Главное - не паникуйте!

От рожденья до смерти не проставлен нам срок. Нет ответа в конверте: где последний порог. Кто-то станет злодеем, кто посеет добро. Кто-то в Бога поверит, кто-то в силу «Зеро». Между адом и раем нет насиженных мест. Каждый сам выбирает себе посох и крест. Есть у каждого выбор, чтоб избрать себе срок. Кто за волю на дыбу, кто-то платит оброк. Обходящий преграды, не пойдет напролом, Получая награды, за накрытым столом. Между адом и раем нет насиженных мест. Каждый сам выбирает себе посох и крест Кто-то дверь нараспашку, а другой на замок. Кто подарит рубашку, а другой спрячет впрок. Не посеяв здесь хлеба, нам его не собрать. И ТОМУ, КТО НА НЕБЕ, бесполезно роптать. Юрий Шмидт

Камера, куда меня грубо вталкивают злыдни, холодная и полутёмная. Слабый дневной свет, пробивавшийся через небольшое зарешёченное окошко почти под потолком, освещает лишь часть помещения. Осматриваюсь и осторожно присаживаюсь на колченогую деревянную лавку у ближайшей стены, растирая затекшие руки и ноги. Оказывается, связанным долго лежать не менее для мышц болезненно, чем по лесу круги наворачивать. Всё с опытом познаётся, только я бы без такого опыта предпочёл обойтись. Но кто меня об этом спрашивал? Представляю Баюна с Аспидом, униженно умоляющих разрешить им, недостойным, меня поймать да связать, не сдерживаюсь и громко фыркаю. И тут куча соломы, что в углу лежит, шевелится и из неё показывается взлохмаченная голова какого-то существа. По привычке хочу назвать его человеком, но, похоже, в Иномирье с этим большой дефицит. Вначале кажется, что разбрасывая во все стороны солому, на ноги упорно пытается встать обычный человеческий подросток. Тонкие руки, мордашка совсем детская, зарёванная. Но потом существо поворачивается боком, и я с удивлением замечаю длинный волосяной хвост и копыта, в которых оно запуталось. Жеребёнок? Нет, полканчик! Таких маленьких ещё не встречал. Аспид и с детьми воюет? Хотя злодей на то и злодей, чтобы различий между врагами не делать. Маленький или слабый — какая разница? Враг он и в Африке врагом остаётся, даже если тебя он таковым не считает. Причина неуклюжести маленького полкана вскоре становится очевидна. Его задние ноги крепко спутаны верёвкой. Так бояться, что убежит? Или сломить да запугать хотят? — Ты кто? — боясь спугнуть паренька, тихо спрашиваю. Полканчик не отвечает, только молча склоняет голову, будто здороваясь, и смущённо улыбается. Перепугался, наверное, до чёртиков злыдней да Аспида, вот и боится теперь с незнакомым заговорить. — Как ты сюда попал? — продолжаю осторожно допытываться, приближаясь медленно к полканчику. Надо как-то отношения налаживать, вместе теперь томиться в неволе будем. Да и любая информация в такой ситуации лишней не станет. Может, полканчик что-нибудь интересное да полезное знает? Не зря же его здесь заперли и связали. И тут мне словно кто подсказал, кем может быть этот «ребёнок». Это же тот самый похищенный княжич! Наверняка, злыдни по ошибке или по недомыслию меня к нему в камеру посадили. Аспид-то точных указаний на этот счёт им не дал, сказал запереть меня и всё. А они, видимо, не шибко сообразительные, иначе вместе бы нас не посадили. Видно же, что полканчика строго стерегли, одни связанные ноги чего стоят. — Ты княжич? Сын Якима? — решаю удостовериться. Полканчик кивает, пристально смотрит в глаза, и у меня в голове будто радио включается. Сначала какие-то нечёткие шумы, что звучат когда нужную волну ловят, потом они в слова складываются. Да он телепат, как Яким! Смешок в голове, потом вполне внятное: «Неждан я, младший сын князя Яромира. Ты его под именем Якима