Главное - не паникуйте!

Нет, волшебные русские сказки не лгали Про Кощееву смерть, про ковёр-самолёт; Нет, не праздные люди те сказки слагали, А провидцы, в чьих вымыслах правда живёт, — Те, кто верил: не вечно, над кладом коснея, Злой старик будет счастье держать под замком. Срок желанный придёт, и осилит Кощея Русский сметливый парень, что слыл простаком. Он, в беде и в удаче не знавший остуды, Не боявшийся с детства забот и хлопот, В руки добрые гусли возьмёт самогуды, Сапоги-скороходы, ковёр-самолёт. Как бы прадеды наши суровые жили, Чем сердца согревали б под небом скупым, Если б сказок волшебных они не сложили, Все мечты завещая потомкам своим? Николай Рыленков

Долго недоумевать по поводу своей внезапной болтливости я не мог. Обещал Неждану помощь привести? Обещал! А кто лучше самого царя с эту помощь организовать сможет? Да никто! Только вот быстро сказка сказывается, а дела ратные долго готовятся. Пока царь-государь своих советников собрал, пока Яга Якима с его дружиной порталом прямо в царский терем перенесла, немало времени минуло. Сижу в сторонке и переживаю из-за их обстоятельности да медлительности. Всё думаю, как там сейчас Неждан? Даже если ему действительно ничего не угрожает, каково это в плену-неволе томиться да ждать безропотно, когда же тебя вызволят? А самым ярким впечатлением для меня не встреча с царём оказалась, а явление взбудораженного, почти неадекватного Якима. Как он в меня мёртвой хваткой вцепился и как грушу тряс, беспрестанно повторяя одно и то же: «Неждан, где Неждан? Почему ты его одного оставил?» Насилу его царские охранники от меня оттащили. Я так себя виноватым чувствовал, а тут ещё и это. Насилу меня Яга на пару с царём успокоили. Доказывали, что я всё правильно сделал, когда сбежал. И сам спасся, и поискам Неждана помог. А то Яким со своим дружинниками все соседние княжества прочесали, а никаких следов не нашли. Яким, успокоившись малость, передо мной долго извинился за своё недостойное поведение. Объяснил, что очень за сына переживает. Он у него один, остальные-то сплошь все дочери. Понять-то Якима можно, но приятного, согласитесь, мало. Поэтому когда примчавшийся откуда-то Умир меня в сад уволок, я особо не сопротивлялся. Были, правда, некоторые опасения, навеянные воспоминаниями о незабываемой ночи в лесу, но я задвинул их куда подальше. А вот недопонимание, возникшее тогда между нами, нужно было срочно разрешить. — Это правда? — спрашиваю упырёныша. — Что вся здешняя нечисть по ночам клыки да когти полуметровые отращивает и в монстров превращается? Умир удивлённо моргает и, сердито вскинув голову, собирается, видимо, возмутиться досужими сплетнями да прочей ересью. Но потом виновато опускает глаза и смущённо кивает. Я, ободрённый его покладистостью, дальше допытываюсь: — Значит, день-деньской вас от людей невооружённым глазом не отличить, а ночью вы огромными и страшными становитесь? Умир снова смиренно кивает головой, виновато поглядывая на меня. Вот что ему стоило раньше меня об этом предупредить? Если бы я об этом свойстве нечисти раньше знал, скольких бы проблем избежал. Но, скорее всего, в гости к упырю в Иномирье я бы точно не отправился. — Побоялся, что ты испугаешься, — признаётся Умир. — Ты ведь вначале от меня, как от чумы, шарахался. Теперь моя очередь виновато сопеть и глаза прятать. Как ни крути, а было ведь такое. Стыдно вспоминать мою тогдашнюю истерику, но понять-то меня можно. Не каждый день с нечистью на кладбище встречаешься. Умира тоже понять можно. Утаил несколько подробностей из жизни нечисти, так ведь как лучше хотел. — Ладно, — говорю наконец, — Будем считать, что недопонимание у нас вышло. Пусть будет «недопонимание», хотя перепугался я тогда в лесу не на шутку. Но дело прошлое, а сейчас проблема важнее есть: — Неждана когда спасать будем? А то я тут