Главное - не паникуйте!

В оный день, когда над миром новым Бог склонял лицо свое, тогда Солнце останавливали словом, Словом разрушали города. И орел не взмахивал крылами, Звезды жались в ужасе к луне, Если, точно розовое пламя, Слово проплывало в вышине. А для низкой жизни были числа, Как домашний, подъяремный скот, Потому что все оттенки смысла Умное число передает. Николай Гумилёв

«Они нас не взяли! — сердито тряс хвостом, стремительно расхаживавший по светлице, обиженный на весь мир Неждан. — Решили, видите ли, что для битвы с супостатами мы с тобой слишком маленькие. А Умира вот взяли, хотя он тоже ещё несовершеннолетний. Умир, видите ли, от Яги портальную магию унаследовал. И хоть владеет ей ещё через пень-колоду, но зато силой с опытными портальщиками поделиться может. А меня, княжича, и не взяли! Говорил же, что я абсолютно бесполезный!» Да, мне сейчас только истерики малолетнего княжича для полного счастья и не хватает. Хотя я его очень даже хорошо понимаю. Обидно, когда тебя ни на что негодным считают. У самого та же проблема. Царь, конечно, пилюлю-то подсластил: попросил меня как проверенного и надёжного человека (или на четверть человека? Как-то я со своей частично иномирной природой ещё не свыкся) за княжичем присмотреть. Дескать, молод Неждан ещё, да и вообще натура увлекающаяся. Глаз да глаз за ним поэтому нужен, а то непременно что-нибудь учудит. Да так доверительно попросил, что отказаться у меня язык не повернулся. Подозреваю, что и Неждану тоже что-то подобное отец сказал. Перед отъездом Яким что-то долго ему на ухо нашёптывал, убеждал в чём-то. «Присмотри, говорит, за Митрофаном, — продолжает между тем возмущаться княжич. — Он, дескать, гость, в наших внутренних делах совсем не разбирается. Его любой обидеть может». Так и есть. Почти слово в слово, как царь мне говорил. Сговорились, как есть промежду собой князь с царём сговорились, и решили нас таким способом подальше от сражения удержать. Неждан с размаху садится на пол рядом со мной. И как только круп себе не отбил? В сидячем положении он оказывается чуть ниже меня, поэтому требовательно смотрет на меня снизу вверх: «За тобой действительно пригляд нужен? Или отец меня просто обманул?» — Не обманул, а проявил хитрость, — поправляю я Неждана. «А давай мы тоже хитрость проявим и будем присматривать друг за другом. Только не здесь, а где-нибудь рядом с местом сражения». А что? Идёя интересная. Почему бы нам так и не сделать, как Неждан придумал? Успели мы с Нежданом вовремя. Сражение было в самом разгаре. Полканы, упыри да волкалаки (те немногие, что перешли на сторону князя) оттеснили армию Аспида к реке. А злыдни то и дело уходили в невидимость и оказывались в самых неожиданных местах: то за спиной какого-нибудь волкалака, то прямо под ногами полкана. В центре нашей дружины я вижу Якима, Ягу, несколько знакомых по прошлым приключениям полканов, чьи имена я так и не удосужился запомнить. Умир тоже там, рядом с высоким мужчиной в чёрных рыцарских доспехах. «Кощей, — удовлетворяет моё невысказанное любопытство Неждан. — Он портальщиками руководит». Аспида я тоже вижу. Он в своём «животном» облике, и именно от него больше всего достаётся нашим воинам. Попробуй справиться с таким монстром, который и когтями, и хвостом, и крыльями сражается. Особенно меня впечатлило, что крылья Аспида, прежде похожие на крылья летучих мышей, сейчас обросли железными шипами да пластинами, утяжеляющими их. Прилетит тебе таким крылом — точно мало не покажется. И в этот момент Кащей запускает в Аспида переливающееся радугой длинное фантомное копьё. Аспид, уворачиваясь от неведомого оружия, слегка замешкивается, приоткрывает своё бледное рыхлое брюхо, до этого надёжно прикрытое то крылом, то извивавшимся, как змея, хвостом. И этим тут же решают воспользоваться полканы, разом отправившие в злодея целый рой стрел. Не знаю, что для Аспида оказывается фатальным, но пытаясь уклониться от фантомного копья, он пропускает несколько вполне реальных стрел, глубоко впившихся в брюхо. Злодей громко ревёт от боли, дёргается, и тут его настигает магическое