знаешь. Говорить я не могу. С самого рождения. Сколько лекари не пытались меня вылечить, ничего сделать не смогли. Вот и пришлось отцу да сёстрам научиться мысли мои читать, а мне чётче думать, чтобы понятней было. А ты — телепат, телепат! Не телепатия это, а моё уродство». Неждан так горестно вздыхает, что я сразу утешать его кидаюсь: — Какое же это уродство? Уродство — это когда рук или ног нет, а у тебя всё на месте. Способность это просто у тебя такая — мысли свои окружающим транслировать. Тебя же кроме отца и сестёр кто-то ещё понимает? «Понимают, когда я этого захочу». — Вот видишь. Значит я прав! — молю всякую ерунду, чтобы отвлечь полканчика от грустных мыслей. Не время раскисать да отчаиваться, тем более из-за глупостей. Не может он говорить! Неудобно и неприятно, по себе теперь знаю, но не смертельно же. Жить и молча можно. Неждан снова попытается встать. Не сразу у него это получилось. Сами попробуйте, когда у вас целых четыре ноги да ещё две задние, крепко связаны. Кидаюсь ему на помощь, поддерживаю теряющего равновесие подростка. Потом ноги ему распутываю. С мудрёными узлами еле справился, но как моя мама говорит: «Если долго мучиться — что-нибудь да получится». Вот и у меня в итоге получается. Расправляюсь с верёвками, помогаю Неждану устроиться удобней, и сам рядом присаживаюсь. Ну и гад этот Аспид! До чего мелкого довёл. Полканчик да сих пор стоять не может, лежит, и ноги у него судорогой сводит. Пробую их растереть. Мягкая, короткая шёрстка, ну чисто как у жеребёнка или у пони. Глажу по ней, задумавшись о странных случайностях в моей жизни, и как-то пропускаю момент, когда Неждан на плечо ко мне приваливается и тихо начинает посапывать. «Ладно, — решаю я. — Пусть часок поспит, всё равно Аспид вряд ли быстрее вернётся». Пока до болота доберётся, а путь туда, наверняка, не близкий. Пока сражаться там будут. Да и обратно дорога короче не сделается, так что несколько часов у нас всяко в запасе есть. А я пока спокойно, без помех, ситуацию, в которой мы с Нежданом оказались, обдумаю. Как не крути, а слишком уж всё подозрительно складывается. И Аспида вовремя вызвали, и в одну камеру меня с Нежданом посадили. Случайное совпадение, или специально кем-то так подстроено? А если и так, то зачем? Выведать что-то у кого-то из нас важное хотят? Так это и ежу понятно. Вон, Аспид даже свой интерес озвучил: портал ему, видите ли, подавай! Ага, прям бегу и падаю, потому что шнурки погладить забыл. Неждан спит недолго, минут двадцать от силы. Сморило его, скорее всего, на нервной почве. Ведь что не говори, а натерпелся полканчик знатно. — Как ты здесь оказался? — решаю всё же расспросить я Неждана. «Да я и сам не понял, — пожимает недоумённо плечами Неждан. — Вечером заснул у себя в светлице, а утром проснулся уже здесь, на соломе, связанным». Неужели и здесь Баюн постарался? Уж очень на него похоже: усыпил да сонного злыдням и вручил. И коту, и злыдням, если разобраться, в княжеский терем проникнуть несложно. Баюн уменьшаться умеет, а злыдни невидимыми становятся. Проскользнуть могли мимо стражи только так. Вот только спящего княжича так просто не спрячешь. Это же не вещь какая — в карман или за пазуху не засунешь. Значит, были у них в княжеском тереме сообщники, да не из последних. Обычный слуга не везде доступ имеет, тут кто повыше должностью нужен, чтобы и провести, и вывести. И главное — никому при этом на глаза не попасться. — Похитителям кто-то из ваших помогал, — озвучиваю я Неждану свои размышления. — Одни бы они никак не справились. «Ты прав. Я тоже так считаю. Только не могу я о ком-то из них плохо думать. Они же меня