Черная стрекоза

Я вселенных искал пути, возвращался по ним назад. Видел вечности взаперти и созвездий чужих парад. Поутру приходя домой, находил, что все так же глуп… Не спеши вершить суд, герой, я душою еще не труп.

      За все в нашей жизни приходится платить, но дороже всего стоит глупость.       Я сжимаю холодное, обжигающее чародейскими рунами лезвие меча, по онемевшим пальцам медленно стекает густая алая кровь. Острие клинка смотрит мне прямо в горло, и, как я ни пытаюсь превозмогать боль, раскаленными иглами пронзающую всё мое изломанное тело… Отвести оружие у меня  не выходит. Злая, жестокая сила, чьей слугой я был столько лет, предала меня, обрекла на ужасную гибель от рук какого-то странствующего рыцаря, молодого, но опытного и искусного воина, защитника Тэверры.         Мы не выбираем свой дар, как ребенок не выбирает своих родителей: кто-то становится магом, кто-то целителем, а кто-то, как я — шаманом, верным слугой духов. И пусть, некоторым из нас удается жить тысячи лет, конец всегда один. Именно потому, в этот непростой для нашего мира час, я выбрал сторону бога смерти. Деяния мои нельзя назвать ни чудовищными, ни хорошими, и у мёртвых будет немало вопросов ко мне, когда настанет час встречи.        — Пожалуйста, не убивай меня!       Я был уверен, что в случае поражения мне плевать на свою гибель, но на деле всё оказалось, куда более банально. Я не был хорошим дипломатом и не умел заговаривать зубы своим врагам, но мог ведь я… Просто попросить… Тем более, что и мой противник не спешил пока отрубать мне голову.       — Сохрани мне жизнь, и я клянусь, ты никогда не пожалеешь об этом! Всю магию, которой я обладаю, я обращу на пользу людям. Если убьешь меня, поставишь еще одну зарубку на своем мече, но у тебя их ведь и так много, верно? Что тебе с того…       Воин молчал, возвышаясь надо мной серой стальной громадой. Я ожидал, что он рассмеется мне в лицо, скажет, что ему не нужны лживые обещания шамана, но ничего другого я предложить ему не мог. У меня не было ни золота, ни могущества —  никаких иных богатств, кроме моих врождённых способностей. Я жил один, и не найдётся в мире того, кто стал бы мстить за мою смерть.       — Ты ведь знаешь, что скоро битва?       — Я не верю в ваши шаманские россказни!       Я слышу нотки неуверенности в его слишком звонком голосе. Возможно, он еще молод, или же в нем есть примесь эльфийской крови. Полагаю, он привык сражаться с монстрами, имевшими клыки и когти, но с человеком, вроде меня, еще не встречался. Мои чары оказались бессильны против его заговоренных доспехов, а сам он намного более быстрый, ловкий и искусный, чем я в бою, и все-таки он медлил. Он верил в сказки, что рассказывали древние старухи у костра, и истории, какие можно было найти в пыльных книгах в библиотеке, хоть и отрицал это.       В сущности, как бы мне ни хотелось представлять себя важным и думать, что мое существование имеет хоть какое-то значение, хоть для крупицы сущности, я понимал, что это было не так. Я мог сколько угодно вымаливать себе пощаду после моего неудачного нападения, валяясь в кучи грязи с переломанными ребрами - миру было все равно. Только в совокупности все наши мелкие стычки и распри приближали исход бытия.       — Протяни свою правую руку.       Стон застревает у меня в горле. Зачем ему это нужно? Ради чего тешить свою жестокость, обрекая меня на жалкое существование калеки? Я подчинился, умоляюще смотря на забрало шлема паладина, туда, где у нормальных людей находятся глаза. Эти ощущения в ладони, такие острые, словно у только что родившегося ребенка, кольца, сжимающие пальцы — одно серебряное, без камня, и еще одно, железное с ониксом. Я и впрямь был жалок, если хотел победить такого хорошего воина, как он, с этой мишурой. Не в силах глядеть на это, я зажмуриваюсь.       