***
В доме тихо и довольно прохладно. Днями и ночами царит хаос, который, как думает хозяин, не к чему убирать и держать в чистоте собственный дом. Он не курит. Теперь не курит. - Господин Чон, вам заварить кофе? – говорит женщина, работающая здесь домоправительницей. - Заварите мне мою жену, - мямлит в подушку. - Вы женаты? – непонимающе спрашивает она. - Подай телефон, - протягивает он руку, переворачиваясь со спины на бок. Как только гаджет оказывается у него в руке, он открывает сообщения, потом закрывает. Находит контакты. Гудки идут, а он лежит и слушает их. Слушает уже второй день. – Какой утонченный звук оказывается, - закрыв глаза, смеется. – Вы не замечали? – открывает он глаза, встречаясь глазами с женщиной. - Нет, - коротко отвечает. - Моя заноза в сердце не отвечает мне, - сбрасывает вызов. - Возможно, она занята, или же спит еще. - Приготовь мне одежду, мне навестить ее надо. Хосок придирчиво поправляет спавшую с челки прядь, засматриваясь на свое отражение. Еще раз поправляет пиджак, тут же неосознанно прокручивая блестящие на рукавах запонки. - Идеально, Чон Хосок, - хвалит он себя. В машине он думает, позвонить ли Диего или же нет. Но руки сами уже набирают номер, пока голова думает. Он еще сомневается ответить ли ему, когда уже вслушивается в гудки. От скуки постукивает пальцем по рулю авто. - Почему никто мне не отвечает? Вымерли что ли? – начинает он возмущаться, когда слышит радостный голос Диего. - Что хотел? - с ходу спросил друг. - Я бы тебе не позвонил, если бы Дженнифер отвечала, а она же ведь не отвечает, - жестикулирует он рукой. - Думаю, что она не хочет тебя сейчас видеть, - отвечает Диего. - А это уже я буду думать, хочет она меня видеть или нет. Где она сейчас? Ее дома нет. - Она уехала обратно в штаты, - говорит первое, что пришло в голову. - Гм, хорошо, - загадочно говорит Хосок, сбрасывая вызов. - Кто звонил? – В учительскую зашла Меён. Взгляд мягкий и спокойный, вызывающий ответную улыбку у парня. Она спокойно подошла к рабочему столу, что стоит близко к рабочему столу Диего. Парень, когда положил телефон на стол, уронил подбородок на подставленную руку, мягко улыбаясь девушке. – Что? – присаживается она на стул, смущенно посмотрев на коллегу. – У меня что-то на лице? – начинает неосознанно оглаживать тонкими пальцами пухленькие щеки. - М, - задумался он. – Нет, - отвечает. - А чего тогда так смотришь? – прищуривается она. - Думаю, как мы назовем нашего ребенка, - улыбается все шире и ярче, задумчиво прикрыв глаза. - Что? – чуть ли не давиться Меён, возмущаясь. - Меён, мы не так давно, конечно, встречаемся, но об этом вообще ни разу не говорили, - дуется он. - Ну, это, - тушуется она. – Да и вообще. Что это ты заговорил об этом? - Меён, я скоро стану дядей, - подкатывает на стульчике вплотную к ней, от чего она чуть назад подается. - Правда? – искренне удивляется девушка. - Да! Я сам только вчера узнал, - воодушевленно рассказывает. – Срок еще маленький, но я уже думаю, что ему куплю. Пока он будет расти, я буду разговаривать с ним, чтобы, когда он родился, сразу дядьку своего узнал. - Дженнифер наверняка очень рада, - мягко улыбается Меён. - Она тоже со своими тараканами в голове, - начал он. – Сказала, что родной отец не примет своего ребенка. - Она не говорила ему? - Нет, - грустнеет. – Но и ее можно понять. Она, как и мы с Чоном, понимает, что он не сможет воспитывать ребенка, уж тем более ухаживать за беременной Джен. - Откуда вы знаете, какая у него будет реакция? Может, он повзрослеет и резко поменяет образ жизни, - пытается переубедить Меён. - Такие люди не меняются, - холодно говорит он.***