оружие Кащея. Оно, как самонаводящаяся ракета, кружило вокруг змея в ожидании, пока тот достаточно не открылся. Судорога проходит по телу чудовища, он пятится и падает в реку, подняв большой фонтан брызг. Я радуюсь, думая, что злодей, наконец-то повержен, но радость моя оказывается преждевременной. Круги, расходящиеся по водной глади, вскоре сошли на нет, а из воды стремительно поднимается вверх шея огромного чудовища, увенчанная пупырчатой треугольной головой с ужасной пастью, из которой торчат длинные саблеобразные клыки. Неужели звуки сражения доисторического плезиозавра разбудили? Но нет, по знакомым «рисункам» на шкуре монстра я понимаю, что это чудовище — Аспид. Каким образом он в подобное ископаемое чудовище превратился, не знаю. Видимо, окружающие тоже не в курсе его подобных умений были. Скорее всего, злодей этот козырь на крайний случай приберёг. И вот теперь этот крайний случай, и наступил. Теперь либо он команду портальщиков уничтожит и на Землю прорвётся, либо его на атомы здесь и сейчас раскатают. Я смотрю на Аспида и ужасаюсь. Шея всё продолжает и продолжает подниматься, пока на поверхности в нескольких десятках метрах от неё не мелькает плоский, похожий на старое треснутое весло хвост, колючки на котором были покрыты неприятной даже на непредвзятый взгляд слизью. Наверняка, это яд. Заметив, что чудовище смотрит прямо на меня, я пячусь, потом стремительно кидаюсь наутёк. Но охвативший меня лютый страх, к счастью, не полностью лишает меня рассудка, и я вспоминаю, что между мной и Аспидом находится не один десяток воинов и магов. А как ещё того же Кащея или Бабу Ягу назвать? Маги они и есть. Возвращаться назад мне совсем не хочется, но и трусливо убегать в тот момент, когда решается судьба не только Иномирья, но и Земли, будет с моей стороны, по меньшей мере, подло. Да и свои подозрения насчёт Кащея я ещё не забыл, и до конца ему не верил. Подумаешь, Аспида ранил! Может, они заранее это жуткое превращение спланировали. Нельзя мне сейчас убегать. Я, правда, совсем не представлял, чем же смогу помочь, если Аспид начнёт побеждать, особенно если ему помощь окажут. Не камнями же в него кидать? «На месте разберусь, что и как делать», — решаю я и куда менее резво двигаюсь обратно. Но возвращаюсь почему-то совсем не на то место, где находился ранее. Я оказываюсь намного левее и, соответственно, ближе к монстру. К счастью этот участок берега был местами поросшим молодой порослью тальника, и Аспид меня вряд ли мог заметить. Затаившись за самым густым кустом, я наблюдаю за происходящим. А дела наших магов и воинов между тем совсем не радужны. Аспид в виде доисторического чудовища оказывается абсолютно неуязвим. Магия стекает по его телу, как дождевая вода, и собирается блестящими «лужами» вокруг. Стрелы и пики отскакивают от его шкуры, а приблизиться настолько близко, чтобы проверить, как он отреагирует на рубище-режущее оружие, пока никому из воинов не удаётся. И тут я замечаю, что Умир, видимо полностью ошалев от испуга или от неожиданности, так и стоит у самого берега. Да не просто стоит, а машет прямо перед носом весьма заинтересованного им чудища какими-то длинными и тонкими жезлами и что-то громко и с выражением речитативом выкрикивает. «Умом видимо повредился», — сокрушённо констатирую очевидное и кидаюсь к нему на помощь. Успеваю как раз во время. Судьба, видимо, сегодня благоволит нам обоим, поскольку выдернув буквально в последний момент Умира из стремительно рванувшейся к нему вонючей пасти, я сам не попадаю в зубы чудищу, а вместе с упырёнышем падаю на песок. Да, немного неудачно падаю, потому что плечом пребольно о камень ударяюсь, но в данном случае лучше уж ушиб, чем укус. Хочется заплакать от боли и обиды, но очень стыдно показать свою слабость перед Умиром и остальными нелюдями. Вот и приходится стиснуть зубы и терпеть. Аспид в образе чудовища оказывается быстрым, но не очень сообразительным. Оно и понятно: где в такой маленькой плоской черепушки мозгу поместиться? Он не сразу замечает исчезновение добычи, и мы с Умиром успеваем отползти на достаточно большое расстояние