с младенчества растили». Мда. Не выйдет из меня знаменитого сыщика и заговор не я раскрою, а так хотелось. Или хотя бы выяснить, кто на Аспида в княжьем тереме шпионил да княжича умыкнуть помогал. «Бежать тебе надо, — неожиданно предлагает Неждан, после того, как я ему свою историю поведал. — Мне-то, как ценному заложнику, Аспид вряд ли что сделает, а вот тебя, когда вернётся, вполне запытать может». Предположение Неждана не лишено смысла, только бежать одному, оставив злодею полканчика, мне совсем не хочется. Как я себя буду потом чувствовать, если с ним что-то случится? «Ничего со мной не случится. Меня даже не спрашивали ни о чём. Просто засунули в камеру и всё». Немного поспорив, решаем, что бежать мне лучше сразу же, не откладывая это дело в долгий ящик. А действительно, чего тянуть-то? Вдруг Аспид раньше вернётся, чем мы рассчитывали, и тогда все планы коту под хвост. Нет, это я не про Баюна вспомнил, просто выражение есть такое. Означает, что всё пропало. А я не хочу, чтоб меня пытали. Этот злодей, наверняка, немало способов знает, чтобы пленнику язык развязать. Что не знаешь — и то расскажешь. Способов побега мы много придумали (фантазия у Неждана ещё более неадекватной, чем моя оказалась), но большинство из них они были либо совсем нереальными, либо трудно исполнимыми. Подкоп делать времени нет, решётку выдрать элементарно сил не хватит, а вот идея обмануть злыдней-стражников и, воспользовавшись их растерянностью сбежать, вполне могла и сработать. Что-что, а разыгрывать я хорошо умею. А что такое розыгрыш, если не обман? Вся разница, что обман какую-то выгоду предполагает, а розыгрыш для веселья. Со сценарием побега долго не заморачиваемся. Решаю использовать веками отработанный киношный вариант, когда один из заключённых притворяется, что ему плохо, а другой в дверь долбит и охранников зовёт. В фильмах всегда срабатывало, авось и нам повезёт. Вы не поверите, везёт! Разыгрываем как по нотам. Неждан так убедительно на сене корчится и стонет, что я еле сдерживаюсь, чтобы к нему с помощью не кинутся. Охранники, два полупрозрачных злыдня, которые по мере приближения к страдающему «неизвестным недугом» полканчику становятся всё виднее и осязаемей, тоже на его уловку ведутся. Почему я утверждаю, что злыдни не только видимы, но и осязаемы становятся? Да Неждан первого же к нему сунувшегося злыдня так задними копытами прикладывает, что тот отлетает на пару метров. Да так удачно, что в полёте второго охранника с ног сбивает. Знатная куча мала выходит! А я, предусмотрительно затаившийся около самой двери, именно этот момент и выбираю для побега. Выскальзываю за дверь (представляете, злыдни её даже не прикрыли!) и несусь что есть мочи куда глаза глядят. Впрочем, выбор-то у меня небольшой. Из подвала вверх по лестнице, потом ещё по одной. Боковым зрением замечаю окошко. Самое обыкновенное, такое в каждом деревенском доме. Деревянная рама со стёклами со шпингалетом. Разворачиваюсь — и к окну. Очень боюсь, что Аспид сообразил на окно какую-нибудь дополнительную защиту установить. Решётки так невидимые или ещё что. Но нет. Дёргаю вверх шпингалет, толкаю створки окна, гляжу вниз. Высоковато, но не возвращаться же из-за этого обратно в камеру? Прыгаю, приземляюсь. Жив! Ногу только немного ушиб, но это не критично. Больновато, но вполне терпимо. Тем более в запале всегда меньше боль ощущаешь. Я когда в прошлом году на баскетболе палец выбил, только после матча и заметил, что он у меня распух и болит. Ковыляю потихонечку к лесу и про себе не переставая молюсь, чтобы никто меня не увидел да назад не вернул. Останавливаюсь за первым же деревом