жизнью наслаждаюсь, а он там в плену парится. Нехорошо как-то получается. Умир насмешливо хмыкает: — Так там, — и кивок в сторону царского терема, — как раз это сейчас обсуждают. Хочешь послушать? Конечно, хочу! Такие дела вершатся — и без меня. Не порядок! А в тронном зале нешуточные страсти кипят. Да такие, что кажется, будто воздух в помещении наэлектризовался и едва ли не искрит от напряжения. А всё потому, что спорившие никак договориться между собой не могут. Предложений по спасению княжича много, но каждый из присутствующих считает свою идею единственно верной. Вот и спорят до хрипоты. Я уж было решил, что ничего дельного из этого совещания не выйдет, но тут царское терпение лопнуло. — Тихо! — прикрикнул государь на разошедшихся не ко времени спорщиков, — Не дело советникам базарным бабам уподобляться. Сделаем так… И царь оглашает, какие действия и в какой последовательности нужно выполнить, чтобы и Неждана освободить, и лишних потерь в героической схватке с ворогом избежать. Я сразу проникся невольным уважением к этому человеку и понял, почему он столь важный пост занимает. Ведь всё им озвученное не раз и не два до этого уже предлагалось, но вряд ли остальные во всеобщем шуме да гаме эти предложения расслышали, потому что все одновременно свои планы выкрикивали. А царь всех внимательно слушал и выбрал самый реалистичный вариант спасительной операции. Долго можно было бы рассказывать, как небольшой отряд во главе с Пантелеем, одним из присутствовавших на там судьбоносном совещании полканов, пробирался через лесные заросли к зачарованной избушке, где Аспид Неждана прятал. Тем более что мы с Умиром всеми правдами-неправдами уговорили Пантелея нас с собой взять, и всё происходящее прекрасно видели. А вот Якиму царь запретил с нами отправиться. Так прямо и сказал: — Без тебя там справятся! Будешь со своими переживаниями да опасениями только мешаться. А если так уж повоевать хочется, то отправляйся к болоту — там нет-нет да злыдни на наши разъезды нападают. Вот душу-то и отведёшь. Как только Яким не изворачивался, чтобы позволили ему к нам присоединиться, а царь, знай, своё твердит: — Нет. И точка. Яким с царём спорить не стал, не по чину ему видать подобное. Пообещал быстренько до болота смотаться, злыдням навалять да нам навстречу двигаться. Вдруг де помощь какая понадобится. И понятно тут мне стало, почему человек, слабый и немощный, по сравнению с нечистью, ими всеми управляет. Характер у царя — кремень, такого сломаешь, а не переубедишь. До места мы добрались быстро, а там дело застопорилось. Замок, замаскированный под избушку-развалюшку, оказался такой сильной защитой окружён, что даже муха пролететь незамеченной не могла. И каким чудом мне отсюда сбежать удалось? — Скорее всего, — поясняет Умир. — Защита в одну сторону работает. Всех выходящих своими воспринимает, а входящих — врагами. Те же, кто по делу из замка выходит наверняка при себе какой-то амулет-пропуск имеет. — Стало быть, надо и нам такой пропуск раздобыть, — уверенно заявляет Пантелей и тут же отправляет нескольких полканов на разведку. Мелькнули среди кустов блестящие шкуры полканов и пропали, словно их и не было. Оставшиеся расположились в тенёчке и стали ожидать известий от разведчиков. Долго ждать не пришлось, вскоре в отдалении какой-то шум послышался, а потом и крики. Прискакавшие галопом разведчики подтвердили наши подозрения: противник их заметил. — Стало быть, надо к нападению готовиться, — резонно заметил Пантелей и скомандовал. — Стройсь! Полканы быстро образовали круг, в центре которого оказались мы с Умиром. Как самые беззащитные, надо полагать. — Ты хорошо помнишь место, где вас с Нежданом держали? — шёпотом спрашивает меня Умир. — Да такое разве забудешь когда? — вздыхаю, вспоминая. — Каждая щель в полу, каждая трещинка на стене так