до того момента, как монстр всё же нас заметил. «Что же делать? — судорожно пытаюсь найти выход. — Убежать мы не успеем, а сражаться со змеем голыми руками — явное самоубийство». Умир опять начинает размахивать своими жезлами, и у меня появляется смутное осознание, что я где-то уже видел нечто подобное. Вроде бы в каком-то кинофильме. Но думать о постороннем некогда. Чудовище уже выбралось на сушу и целенаправленно приближается к нам. Я зачерпываю рукой горсть песка с мелкой галькой и швыряю в сторону монстра. По счастливой случайности поднявшийся именно в этот момент ветер подхватывает часть песчинок и, играясь, бросает в правый глаз монстра. Тот, удивлённо моргая, замирает на месте. Я, ободрённый случайным успехом, снова зачерпываю песок и, размахнувшись, прицельно кидаю в глаза зверя. Теперь чудовище моргает уже двумя глазами. Трубный его рёв заставляет испуганно замирать сердце и боязливо втягивать голову в плечи. У меня душа в тот момент в комок попытается сжаться, но тут что-то довольно больно колет меня в бедро. Я сую руку в карман и достаю найдённый в болоте обломок амулета. Отковыривая комья грязи от размякших кроссовок, обнаружил тогда интересную находку. Обломок медальона с рунами острым краем впился прямо в подошву, да так там и остался. И как только он меня не поранил? Повертел его в руках и засунул в карман. Решил себе эту реликвию оставить на память о Иномирье. Смотрю на амулет и взгляда отвести не могу. Странное мерцание и вспыхнувшие на поверхности его таинственный знаки завораживают, но стремительный бросок змея я всё же замечаю и отчаянно швыряю в последний момент в пасть чудовища свою находку. И последнее, что я вижу перед тем, как огромные зубы смыкаются у меня на не успевшей опуститься вниз руке, испуганные глаза Умира, который, наконец-то, смог извлечь из своих волшебных жезлов ослепительно яркую молнию. И под рёв раненного змея я трусливо теряю сознание. Похоже, это уже традицией становится. Сознание ко мне возвращается медленно и как-то неохотно. Словно предчувствует, что ничего хорошего меня в реальности не ждёт, поэтому и торопиться особо некуда. Странно, у меня совсем ничего не болит, а ведь Аспид меня успел-таки за руку цапнуть. Хотя, может, мне это с перепугу так показалось. Наученный горьким опытом, я не спешу подавать признаков жизни, а осторожно приоткрыв глаза, быстро исподтишка осматриваю окрестности. Опасность, кажется, миновала. Чудовище, которое преследовало меня и Умира, лежит на берегу и судя по конвульсиям, пробегавшим по его огромному безобразному телу, издыхает. Но я–то точно знал, что оно просто притворяется. Откуда знал? Так в фильмах так всегда бывает: в самом конце монстр всегда оживает, чтобы кинематографистам было потом о чём продолжение снимать. Толпа незнакомцев, судя по внешнему виду и одежде, явно принадлежащих к магам, обступила издыхающего монстра. Помнится, царь-государь что-то о запросе помощи из соседних государств вещал перед тем, как Кощей наше подслушивание засёк. Так может это та самая помощь и есть? А потом разом всё смешивается. Маги-портальщики, выкрикивающие речитативом что-то непонятное, полканы сцепившиеся в смертельной схватке со злыднями и волколаками. Всё происходившее кажется мне далёким и нереальным, словно бы я кино смотрю. Поэтому совсем не удивляюсь, когда над озером вдруг начинает формироваться столб водного торнадо. Помню прекрасно, что маги-портальщики собирались Аспида после его пленения в кокон безвременья заключить и там лет так на тысячу оставить. Может, кокон безвременья так и создаётся? И когда я понимаю, что что-то идёт не так, как планировалось, уже слишком поздно. Непонятно откуда налетевший вихрь подхватывает меня и находившихся рядом со мной существ, сжимает в своих смертельных объятьях и куда-то стремительно тащит. И последнее, что я увидел, крутясь на воздушной карусели, прежде чем унестись высоко ввысь, это круглые перепуганные глаза Неждана, который кинулся ко мне на помощь, но незнакомый мне полкан его силой удержал. Ну и правильно, он как-никак целый княжич, ему рисковать собой нельзя. Дальнейшее