинграда не уехать, — тихо произнёс он. — Этот дом издевается над нами, понимаешь?
Бернхард угрюмо кивнул.
— И что нам делать? — помолчав, спросил Тальков.
— Заняться любовью, — хищно блеснув глазами, ответил немец.
— Что? — нахмурился Вадим, непонимающе посмотрев на мужчину.
— Хочу тебя! — с этими словами Бернхард повалил русского на кровать и начал грубо сдирать с него одежду.
Тальков рвано дышал, стараясь оттолкнуть Фассбендера. Тот, получив доступ к телу, принялся покрывать страстными поцелуями его шею и грудь. Вадим против воли ощутил, что начинает возбуждаться. Бернхард трахал русского грубо и быстро, с оттягом. Чуть придушив мужчину, он совершал быстрые движения бёдрами, его большие яички бились о ягодицы Талькова. Тот извивался под любовником и хрипло стонал, ощущая прострелы наслаждения, бегущие по всему телу.
— Я так тебя люблю, — страстно прошептал Фассбендер, впиваясь в шею мужчины и оставляя на ней засос.
Печальный стук метронома сменился ужасающим свистом. Тот становился всё громче, словно зловещий смех смерти. Где-то в отдалении послышался взрыв, затем снаряд попал в дом неподалёку. Квартира пошатнулась, по коже Талькова побежали мурашки, а в дырку стрельнула порция спермы. Вадим испытал мощный оргазм в тот момент, когда очередной взрыв прогремел где-то совсем близко.
Всё затряслось и задрожало. В голове будто бы взорвались тысячи фейерверков, а потом наступила полнейшая тишина. Тальков увидел, что лицо Бернхарда перепачкано кровью. Оскалившись, тот крепко сжал ладонь на шее русского и начал его душить. Краем глаза Вадим увидел распахнувшуюся дверь, она приглашала его вернуться в родную квартиру.
— Отпусти меня, — прохрипел Тальков.
— Никогда, — прорычал Бернхард, сильнее душа любимого. — Я, скорее, утащу тебя за собой в ад, чем дам уйти.
Это было последнее, что услышал русский.
***
Открыв глаза, он вынырнул из мёртвой и холодной темноты. Привычные очертания комнаты заставили мужчину тихо застонать. Боже, он опять здесь! В этом проклятом доме.
Вадим привстал на локтях и убедился, что Бернхарда в спальне нет. Поднявшись, он выбежал из комнаты и быстро спустился на первый этаж. Фассбендер, облачённый в белую рубашку и чёрные брюки, с зачёсанными назад волосами, сидел за столом и пил кофе.
— Ты! Ты не дал мне вернуться домой! — заорал Тальков, подлетая к немцу и грубо хватая его за плечи.
— Сколько в тебе темперамента с утра! — восхищённо заметил Фассбендер и, встав, властно прижал к себе русского. — Это заводит!
— Да пошёл ты…
— Никогда, любовь моя. Ты ещё не понял? Мы здесь навсегда. Вместе. Вовеки вечные.
Фассбендер накрыл губы Талькова своими и толкнулся языком в горячую полость рта. Вадим ударил его кулаком по груди и спустя несколько секунд поцелуя размяк, невольно обняв немца. В эти секунды он подумал, что не очень-то и хотел уйти, просто боялся в этом признаться. И сейчас не стал, задавив подобные мысли в зародыше. Поцелуй становился всё глубже и требовательнее, а в окно впервые за долгое время заглянули кроткие лучи рассеянного солнца.
***
Какое-то время Талькову приходили письма одного и того же содержания.
«Сообщаем, что ваш вопрос был рассмотрен в порядке, установленном регламентом АЕК 908095.
Нам стали доподлинно известны места захоронения ваших родных. Чтобы узнать их, обратитесь в районный отдел милиции, куда была передана необходимая информация.
Товарищу В. В. Талькову от тов. Вампилова А. С.».
А потом секретарь архивного отдела выяснил, что диктор городской радиостанции, Вадим Тальков, уже давно умер. Его нашли во взорванном доме вместе с трупами нескольких нацистов в октябре сорок третьего.
И больше письма ему не приходили.
