Никогда ни о чем не жалейте вдогонку, Если то, что случилось, нельзя изменить. Как записку из прошлого, грусть свою скомкав, С этим прошлым порвите непрочную нить. Никогда не жалейте о том, что случилось. Иль о том, что случиться не может уже. Лишь бы озеро вашей души не мутилось Да надежды, как птицы, парили в душе. Не жалейте своей доброты и участья. Если даже за все вам — усмешка в ответ. Кто-то в гении выбился, кто-то в начальство… Не жалейте, что вам не досталось их бед. Никогда, никогда ни о чем не жалейте — Поздно начали вы или рано ушли. Кто-то пусть гениально играет на флейте. Но ведь песни берет он из вашей души. Никогда, никогда ни о чем не жалейте — Ни потерянных дней, ни сгоревшей любви. Пусть другой гениально играет на флейте, Но еще гениальнее слушали вы. Андрей Дементьев
История эта началась примерно два века назад, когда Кощей Бессмертный в очередной раз решил по человеческому миру прогуляться. Любил он изредка себе подобное развлечение позволить: отдохнуть от трудов праведных за кружкой пива в трактире да в компании девиц не столь целомудренных расслабиться. У каждого ведь свои слабости, и у Кощея ещё не самая странная была. Но в этот раз всё пошло совсем не так, как Бессмертному виделось. Вместо уютного трактира оказался он посреди чистого поля израненный да избитый. Когда тебя обманом заманили да исподтишка по темечку тюкнули, магические способности да сила нечеловеческая никакой роли не играют. Вот и лежал он теперь практически при смерти, несмотря на то, что бессмертным являлся да поминал «добрым» словом заманившую его на сеновал весёлую девку. Возжелавший женской ласки, Кащей и оглянуться не успел, как его неизвестные вырубили. Очнулся уже среди сугробов вдали от человеческого жилья. Сам виноват, что так расслабился. Понять бы ещё, кто его так приголубил: местные разбойники или враги из родного мира. Злодеи ему дюже хитрые попались, сразу как оглушили — в мешок засунули, чтобы их по гнусным рожам не признал, если чудом выживет. Планировал Кощей отлежаться, напавших на него отыскать да жестоко отомстить, чтоб неповадно на будущее было. Только опять всё наперекосяк пошло. И часа не прошло, как проезжала мимо с ярмарки семья, и они с дороги его заметили. Точнее это младшая дочь самой глазастой оказалась, она-то и уговорила батюшку сначала посмотреть, что это за мешок посреди поля валяется. А потом уже и раненного в сани погрузить да домой к ним привести. Так у них всё и закрутилось: Глаша за раненым ухаживает, раны ему промывает да целебными мазями смазывает. А Кашей на девушку любуется. Запала она ему в душу, стал понемногу за ней ухаживать. Купцом назвался, благо одет был соответствующе. Вскоре сыграли они свадьбу, да не мог долго Кащей на земле оставаться. Пришлось ему в Иномирье вернуться. А Глашу на Земле оставил, поскольку она тогда уже ребёнка ждала. И через портал проходить опасно, и в Иномирье появляться вдвойне опасно, потому что в таком состоянии женщины весьма уязвимы для магического вмешательства. А родственникам жены пришлось соврать, что за товарами он поехал. Возвращался Кощей к Глафире несколько раз, жену да дочь навещал. А когда дочь их Клавдия заневестилась, уговорил её в Иномирье перебраться. Всё же кровь магическая не водица, чем Клава взрослела, тем меньше на человека походила. В Иномирье она себе жениха и нашла. Слабого мага, но нелюдя хорошего. А мой отец, Михаил, совсем магических способностей не наследовал, потому и рос с младенчества на Земле, а бабу Глашу мамой считал. Рассказывала эту невероятную историю Глафира Петровна весьма подробно, но чем дальше я её слушал, тем всё больше у меня вопросов возникало. Во-первых, очень интересно, сколько же ей на самом деле лет, во-вторых, где сейчас моя настоящая бабушка, в-третьих, если мой отец, царство ему небесное, магических