перед глазами и стоит. — Так это же замечательно! — непонятно почему радуется Умир и, видя моё недоумение, поясняет. — Пока наши нападения злыдней ждут да с ними воюют, мы с тобой по-быстрому в замок переместимся и Неждана вызволим. У меня от удивления дар речи пропадает, но потом я высказываю ему всё, что думаю о предложенной упырёнышем авантюре. Да, именно авантюре! Умир маг неопытный, вдруг что-то не так пойдёт. И мы вместо подвала окажемся, например, в стене. — Я, конечно, не такой сильный колдун, как Яга или Кощей, но портал уж точно в стену не открою! — возмущается упырёныш. — Так и скажи, что боишься к Аспиду в замок возвращаться. — И ничего я не боюсь! Опасаюсь разве что немного. План рискованный уж очень. — Да, рискованно, — соглашается с моими доводами Умир. — Но если тебя мой план так поразил, то противник подавно ничего подобного не ожидает. А неожиданность — уже половина успеха. Мне действительно страшновато, но делать-то что-то нужно. Тут Умир абсолютно прав. Тем более, что быстро приближавшиеся к нашей компании злыдни моему душевному спокойствию совсем не способствовали. — Ладно, — решаю рискнуть. — Давай попробуем. Обрадованный Умир сначала душит меня в объятьях, потом приказывает как можно подробнее вспомнить то помещение, где нас с Нежданном в заточении держали. Я закрываю глаза и пытаюсь отрешиться от завываний злыдней. И словно наяву вижу кучу ржавой соломы и Неждана, смирно лежащего на ней. Полканчик лежит на боку, вытянувшись стрункой и опираясь головой на руку. Он сердито хмурит брови и нервно подёргивает левым ухом. Шелковистая шкурка вылиняла, кое-где к ней прилипла соломенная труха, а смуглая кожа покрылась мелкими царапинами. Видимо, солома не такая мягкая, как кажется, и Неждану вряд ли на ней сладко спится. Внимательно осматриваю тонкую фигурку, боясь заметить следы физического воздействия. Ведь должны же были злыдни его допросить, пытаясь выяснить, куда я пропал. Но выглядит Неждан вполне здоровым, хотя и изрядно измученным. Словно почувствовав мой пристальный взгляд, полканчик поворачивает голову, и глаза его удивлённо округляются. Он несколько раз открывает и закрывает рот, словно ему воздуха не хватает, потом тихо спрашивает: — А вы как здесь очутились? Я трясу головой, отгоняя столь реалистичное наваждение, ведь настоящий полканчик говорить не может, только мысленно общаться, да и то не со всеми, но ни подвал, ни сам Неждан никуда пропадать не спешат. Более того за спиной у меня раздается шорох, и довольный голос Умира возвещает: — Вот видишь — всё получилось. А ты не верил! Перед глазами всё плывёт, но благополучно хлопнуться в обморок, чтобы сознание перегрузить, мне не дают. Умир ловит и по щекам немилосердно хлешет, а Неждан, вскочив на ноги, крутит хвостом, как пропеллером, утверждая, что свежий воздух мне обязательно поможет. А какой в каземате может быть свежий воздух? Не скажу, что на меня так пространственное перемещение влияет, почувствовать-то я как раз ничего и не почувствовал. Вот вроде только что Умир меня к себе прижимает и велит представить место, где Неждана держат. А через пару мгновений мы уже в этом самом подвале оказываемся, и Неждан рядом. Согласитесь, испытание для психики непростое. — Давай быстрей отсюда выбираться, — озвучиваю я наконец-то то, что в голове у меня беспрестанно крутится. И Умир, и Неждан со мной без возражений соглашаются. Камера — это совсем не то место, где задержаться хочется. Мы сгрудились в центре коморки, вцепились друг другу в плечи, и Умир даёт последние указания: закрыть глаза и ни о чём не думать. В крайнем случае, медленно считать про себя цветочки или листочки, чтобы своими мыслеобразами ему настройки не сбивать. Убедившись, что да нас с Нежданом дошли его наставления, упырёныш считает: — Раз, два, три! Я послушно зажмуриваюсь, а когда