- Проходи, - приглашает Чонгук Мэй, открыв перед ней входную дверь. Та осторожничает, как маленький щенок, которого принесли в новый дом. Жаль только, что она не может остаться здесь навсегда. Посмотрев на парня, она нерешительно прошла в дом. Справа сразу проходит узкий коридорчик, ведущий к закрытой в конце двери. Справа же от двери небольшое окно, открывающий вид на крыльцо. Потолок не так высок, как ей кажется. Запах такой приятный домашний, что невольно покупает внимание заинтересованной Мэй. Снаружи дом казался для нее просторным и большим, не считая небольшого дворика с деткой качелей и песочницей, что она видела при входе. За спиной щелкает дверь, вынуждая девушку обернуться назад. Чонгук снимает пальто, параллельно избавляясь от ботинок. Он замечает, что она стоит и пока не собирается раздеваться. Она чувствует себя неловко и скованно, что не ускользает от пронзительного взгляда хозяина. - Тебе помочь? – спрашивает он, когда вешает на вешалке верхнюю одежду. - Нет, я сама, - отвечает, расстегивая металлическую молнию на курточке. Чонгук наблюдает за тем, как она резко расстегивает замок, но тот в некоторых местах начинает заедать. Когда она ее снимает, парень берет вещь и вешает на вешалку. - Хочешь на нее посмотреть? – спрашивает он, помогая ей снять кроссовки. - Угу. В доме тихо. Слышно лишь то, как работает телевизор в гостиной. Чонгук перед уходом оставил Джихан с сиделкой, чтобы съездить за Мэй в больницу. Скорая помощь приезжала, прописала лекарства и прочие полезные методы лечения, которым молодой отец не доверяет. Подойдя к двери, ведущей в комнату дочери, он приоткрыл ее. Заглядывая в комнатку, он на ощупь ищет руку девушки, стоящей за его спиной. - Будь тише, - говорит, проходя внутрь. Рука мягко утягивает за собой, отчего Мэй теряется, но быстро берет себя в руки. Так необычно он сейчас себя ведет, думает она. Как только Мэй подошла к кровати, она увидела Джихан спящей. Она наблюдает за тем, как отец заботливо поправляет по краям одеяло. Невольно становится приятно от такой картины. - Что сказали врачи? – тихо спрашивает Мэй. - Простуда, - отвечает он, отойдя от кровати, ближе к девушке. – Но я еще не сталкивался с этим, поэтому, - мнется он виновато. - Это нормально для отца, который воспитывает дочь только пару месяцев, - горько говорит она. Не обращая внимания на дрожь во всем теле, она подошла к кровати, присаживаясь с краю. Парень завороженно наблюдает, как Мэй осторожно гладит по голове и щеке его дочь, как она поправляет одеяло у маленького подбородка, позволяя свободнее дышать. Влажная челка, что от компресса прилипла ко лбу, была заботливо убрана. - Мне, кажется, у нее температура поднялась, - делает вывод Мэй. - Она у нее и не падала, - отвечает Чонгук чуть запоздало. Он вздрагивает, когда слышит детский кашель. – Я сейчас, - быстро покидает комнату, прикрыв за собой дверь. Спустившись на первый этаж, он прошел в гостиную. Выключил телевизор и разбудил женщину. - Вы вроде как сидите и следить за состоянием моей дочери, а когда я прихожу, что я вижу? – возмущается он, сложив руки. Женщина быстро встает с дивана, чуть кланяясь. - Извините. - Вы можете быть свободны, - говорит он быстро. – Вот плата за час, - протягивает он деньги, достав из кармана. Женщина больше ничего не говорит. Лишь заторможено кланяется, забирая из рук хозяина дома деньги. Чонгук напряженно прикрывает глаза, зажмуриваясь от легкой головной боли. - Лекарства, - вспоминает он, зачем спустился вниз. Мэй осталась сидеть в комнате девочки, невольно засматриваясь на спящего ребенка. - Твой папа не правильно поступает, - говорит она шепотом, поглаживая девочку по голове. – Он думает, что так будет лучше, но он не прав, - продолжает она. - Ты такая маленькая еще, - грустно улыбается, склонив голову на бок. – Когда придет время, и ты поймешь, что очень нуждаешься в материнском внимании, он пожалеет о сделанном выборе, - склоняется над ее лицом, слегка касаясь мягкими губами ее горячего лба. После легкого касания губ Мэй, девочка зашевелилась и открыла глаза, смотря на Мэй