воспринималось мной разломанной мозаикой. Вот меня несколько раз в воздухе перевернуло. Вот мои товарищи по несчастью, которых тоже крутило и швыряло, один за другим пропадают из поля зрения. То ли их воздушными потоками вверх уносит, то ли наоборот вниз. А может, вволю наигравшись, как сломанных кукол, вообще из крутящейся воронки выкидывает. Кто знает. Переживать за их судьбу я не стал, потому что сам между небом и землёй, и что меня ожидает в дальнейшем — никому не известно. Крутит, вертит, швыряет из стороны в сторону. Я уже было совсем с жизнью простился, но, видимо, всё же в рубашке родился, потому что стихия постепенно утихает. И меня, сильно помятого, но живого выкидывает из воздушной воронки посреди леса. А прямо передо мной — поросший густой травой невысокий холм, посередине которого виднеется чуть приоткрытая замаскированная вьюнком дверь. Узнавание вспыхивает тут же: «Это же то место, с которого моё путешествие в Иномирье началось!» Замираю испуганным сусликом, исподтишка озираясь по сторонам. Портал перехода на Землю без присмотра никогда не остаётся, тут, как рассказывал мне Умир, всегда наблюдатель дежурит. И приоткрытая дверь, как знак беды, притягивает меня магнитом. Осторожно крадусь к ней и заглядываю в щель. Вблизи ничего не видно, а дальше — кромешная тьма. Мне жутко не хочется заходить внутрь, но мысль о том, что решающее сражение с Аспидом может оказаться просто отвлекающим манёвром, а настоящая цель заговорщиков — захватить портал, острыми иголками больно колет где-то в боку. Душа у меня там, что ли? Говорят же: «Душа в пятки ушла», а у меня она, видимо, где-то под селезёнкой прячется. Надо зайти и всё проверить. Не бывает таких совпадений, что-то явно плохое здесь происходит. Осторожно протискиваюсь в приоткрытую дверь и жду, пока глаза к полумраку привыкнут. Крадусь как мышка, замирая на каждом шагу и прислушиваясь. Всё тихо. Расслабляюсь и почки успокаиваюсь, но тут же поскальзываюсь. Хорошо, что тело напряжено, как пружина, и я успеваю на стену ухватиться, а то бы точно упал. Интересно, на чём это я поскользнулся? Опускаюсь на корточки и пытаюсь рассмотреть, что на полу разлито. Какой-то резкий металлический запах. Смазка, что ли, какая? Наверняка тут не только магия, но и куча разных механизмов. Трогаю пальцами жидкость, обнюхиваю и едва ли не облизываю. Кровь?! Мне страшно. К страху перед душегубами примешивается чувство нездоровой ответственности. Сейчас только от меня зависит, что с обоими нашими мирами дальше будет, потому что кроме меня тут совсем никого. Кроме злоумышленников. И хоть их пока не видно и не слышно, они где-то здесь, совсем рядом — я чувствую. Кровь сама собой на полу не появляется. Я гоню от себя тревожные мысли о судьбе пропавшего наблюдателя. Ведь даже нелюди не живут, когда из них столько крови вытечет. Приближающиеся голоса заставляют меня быстро искать, где бы спрятаться. Первая же попавшаяся на глаза дверь с тихим скрипом открывается, и я оказываюсь в довольно большом пустом зале. А, нет. Не совсем пустом. Около дальней стены — непонятное сооружение, похожее на раму старинного зеркала. Со всякими завитушками и странными фигурками. Рядом высокий узкий помост с экраном и кучей разноцветных кнопок, а на стене — куча толстых проводов и рубильник с массивной ручкой. Ущипните меня, да посильнее! Неужели это то, о чём я думаю? Портал?! Не похож он на магическое сооружение, скорее — техно-магическое. Да ни за что не поверю, что портал только при помощи магии работает, иначе зачем здесь все эти провода и рубильник. Скрип отворяемой двери заставляет прервать не своевременный размышления и снова попытаться спрятаться. На этот раз за помостом. И молиться про себя, чтобы меня не заметили. Вошедшие время даром терять не собираются. Они сразу же защёлкали кнопками, запуская устройство, управляющее порталом. Потом один из них начинает монотонно считать: — Раз, два, три… — Подожди, — перебивает его другой. — Ты уверен, что пароль верный? — Уверен, — раздражённо отвечает считавший и продолжает счёт.