через пару минут открываю глаза, то мы все трое находимся уже на поляне в нескольких метрах от яростно сражающихся злыдней и полканов. Заметив нас, и те, и другие шустро кидаются в нашу сторону. — Они нас сейчас затопчут! — восклицаю возмущённо. Вот прямо всю жизнь мечтал под копытами да мечами погибнуть! «Бежим!» — звучат в голове встревоженный голосок Неждана. И мы убегаем! Так бы хотелось сказать, что ветер за спиной свистит от нашей скорости, но свистит не ветер, а стрелы, когда очухавшиеся злыдни пускают в дело свои короткие мощные луки. И быть бы нам утыканными этими стрелами, как ежи иголками, если бы не расторопные полканы, которые всячески злыдням мешают. А мы всё бежим. Ветви больно бьют по лицу, ноги цепляются за выпирающие из земли корни, дыхание сбивается. И только одна мысль крутится в голосе: «Только бы не упасть». А по закону подлости то, чего больше всего боишься, обычно с нами и происходит. Растирая ушибленную коленку, я удручённо вздыхаю. Умир и Неждан улепётывают так, что только пятки сверкают. Точнее, у одного пятки, а у другого копытца. Встаю и кидаюсь вдогонку, поскольку к Аспиду попадать совсем не хочется. Звать же кого-то на помощь мне кажется ниже собственного достоинства, да и зачем рисковать тем же Нежданом, которого мы только что из плена спасли? Догнать бегунцов я бы самостоятельно ни за что не смог: нога побаливает да и отстал я от них прилично. Но тут навстречу нам из-за деревьев появляется несколько крепких фигур, и Неждан с Умиром резко останавливаются, пытаясь понять, кто это, друзья или враги. — Сынок! — громкий крик Якима уничтожает все сомнения, и мы с Умиром с улыбкой наблюдает за воссоединением обрадованного родителя с не менее счастливым Нежданом. Злыдни, поняв, что к нам пришла подмога, скоренько разворачиваются и кидаются в сторону замаскированного замка. Видимо, за подмогой торопятся. Если будем долго рассусоливать, снова сражаться да отбиваться придётся. А нам — убегать. Да я так скоро спринтером стану! К счастью, не я один такой умный. Пантелей, дав немного времени родственникам на обнимашки, командует построиться и, выслав вперёд пару полканов-разведчиков, ведёт нас по направлению к столице. Думал я, что Яким, как более знатный и родовитый, начнёт своё право командовать объединённым отрядом отстаивать, но то ли радость от встречи с живым и здоровым сыном субординацию перевесила, то ли князь и до этого самодуром не был, только командование так за Пантелеем и осталось. Наше возвращение в Москву больше напоминает не операцию по освобождению, а неспешную воскресную прогулку. Неприятели ни разу на нас не напали, хотя в кустах у дороги всё время кто-то невидимый шебуршится. Я сонно покачиваюсь на широкой спине Пантелея, из последних сил стараясь не уснуть. Со спины полкана я уже падал и повторить это что-то не хотется. Поэтому и к разговорам вокруг себя особо не прислушиваюсь, только отдельные фразы, как пчёлы, жужжат на задворках полудремлющего сознания: — Завтра встретим злодея в чистом поле, как предки нам испокон веков завещали. — Не до шуток тут, Ермолой. Враг наш силён и коварен. — Какие уж тут шутки. Решающее сражение как-никак. Потом я, видимо, всё же засыпаю, потому что среди неспешно рысящих полканов появляются ещё какие-то неведомые существа. Они нагло играют в салочки и строят мне зверские рожи. Когда же я пытаюсь привлечь внимание окружающих к их проделкам, меня все дружно игнорируют, словно я — невидимка. Смирившись с происходящим, я устраиваюсь поудобнее и закрываю глаза. Меня мягко покачивает на ласковых волнах лилового моря. Почему вода такого необычного цвета меня не сильно удивляет. А вот как я со спины полкана на море попал, куда интереснее. Либо меня кто-то снова через портал перенёс, либо всё это мне просто кажется, грезится, мерещится. Для проверки щипаю себя