отдышаться, оборачиваюсь. Странно. Дом, где нас с Нежданом держали, мне большим да просторным изнутри казался, а снаружи он выглядит как жалкая полуразвалившаяся халупа. И тут чары! Поворачиваю голову и смотрю на дом боковым зрением. Мать честная! Да это и не дом вовсе, а, по меньшей мере, замок. С башенками, высокими стрельчатыми окнами, черепичной крышей. Морок, не иначе. Но вникать во всякие там колдовские штучки-дрючки мне недосуг. Следует поторопиться и для начала удалиться от этого враждебного дома подальше. А потом уже решу, куда путь держать. Попетляв немного по мелкому ельнику, я выбираюсь на поляну, посередине которой возвышается поросший сизым мхом огромный валун. На нём кто-то упорный (ибо сколько же ему пыхтеть пришлось!) выдолбил три кривые расходящиеся в разные стороны стрелочки. И никаких поясняющих надписей ни над ними, ни ними нет. «А ты думал — в сказку попал?» — мысленно посмеиваюсь над собой. В сказку-то в сказку, только сказка какая-то непривычная. Где добрые волшебники или, на худой конец, феи, становящиеся в очередь, чтобы мне помочь? Всё сам да сам. Правда, Неждану сейчас наверняка не легче. Кто знает, может злыдни, разозлившись на обман, его избили? Или ещё как наказали. Решив, что удалился от места своего заключения достаточно, присаживаюсь рядом с камнем и задумываюсь. Нужно определиться в какую сторону мне путь держать. Лучше бы, конечно, Якима с дружиной поискать, но Аспид там где-то рядышком с ними. Вдруг, на него случайно наткнусь? И прости-прощай моя свобода, а то и жизнь. Мда, нелёгкий выбор. И тут совсем рядом со мной раздаются жалобные причитания: — Ай-я-я-яй! Убили негра, убили негра. Убили! Ай-я-я-яй! Ни за что ни про что… Подскакиваю возмущённо на месте: это кто такой наглый, что «моей» же песенкой надо мной издевается? Прекрасно помню, как я Якима этой нелепицей изводил. Но не успеваю толком осмыслить и переварить происходящее, как с другой стороны уже несётся разудалое: — А я девушек люблю, я их вместе соберу, вдоль по линии прибоя за собою уведу! Не успеваю ни удивиться, ни испугаться, как в нескольких шагах от меня, в кустах на краю поляны, раздаётся скрежет и треск. И кто-то высоким хриплым голосом как завопит: — Я свободен, словно птица в небесах, я свободен, я забыл, что значит страх. Я свободен с диким ветром наравне, я свободен наяву, а не во сне! Пока я честно пытаюсь наладить связь с реальностью, на поляне происходит какая-то чертовщина. Валун, к которому я так неосмотрительно прислонился, вдруг начал завибрировать. Отскакиваю в сторону и вижу, как камень подпрыгивает, крутится сначала влево, затем вправо и рассыпается на мелкие осколки. Тупо застыв на месте, флегматично наблюдаю, как разнокалиберные обломки стремительно ползут навстречу друг к другу, а затем складываются в кривобокую, но вполне читаемую надпись: «Выбери свой путь». Знакомая фраза. Где-то я её совсем недавно встречал, вот только где? То ли в фильме каком-то видел, то ли читал что-то подобное. Голоса, не прекращая верещать каждый своё, начинают удаляться в разных направлениях. А осколки камня снова приходят в движение, и передо мной возникает новая надпись: «Следуй за голосом». «За каким из них?» — так и подмывает меня спросить у обломков. Но разговор с неодушевлёнными предметами, как утверждают разные там умники, один из главных признаков шизофрении. А выглядеть сумасшедшим даже перед самим собой не хочется. Да и кто знает, вдруг вот в эту самую минуту за мной кто-нибудь наблюдает да потешается? Ничего более правдоподобного мне в голову в тот момент попросту не пришло. Зачем кому-то песни в лесу орать, когда