Черная стрекоза

      Мы так боимся стать ничтожными, что скорее готовы стать ничем.       С чего все началось? Я уже не могу сейчас вспомнить точно, прошло много времени. События накладываются друг на друга, одни становятся важными, другие исчезают из памяти, случайности становятся закономерностями и постепенно формируют то, что составляет человеческую жизнь.       Отец ушел, когда мне было двенадцать, незадолго до моего дня рождения. Его новой избранницей была какая-то странная женщина, вечно в путешествиях, новомодных идеях по поводу того, что жить нужно одним днем, мир всегда говорит «да» и прочее… Мы встречались несколько раз, она говорила со мной, объясняя что-то, что происходит — между мамой и папой, и меня никак не касается, что он всегда будет любить меня и никогда не забудет. Однажды они уехали в кругосветное путешествие — на те деньги, что дал размен квартиры при разводе. Папа и впрямь не забывал меня, он слал миллионы фоток в стиле «мы с Инной на Карибах», «в Египте», «в Америке». Картинки, картинки… Я добавила его в черный список и больше они не приходили.        Моя мать начала пить два года назад, сначала это был дорогой алкоголь в красивых бутылках, потом все чаще пиво с водкой и, наконец, просто водка. Я находила чекушки везде: на балконе, возле холодильника, вынимала из ее руки — я ненавидела свою мать в такие моменты, мне казалось, что в ее опухшее тело вселился кто-то другой, и этот монстр никак не может быть человеком, которого я всю жизнь любила и уважала.        Я пыталась учиться, хотела поступить в нормальный институт, но ночные скандалы, вызовы полиции и полное отсутствие денег не сильно помогали в достижении моей цели — в итоге, я еле тянула школу на тройках, и перспектив особых не было. Осознание того, что все кончено, пришло ко мне тогда, когда я складывала в сумку свою одежду, не желая участвовать в очередной сходке собутыльников. Идти мне было не к кому— с друзьями не заладилось, но я собиралась провести ночь у нас на даче: несмотря на то, что дом заброшен, летом там можно было жить. Я, конечно, боялась крыс, но они точно были лучше, чем пьяные мужики…       Или мне просто пора было покончить со всем этим. Ждать было нечего, я никому не была нужна. И это не было лицемерным воплем шестнадцатилетней девчонки, желающей привлечь к себе внимание. Отец выбрал беззаботную жизнь от гостиницы до гостиницы, мать — алкоголь, никто не хватится меня и не станет горевать, а мне не придется тянуть эту лямку безнадежности, следовавшую за мной, как толстый склизкий хвост последние несколько лет. Я не должна была быть сильной, и я никому ничего не была должна.       Я понимала что то, что со мной происходит, не является нормой, а смерть не решение всех проблем, пыталась подождать, потянуть время, надеясь, что что-то случится и остановит меня, но час за часом становилось только хуже, темнело, телефон молчал, люди шли с работы, закрывались магазины, переключались на ночной режим светофоры — а я все ходила кругами по городу, чего-то искала… Примерно в четыре утра я обнаружила себя на достаточно высоком мосту, сумку с вещами я уже успела где-то потерять и, устав находить аргументы против, я просто переступила заграждение и прыгнула вниз, как будто в глубокий бассейн.       Перед глазами потемнело, я словно попала в какой-то туннель. Мимо меня неслись пестрые всполохи, отголоски чьих-то криков, потом у меня буквально посыпались искры из глаз — я ударилась головой о дверную притолоку, а вслед за этим еще страннее: меня словно выдули из тела, и я повисла посередине чужой комнаты, ошарашенно наблюдая, как длинноволосый человек в странных одеждах, потирая лоб, завалился на низенькую кровать в углу и по-видимому уснул.       Не зная толком, как двигаться и пользоваться своими чувствами, я попыталась оглядеться. Обстановка дома показалась мне древней и несколько чужеродной: деревянное строение могло бы принадлежать деревенскому жителю, если бы не огромный глиняный камин посередине, сделанный в форме чаши. В центре его еще тлели крупные поленья, дым от них уходил в отверстие на крыше, а по краям от него стояли три курильницы с благовониями, впрочем, давно уже выгоревшими.       На широкой полке, рядом с очагом, лежали толстые и старые книги в кожаных переплетах с названиями на незнакомом мне языке, буквы которого напоминали иероглифы. Кое-где страницы выпали, были вставлены на место и слегка торчали, из-за чего они выглядели потрепанно. К потолочным балкам были подвешены странные пучки сделанные из палок, перьев и, кажется, какой-то травы, похожие вещи я видела в магазинчике восточных товаров, ловцы снов, если не ошибаюсь.       В небольшой комнате, отделенной от основной полупрозрачной занавеской, виднелся шкаф со всевозможными склянками и достаточно большой квадратный стол с ножками, раскрашенными в зеленый. По углам стояли странные скульптуры из поставленных друг на друга плоских камней, на вершине неизменно находился кусок необработанного нефрита. Пахло сандалом, хлебом и еще чем-то сладковатым, приторным, как будто прелой травой или тленом.       