Приключения Орсона Кренника и Алиши Бек

      Кренник шел по коридору командного сектора, пытаясь на ходу обдумать произошедшее. Он уже успел предположить несколько возможных причин, которые могли привести к взрыву, но почти ни одна из них не сходилась с фактом: новый кристалл не мог взорваться ни при каких условиях, в том числе и сам по себе. Для того, чтобы спровоцировать детонацию, должны были иметь место нарушения условий хранения, физическое воздействие или халатность персонала. Кренник лично позаботился о том, чтобы не допустить возможность возникновения этих факторов: условия хранения были организованы согласно инструкциям, физическое воздействие любого рода было максимально минимизировано, а персонал неоднократно проходил подготовку и был хорошо обучен для работы с кристаллами. В итоге оставался последний вариант, хотя и сомнительный — инцидент был подстроен. Возможно, это была диверсия; возможно, кто-то таким образом попытался пошатнуть положение Кренника. Узнать это ему уже наверняка не удастся. Взрыв произошел за несколько часов до смены персонала, а это значит, что свидетели, если они и были, погибли. К записям с камер он точно не получит допуск, поскольку теперь они будут доступны только Таркину и следователям БИБа, которых, несомненно, пришлют на станцию в самое ближайшее время. Остается лишь надежда на отчет о первичном исследовании образца. В нем Орсон лично отразил и подтвердил правильность всех проведенных процедур. Однако он понимал, что сейчас гранд-мофф вряд ли решит досконально разбираться с этой ситуацией, зная, что вся ответственность лежит на Креннике. Учитывая текущие напряженные отношения между ними, вдобавок ухудшенные инцидентом, ему было бы проще повесить все обвинения на директора, чтобы добиться его отстранения от проекта. В любом случае, Орсон был готов противостоять клевете и отстаивать свою невиновность.       Путь директора к кабинету Таркина следовал через командный зал. Орсону не хотелось вновь ловить на себе взгляды толпы присутствующих там военных. Они уже наверняка знали про инцидент и, конечно же, обсуждали его во всех возможных подробностях. Он желал поскорее проскользнуть сквозь это место, настолько незаметно, насколько это возможно. Стоило ему войти внутрь, как тут же перед ним предстал адмирал Мотти, словно из ниоткуда.       — Директор Кренник! Скорее! Гранд-мофф Таркин ждёт вас, — торопливо проговорил тот.       «Покорно благодарю, адмирал Очевидность!» — мысленно отчитал его Орсон.       Конан Антонио Мотти, родом из влиятельной семьи с Сесвенны, контр-адмирал флота, член Объединенного комитета начальников штабов, достаточно быстро добился успехов в своей карьере. Директор знал его как высокомерного и амбициозного офицера, восхищавшегося Звездой Смерти и почитающего её мощь и потенциал. Он всегда рьяно отстаивал свою позицию, часто вступая в конфликты с другими членами командования. С момента его зачисления в командный состав станции на должность руководителя флотских операций и командующего космической обороной станции, что произошло около года назад, Мотти успел достаточно хорошо сблизиться с гранд-моффом Таркиным, чтобы почти стать его правой рукой, негласным секретарём и наглым советчиком. Тем не менее, он был единственным человеком, который мог по просьбе своих штабных коллег и сослуживцев договориться с гранд-моффом об аудиенции в неприёмные часы. Этим всегда пользовался Кренник, чтобы своевременно улаживать какие-либо проблемы, не дожидаясь приглашения от Таркина. Сам Мотти всегда лояльно относился к директору, зная, какой вклад он внёс в строительство станции, а потому без всяких отговорок устраивал встречу. И хотя Креннику не нравился характер контр-адмирала, он был доволен, что контакт с Мотти всё-таки приносит ему какую-то пользу.       