где-то рядом нечистики друг с другом сражаются? Да и зачем кому-то меня разыгрывать да пугать, если легко выследить и поймать можно? Внимательно оглядываюсь по сторонам в поисках спрятавшихся наблюдателей, но рядом никого. Решаю притаиться и немного выждать, ведь если за мной кто-то наблюдает, то не смогут они долго оставаться незамеченными. Минут через пять на поляне всё остаётся по-прежнему. В голове у меня тоже. Полная сумятица там царит. Лишь голоса удаляются от меня всё дальше. «Делать нечего, — думаю. — Придётся принять правила игры неведомых организаторов моего очередного приключения. Другого-то выбора всё равно у меня нет». И, решительно тряхнув головой, при этом избавляясь от всех лишних мыслей и подозрений, бодро «марширую» вслед за голосом, обещавшим собрать толпу девушек. Через какое-то время, устав следовать за распевавшим задорную песню голосом, хочу повернуть назад, но у меня не выходит. Ноги не слушаются и продолжают упрямо идти вперёд. Я пытаюсь цепляться за деревья, чтобы замедлить своё продвижение вперёд, но руки становятся столь же непослушными. И мне по-настоящему страшно. Куда страшнее, чем было, когда Аспид прямо передо мной превращаться начал. Неужели моё тело захватила какая-то тёмная сущность? Не то чтобы я верю во всякую там чертовщину, но чего только в жизни не бывает. Да и что ещё остаётся думать, чувствуя, как с моим организмом происходят непонятные и поэтому столь пугающие изменения? Кости и мышцы ломит от непривычной нагрузки, дыхание спёрто, пульс буквально зашкаливает, а перед глазами плывут разноцветные круги. Так плохо я себя ещё никогда не чувствовал. Боль телесная усиливается болью душевной. Ведь если своим телом я не управляю, то мозг в полном моём распоряжении и работает на редкость интенсивно. И раз за разом прокручивает мне бесконечную вереницу вариантов дальнейшего развития событий. Один ужаснее другого. Небольшое облегчение чувствую, лишь перебравшись через очередной бурелом и увидев впереди прогалину меж деревьев. Поднимаю руку, чтобы заслониться от слишком наглого луча солнца, пробившегося через листву и ослепившего меня. И рука слушается! Наверное, я уже на месте, вот власть над собственными конечностями и вернули. Осторожно кручу шеей, поднимаю и опускаю руки, топаю поочерёдно сначала левой, потом правой ногой. Да, контроль над телом действительно возвратился. И я продолжаю двигаться в прежнем направлении не потому, что меня что-то неведомое туда влечёт, а потому, что сам хочу этого. Другой альтернативы пока нет. Глупо опять лезть в дебри, если впереди меня ждёт открытое пространство. Миновав кусты, вижу невдалеке идеально круглое озеро, а на его берегу двух знакомых мне дам. — А я говорила, что его песней про девушек завлекать надо! — торжествующе заявляет обворожительная Светозара, вальяжно развалившись на мелководье. — И заставил же ты нас, соколик за собой побегать! — отдуваясь, словно после быстрой ходьбы, говорит Яга. Я опасливо пячусь. Хоть при свете дня Яга выглядит вполне добродушно, но я-то помню, какой она была прошлой ночью. Вдруг тот ночной облик и есть отражение её дьявольской сути? — А мы тебя всю прошлую ноченьку, не смыкая глаз, всё искали, искали. Да видел я, что искали. Вопрос только зачем? — Закусить мной хотели? — решаю, что лучшая защита — это нападение. Да и сколько уже можно вокруг да около ходить? Пора внести ясность, и всё, что я них думаю, высказать. Да за одним и гарантию неприкосновенности себе выторговать: — Так ничего у вас в прошлый раз не вышло, и сейчас не выйдет. Меня есть нельзя — только я знаю, где Аспид княжича прячет. Ага, не ожидали! Вон как