Превращение

Толпа ходячих повержена. Обессиленные, Ник и Трой переглядываются между собой понятным лишь им взглядом. Большинству нужно делать, то, что они делают, чтобы выжить, им же — чтобы жить. Трой запрокидывает голову и заливается смехом. Искренним. Ник завидует его свободе. Свободе ощущать радость, когда мир вокруг катится к чертям. Этот мир будто создан для Троя. Нет, вернее, он разрушен под стать ему. Кучи разбросанных мертвых тел, палящее солнце, и вороны, оглашающие всю округу недовольными криками — мертвечина им не по вкусу. Будто все, что было у Троя внутри кто-то вытряхнул и размазал вокруг, не упустив ни единого кусочка земли. Ник переводит дыхание и на ватных ногах направляется к машине. Опять это ощущение. Он изгой. В прошлом мире он не мог найти себе места. Но и новый не принес ощущение безоговорочной правильности своих действий. Лишь в недолгие моменты единения с этим сумасшедшим он прекращает винить себя за то, какой он есть. Не нужно завоевывать любовь матери, уважение сестры, одобрение соседей. Ник смотрит на Троя, повторяет за Троем, смеется с Троем, иногда кажется, что он и вовсе становится Троем, вонзая лезвие глубоко в череп очередного существа, ставшего у него на пути, и неважно дышит оно или нет. Но наваждение быстро рассеивается, когда вокруг воцаряется тишина, а нож превращается из орудия убийства в инструмент. Обычный острый инструмент для нарезки ветчины. Обычный старый Ник, скитающийся по задворкам. — У нас скоро закончится бензин, — любая фраза из уст Троя звучала как-то неправильно. «У нас скоро закончится бензин», — повторил про себя Ник. Внутренний голос звучал напряженно, озабоченно. — Ты слышишь, бензин скоро — того! — почти радостно выкрикнул Трой садящемуся на переднее сидение Нику. Вот оно. Любую проблему Трой воспринимал как вызов, приглашение к бою, увлекательное путешествие с предрешенным концом. Воспитанный в ненависти и насилии, он перестал ощущать их как нечто чуждое. Даже зомби для него — не что иное, как эволюция. Ник достал из кармана пачку сигарет. В машине было еще тише, чем снаружи, и мысли Ника прояснились окончательно. Он посмотрел в боковое окно. Приближающася фигура пританцовывала, перепрыгивая через гниющие руки, ноги, головы… «Черт», — Ник затянулся до предела легких. — Ахахах, — фигура плюхнулась на водительское сидение, и Ник почувствовал гарь фильтра сигареты. — Блииин, ты видел это, Ники? Ты видел, как я его? Ахахах, дааааа, в глаз, прямо в глаз, блять! — газ в пол. Ник откинул голову на сидении. Его смех. Его непрекращающийся, мать его, смех. Челюсти Ника сжались. До треска в зубах. Кисти рук сжались до боли в костяшках. Каждую клеточку тела заполнило неизведанное доселе чувство абсолютной ненависти. Ник не мог сделать вдох. Будто на его шее все сильнее затягивали удавку. А он продолжает. Смеяться, как ни в чем ни бывало. СЧАСТЛИВЫЙ. Ник из последних сил открывает дверцу машины и кубарем катится куда-то. Неважно куда. Лишь бы не слышать этот голос. — Ты в порядке, Ники? — Ты цел, Ники? — Ахаха! — Ахаха! — заливается Ник и уже не различает своего и чужого голоса. Голоса, который поселился где-то глубоко в его мозге, словно тот зомби-вирус, для борьбы с которым у Ника нет антител. Ник широко распахивает глаза, и вместо Троя он видит себя. Голубые глаза почернели. Вечная язвительная улыбка испарилась, уступая место знакомому изгибу губ. Ник замер. Отражение начало медленно отстраняться. Пронзительное ощущение потери, вырванного с корнем нутра. Его душа выбрала новый дом. Еще секунда и… Ник хватается за фигуру, чьи черты уже неразличимы. Кто это? Сам дьявол, пришедший по его никчемную душу? Неужели эта эфемерная дрянь стоит того? «Отдай!» — Ник впивается пальцами в мышечную ткань, будто есть еще надежда вытащить ее из ловушки, руки обвивают торс с такой силой, что ребра подобно прутьям клетки вот-вот изогнуться и выпустят наружу то, что у него украли. Его лицо словно губка проходится по лицу вора, вбирая обратно свои черты, свои глаза, свою улыбку. Зубы рассекают мясистую выпуклость мягких губ, и кожа саднит от трения о колкую щетину… Острое лезвие ножа в бедро, кончиком. — Ники, да ты в край ебанутый, — задыхается Трой, вырываясь из объятия зверя, — даже на мой вкус, — он проводит ладонью, и струйка крови на подбородке превращается в бледное пятно, — слишком. Ник улыбается. Но Трою больше не смешно. Он потерянно озирается по сторонам. Что это только что промелькнула в его глазах? Испуг? А Ник улыбается: — Просто бензин скоро — того, ну, ты знаешь, — почти радостно. Превращение завершено.