- Четыре, пять… — Стой! — снова вмешивается другой. — А если нет? — Хватит! — резко прервал бессмысленные препирательства голос третьего. — Хватит время тянуть! Вводи пароль. Мне дико хочется высунуться из-за своего совсем ненадёжного убежища и посмотреть в глаза этим нелюдям. Что они чувствуют, шагая по трупам к своей цели? И только понимание, что в этом случае к той куче трупов и я могу присоединиться, останавливает мой порыв. Рамка с завитушками и непонятными фигурками вдруг ярко засветилась, и пустое пространство внутри её заполнилось густым туманом. Такой обычно по утрам и вечерам ранней осенью рядом с водоёмами появляется, когда воздух от испарившейся влаги едва ли не осязаемым становится. Смотрю на туман, а в голове такая же муть. Что делать-то, а? Никогда я себя таким глупым и беспомощным ещё не чувствовал. Всегда рядом со мной был кто-то, кто мог поддержать и помочь ошибки исправить. Тут же кроме меня — никого. Ещё несколько мгновений, и уже никто в целом мире не сможет злоумышленников остановить. Значит, надо немедленно действовать, а ни одной умной мысли. Придётся на ходу импровизировать: что первое на ум придёт, то и сделаю. Понимаю, что это неимоверно глупо, но хоть какой-то план действий. А злодеи тем временем уже и пароль ввели, не переставая между собой спорить да переругиваться. И туман, сгущавшийся в рамке портала, постепенно рассеивается. Вот уже клочок свинцово-серого неба видно, вон кусок кованой оградки да покосившийся крест. Где-то я это уже видел. А где? Да кладбище в своём родном мире. Помнил я рассказы Умира, почему портал в Иномирье именно на кладбище установлен. Пусто там обычно и совсем безлюдно. Нелюди, проникшие преступным способом на Землю, тут же на бабушкину деревню наткнутся, а там в основном старики, женщины да дети. Мужчины почти сплошь по вахтам на заработки ездят, так что и достойный отпор преступникам никто оказать в случае чего не сможет. Надо во что бы то ни стало остановить их. Кидаюсь к стене с проводами и рубильником. Слишком высоко! Тянусь всем телом, чтобы достать до этого чёртового рубильника и отключить постепенно окутывающийся голубой дымкой ещё полуактивный зев портала, потом подпрыгиваю и висну на рубильнике. За спиной — угрожающие вопли, но меня они уже не пугают. Всё что мог — я сделал. И только одна мысль: «Как жить-то хочется…» То, что происходит дальше, можно считать чудом. Угасающий свет портала вдруг становится ярче, и меня неудержимо тянет к нему. В последний момент успеваю обернуться, уж очень хочется увидеть сообщников Аспида. Но лиц рассмотреть не удаётся, только скорчившиеся от боль угловатые фигуры. Кровь, текущая из глаз, носа, ушей делает их лица совершенно неузнаваемыми. Без магии и проклятий тут явно не обошлось. Брезгливо отворачиваюсь и буквально растворяюсь в светящейся дымке. Не чувствую ни рук, ни ног, ни вообще ничего. Я — никто. Даже мыслей нет. К счастью, такое странное состояние длится недолго. Вскоре я уже полностью осознаю себя и понимаю, что лежу на жёсткой траве рядом с большим черным каменным крестом. Я снова в родном мире на кладбище, я вернулся. Сеть ловлю сразу же, как только поднимаюсь на пригорок перед самой бабушкиной деревней. Можно было и не звонить, ведь до бабушкиного дома всего минут пятнадцать прогулочным шагом. Но у меня почему-то на душе не спокойно, а бабушкин телефон, как на зло, упорно не отвечает. Приятной женский голос сообщает сначала по-русски, а затем и по-английски, что «абонент находится не в зоне действия сети или не может сейчас ответить» и вежливо предлагает мне оставить голосовое сообщение. Я, обеспокоенный, ускоряю шаги. Вдруг что-то с бабушкой случилось, пока я по Иномирью шатался? Старенькая она у меня всё же. Вдруг сердечко прихватило или камни в почках снова зашевелились? Деревня встречает меня безлюдными улицами и заполошным лаем мелких противных собачонок, сбежавшихся безнаказанно меня обгавкать. Эти современные моськи трусливо отскочили, когда я поднял с земли камень, а потом опять нахально вернулись и провожали меня свои визгливым лаем аж до ворот бабушкиной усадьбы. Я решительно распахиваю калитку и облегчённо