Но в этот раз Таркин требовал, чтобы директор явился сам, а посему присутствие Мотти сейчас было излишним — оно только усиливало напряжение в окружающей обстановке. Словно по команде, в ответ на возглас контр-адмирала все присутствующие в зале — офицеры, техники, солдаты из службы безопасности станции и матросы — повернули головы в его сторону и приметили фигуру в белом, стоящую в проходе. О да, они, наверное, уже догадались, кому влетит в первую очередь! Директор мысленно проклинал Мотти за то, что он привлёк к нему так много столь любопытных взглядов и был готов провалиться сквозь землю, лишь бы снова не стать объектом обсуждения. Он двинулся вперёд, стараясь идти вровень с Мотти, скрываясь от прикованных к нему глаз. Пробравшись через зал под прикрытием контр-адмирала и скрывшись за стеной, Кренник выдохнул, испытав облегчение от прекращения зрительного контакта. Тут же из-за стены до его ушей донеслись шумные перешёптывания. Теперь эти беспечные служаки стали делать ставки на то, насколько суровым будет наказание для Кренника. Директора это сильно раздражало, но, увы, он ничего не мог с этим поделать. Но и терпеть все эти унизительные сплетни и насмешки он тоже не мог. Чтобы прекратить это и заставить таркинских глупцов вновь смотреть на себя с уважением, он должен был на этот раз отстоять свою позицию любой ценой.       Мотти остановился у двери кабинета Таркина и обратился к директору с напутственной речью:       — Директор, я в курсе ситуации с кристаллом. Губернатор Таркин всё командование станции на уши успел поставить, проклинает вас и всё на свете. Боюсь, после вашего с ним скандала у вас будут огромные неприятности, — протараторил Конан.       — Я знаю, — с раздражением ответил Кренник и усмехнулся.— Он, конечно же, виновным считает меня, даже не разобравшись толком. Как всегда, в своём репертуаре.       — А у вас есть доказательства обратного? Отчет о проверке, например? Хоть что-нибудь?       — Отчёт он получил от меня ещё вчера. У него было время с ним ознакомиться, если, конечно, он не провёл эти часы в мыслях о том, как бы постараться быстрее снять меня с поста.       Орсон на секунду задумался и добавил:       — Если отчёт покажется для него неубедительным, я буду настаивать на том, чтобы расследование происшествия получило высокий приоритет. Я буду требовать, чтобы Гаррик Версио и его люди вынюхали всю станцию до последнего санузла. Пусть он делает, что хочет, но я найду способ доказать свою невиновность.       Казалось, ответ Кренника был весьма решительным. По крайней мере, ему самому так казалось. Мотти лишь пожимал плечами. Он считал эту ситуацию безвыходной, поскольку прекрасно знал внутренний мир Таркина и догадывался, чем он готов ответить на заявление директора.       — В таком случае, это будет непросто. Мне остаётся лишь пожелать вам удачи.       «Спасибо и на этом», — мысленно поблагодарил его Кренник и подошёл к двери.       Директор занёс руку над пультом управления дверью, потянул палец к кнопке, но тут же застыл в нерешимости. Волнение подступило неожиданно, словно крадущийся хищник. Орсон почувствовал, как тревога резко ударила в голову, на секунду затмевая его мысли. Руки подрагивали, выдавая волнение. Ему было не по себе.       «Ну, давай же, соберись, тряпка! — мысленно выругался он, пытаясь пробудить в себе смелость. — Не сделаешь это прямо сейчас — будешь жалеть до конца своей презренной жизни!» — рука, протянутая к кнопке, на мгновение сжалась в кулак.       