за руку. Больно! Волны идут по нарастающей: маленькая, средняя, большая, огромная. Повернув голову, замечаю вдалеке целый вал воды, который медленно, но верно приближается ко мне. Я суетливо барахтаюсь, пытаясь быстрее оказаться на суше. Движения выходят какие-то судорожные и неуклюжие. А потом кто-то начинает вслух считать мои гребки: «Три, четыре, пять…» Резво кручу головой, пытаясь увидеть неведомого «помощника», и падаю на пол. Оказывается, всё это время я мирно спал. Удивительный у меня талант — засыпать не вовремя. Ни моря, ни волн, естественно нет. Это Неждан на перину прыгал, разбудить меня пытаясь, а Умир от нечего делать его прыжки считал. Вот что за нелюди? Но долго обижаться у меня на них не получается, потому что Умир тут же сообщает, что князья да бояре во главе с царём в малом зале уединились. Видимо, что-то важное обсуждать будут. А что на сегодняшний день в царстве-государстве самое важное? Заговорщики, нападения, Аспид. — Подслушаем? — тут же оживлюсь я. — Поймают и накажут, — сомневается Умир. — Бабуля знаешь какая принципиальная становится, когда я что-нибудь нарушаю. Забавно, что упырёныш родной бабки больше Аспида боится. Ну да, подумаешь злодей государственного масштаба. Яга куда страшнее. Такая идея прямо на корню загублена. И тут Неждан запрыгал и руками замахал, привлекая наше внимание: «Я проход тайный знаю, никто нас не поймает». — Ну, если так, — неуверенно соглашается Умир. Сказано — сделано. Неждан ведёт нас какими-то закоулками до узкой лестницы, ведущей вниз. Потом через узкую тёмную галерею мы выходим к другой лестнице, круто убегающей вверх. Вскарабкавшись по ней, оказываемся на маленьком балкончике, на котором-то мы втроём и умещаемся с трудом. Услышав негромкие голоса, перегибаюсь через перила, с любопытством рассматривая присутствующих. К моему удивлению в зале кроме князей да бояр, которые представлены сплошь полканами да оборотнями, оказывается ещё несколько интересных личностей. Во-первых, Яга, во-вторых, Светозара в большой бочке с водой, а в-третьих, неизвестный мне высокий импозантный господин с мушкетёрским усами и бородкой. Поскольку вижу его впервые, то дёргаю Умира за рукав и киваю ему в сторону незнакомца. — Это Кащей, — шёпчет Умир. — Без него ни одно заседание думы не проходит, как-никак он глава службы безопасности. Так вот он какой, тот самый Кащей, которого в сказках всегда злодеем представляли. В Иномирье он, наоборот, за порядком да стабильностью следит. Смотрю во все глаза на этого легендарного персонажа и не могу понять, почему он мне кажется таким знакомым и одновременно настолько чуждым, что мурашки по коже бегут. Тут Кащей вдруг встрепенулся и по сторонам тревожно заозирался. — Он нас почуял, — шепчет Умир. — Уносим живо ноги, пока нас не поймали! И мы ползком да бочком отступаем к лестнице, по которой едва ни кубарем скатываемся вниз. А из галереи Неждан нас неожиданно в сад выводит. И как раз вовремя: едва мы от потайной дверцы отошли да сделали вид, что просто на травке валяемся да разные смешные истории друг другу рассказываем, как из той же двери стража показалась. Подозрительно оглядев нас с ног до головы, они стали рыскать среди кустов, видимо в поисках мифических шпионов. — Чуть не спалились, — шепчу своим сотоварищам облегчённо. Умир неопределённо пожимает плечами, а Неждан насмешливо фыркает и поясняет: «Кащея обмануть невозможно, он всё про всех знает». И так мне сразу неуютно стало, что захотелось в комочек сжаться и угол забиться. До этого момента я и не подозревал, какой магической мощью некоторые нелюди обладают, а теперь на своей шкуре это почувствовал. Меня ломает и выворачивает буквально наизнанку. Скрыть происходящее от Умира с Нежданом я не смог. Трудно, знаете ли, безмятежно улыбаться, когда у тебя каждая клеточка тела болит. Умир, крикнув, что