способностей не имел, потому и в Иномирье не мог остаться, то у меня, получается, эти самые способности хоть в зачаточном состоянии, а есть. Иначе не смог бы я в Иномирье вообще находиться. Так, кажется, царь-государь говорил, или я что-то путаю? Было, конечно, и в-четвёртых, и в-пятых, и даже в-десятых, но роли сейчас это не играло. А кое-что меня лчень даже интересовало: — А Кащей знает, что у него на Земле правнук есть? Баба Глаша (вот не поворачивается у меня язык её прабабкой называть, хоть ты тресни!) на минутку задумалась, потом как-то неуверенно повела плечами: — Да кто ж его этого Кащея знает? Он же никогда ничего прямо не скажет, всё намёками да иносказаниями. Сложно, наверное, бабе Глаше в своё время с Кащеем общаться было, если она до сих пор его не понимает. — А когда ты последний раз его видела? — Да вот когда Клаша Михаила из Иномирья на воспитание мне принесла, так Кащей тоже с ней приходил. Мда, сколько лет уже прошло, а ведь она его до сих пор любит. Иначе не прожила бы всю жизнь одна-одинёшенька. Да не дай бог вот так в кого-нибудь влюбиться, и всё жизнь потом мучиться. Возможно, бабушка так не считала и своей жизнью была вполне довольна, но у меня на этот счёт совсем другое мнение. Мне Кащей и раньше не особо нравился, а теперь-то и подавно. Как хорошо, что я его больше никогда не увижу! Сколько неприятных моментов и лжи вокруг него накручено. Не нужен мне такой родственник. Считал всю жизнь, что меня в честь прадеда своей силой славившегося назвали, так и буду считать. А Кащей? Да что Кащей, просто персонаж русского фольклора, и точка. Но когда я отдохнул как следует, отоспался да отъелся чуток на бабушкиных разносолах, то с невольной грустью вдруг стал вспоминать свои иномирные приключения. Всё плохое теперь уже не таким страшным казалось, а немногочисленные светлые моменты выглядели теперь ещё более светлыми и радостными. А ещё я сильно переживал я за своих друзей, оставленных хоть и не по моей воле в самый напряжённый и важный для Иномирья момент. На память о необычной встрече на кладбище и последующих за ней событиях осталось у меня только воспоминания да витая висюлька на цепочке, которую я так и забыл вернуть Умиру. Как-то они там сейчас? Баба Яга, Кощей, князь Ярополк, которого я по привычке всё чаще Якимом назвал, Неждан, Умир и прочие, с кем я в Иномирье познакомился? И чем всё же закончилось то решающее сражение? Удалось ли победить аспида и прочих злодеев? Сколько всего я успел, сколького ещё не увидел. Вот Кощея я только издали и видел. А ведь он мне как-никак родственник. Но может оно и к лучшему? Слишком уж силён да суров, если верить рассказам моих знакомых нечистиков. Нужен ли мне такой дед, тем более я давно привык деда умершим считать, как бабушка Глаша ещё в детстве мне рассказывала. Грусть по Иномирью и друзьям, оставшихся там, воспоминание о незаконченных делах ни оставляли меня. Брожу по кладбищу, надеясь отыскать портал, но чёрный каменный крест как сквозь землю провалился. Я это проклятое кладбище до последнего уголка обшарил, а креста, который на самом деле порталом в Иномирье был, так и не нашёл. Вот и думай теперь: то ли Кощей Бессмертный его, как собирался, совсем запечатал, то ли я его напоследок сломать умудрился. На память о необычной встрече на кладбище и последующих за ней событиях осталось у меня только воспоминания да витая висюлька на цепочке, маскирующая истинную сущность своего носителя, которую я так и забыл вернуть Умиру. Как-то они там сейчас? Баба Яга, Кощей, князь Ярополк, которого я по привычке всё чаще Якимом назвал, Неждан, Умир и прочие, с кем я в Иномирье познакомился? И чем всё же закончилось то решающее сражение? Удалось ли победить аспида и прочих злодеев? Сколько всего я не успел, сколького интересного так и увидел. Вот Кощея