Прикрыв глаза и сделав глубокий вдох, Орсон нажал кнопку. Шипение открывающейся двери отразилось гулким эхом, извещая о прибытии посетителя. Он приоткрыл глаза, осторожно заглядывая внутрь проёма. В этот раз свет внутри был приглушен, нагнетая и без того жуткую атмосферу. Затемнённое пространство кабинета Таркина пронизывало голубоватое свечение, испускаемое с его противоположного конца, как раз из того места, где располагался рабочий стол гранд-моффа. Лишь тёмный, стройный и высокий силуэт, стоявший перед этим голубым сиянием, отбрасывал длинную тонкую тень, почти достающую до ног директора. Орсон стряхнул с кителя частички пепла, осевшие на ткань в ангаре, и переступил порог кабинета, еле слышно ступая по дюракритовой поверхности пола. Позади него послышались шорохи. Он сразу понял, что это были любопытные офицеры, спешно покинувшие свои посты и снова решившие подслушать разговор. И эта дурная манера подвела их, когда они лицом к лицу столкнулись с Мотти, всё ещё стоящим снаружи. Орсон так и не услышал, как Конан стал яростно отчитывать их за нарушение дисциплины: механизм автоматически закрыл дверь, отрезая директора от внешнего мира, окончательно заглушив все звуки. Кабинет погрузился в тишину.       Таркин неподвижно стоял спиной к Креннику, рассматривая развёрнутую на всю стену голограмму электронной страницы, по всей видимости, взятой из документации о кайбер-кристаллах. В подтверждение этому, на середине страницы красовалось изображение достаточно крупного кристалла, напоминавшего образец, взорвавшийся в том злополучном ангаре. Возле него проглядывалась колонка с текстом, по всей видимости, описывающим его физические свойства.       Кренник медленно прошёл через весь кабинет, остановившись неподалёку от рабочего места гранд-моффа, и стал вслушиваться в окружавшую его среду. Лишь едва слышное гудение голографического проектора и звуки собственного дыхания доносились до него, нарушая звенящую тишину. Таркин же стоял неподвижно, словно статуя, не издавая ни малейшего звука. Не слышно было даже его дыхания. Орсона это напрягало. Он не решался начать первым и выжидал, когда же наконец Уилхафф обернётся к нему, чтобы начать свою осуждающую тираду. Это произошло лишь спустя несколько минут. Гранд-мофф тихо вздохнул, будто подготавливаясь к длительному публичному выступлению и, скрипучим голосом обратился к Креннику, продолжая обозревать голограмму:       — Что ж, директор Кренник, вижу, вам вновь удалось проявить себя, пусть и весьма нестандартным способом.       В голосе Таркина одновременно читались и усмешка, и презрение.       — Не могу не похвалить вас, вы произвели на нас неизгладимое впечатление.       — О чём вы вообще, губернатор? — ответил Орсон, в ответ на его язвительное высказывание. — Вы что, действительно так рьяно считаете, что в инциденте виновен я? Вот просто так, без доказательств, обвиняете меня в том, в чём я не виновен?       Орсон старался сохранять спокойный тон, чтобы не усугубить ситуацию.       — О том, что ваша безответственная работа переходит все границы! — Таркин развернулся к Креннику, пронзая того своим сверлящим взглядом. Его угловатое лицо, подсвеченное сиянием голограммы, выглядело ужасающим. — И я не считаю, а утверждаю, что вы виновны. Вы несете ответственность, вам и отвечать.       — Я ещё раз повторяю, инцидент произошел не по моей вине!       — Ах, значит, не по вашей? Что ж, давайте пройдёмся по фактам, Кренник, — заложив руки за спину, Таркин начал ходить взад и вперёд перед директором, озвучивая ему свои доводы: — Во-первых, проверку вы произвели с нарушениями, не сверив с контрольными данными. Группа учёных, проводившая первичное исследование образца кристалла перед отправкой на станцию, указала совсем иные данные…       — Что, простите?! — резко оборвал его Орсон удивлённым возгласом. Такого он услышать явно не ожидал. Ему казалось, будто Таркин издевался над ним.       — Извольте не перебивать! — воскликнул в ответ гранд-мофф и продолжил: — Во-вторых, лаборатория спектрометрии должна была получить от вас указание: принять образец для анализа и получить сопроводительную документацию. Но поскольку они не получили ровным счётом ничего, кристалл так и остался лежать в ангаре бесхозным, представляя при этом крайнюю опасность для персонала.       