слишком устало и туманно. - Привет, - мягко улыбается Мэй, отстранившись на приличное расстояние. - Мама, - начинает она всхлипывать, ерзая руками под одеялом. Когда Мэй поняла, она помогла вытащить ее руки, ослабив одеяло. Девушка понять ничего не успела, когда маленькие ручки окольцевали ее шею. Руки неосознанно приобняли Джихан, отчего та стала сжимать ручки сильнее. Мэй растерялась не на шутку. Чонгук все также тихо открывает дверь и заходит внутрь. Взглядом замирает на Мэй, что сидит и обнимает Джихан. Лекарства, что он держит в руках, едва не падают на пол, пока он стоит и смотрит на них. Опускает голову, потом вновь поднимает, чтобы убедиться, что это не сон. Думает, что даже Дженнифер Джихан так не доверяет, как Мэй. Она видела ее всего раз. Всего лишь раз. Парень в замешательстве. - Сейчас придет твой папа, не плачь, - успокаивает ее Мэй, все еще чувствуя себя неловко. Осознавать, что чужой ребенок по ошибке назвал тебя своей мамой, жутко. Девушка понимает девочку, поэтому не пытается рассеять иллюзию ее воображения. Возможно, ребенок еще не осознает, кто перед ним. Возможно, это последствия температуры. Да что угодно, лишь бы оправдать это поведение детской легкомысленностью. Чонгук медленно делает шаги в сторону кровати, где сидят Мэй и Джихан. - Мэй, - зовет он ее севшим голосом. В ответ она ничего не отвечает, а лишь поднимает на него глаза. – Джихан лекарства пора пить, - поясняет растерянно. Чонгук осторожно расставляет коробочки с лекарствами на прикроватной тумбочке, чувствуя на себе тяжелый взгляд Мэй. – Пойду, приготовлю обед, - не поднимая на девушку глаз, он уходит прочь из комнаты. Чонгук медленно закрывает за спиной дверь, задумавшись. Голова болит и не дает разумно думать и принимать решения. Спускается по ступенькам вниз, замедляя шаг на последних пару ступенях. Рука больно сжимает перила, отчего вены вдоль руки рассыпаются, четко выделяясь. Чонгук думает о Мэй сейчас. Думает о причиненной ей боли. Понимает свою беспомощность перед ней. Он ничего не может сделать. Пока не может. Ноги снова приходят в движение, уводя его на кухню. - Чонгук, ты дурак, - нервно усмехается, говоря сам с собой. Хаотично начинает бегать глазами по кухонной гарнитуре, ища почему-то среди них холодильник. Когда же он находит его, достает из него среднего размера кастрюльку, чуть не уронив ее. – Черт, - ругается он под нос. Кастрюлька с супом все же благополучно поставлена на плиту, чтобы разогреть. Задумчиво возвращается к открытому холодильнику. - А что она любит? – спрашивает он сам себя, наклоняясь ближе к нижним полкам. - Джихан выпила все лекарства, которые ты принес, - на кухне неожиданно появляется Мэй, что невольно пугает начинающего повара. - Ох, - поворачивается он к ней. – Хорошо. - Все в порядке? – спрашивает Мэй, видя растерянное состояние хозяина дома. - Все хорошо, просто голова болит, - отвечает он. - М, ты плиту, кажется, не включил, - присматривается она к кнопочкам на плите. - Я как раз собирался, - тянет руку, чтобы включить плиту. Мэй неловко мнется на месте, осматривая ничем не приметную вполне уютную кухню, посреди которой стоит фигурный обеденный стол, не прикрытый скатертью, как у нее дома. Здесь уютно и тепло, что невольно заставляет окунуться в пучину грез. Девушка и подумать не могла, что в доме, где нет женщины, может быть так. Цвета на стенах такие теплые и успокаивающие. Нет ни намека на холод и отчаяние. Нет одиночества, когда засматриваешься на разбросанные в некоторых местах сломанные цветные карандаши и фломастеры. Мэй успела разглядеть детально комнату его дочери, пока усыпляла. Сложно было не заметить такие детали, которые очень знакомы девушке еще с начальных классов, когда она только пришла в художественный кружок, где тогда преподавала преклонных лет бабушка. Мэй любила ее, пока та не покинула пределы школы, а