приведёт помощь, скрывается за потайной дверью. «Ой, дурак, — отстранённо думаю. — Сам себя выдаст». Неждан, оставшись со мной, тоже времени зря не теряет. Тянет через голову золотую цепь с вычурным медальоном, который сразу по возвращении в царский терем на него Яга одела, приговаривая, что это просто оберег от злых сил, и надевает его на меня. Боль немного отпускает. И я даже помню, как из потайной дверцы выбегает высоко подобрав юбку Яга, а следом за ней Умир с Кащеем. А потом — мрак. В себя прихожу от тихого, но жаркого спора. Вначале не понимаю, кто же спорит, потом узнаю по голосам Ягу, Светозару, а вот третий голос мне не известен. Но именно он заставляет волосы испуганно шевелиться, а внутренности опасливо сжиматься. — Совсем сбрендил, старый параноик, — сердито шипит Яга. — Мальчонку чуть начисто не угробил. — Да кто же знал, что эти недоросли подглядывать полезут. — лениво объясняет мужской голос. — Плохо ты, Яга, внука воспитываешь, раз он людей в Иномирье без спроса таскает да на закрытые совещания им попасть помогает. — И Неждан хорош, — подхватывает Светозара. — Такой милый малыш, и туда же. — Не вашего ума дело, как я внука воспитываю, — сердится Яга. — Вот до своих доживёте и воспитывайте, как хотите. А отсроченными проклятиями посреди царского терема кидаться — верх глупости. — Не планировал никому больше нужного вредить, — поясняет Кащей. — А если бы то шпион был? Нельзя такой шанс упускать было. — Параноик! — буквально выплёвывает Яга. — Хорошо, что всё обошлось, а то бы я тебя… — Не забывайся, старая, — повышает голос Кащей. — Я при исполнении нахожусь, а ты — тут только гостья. Громкий хлопок двери оканчивает спор. Кащей ушёл, Яга ещё какое-то время возмущается, Святозара её успокаивает, а я решаю, что лучшего момента для «пробуждения» ждать не стоит, поэтому открываю глаза и тихо шепчу: — Где я? Что со мной? Яга со Светозарой тут же кидаются ко мне, начинают осматривать да ощупывать. А я щекотки с детства боюсь, поэтому отбиваться от них да негромко подхихикивать начинаю. — Ожил совсем, — ядовито тянет Яга. — И каким местом думал, когда подслушивать полез? Хочу возмутиться, что «я не виноват, оно само», но потом вспоминаю, что именно я предложил подслушать, и виновато опускаю глаза. — Эх, молодо-зелено, — вздыхает Яга. — Всыпать бы вам как следует, да царь батюшка при вхождении на трон все телесные наказания отменил. — А зря! — поддерживает её Светозара. — С розгами-то оно лучше до мозга доходит! Убедившись, что со мной всё в порядке, дамы удалились, наказав мне лежать и отдыхать. Глядя, как заботливо Яга помогает Светозаре залезть в бочку с водой на колёсах, а потом аккуратно выкатывает её из комнаты, я понимаю, что, несмотря на постоянные споры, эти две особы дружат наверняка не одно столетие. Всё не то, чем кажется. И тут у меня в мозгу как будто что-то щёлкнуло. «Всё не то, чем кажется!» — это же главный неписаный закон Иномирья. Согласно ему «чёрное» всегда «белым» кажется, и наоборот. Если не брать в расчёт титулы да прошлые достижения, кто больше всего на роль сообщника Аспида подходит? Кащей! Может, в сказках-то как раз и не врали, когда его коварным злодеем представляли? Если хорошо подумать, то всё сходится. Кащея-то уж точно никто ни в чём не заподозрит. Да на него в Иномирье едва ли не молятся, вон даже имя его шепотом произносят. И похищение Неждана ему организовать — раз плюнуть. Подскакиваю с кровати в неудержимом стремлении бежать и разоблачать. Но у самой двери останавливаюсь и задумываюсь: «А стоит ли с кем-то делиться своими сомнениями?» Если я не прав в своих предположениях, то не надо понапрасну главу службы безопасности злить. Кащей, наверняка, в гневе страшен. А если прав, то завтра — решающее сражение, во время которого и видно станет, но чьей же всё-таки стороне Кащей.