я только издали и видел. А ведь он мне как-никак родственник. Но может оно и к лучшему? Слишком уж силён да суров он, если верить рассказам моих знакомых нечистиков. Нужен ли мне такой прадед? Думаю, нет. Грусть по Иномирью и друзьям, оставшихся там, как и воспоминание о незаконченных делах никак не хотели оставлять меня. Я полдня бродил по кладбищу, надеясь отыскать портал в Иномирье, но огромный чёрный каменный крест как сквозь землю провалился. Да я это проклятое кладбище до последнего уголка обшарил, а креста, который на самом деле порталом в Иномирье был, так и не нашёл. Вот и думай теперь: то ли Кащей Бессмертный его, как собирался, совсем запечатал, поэтому портала и не видно; то ли я этот портал напоследок всё-таки сломать умудрился. Чёрный крест попался мне на глаза, когда я уже совсем отчаялся его найти. Рванулся к нему со всей мочи, а склизкая после дождя кладбищенская земля подвела. Поплыла вдруг под ногами, как сель, я потерял равновесие и упал, ударившись о могильную плиту. Было больно и очень обидно так бездарно упустить возможность узнать хоть что-то об Иномирье, что я едва не расплакался. Попробовал встать, а ноги меня не слушаются. И мир вокруг резко потемнел. Видимо для разнообразия на этот раз у меня никаких видений не было, и даже сны не снились. Одна беспросветная чернота, и всё. А приходил я в себя весьма долго и как-то урывками, поэтому и окружающая реальность фиксировалась моим усталым мозгом фрагментарно. То старичок с бородкой в белом халате мне мерещился, то охающая и ахающая бабушка. Поверил я, что всё это наяву происходит, когда до меня, словно сквозь толщу воды, донеслись её причитания: — Митрофанушка, соколик мой, что ж ты под ноги-то никогда не смотришь? Запнулся за корень и упал головушкой прямо на камень могильный. Вон какая шишка-то на голове вскочила! Да ещё и ноженьку повредил, неделю теперь лежать придётся. Я словно бы обратно во времени перенёсся, и ничего связанного с Иномирьем вообще не было. А может, всё произошедшее со мной ранее на кладбище и путешествие в другой мир просто бред моего помутившегося от сильного ушиба рассудка? Верить в это я не хотел, но все факты подтверждали именно эту версию. Да и помнил я свои иномирные приключения почему-то весьма смутно, словно это и не со мной происходило, а с кем-то другим. Я мучался сомнениями, а бабушка Глаша умело избегала разговоров на интересующую меня тему. Только я начал говорить о другом мире и нелюдях, как она снова начинала причитать пуще прежнего. И только глубокой ночью я понял причину её столь странного поведения. Уже засыпая, я почувствовал ласковую шершавую руку бабули, погладившую меня по лицу и непонятную тарабарщину, произнесённую шёпотом, ясно так услышал, словно слух у меня в этот момент непонятным образом специально взял да и обострился: - Спи, соколик, всё забудь! Пусть открытым будет путь к взрослой жизни и свершеньям. Пусть забудутся лишенья, и чужое измеренье. Спи, соколик, всё забудь! Хотел я было спросить, что это бабушка такое непонятное шепчет, но голос меня не слушался. Да и собственное тело меня предало, ведь я ни рукой, ни ногой пошевелить не мог. Ай да баба Глаша! Вот и верь после этого людям. Или она тоже не совсем человек?* * *
Бабушка Глаша неспешно поднялась с колен, с трудом разогнув натруженную за долгую-предолгую жизнь спину. Посмотрев на безмятежно спавшего внука, решительно прогнала прочь сомнения в правильности своего поступка: - Прости меня, Митрофанушка. Так будет лучше для всех.------------------------------------------
Итак, первая книга цикла «Иномирье» завершена. Спасибо всем, кто был со мной в это нелёгкое время. Отзывы и конструктивная критика всегда сною приветствовались и приветствуются. А сразу после Нового года начинаю выкладку второй книги – «Главное – не сдаваться!»