потом и вовсе мир. Тогда ей сказали, что она больше не вернется. Бывает, она порой думает о ней. Вспоминает ее тихий, но требовательный голос. Ее по-доброму смотрящие глаза заставляли улыбаться и радоваться каждому дню. И только тогда она понимает, как далека была от реального мира. Чонгук, что закончил нарезать фрукты, всматривается в ее задумчивое лицо, ничем не прикрытое. Сейчас она выглядит простой, ничем не пытающаяся оправдаться. Просто стоит и думает. Он следит за ее завороженным взглядом, хмыкая себе под нос. - Нравится? – нарушает он тишину, сосредоточив глаза на фруктах, которые он аккуратно раскладывает на тарелке. - Очень. Кто это рисовал? – спрашивает, проходя чуть вглубь кухни, обходя стол напротив парня. Выдержав нерешительную паузу, он ответил: - Моя бывшая жена. Мэй всеми фибрами души хотела пропустить именно эту часть его жизни. Не хотелось слышать о его прошлой жизни, где когда-то была другая такая же, как она, художница. Чонгука настораживает ее резкое молчание, отчего он поднимает на нее глаза, встречаясь с ее опущенными глазами. Несколько минут парень что-то еще готовит, после приглашая девушку за стол. Мэй осторожными движениями пробует приготовленную им еду, отмечая, что он, для молодого парня, хорошо готовит. - Вкусно? – спрашивает он, с набитым ртом. - М, - кивает, поднимая ранее опущенные в тарелку глаза. – Кхм, - давится она, прикрыв рот рукой. Улыбка невольно проскальзывает на ее лице, чему парень несказанно рад. - Я рад, что ты улыбаешься, - улыбается он все еще набитым едой ртом. - Спасибо, что помог мне, - благодарит она его, смущенно опустив голову вниз. - Хм, я думаю, что теперь ты будешь доверять мне чуточку больше, - снисходительно улыбается, заранее уже проглотив еду. - Я уже доверяю, - смотрит ему в глаза всего лишь пару секунд. - Папа. – Синхронно повернув голову в сторону порога кухни, они увидели заспанное лицо Джихан, что стояла и смотрела на них. - Сладкая моя, - по-доброму улыбаясь, отец подскочил со стула. Присев перед ребенком на корточки, он снова пощупал ее лицо и лоб, на наличие температуры. – Проголодалась? – спросил он, поднимая ее на руки. Он поворачивается с ребенком на руках к столу, где сидит Мэй. Чонгук пытается поймать взгляд Джихан, но та внимательно смотрит на гостью, сжимая и разжимая в маленьких ручках отцовский свитер на плечах. - Джихан, ты помнишь Мэй? – заметив заинтересованный взгляд дочери, поспешил он спросить, присев на свое место. Джихан, когда Чонгук сел на стул, удобно уместилась на его коленках, продолжая изучать незнакомку. Щечки ее еще румяненькие, а глазки, словно бусинки блестят. Мэй лишь украдкой посматривает на маленькую девочку, стараясь мягко улыбаться. Мысли о том моменте, до сих пор не покидают ее голову. Ей искренне хочется обнять этого ребенка снова и сказать, что мама рядом. Но Джихан, вероятнее всего уже не помнит, что говорила, поэтому Мэй отбрасывает эти мысли прочь, снова застенчиво улыбаясь заинтересованному личику дочери Чонгука. - Она еще пока не проснулась, - неловко улыбается Чонгук, смотря на Мэй. – Да, Джихан? – заглядывает в ее личико. - Папа, - она резко поворачивается, все еще сидя на коленках у отца, вынуждая Чонгука наклониться поближе. – Она красивая, - прикрывшись маленькой ручкой, она шепнула это на ушко, смешно щекоча его ухо. - Ах-ха, - засмеялся он, поднимая на Мэй игривые глаза. – Джихан сказала, что ты красивая, - тут же выдал он ее секрет. - Что? – удивляется она, смотря на нахмуренное лицо Джихан и демонстративно сложенные ручки. - Джихан, давай кушать, - предлагает он, все еще улыбаясь. Он невольно бросает взгляд на полу пустую тарелку Мэй. – Чего не ешь? - Я ем, - отвечает она, продолжая ковырять в тарелке ложкой. Чонгук старается сильно не нагружать слабый пока организм долгими играми, поэтому скоро начинает складывать игрушки, говоря