Мне было ужасно скучно, хоть я и не знала, стоит ли мне будить хозяина. Внешность его была так же необычна, как и все окружающее. Без сомнения, он был человеком, но при взгляде на него возникало впечатление, будто кто-то выпил из него все краски: бледная кожа, бесцветные ресницы и брови, белоснежные волосы. Несколько прядей были заплетены в косички, закрепленные на концах сине-зелеными бусинами, и такими же цветами была расшита его длинная темная накидка, закрывавшая почти все тело.       Желая рассмотреть незнакомца получше, я попыталась приблизиться к нему, но стоило мне это сделать, как прямо из матраса на меня выплыло некое существо размером с кокос, красноватое, полупрозрачное и похожее на медузу. Оно странно запищало, звуки были похожи на «ай-ай-ай», подплыло ко мне и к моему ужасу отщипнуло от меня кусочек и начало крутить его в своих похожих на короткие щупальца лапках.       — Кейхи! Положи на место, — Мужчина рывком подскочил с кровати, как будто его окатили холодной водой и скрестил руки на груди, грозно нависнув над нами.       Существо замялось, потом, как-то поникнув, лапкой прилепило назад недостающую часть меня и растворилось в воздухе.       — Ты чего так орешь? Ты же видела, что я сплю.       Вопрос был адресован явно мне, но я не кричала, по крайней мере, не слышала своего крика. Мне стало так страшно, что я чуть не разревелась. Он вообще кто, колдун? Что он со мной сделает?       — Я просил потише.       Человек сел на матрас, продолжая гипнотизировать меня взглядом ярко-красных глаз. Теперь стало понятно, почему он выглядит таким бледным — похоже, он просто был альбиносом, но к сожалению этот факт мало прояснял мою ситуацию.        — Ты наверное по ошибке оказалась в Тэверре, в таком случае тебе лучше вернуться домой. Откуда ты? — Его речь была усталой, медленной, и, хоть я и понимала, что он говорит, слова были чужие. Это был не русский язык, для меня он звучал, как знакомый иностранный.       — С Земли, но я не могу вернуться туда. Я погибла… Убила себя.        Он неодобрительно покачал головой, но осуждать не стал. Я и сама осознавала, что поступила глупо, ведь я ничего не выиграла. Близкие люди все так же меня игнорировали, а теперь я еще и болталась призраком черт знает где. Могла бы просто уехать на дачу, доучиться в школе и поступить, например, в кулинарное училище. Хотя кому я вру? У меня бы все равно не вышло…       — Я вижу на тебе знак самоубийцы, но ты все еще жива, и тебе лучше идти назад. Наш мир умирает, — Не то чтобы он хотел переубедить меня, скорее сообщал информацию. — Поверь, я имею представление о чем говорю.       Даже если меня откачают, лучше не будет, в этом я была уверена. Дома меня не ждут, денег на реабилитацию нет. Да и просто не могу, словно что-то отрезали. Не пойду. Ни за что.       — Я не хочу. Лучше быть духом, чем там… Наверное…       — Ясно.       Слово повисло в воздухе, подводя итог разговору. Полагаю, я была свободна, во всяком случае, задержать меня не пытались. Человек медленно поднялся, словно проверяя на прочность пол или свои ноги, подошел к столу, достал оттуда несколько брусков дерева и принялся строгать их костяным ножом. Один раз он прервался, чтобы перебинтовать правое запястье, которое похоже очень его беспокоило. Видя, что я здесь лишняя, я собралась уходить.        — Тебе нельзя наружу, — тут же откликнулся мужчина, даже не оглядываясь. Неужели он мог видеть одновременно все, что происходит вокруг?        — Ты волшебник? — Я пыталась не паниковать. Зачем он ограничивает мои передвижения?        — Не совсем, я шаман… Вейк. Если бы я умер, то ты бы стала мной, — он скривился, как от зубной боли. Судя по всему не слишком веселая была перспектива, — Поэтому я хочу помочь тебе, мне кажется, подобные встречи не бывают случайны. Может, тебе предначертано остаток дней прожить здесь и встретить Исход с нами… В любом случае, тебе нужно тело, так что подожди немного и не делай ничего глупого, сейчас ты очень уязвима. Скоро закончу.        Вейк работал два часа, старательно выцарапывая что-то на маленькой куколке, несмотря на все его старания, получавшейся довольно схематичной. Интересно, как она должна была меня защитить? Внезапно появился Кейхи, схватил с полки несколько ароматических палочек и, воровато оглядываясь, воткнул их все в одну из курильниц и поджег дыханием. Сначала мне показалось, что шаман не обратил внимания на его выходку, но потом я заметила, что он улыбается краем рта.       Пока я наблюдала за беспокойным духом, Вейк завершил свою работу и, схватив меня скрюченными пальцами, буквально втолкнул в фигурку.        — Полежи денек тихонько, древо жизни само тебя восстановит, постарайся только не сломать ничего.        — А если сломаю? — Краски начали тускнеть, словно я погружалась под воду.        — Будешь со сломанным. И еще: то, каким способом ты очутилась здесь, не дает тебе права на ошибку, ты должна понимать это.       Второй раз ты не можешь проиграть.