Отравленные цветы

Лучший мой подарочек – это ты.© Цветастый паланкин мерно покачивается на деревянных жердях. Носильщики мелким шажками трусят к белому крыльцу добротного двухэтажного особняка и с невероятной осторожностью ставят свою ценную ношу на мощенную цветными камешками дорожку. Один из носильщиков откидывает в сторону тяжелую ткань и услужливо кланяется, замирая в неудобной раболепной позе. Восседающий на высоких подушках солидный, лысеющий мужчина лет сорока медленно, будто нехотя выплывает из паланкина на солнечный свет и шумно отдувается, словно сам тащил непосильный груз. Он делает шаг к крыльцу, и витражные двери тут же распахиваются, точно только и ждали, когда гость соизволит пройти к ним. На мраморном крыльце, обмахиваясь круглой соломенной шляпой, появляется черноволосый господин лет тридцати восьми, среднего роста, коренастый, плотного, ближе к тучному, телосложения. Он радостно машет гостю широкой ладонью, призывая поскорее подняться в тень крыльца с полуденного солнца. Гость бодренько взбирается по ступеням, приветствуя старого друга. – Я к тебе с подарочком, – гордо заявляет он, и глаза хозяина дома загораются живым интересом. Гость делает знак рукой, и из паланкина робко ступает миниатюрное создание в нежно розовом кимоно с хитросплетением узоров из веточек сакуры. – Как? Хорош подарок? – мужчина заглядывает приятелю в лицо, переминаясь от нетерпения. Брюнет алчно взирает на девушку: на ее тонкие бледные руки с длинными музыкальными пальцами, послушно лежащими на гладкой искрящейся ткани наряда; на розовые волосы, что собраны в маленький пучок на затылке, закрепленный деревянными шпильками с цветками вишни; на ее нежную хрупкую тонкую шею; в глаза цвета молодой листвы, что смотрят стыдливо и боязливо. Девушка сиротливо жмется к паланкину, щурясь на солнце. – Зонт, принесите зонт! – требует господин Оота. На его зов из дверей появляется темноволосая девушка, неся в руках цветастый зонтик от солнца. – У этой диковинки масса достоинств, – друга так и распирает от гордости. Он болтает без умолку, наблюдая, как миловидная служанка спускается вниз и, спрятав смущенную девушку от жгучих лучей, вместе с ней поднимается на крыльцо. – И где ты поймал такую райскую птичку, Креспо? Девушки замирают напротив мужчин. Господин Оота с нескрываемым вожделением осматривает невинную пташку, сделав знак прислуге посторониться, и сально облизывает толстые губы. – В райском саду, – отшучивается друг, не спуская глаз с темноволосой служанки. – Хозяйка сада уверяла, что птичка абсолютно чиста и невинна. Прекрасно поет, превосходно танцует, – рекламирует он свой подарок. – Выбирал специально для тебя. Ты любишь экзотику, – но его глаза между тем продолжают скользить по темному кимоно служанки, а щеки загораются от развратных мыслей. – Какая вишенка. Сладкая, юная, – нахваливает господин Оота, касаясь рук девушки. Та не вздрагивает и не шарахается, покорно снося прикосновения мужчины. – Ох, и отлично воспитана, – восхищается он. – И всё время молчит. Немая? Языка что ли нет? Без языка в таком деле… – весело качает он головой и прицокивает языком, оглядываясь на друга. Мужчины дружно хохочут пошлой остроте. – Матушка Ци знает толк в девушках, уж поверь мне, – кивает Креспо, дыша тяжело и лихорадочно: вид молоденькой светлоглазой служанки не дает ему покоя. – Малышка Сакура не доставит тебе хлопот, только радость наслаждения, – с последним словом он похотливо выпячивает губы и делает шаг к брюнетке. Та сторонится, давая гостю дорогу. – Вот так угодил, – расплывается в довольной широкой улыбке Оота и машет рукой на двери, – идемте в дом, тут слишком душно. С покорно опущенной головой и потупленным взором Сакура входит в огромный, прохладный дом следом за мужчинами. – Займись ею, – бросает Оота служанке и уходит, беседуя, с другом. – Стой здесь, – распоряжается улыбчивая девушка, – и ничего не бойся, – предупреждает она. – Скоро я отведу тебя в комнату прислуги и подготовлю. К