встрепенулись, словно девчонки-семиклассницы, увидевшие вблизи своего кумира. — И где же? — осторожно спрашивает Светозара, наивно хлопая ресничками. Но меня на такие уловки не купишь: — А вам это зачем знать? — Вот молодёжь-то нынче пошла, — осуждающе качает головой Яга. — Раньше скажешь такому: «Не твоего ума дело», так сразу успокоится и отстанет. А теперь…  — Не права ты, Яга, — возражает ей Светозара. — Раз Митрофан в эту историю влез, хоть и не по своей воле, то должен хотя бы понимать, за он что страдает. — Совсем исстрадался, болезный, — ехидно хмыкает Яга, потом продолжает уже серьёзно. — Может ты и права, но не вести же такие разговоры у озера. — А чем тебя моё озеро не устраивает? — подбоченивается Светозара. — Светло, тепло, мухи не кусают. А кругом — благодать какая! Хоть прямо сейчас пейзажи пиши. — Тем, что тут ушей больше, чем муравьёв в муравейнике. Завтра же пол-Иномирья знать будут кто и о чём здесь говорил. Святозара потупилась, но взгляд у неё не виноватый, а скорее задорный и шаловливый. И мне вдруг подумалось, что русалочья почта — это совсем не тоже самое, что почта человеческая. По русалочьей почте не столько посылки да письма доставляют, сколько слухи разносят. И если у нас на Земле говорят: «Сорока на хвосте принесла», так здесь, в Иномирье, наверняка, это звучит как: «Русалка на хвосте принесла». Спорили дамы почтенного возраста недолго. Яга всё же на своём настояла. Я замер испуганным сусликом, поняв, что Яга сейчас колдовать будет. Помню я какие зрелищные природные явления сопровождали волшбу Умира, когда он Светозару вызывал. Но Яга без спецэффектов обошлась. В ладоши хлопнула да ногой топнула — и прямо в воздухе круглое такое окошко образовалось, а за ним — светёлка или горница, в которой Яким, Умир, пара незнакомых полканов и с десяток вроде бы людей сидят да что-то обсуждают. — Идём, — говорит Яга и руку мне протягивает. Вот тут я и отмер: — Никуда я с вами не пойду, пока про клыки да слюни не объясните! Может, вы меня сейчас на пир отведёте в качестве главного блюда. Светозара весело хохочет, а Яга от досады как плюнет: — Тю, дурной! Нашёл время разборки устраивать! — Да не бойся, Митрофан, людей мы давно не едим, — сквозь смех объясняет Светозара, — А что ночью вся нечисть поголовно с клыками да когтями бегает, так то — пережитки прошлого. Раньше-то мы по ночам больше охотились, вот и осталось это у нас на генном уровне.  — Пережитки? — переспрашиваю, ещё не веря сказанному. — Рудименты, по-научному, — вздыхает Яга. — Вот у вас, людей, тоже рудименты пошлого есть — удлиненный копчик да повышенная волосатость. Ну, если всё по-научному, то почти убедили. Потому что кое-какие вопросы меня всё ещё мучат. Почему бы и прояснить их заодно: — А Иван-дурак зачем к вам приходил, когда мы с Умиром у вас чай пили? — А это я тебе сказать не могу, потому как тайна не моя, а государственная, — отвечает Яга. — Может, на сегодня расспросов хватит? — Хорошо. Будем считать, что я вам верю, — заявляю важно. — Куда там мы идти собирались? Яга качает головой, дивясь моей наглости. Потом ехидненько так спрашивает: — Да неужели! А я думала, что у тебя ещё целая куча вопросов осталась. Куча, не куча, а ещё один вопрос у меня действительно есть: — А почему, когда Умир колдует, то гром и молния, а когда вы — ничего такого нет? — Порисоваться перед тобой внуку, видимо, захотелось, вот и переборщио со спецэффектами. — Так он тоже без грома да молнии может обойтись? — Конечно. Ну, идём? Мы шагаем во всё больше разрастающийся портал, но оказываемся неожиданно не в той горнице, где знакомые мне лица были, а совсем в другом