дочери, что пора бы попить лекарства, а потом поспать. - А-а-а, - визжит девочка, отбирая из рук отца кубики, который он собирался кинуть в корзину к остальным уже сложенным игрушкам. - Джихан-а, - хнычет отчаянно Чонгук. - Джихан, - мягко зовет ее Мэй. – Хочешь, мы с тобой порисуем? Чонгук слышит, что в домофон кто-то звонит, поэтому не особо вникает в то, о чем говорят девочки. Последовав к входной двери, он включил экран, чтобы посмотреть, кто это. - Черт, - выдыхает он сквозь стиснутые зубы. - Чонгук, надо поговорить, - говорит Хосок, не обращая внимания на то, что ему до сих пор не открыли двери. Вопреки всем своим возмущениям, он все же открывает, находя на пороге друга. – Такое ощущение, будто все игнорируют меня, - скалится он, проходя в дом. - Ты хотел поговорить о Джен? – с ходу спросил Чонгук. - У тебя гости? – кивает Хосок на чужие вещи. - Да, - нехотя отвечает. – Ну, так что? - подгоняет его брюнет. - Я до нее дозвониться не могу, и дома ее тоже нет, - тянет он последнее слово, складывая руки на груди. - Вы поссорились? – уточняет Чон. - Да это ссорой-то назвать нельзя, - усмехается он в сторону, чуть прикусив язык. - М-м-м, может, уехала? - Хм, вот теперь я точно знаю, что она никуда не уехала, - неожиданно для самого Чонгука отвечает Хосок. Чонгук понимает, что их очень просто раскусили. Диего не умеет врать. – Я просто хочу с ней поговорить, - поясняет он. - Тебе ничто не мешает это сделать, - пожимает брюнет плечами. - Но так ты скажешь, где Дженнифер? Она…была у тебя? – неуверенно спрашивает друг. - Да, она была у меня, - честно отвечает парень. – Жила некоторое время. - Это же не то о чем я думаю? – хмурится Хосок, приблизившись на шаг. Чонгук ничего не говорит, и лишь пристально смотрит другу в глаза, не скрывая правды. – Я бы ударил бы тебя, но Джихан травмировать не хочется. Пусть в ее глазах отец остается добрым и честным, - горько плюет слова напоследок, прежде чем с хлопком покинуть чужой дом. После разговора с Хосоком у парня остается неприятный осадок на душе. Так или иначе, в этом виноваты обе стороны. Он понимает, что этих двоих тянет друг к другу, просто понять не могут с какой стороны подойти к ситуации. Звуки в доме стихают. Чонгук настораживается, проходя в гостиную. Пусто. Никого нет. Прислушиваясь к тишине, он слышит тихие голоса из комнаты Джихан на втором этаже. Тихо поднимаясь по ступенькам, он подходит к приоткрытой двери. - Держи карандаш правильно, - поправляет ее Мэй, сидя напротив девочки на полу на мягком ковре. Их разделяет маленький детский столик, на котором Джихан обычно рисует. – Видишь, как красиво получается? – все продолжает она. Джихан чуть не ложится на столик, но старается изо всех сил нарисовать точно такую же бабочку, как у Мэй. - Так? – громко спрашивает девочка. - Да, - кивает брюнетка, улыбаясь. – Только карандаш держи крепче и наклони его чуть-чуть сюда, - поправляет она. - Так? – вскидывая маленькие бровки вверх, спрашивает Джихан. – Ты красивая, - бубнит она, пока старается рисовать. Мэй слышит ее, поэтому невольно тушуется от ее слов. Тогда она это сказала Чонгуку, а теперь ей. Девушка невольно пробегается по стене спокойным взглядом, замирая на часах, что уже показывали половину четвертого. Увидев обеспокоенное лицо Мэй, Чонгук недолго думая, зашел в комнату. - Что-то случилось? – спросил он незамедлительно. - М-мне домой, - теряется она, судорожно вставая на ноги, что изрядно так затекли. – Меня уже второй день нет дома, отчим меня наверняка ищет, - чуть не плачет она, ища глазами свой рюкзак. - Твой рюкзак остался в машине, - спешно говорит Чонгук. - Останься, – тихо просит ее Джихан, понимая, что та сейчас уйдет. - Простите, - судорожно выдыхает она, пробегая мимо парня. Ноги совсем ее не слушаются. Понимает, что не хочет туда возвращаться, но ноги машинально помнят дорогу и несут ее