Свист меча заставляет меня вжать голову в плечи, но удара не следует. Вместо этого я чувствую, как сталь ковыряет предплечье, чертя что-то на нём. Запах паленой плоти, я стискиваю зубы, сдерживая внутренние вопли. Что он творит?! Приоткрыв один глаз, сквозь слёзы я разглядел знак «Нида». Значит, теперь он сможет без труда найти меня, если захочет. Довольно предусмотрительно с его стороны.       — Ладно, я принимаю твою клятву, и даю тебе год и один день отсрочки. Ровно через это время я вернусь, и ты будешь держать передо мной ответ за все свои деяния, и если я узнаю, что ты мне солгал — отрублю руки и ноги и сожгу на костре заживо. В любом случае убью. Как ты сам заметил, скоро битва, не хочу видеть тебя в стане врага.       Держать ответ? Как пафосно, будто мы на дешевом спектакле, но боюсь, у этого мира нету такой роскоши, как год. Об этом я подумаю позже, если выживу. С негромким лязгом убрав меч в ножны, паладин тяжелыми шагами ушел по дороге, ведущей на север, становясь все меньше, сливаясь с осевшей в воздухе пылью. Между прочим, мог бы и помочь хотя бы дойти до хижины, эх… Не в состоянии двигаться я устремляю свой взгляд на восток, туда, где в ореоле янтарных лучей восходит солнце. Время словно замедляется, желая подольше понянчить драгоценные минуты спокойствия.       Ночь отступает, объятая пламенем золотого рассвета, щетинясь на траву стройными тенями сосен, острыми, словно гигантские пики, простершиеся над землей по направлению к царству тьмы. Я лежу на траве, чувствуя, как одежда пропитывается кровью, боль угасает, уступая разливающемуся по груди чувству ликования человека, случайно проникшего в величайшее из таинств жизни и смерти, с ним я ухожу в темноту, равнодушной мыслью отмечая, что, возможно, навсегда.       Ко мне приходят мои духи — Кейхи, Варша и Белый Сокол Ваю. Они вьются вокруг меня, обретают свою уязвимую, материальную форму, мои друзья и верные спутники, последуют ли они за мной в царство теней, или… Я ощущаю присутствие силы несоизмеримо большей, чем они, и похоже, мне снова придется сражаться, но когда я пытаюсь сжать кулаки, через тьму, окружающую меня, врывается мощный поток энергии.       Чувствуя силы в своих ладонях, я понимаю, что моя магия возвращается ко мне. Раны затягиваются, оставляя после себя уродливые рубцы, хрустя и надламываясь, срастаются кости и сухожилия. Встав, я и вижу перед собой дорогу, мягкий свет которой, играючи, как бы просит меня пройти по ней, по бокам от меня миллионы вселенных, одна всё более непохожа на другую. Дорожка становится нитью, а я — бусиной, катящейся по браслету многорукого бога, в дикой безумной пляске создающего и разрушающего сущее.       Все заканчивается так же быстро, как и началось, когда я, в довершение всех своих сегодняшних неудач, бьюсь головой о дверь моего дома. Никогда такого прежде не было, и мне не случалось ступать на пути мироздания, даже на краткий миг, я понятия не имел, чем обязан такой честью.       — Черт, как же больно… А где это я… И что я…       Мой голос будто доносится со стороны. Что происходит?! Я смотрю на мир, словно чужими глазами, совершенно не управляя собственным телом. Бесплотный дух, загнанный на задворки сознания. Похоже, пока я путешествовал, в меня вселился какой-то мелкий демон или заблудшая душа. Не смешно и не страшно, меня учили, как вести себя в таких случаях.       Убедившись что меня не замечают, я собрал всю свою волю в последний импульс, выдохнул-выкашлял пришельца наружу, после чего, напрочь забыв обо всех правилах безопасности, медленно зашел в свою хибару и уже бессознательно пал на мягкое ложе. И не дай боги, ни темные, ни светлые, ни какие-либо иные, потревожат мой покой на ближайшие сутки.       Проснусь-разберусь с моим неизвестным гостем.