Орсон не верил своим ушам: этот старый бюрократ нес какую-то несусветную чепуху в попытках придумать для директора совершенно нелепые отягчающие обстоятельства, причём не подкрепленные никакими доказательствами. Он либо не читал отчёт вовсе, либо свихнулся, пытаясь убрать директора подальше с глаз долой. Ему хотелось возразить со всей яростью, которая скопилась в нём за это время, но встревать не стал. Для начала, он решил дать Таркину закончить.       — И в-третьих, ваше бездействие, халатность и полное отсутствие компетентности привели к масштабному происшествию, повлекшему за собой смерть множества людей. Тридцать шесть смертей, Кренник, тридцать шесть! — выделяя каждое слово, проговорил Уилхафф, нависая над Кренником. Благодаря своему росту он смотрел на него свысока, буравя взглядом так, будто собирался просверлить насквозь. — Итак, что вы можете сказать в свое оправдание, директор Кренник? И хотя я подозреваю, каким будет ваш ответ, всё же хотелось бы его услышать.       — Вы вообще читали отчёт? — с недоумением в голосе начал Орсон. — Явно нет, потому что всё, что вы сказали сейчас — полная чушь! Откуда вы всё это взяли? Вы в своём уме?       — Вы что, принимаете меня за идиота?! —громко воскликнул Таркин, словно раскатывающийся гром в непогоду. — Или думаете, что я настолько глуп, что, не имея доказательств, готов любому вынести обвинения, если сочту его неугодным? — Он потянулся к столу и, взяв в руку инфопланшет, тут же швырнул его Креннику. Орсон едва успел поймать его в полёте, прижав обеими руками к себе, затем взял его в руки и взглянул на экран. В появившихся там строчках он узнал свой отчёт. Однако едва он начал бегло просматривать текст, как вдруг стал замечать неладное: с каждой новой строчкой данные всё сильнее и сильнее начинали разниться с теми, что он указывал. Почти все числовые значения отличались от изначальных или вообще будто были взяты из головы и поставлены на скорую руку, а многое в тексте не соответствовало тому, что писал Орсон, тем самым подтверждая слова Таркина о контрольных данных. Пока Кренник читал слово за словом, его попеременно окатывали чувства недоумения и волнения, затем ужаса, страха и потрясения. Руки сами собой опустились, а он так и остался стоять в ступоре, продолжая смотреть прямо перед собой округлившимися глазами. Ему хватило нескольких секунд, чтобы понять: отчёт был изменён. Кто-то смог получить к нему доступ и изменить перед тем, как он попал в руки Таркина. Но как такое было возможно? Неужели его личный компьютер взломали? А ещё это указание… Орсон помнил, что отослал его в лабораторию, чтобы оттуда прислали сотрудников для транспортировки кристалла из ангара, и знал, что всё пройдёт как обычно, без проблем. И если вдруг исследователи не получили уведомление, то ему бы тут же сообщили, и он непременно бы выяснил причину. Но так как ответа не последовало, Кренник посчитал, что всё прошло нормально, и персонал начал работу.       Подменённый отчёт, не доставленное указание, взрыв кристалла — всё это складывалось в единую картину тщательно выстроенного плана, направленного на то, чтобы подставить директора Кренника. Кто сделал это, и с какими целями? Кому же он мог перейти дорогу? Или же это была попытка неизвестного выставить директора не в лучшем свете, чтобы занять его место? Орсон даже на мгновение попробовал вспомнить, кто из знакомых ему служащих высшего ранга мог точить на него зуб и кто мог решиться провернуть столь рискованный план? На ум ничего не приходило, голова была пуста, а думать мешала текущая обстановка. Он попытался взять в себя в руки, но не смог: слишком сильно произошедшее ударило по нему и сейчас вызывало невероятное отчаяние. Он кинул планшет на стол.       — Его подменили! Я не писал этого!       — То есть вы думаете, что я поверю вам на слово? Может, вы ещё скажете мне, что уведомление для лаборатории вы отправили, но оно затерялось где-то в недрах сети?       — Да, отправлял! И я понятия не имею, почему оно не дошло. Меня никто не предупредил об этом!       — Перестаньте лгать! Ваши жалкие оправдания не загладят вины. И я ни за что не поверю в это!       Таркин был настойчив. Очевидно, он действительно верил отчёту и считал, что Кренник составил его как попало, лишь бы поскорее отделаться; но Орсон не собирался просто так сдаваться и продолжал защищаться, хотя это уже не имело смысла. Конфликт был исчерпан.       — Я отдал столько лет своей жизни, чтобы превратить этот проект в реальность, вложил в него всю свою душу и отдал все силы на то, чтобы эта станция стала главным достоянием Империи, олицетворением именно вашей доктрины, инструментом недопущения кровопролитных войн и раздора, надеждой на долгие мир и порядок в Галактике. И всё ради того, чтобы в одночасье начать разрушать построенное годами?! То, на что было направлено столько средств и ресурсов? В то, ради чего я с таким трудом заручился поддержкой самого Императора? Вы что, не понимаете?!       Эмоции взяли вверх. Директор, уже не сдерживаясь, кричал в лицо Таркину, в последних попытках воззвать к его благоразумию, но тщетно. Гранд-мофф был непреклонен.       — По крайней мере, я понимаю то, что вы исчерпали себя, Кренник, — сухо ответил Уилхафф. — Ваши усилия перестали приносить прогресс этому делу. Все ваши действия приводят лишь к краху и неудачам. Оттого происходят все эти задержки и пустая трата ресурсов. Потому мы с вами больше никогда не придём к единому мнению.       — Вы меня вообще слушаете? Очнитесь! Подумайте головой! Все эти события связаны: кто-то решил подставить меня, подстроив взрыв и подделав отчет! Пусть Бюро Безопасности расследует это происшествие, пусть они проверят, кто и когда получил доступ к моему отчёту и изменил его, пусть выяснят, почему учёные не получили мои указания. Доказательства найдутся сразу же! Вызовите инспектора Версио, пусть они займутся этим!       — Можете не сомневаться, Бюро Безопасности возьмёт это происшествие в свои руки. А вот вам, я думаю, теперь придётся разговаривать с ними с позиции обвиняемого. Не исключено, что для разбирательства они могут назначить заседание трибунала, на котором вам точно вынесут обвинительный вердикт и отстранят от проекта.       Таркин развернулся и, обойдя стол, сел в кресло, нажав при этом на одну из кнопок на панели управления. Голограмма с документом о кристалле исчезла, на мгновение погружая кабинет во мрак, но затем автоматические светильники стали набирать яркость, переходя в обычный режим работы. Приняв наиболее удобную позу в кресле, Уилхафф продолжил:       — Я думаю, вам не следует объяснять, что уничтоженный образец кристалла имел для нас особое значение. Найти такой в Галактике достаточно проблематично. Без него инженеры не смогут завершить последнюю очередь поточных усилителей в направляющей шахте. Теперь уйдут месяцы на то, чтобы разворотить каждую планету, каждый астероид во Внешнем кольце, чтобы найти ему замену. А это опять повлечет очередные издержки и отставание от графика. Мы и так истратили значимую долю выделенных нам из бюджета средств и ресурсов. Проект рискует оказаться закрытым. И всё это благодаря вам и вашему безрассудному поведению.       