домой. Чонгук успевает перехватить ее у порога, когда она уже собиралась одеть курточку. - Мэй… - Не говори ничего, - дрожащим голосом шепчет. – Прошу не говори мне остаться, - надевает она в спешке обувь. - Мэй, - настаивает Чон, не зная, как реагировать на такое поведение девушки. - Все из-за тебя, все ты, - тяжело дающиеся ей слова исходят из ее уст. - Мэй, ты уверена, что можешь вернуться в тот дом? – пытается ухватиться он за ее плечи, вынуждая заглянуть в его глаза. - Больно, - морщится она от прикосновений к плечам. - Прости… - Я совершила ошибку, - продолжает говорить она. - Какую ошибку? Мэй, посмотри, что он с тобой сделал! – наконец, говорит давно таящиеся слова, которые он боялся произносить. Но сейчас, испытывая настоящий страх и волнение за девушку, он не может молчать. - Откуда ты… В этих глазах сейчас он видит страх и смятение, боль и обиду. Да, тяжело, но ты должен. - Послушай, - начинает он. - Просто сделай вид, что ты этого не видел и не знал, - холодно произносит, покидая пределы дома.***
С каждым шагом подниматься становится все труднее и труднее. Ноги словно свинцом налитые и не хотят идти дальше. Остался лишь один этаж, и она дома. Чтобы растянуть время, она решила медленно подниматься по лестнице. Встав на последней ступеньке, она делает судорожный вздох, прежде чем подойти к двери. Никогда прежде она не испытывала такого страха, как сейчас. Стоя за дверью дома, о существовании которого она хотела бы забыть, она понимает, что неизбежное все равно случится. Случится и то, что она предвидит через несколько минут. Страшно так, что старые раны напоминают о себе, начиная пульсировать, как сирена. Сбоку слышится, как начинает щелкать замочная скважина. Кто-то открывает двери ключом, а это значит, что кто-то из соседей появится в подъезде. Поэтому Мэй спешно открывает дверь в квартиру, не желая, чтобы кто-то ее видел. Захлопнув за собой дверь, она вслушивается в тишину. Она отмечает, что в доме никого кроме нее нет. Обуви в прихожей нет, а это значит, что отчим еще на работе. Дыхание неожиданно для самой нее сбивается, когда она проходит вглубь дома, находя его жутко захламленным бутылками и прочим мусором, что раскидан по периметру пола во всей гостиной. Кожура от семечек рассыпана по паркету, что неприятно скрипят под подошвой домашних тапочек. Прохладно. Мэй кидает взгляд на открытое за шторкой окно. Видимо, оно было открыто довольно давно, раз в доме стало прохладно. Недолго думая, она подходит к окну, отдергивая шторку, чтобы закрыть окно. Мэй и представить боится, что он здесь творил, пока ее не было дома. Всего лишь пару дней ее не было дома. Направившись в сторону своей комнатки, она опасливо посматривает на входную дверь вдалеке через зал. Боится, что он вот-вот придет. Дверь в комнату приоткрыта, но Мэй и так видит полный беспорядок. Чувство, будто кто-то ураганом решил все здесь снести. На полу она натыкается на разбитое стекло от бутылки. Вероятно, оно было разбито о стену, раз на стене видны капли красного вина. Мэй помнит, что вино он не пьет. Тогда зачем он его покупал? Чтобы вот так показательно развить ее о стену? Скидывая с плеч куртку, Мэй замирает, когда слышит, как в прихожей захлопывается дверь. В голове эхом отдается звук щелчка двери – запер дверь. - Явилась? – кричит он с прихожей, видя небрежно скиданную обувь на пороге. Мэй дрожащими руками старается накинуть курточку назад, чтобы вскоре покинуть дом снова, но лишь сознание понимает, что ей никуда не деться. В голове роем кипят страшные картины и мысли, от которых на глаза наворачиваются не прошеные слезы. Страшно. В кармане куртки Мэй находит отданный Чонгуком телефон. Пока за спиной она не слышит приближающиеся шаги. Подобно хищнику он заводит жертву, вынуждая ожидать неизбежного, испытывая «животный» страх. Мэй дрожащими ногами отходит за дверь в комнате, прислоняясь