выдыхаю. Бабушка Глаша копошиться во дворе — кур кормит. Остановился у калитки, подождал, когда она меня заметит и радостно разулыбается: — Митрофанушка! Приехал, родной мой! — Я звоню, звоню, а ты не отвечаешь! — вместо приветствия начинаю возмущаться я. Да, вот такой я невоспитанный: вместо «зрасти» сразу претензии предъявляю. В своё оправдание скажу лишь, что перепугался не на шутку. А вдруг да Аспид успел свою угрозу осуществить, и бабуля первой бы пострадала? — Да отключила я этот чёртов телефон. Достали уже эсэмески от Теле 2: «Ваша сим-карта устарела. Обменяйте её бесплатно в ближайшем офисе Теле 2»! — возмущённо машет рукой баба Глаша. — А чего тогда не обменяешь? — интересуюсь я. — Так до ближайшего офиса мне двести с лишнем километров добираться. Хорош бесплатный обмен выйдет! Вот не зря в народе говорят, что город и деревня — это два разных государства с разным мировоззрением и менталитетом. Ни мы, городские, деревенских никогда до кона не поймём, ни они нас. А про мою иномирную четвертинку узнать стоит. Только не сейчас, а позже, когда бабушка расскажет все деревенские новости, накормит меня до отвала чем-нибудь вкусненьким да решит, наконец-то, от трудов своих праведных отдохнуть. Тогда её, довольную и расслабленную, о чём хочешь спрашивать можно. Как же я по дому-то соскучился! Бабушкин дом хоть и не мой по факту, а всё равно что-то родное и близкое здесь ощущается. Словно родовая память просыпается и рисует разнообразные картины прошлого, которое было совсем не со мной, а с кем-то из моих предков. После собранного на скорую руку, но весьма обильного перекуса, мы с бабушкой Глашей неспешно беседуем о том, о сём. Она спрашивает про город и маму, я обстоятельно на все вопросы отвечаю. Знаю потому что: спрашивает бабуля совсем не из вежливости, ей действительно наше житьё-бытьё интересно. Когда вопросы закончились, баба Глаша немного помолчала, видимо сортирую деревенские новости по степени важности, а я ощутимо напрягся. И не зря. — Помнишь Женьку-то соседского? Вы ещё в детстве с ним такими друзьями были, — издалека начинает бабушка. — Помню, конечно, — киваю. Ведь я с этим Женькой не далее, чем пару часов назад виделся, только теперь его Умиром все величают. И забыть я о нём ещё не успел. — Схоронили его на днях. Утонул в нашей речушке. Там воды-то по колено, а вот подишь ты, — горестно вздыхает баба Глаша, поправляя машинально скатерть. — На роду знать ему то написано было. Говорят же, что судьбы своей никому избежать не дано. Мне кажется, или её мысли сейчас действительно далеко-далеко отсюда? О чём она думает? О том, что самой ей уже немного осталось, ведь девятый десяток давно уже разменяла. Или о том, как совсем юной девчонкой нашла в лесу раненного незнакомца, выходила его и полюбила? Откуда у меня такие мысли — сам не знаю, ведь бабушка никогда мне об этом не рассказывала, но я тем не менее знаю, что так всё и было. Во всём прав был царь в Иномирье, когда говорил, что есть во мне капля иномирной крови. Был найдёныш немного, ни мало, а самим Кощеем. А стал моим сгинувшим неведомо куда дедом. Знала ли баба Глаша, кто он на самом деле, или до сих пор пребывает в блаженном неведение? Спросить — не спросить? И решаю пока не торопить события. Чай не последний день на свете живём, успею ещё и расспросить и рассказать. — А намедни у бабы Мани, той, что у старого колодца живёт, кошка окатилась, да двухголового котёнка принесла, — журчит негромко бабушкин голос, навевая на меня одновременно и спокойствие, и лёгкую грусть, а глаза начинают понемногу слипаться. Хочется завалиться на мягкую перину и уснуть часов на двадцать, но вспомнив подобную ситуацию в Иномирье, когда меня Баюн бессовестным образом усыпил, я решительно встряхиваюсь и прямо спрашиваю: — Кощей Бессмертный действительно мой дед? Баба Глаша особо удивлённой не выглядит. Так, замерла на минутку насторожённо, потом отвечает: — Не дед он тебе, а прадед. А я тебе не бабушка, а прабабка. У меня сразу все желание полежать да подремать разом пропало от таких-то новостей. А бабушка Глаша между тем начала рассказывать.