Орсон уже не слушал Таркина. И без него он осознавал последствия, которые повлек за собой этот инцидент. Сейчас для него гораздо важнее было то, что без наличия доказательств он уже не сможет явить свою невиновность. А БИБ действительно примет особые меры, пока будет идти следствие, и не исключено, что его могут отстранить или осудить по всей строгости устава, вплоть до ареста или даже тюрьмы. Тогда все усилия и почти половина жизни окажутся растраченными впустую. Ему было сложно поверить в то, что теперь весь этот грандиозный проект могут закрыть. А хуже всего, что он упадёт в глазах Императора и уже больше никогда не получит от него никакого доверия. Все окружающие будут указывать на него пальцем и считать недоумком, а на Родине его встретят не с почестями, как великого служителя Империи и героя, а с позором, словно преступника. Тогда наверняка стоило бы сразу застрелиться, чтобы не страдать всю оставшуюся жизнь и не терзать себя. Но в нем всё ещё теплилась надежда, не дающая отчаянию взять вверх и окончательно опустить руки. В глубине души его внутреннее «я» словно говорило: «Еще есть шанс всё исправить. Нельзя сдаваться!» — и он повиновался. Он всё ещё был не готов пустить ситуацию на самотёк и ожидать неизвестности, которую ему постоянно пыталась подкинуть судьба. Не для того он добивался всего этого, чтобы всё потерять в один прекрасный момент.       — Я найду способ доказать вам, что не виновен. Знайте, истина всегда рядом.       — Можете не утруждать себя. Эта задача лежит на Бюро Безопасности. Да и я более не нуждаюсь в ваших оправданиях. — Таркин потянулся к кнопке интеркома и, нажав её, проговорил: «Адмирал Мотти, прошу зайти ко мне».       — И я всё же попытаюсь, — тихо ответил Орсон с уверенностью в голосе, при этом одёргивая китель.       Входная дверь открылась, пропуская через неё контр-адмирала Мотти. Он быстрым шагом подошёл к столу и вытянулся в струнку.       — Я думаю, на этом можно закончить наш разговор. Дальнейшую вашу судьбу решит Бюро Безопасности. Можете быть свободны, — уже с безразличием в голосе проговорил гранд-мофф и махнул рукой.       Орсону лишь оставалось окинуть Таркина пронзительным взглядом, прежде чем покинуть его кабинет. На мгновение он задержался перед Мотти, посмотрев в ответ на его вопросительный взгляд. Едва заметным кивком он дал понять, что Конан был прав насчёт успешности разговора с гранд-моффом, после чего удалился. Выйдя из кабинета, он приложил руку ко лбу. Лёгкая боль пронзила голову Кренника, перенервничавшего после всего произошедшего. Словно в ответ на эту боль, неясность дальнейших действий заполнила каждую извилину его мозга, пытаясь затмить бесконечный поток хаотичных мыслей. Он никак не мог сообразить, что ему следовало делать дальше, какие действия предпринимать и как найти выход из ситуации, прежде чем БИБ заведёт на него дело. Был бы сейчас полковник Юларен на станции, он бы точно помог Креннику и нашёл выход. Но он был в отъезде, а потому директору теперь предстояло действовать почти в одиночку.       Времени оставалось мало, нужно было найти хоть что-то, хоть какую-то зацепку, которая поможет ему в поисках доказательств. Да, он сам решил попытаться понять, как именно злоумышленнику удалось провернуть такой хитроумный план. Конечно, узнать его личность он не стремился, ведь это было просто не по силам, поэтому его первостепенной задачей сейчас являлось найти все возможные улики, которые могли бы облегчить ход расследования и предоставить Креннику алиби. И первое, с чего он решил начать, — осмотр личного компьютера в своей каюте. Он хотел выяснить, каким образом злоумышленник вошёл в систему и как ему удалось обойти защиту. И, если повезёт, он ожидал найти там сохранённую копию оригинального отчёта, которая могла бы ему хоть немного помочь. Собравшись с мыслями, он спешно двинулся обратно к турболифту, где его ждал верный лейтенант Птерро, не обращая внимания на притихших в командном зале служащих. Они лишь молча проводили Кренника взорами, устремив десятки пар глаз в его сторону.