месте. — Царь-батюшка, — почтительно склоняет Яга голову, разобравшись, где мы находимся и кто перед нами. Оказавшись внезапно в совершенно неожиданном месте, я верчу головой, как флюгер. Рассматриваю обстановку, поначалу не особо обращая внимание на присутствовавших здесь существ. А ничего удивительного, вы бы тоже на моём месте глазели по сторонам, разинув от удивления рот. Резные колонные, витражные окна, позолота тут и там, потолок, сплошь разрисованный сценами охоты и сражений, — всё это окружающее меня великолепие живо напоминает мне церковь, в которую мы с Люськой как-то из любопытства забрели. Я даже не особо вслушиваюсь в то, о чём там Яга с хозяином этого чудесного места беседует, пока буквально не натыкаюсь взглядом на возвышение с резным креслом, высокую спинку которого украшала корона. Трон? Как там Яга к сидевшему на нём существу обращалась? Царь-государь? Как интересно! Царей я ещё никогда не видел. Всматриваюсь с интересом в лицо сидящего на троне, даже пару шагов вперёд делаю, чтобы лучше его рассмотреть. Встревоженные стражники, стоявшие по бокам у трона, при виде моей неожиданной активности перекрывают пиками проход к трону. Видимо, решили, что я на их повелителя напасть задумал. Да я ничего подобного и в мыслях не держу! Просто кое-что меня настолько поразило, что я и глазам-то своим сразу не верю. Но факты — вещь упрямая, как их не крути, всё одно ничего не меняется. — Человек! — не сдерживаю я удивлённого вскрика, приглядевшись к царю внимательней. Яга горестно вздыхает и сокрушённо качает головой, явно удивляясь моему невежеству и панибратству. Всё-таки царь передо мной, а я с ним, как с соседом по подъезду разговариваю. Где раболепие и чинопочитание? А чего нет — того точно нет. В моём мире как-то перед вышестоящими начальниками спину гнуть не принято, и царь для меня не более, чем картинка в учебнике истории или персонаж книги либо фильма. — Человек! — упрямо твержу, обвинительно глядя на государя. Да, за время, проведённое в Иномирье, я научился отличать, кто из окружающих меня существ — человек, а кто только им прикидывается. Была, знаете ли, у нечисти привычка эта нехорошая — людьми притворяться да обычного человека во искушения разные вводить. Или просто ради собственного веселья голову ему морочить. — Человек, — лукаво улыбнувшись, подтверждает мои подозрения царь-государь. — Только человек и способен со всей этой ватагой нечисти управиться. — Как так? — удивиляюсь теперь уже я, не поняв столь странную логику иномирцев. Люди по сравнению с нечистью в большинстве своём слабые и беспомощные, точно слепые котята. Ни колдовать, ни порталы открывать — ничего не могут. А тут обычный человек во главе целого государства стоит. Поневоле вопросом задашься, как же так вышло. — Да так уж исторически сложилось, — охотно объясняет государь, — что во главе хоть одного здешнего государства обязательно человек стоит. Не могут нечистые промеж собой никак договориться, слишком уж нетерпимы они и агрессивны. Им для того, чтобы к какому-то консенсусу прийти, обязательно арбитр нужен, который взмёт да рассудит, кто из них прав, а кто — нет. Кто же лучше человека на эту роль подходит? Мне очень интересно узнать, как сидящий рядом со мной человек стал царем одного из иномирных государств. Причём, не самого последнего. И я, не мудрствуя лукаво, спрашиваю об этом царя прямо. — Дело давнее, — вздыхает грустно так царь, видимо, вспомнив что-то для себя важное, но давно потерянное. — Лет триста уже правлю тут потихоньку. И всё хорошо да тихо было, пока Аспид со своей безумной идеей не вылез. «Нечистью должна управлять только нечисть!» А