чему ее будут готовить, Сакура даже не спрашивает. Она – всего лишь подарок. Вещь. И обращаются с ней соответственно. Как с вещью, которую покупают и продают. Этот дом не будет последним, куда ее привезут. На краткий миг она остается одна и робко осматривается. Высокие потолки, арочные проходы, стены первого этажа украшены картинами в дорогих рамах и изящной лепниной. У каждой двери дежурит охрана, оберегая покой дома. – Идем, – служанка возвращается за ней и уводит вглубь дома. Прежде чем ей позволяют укрыться в комнате прислуги, к ней подходит мужчина с цепкими карими глазами и проворными пальцами. Он заставляет ее смотреть на себя, взяв за подбородок и подняв ее голову. После непродолжительного визуального контакта, он жестом приказывает следовать за ним. Послушно семеня за мужчиной, Сакура настороженно входит в маленькую комнатку со столом в центре и останавливается у двери. – Раздевайся, – бесцветным голосом велит мужчина, поворачиваясь. Девушка нервно сопит и дрожащими пальцами медленно развязывает пояс, подчиняясь. Трясущимися руками снимает яркое, цветастое кимоно, под которым у нее ничего нет, кроме ее наготы. – Открой рот, – приказывает мужчина. Когда его руки касаются ее тела – небрежно и профессионально – Сакура вздрагивает. Но, несмотря на жесткость движений, его действия отнюдь не грубы. Он поднимает вверх ее руки, изучая со всех сторон, как ценный экспонат, чью стоимость он должен определить. Буквально лезет в рот, осматривая зубы, подъязычную часть, горло; исследует уши, ноздри, волосы. И всё без единого слова или эмоции. Сакура концентрирует взгляд на его красных волосах, стараясь не думать об унижениях, которым еще не раз подвергнется. Было бы странно, если бы с ней здесь обращались учтиво. Она – никто. Его ладони ощупывают ее грудь, отчего девушка непроизвольно начинает дышать чаще. Но и это не выводит мужчину из привычного равновесия. Он лишь велит ей лечь на стол и продолжает своё дело. Сакура сносит с тупой, отчужденной покорностью необходимость тотального тщательнейшего досмотра. Только изредка бросает взгляды на молчаливого мужчину. Тот не меняется в лице, когда его пальцы последовательно погружаются во все ее отверстия, ощупывая, проверяя. Когда унизительная процедура завершается, мужчина указывает ей на неприметную дверцу в конце длинной узкой комнаты. Сакура все так же, нагишом, спешит туда и, выйдя за дверь, попадает в тесную душевую, где ее встречает та самая улыбчивая служанка с длинными иссиня-черными волосами и светлыми, почти прозрачными глазами, словно первый лед на цветах фиалки. Она одета в однотонное фиолетовое кимоно без узоров и украшений. Одежда прислуги. Девушка кланяется Сакуре, приглашая к омовению. – Как тебя зовут? – тихо спрашивает она, подавая гостье полотенце после горячей, успокаивающей ванны, смывшей дорожную пыль и тревогу. – Сакура – Цветущая Вишня, – отвечает та. Служанка удовлетворенно кивает, помогая ей закутаться в мягкое нежное полотенце, моментально впитавшее лишнюю влагу. – Очень подходит. – А тебя? – шепчет Сакура, ощущая на своих обнаженных плечах надежные, ласковы руки брюнетки. Она чуть склоняет голову, желая прикоснуться к ним щекой в знак признательности и благодарности. – Хината. Двое охранников у дверей зорко следят за их действиями и прислушиваются к каждому слову. Служанка расправляет влажные розовые волосы. – Сейчас мы их уложим, – сквозь улыбку произносит она. Пока Хината возится с прической, Сакура окончательно расслабляется, закрывая глаза. Ее мысли возвращаются к мужчине с кроваво-коричневыми волосами, к его жестким рукам и ловким пальцам. – Тот мужчина… который меня осматривал… – лениво начинает она. – Личный телохранитель и начальник охраны, – отвечает на еще не прозвучавший вопрос служанка. – Он очень грозен и немногословен, – замечает Сакура, думая о личном телохранителе ее нового господина. – Да, – согласно кивает Хината, – Сасори-сама всего себя отдает работе. Всецело. Полностью.