спиной к стене. Она не решается посмотреть в телефон, пока не слышит грохот в гостиной. Руки открываю контакты в телефон, и тут Мэй понимает, что не сможет позвонить Чонгуку, так как его телефон здесь, в ее дрожащих руках. Сердце больно екает, когда она понимает, что не видит ни одного знакомого контакта, да хоть даже того самого учителя Хан. - Мэй, - в комнату, наконец, зашел отчим, оглядывая комнату. Девушка не шевелится, но взгляд находит ее. Мужчина окидывает не внушающим доверия взглядом, прикрывая двери, чтобы лучше видеть стоящую за ней девушку. – Ужинать будешь? - Нет, - вертит она головой в стороны. - Иди сюда, - в приказном тоне зовет он ее. Мэй стоит на месте. Страх скованно прижал ее к стенке, отчего даже ее холод чувствуется. Тот долго не думая, просто подходит к ней в два шага, хватая за руку, отчего телефон в ее руке соскальзывает на пол. – Я хотел по-хорошему все решить, - толкает он ее к краю кровати. Мэй не выдержав равновесия, опирается рукой о край кровати, начав всхлипывать. - Я не хочу, - тихо выдыхает уже со скатывающимися слезами на глазах. - Тише, - подходит он к ней, присаживаясь перед ней на корточки. Мэй следит за грубой шершавой рукой, что без доли сомнения тянется к ее юбке, начав ее задирать. Слезы хлынут с новой силой, а дрожащие руки хватаются за руки мужчины, что продолжают снимать юбку. – Руки убрала, - стальным голосом говорит он, отчего глаза его становятся большими и искрящимися, холодными и безжалостными. Девушка не слушает и продолжает вертеть головой в стороны, взглядом умоляя не делать этого, что еще больше злит его. - Не надо… - Тогда сама, - откидывает он руки, вставая в полный рост. Опустив голову, она руками старается наоборот прикрыться вновь, но до ушей доносится звук отстегивающегося ремня, прям над ней, отчего она снова начинает плакать с новой силой, умоляя Бога помочь и защитить ее. Никогда она так не верила в Бога. Внутренне продолжает молить и кричать о помощи, чтобы это прекратилось, а человек, что так насильственно относится к ней, был наказан. Но самое страшное, что она желает этому человеку самой жестокой смерти. - Давай сама, - грубые руки хватают ее за запястье, принуждая взяться за чужеродный орган, от которого Мэй старается отдернуть руку, но хватка на руке становится сильнее, вынуждая ее подчиниться. Она чувствует, какой он вялый в ее руке, пока он не начинает сам ее направлять. Ей неприятно то, как он противно скользит в ее руке под напором его руки, что сжимает ее руку поверх. - Не надо, - бесчисленно продолжает она повторять, плача в голос. Она противно морщится, когда чувствует, что орган в ее руке начинает твердеть, а противная на ощупь крайняя плоть открывает скользкую головку. Мужчина начинает получать удовольствие, поэтому старается делать больший акцент на чувствительной головке. - Или ты сама, или я сам все сделаю, - снова повторяет он, тяжело дыша. Рука его отпускает ее руку, вынуждая ее делать все самой. Его руки снова находят ее юбку, но Мэй снова уворачивается от него, отдергивая ранее занятую руку. – Продолжай, давай, - холодно приказывает он, снова возвращая ее руку на место. Он переключается на ее курточку, уже не жалея сил сдергивая ее с плеч. – Возьми его уже! – кричит он на нее, в порыве эмоций дергая белую школьную рубашку, у которой рвутся перу пуговиц. Стук в дверь. Мужчина замирает, но приказывает ей продолжать. - Кто там? – кричит он на всю квартиру. – Меньше ныть надо, - толкает он ее, отчего Мэй падает на кровать, продолжая беспрестанно уже рыдать в голос, заикаясь. Снова стук, но уже с тяжелым напором, что невольно заставляет мужчину напрячься. Через секунду в дверь уже тарабанят кулаками. - Кому жить надоело, - злится, следуя к двери, попутно застегивая молнию на брюках. Не подумав о своих действиях, он щелкает замком, открывая перед собой дверь. - Ты?