если нечисть на это неспособна, что тогда? Я молча пожимаю плечами, здраво рассудив, что вряд ли моё мнение так уж царя интересует. Вопрос-то скорее риторический. Просто хочется человеку кому-то душу излить, а я вовремя подвернулся. — Но я тебя не для того позвал, чтобы в воспоминания сейчас удариться. Тут другое важно. Царь задумчиво смотрит в темнеющую даль, потом пристально — на меня. И говорит, как отрезает: —Я-то вот человек, а ты — нет. Такой глупости я от царя точно не ожидал. Я — и не человек. Да он что, с дуба рухнул? Или корона так голову натёрла, что дичь всякая в голову приходит? — Кощей-то давно этот портал своей волшебной печатью запечатал, чтобы через него только нечистая сила проходила, а людей бы он не пропускал. А ты вот взял да и прошёл! — обвиняющее указывает на меня перстом самодержавец. Он что, меня в каких-то коварных замыслах подозревает? Да и с чего такая уверенность, что я — не человек. Портал, видите ли, я прошёл! И это все его доказательства? — А ты вспомни: случались у тебя в жизни разные странности да совпадения? Так у кого такого не было? Это — не доказательство! — А в Иномирье странное и необъяснимое с тобой происходило? Да в Иномирье со мной чего только не происходило. Всего сразу и не вспомнишь. — Был бы ты обычным человеком — давно бы уже здесь погиб, — безжалостно припечатывает царь. И ведь действительно. Я столько раз уже погибнуть здесь мог, а до сих пор жив да здоров. И даже ни одной зарапины! Удивлённо таращусь на царя. Это что же получается? Что я не совсем человек? — Да, — словно подслушав мои мысли, кивает царь. — Наверняка у тебя в предках кто-то из нечисти отметился. Не сказать, что меня это сильно огорчает. Я вообще человек толерантный. Всегда считал, что не в национальности дело, а в том, каков сам человек. Везде и хороших, и плохих хватает. А нечисть я, несмотря ни на что, воспринимал до сих пор как людей. Просто людей другой нации. — Скорее всего, дедушка или бабушка. Вряд ли в тебе больше четверти иномирной крови намешано. Бабушка Глаша сразу отпадает, я её всю свою жизнь знаю, а вот остальные под большим вопросом. Может, кто из родителей мамы? Детдомовская ведь она. О муже бабы Глаши я тоже ничего толком не знаю. Столько подозреваемых сразу! Кто же из них? — Царь-государь, — подаёт голос молчавшая прежде Яга. — Прошу меня простить, но есть дела важнее, чем выяснить, кто из предков Митрофана — нечисть. Княжича из полона вызволять надо да к предстоящему сражению готовиться. — Неужто Неждан нашёлся? — обрадовано подскакивает на троне царь. — Нашёлся, — кивает Яга. — Аспид его в плену держит. А Митрофан знает, где именно. Взгляды всех присутствующих скрещиваются на мне. Мало приятного, когда на тебя и Яга, и царь, и его свита, на которую я до этого не особо-то внимание обращал, на тебя так смотрят. Словно готовы вот прямо сейчас меня на тысячу молекул препарировать да из того, что останется эти важные сведения раздобыть. А я что? Изворачиваться да торговаться, чтобы себе какие-то привилегии выпросить за столь ценные для них сведения я не намерен, поэтому всё как на духу сразу и рассказываю. И где нас с Нежданом держали, и кто охранял, и как от той злополучной поляны с путеводным камнем да замаскированного убежища Аспида добраться. Говорю и сам себе удивляюсь: «Неужели я столько подробностей запомнил?» Уж и не знаю, то ли память моя в кои-то веки решила как ей положено поработать, то ли Яга или кто другой из колдунов на меня магией воздействовали, но припомнил я даже самые мельчайшие подробности. Вроде того, что у Аспида в его зверином обличии на левой лапе третий коготь обломан.